Все Здесь Хорошие Люди

ОДИННАДЦАТАЯ Марго, 2019

Марго стояла у двери своей машины, ее сердце колотилось, а листок бумаги был зажат между кончиками пальцев. Она огляделась вокруг в поисках того, кто оставил это на ее лобовом стекле, но дорога, где она выросла, была пуста, дома тихи и темны.

Она не спеша вставила ключ в дверь и скользнула на водительское сиденье. Если тот, кто оставил ей эту записку, наблюдал за ней, она не хотела показывать, насколько она потрясена. Но как только она оказалась внутри, она щелкнула замком и сжала руку в кулак, позволяя себе успокаивающее покалывание ногтей о кожу в течение одной, двух, трех секунд, прежде чем заставить себя остановиться.

Здесь тебе небезопасно. Смысл этих слов был очевиден, но Марго не понимала, что за ними стоит. Пытался ли автор защитить ее или угрожать ей? Более того, кто это написал? Она начала мысленно перебирать всех, кто знал об истории, над которой она работала, но список имен занял бы две полные страницы ее блокнота. К этому времени она опросила почти полгорода. Это было тревожно — быть такой незащищенной.

Изнутри рюкзака завибрировал телефон, и она подскочила. Она расстегнула молнию, достала его и взглянула на экран: Хэнк Брюэр, ее старый домовладелец.

Марго закрыла глаза и ответила. "Привет, Хэнк".

"Марго, привет. Я не вовремя? Ты говоришь… озабоченно".

Она посмотрела на листок бумаги, который все еще держала в руке. "Сейчас хорошо. В чем дело?"

"Я звоню по поводу арендной платы за июль. Можешь отправить ее, когда у тебя будет возможность?"

"О. Я не понимаю. Разве…" Она поискала имя субарендатора, которого нашла на Крейгслисте. "Разве Джеймс не заплатил вам?"

Наступила пауза. "Никто не платил мне с тех пор, как я получил твой чек за аренду за прошлый месяц. И я ничего не слышал ни о переезде, ни о чем-либо еще. Ты уверена, что парень, которого ты нашла, хочет этого?"

Плечи Марго опустились. "Я думала, он хочет". Звонок субарендатору был в ее списке дел сразу после изготовления копии ключа от дома Люка, но ни того, ни другого она не сделала. После неудачной статьи о Натали Кларк, увольнения, записки из сарая, эти дела казались ей задачами, которые могут подождать. Очевидно, она ошибалась. "Я позвоню ему. Можешь дать мне несколько дней, чтобы понять, что происходит?"

"Я дам тебе время до среды, чтобы отправить деньги, хорошо? Мне все равно, от кого они придут, лишь бы пришли. Это даст тебе немного времени, чтобы найти субарендатора на август. Я знаю, что у вас происходят некоторые… жизненные вещи, и я не безразличен, но вы подписали договор аренды до октября".

О, так вот как происходит аренда квартиры? Марго хотела сказать, но вместо этого выбрала: "Я переведу вам деньги к среде".

Она отключила звонок, затем хлопнула ладонями по рулю. "Черт!"

Ее тело излучало беспокойство. Сначала чертова записка, теперь это? Она посмотрела на часы на приборной панели. Она знала, что должна сообщить о записке в полицию, и в конце концов она так и сделает. Но через полчаса она должна была быть в Саут-Бенде на собеседовании с бывшим детективом Таунсендом, а ей как никогда нужна была эта история — история, которая поможет ей получить работу.

Глубоко вздохнув, она сунула записку в передний карман рюкзака, застегнула его, затем повернула ключ в замке зажигания. По дороге в Саут-Бенд она позвонила своему субарендатору Джеймсу, затем Люку, чтобы узнать, как дела, но ни один из них не ответил.

Дом бывшего детектива Макса Таунсенда — старое строение в стиле ранчо, расположенное в пригороде Саут-Бенда, и как только Марго вошла, она сразу поняла, что это дом одинокого мужчины. Мебель была темной, преимущественно кожаной, без видимой попытки согласования или какой-либо дизайнерской схемы. Стены были голыми, и единственным кивком в сторону декора было множество фотографий в рамках, разбросанных по всем плоским поверхностям, на всех из которых была изображена одна и та же девушка, и все они охватывали, похоже, двадцать лет ее жизни.

"Ваша дочь?" сказала Марго, бросив взгляд на верхнюю часть телевизионной консоли, где была выставлена горстка фотографий. На одной из фотографий в черной рамке девочка лет семи, светловолосая и голубоглазая, улыбающаяся в футбольной форме, с мячом, зажатым в одной руке. Рядом стояла фотография, на которой она и Таунсенд были запечатлены на пляже, розовокожие и улыбающиеся.

Таунсенд проследил за взглядом Марго и улыбнулся сложной улыбкой. "Джесс".

"Мило", — сказала она. "Еще раз спасибо, что встретились со мной".

Он кивнул, жестом указал ей на коричневый кожаный диван, чтобы она села. Он выбрал коричневое кожаное кресло, которое, хотя в данный момент и не было откинуто, явно могло бы. Зацепив лодыжку за колено, он провел пальцами по животу, который не увеличился за время его отставки. На самом деле он выглядел почти совсем не изменившимся по сравнению с фотографиями и кадрами, которые Марго видела во время расследования все эти годы назад. Он по-прежнему был крупным и широким, с удивительно голубыми глазами и аккуратными седыми волосами. Единственным существенным отличием было то, что морщины на его лице углубились и расширились.

