Все Здесь Хорошие Люди

ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Марго, 2019

Марго застыла на диване, ее дыхание застряло в горле, ладони дрожали. Она смотрела на профиль своего дяди, уставившегося в телевизор. Он находился всего в нескольких футах от нее, но расстояние между ними казалось непроходимой пропастью.

Всю свою жизнь Люк учил Марго быть честной и настоящей. В городе, где люди больше заботились о внешности, чем о правде, ее незащищенный и неконфликтный дядя стал для нее спасением. Люк никогда не скрывал своей сущности — по крайней мере, так она всегда думала. Очевидно, она ошибалась. Видимо, как и все в этом городе, он тоже носил маску. После многих лет утверждения, что он не знает ни Януарии, ни семью Джейкобс, вот он на фотографии, сделанной на сольном