"Это не было проблемой". Его тон был отрывистым, но, несмотря на это, что-то в его взгляде дало Марго понять, что он благодарен за возможность снова стать детективом, даже если это всего лишь интервью. "Вы сказали по телефону, что хотите поговорить о деле Джейкобса Януарии?"

Марго наклонилась, чтобы достать телефон из кармана рюкзака, и ее пальцы коснулись записки. Когда она снова села, она показала ему свой телефон. "Вы не возражаете, если я…?"

Он покачал головой. "Вовсе нет".

Она открыла приложение для записи, нажала красную кнопку и сказала: "Я также изучаю дело Натали Кларк и текст записки, которая вчера появилась в сарае Джейкобса. Вы слышали об этом?"

" Слышал, хотя я не уверен, какое отношение дело Натали Кларк имеет к двум другим".

"Ну, я тоже не совсем понимаю. Но между делом Натали и делом Януарии есть сходство. Как вы, я уверен, знаете, Наппани и Вакаруса находятся всего в восьми милях друг от друга, практически в одном городе. Натали пять лет. Январе недавно исполнилось шесть, когда она умерла. А послание на сарае появилось всего через несколько дней после того, как Натали забрали. Я думаю, тот, кто написал его, пытался связать эти два дела. Так что это то, что я изучаю".

"Понятно", — сказал Таунсенд. "Что ж, я могу вам помочь. Они не связаны".

Она нахмурилась. В его голосе звучали те же уверенные нотки, что и у детектива Лэкс на пресс-конференции, и вдруг слова бывшего босса Марго неуютно смешались в ее голове со словами Таунсенда. Вы ослеплены своим отношением к делу Яны Джейкобс.

"Хм…" Она покачала головой. "Простите, но почему вы так уверены?" Это был тот же вопрос, который она задала его бывшему напарнику, но Марго знала, что здесь у нее гораздо больше шансов, чем там. Правила, по которым работала полиция, были странными: Все действующие сотрудники полиции были связаны строгими правилами относительно того, что они могут и чего не могут говорить об открытых делах, но как только сотрудник правоохранительных органов выходил на пенсию, он освобождался от этих ограничений. Таунсенд мог рассказать ей все, что угодно.

"Прежде всего, — начал он, — дела совершенно разные. Судя по тому, что я видел в ходе расследования дела девочки Кларк, это обычное похищение. Это молодая девушка, которую похитили с переполненной детской площадки. Отморозки-извращенцы делают это постоянно. С другой стороны, случай Януарии не может быть более иным. Место преступления находилось в ее собственном доме, преступление было гораздо более личным. Это место преступления — послание на стенах кухни Джейкобс — указывает на то, что убийство Яны было совершено на почве ненависти. А ненависть бывает близкой и личной. Это говорит о том, что ее убил тот, кто ее знал".

Преступление на почве ненависти. Марго никогда не думала об этом в таком ключе, но она поняла, что он прав. Маленькой девочке проломили голову, тело брошено в канаве, на стенах написаны гневные слова.

"Но, допустим, Януарию похитили так же, как Натали", — сказала она. "Допустим, она боролась со своим похитителем. Разве он не мог сорваться от злости? Разве он не мог расстроиться, что его жертва не сотрудничает, и ударить ее головой обо что-нибудь, пока она не сделает это? Януария была самой близкой к публичной фигуре, какой только может быть шестилетний ребенок. Она должна была привлекать внимание отморозков-извращенцев, которые были одержимы ею. А одержимость может перерасти в ненависть. Особенно в неустойчивой психике".

Таунсенд кивнул. "Это правда".

"А это значит, что ничего из того, что вы сказали, не доказывает, что убийца Януарии и похититель Натали — не одно и то же. Не однозначно. Так… как вы можете быть уверены?"

"Потому что я и моя команда раскрыли дело Януарии Джейкобс двадцать пять лет назад".

Марго моргнула. Этого она никак не ожидала. Она открыла рот, затем снова закрыла его. "Простите. Что?"

Таунсенд одарил ее небольшой кривой ухмылкой. "Все верно. Именно поэтому я могу заверить вас, что эти дела не связаны. Человек, убивший Януарию, не мог похитить Натали Кларк, потому что убийца Януарии мертв".

Марго застыла на месте, ошеломленная. Его слова эхом отдавались у нее в голове. Ненависть вблизи и наяву. Убит человеком, который знал ее. Она вспомнила Билли, который так упорно отстаивал, что его жена любила их дочь. Она вспомнила все эти интервью у Shorty's, все в городе говорили, что Януарии завидовала ее собственная мать. Она подумала о предсмертной записке, которую Билли нашел у тела жены: "Прости меня за все". Но, кроме всего прочего, бывший детектив мог говорить только об одном человеке, только об одном человеке, связанном с этим делом, который был мертв.

"Крисси", — сказала Марго, произнеся это имя не более чем шепотом.

Таунсенд кивнул. "В точку".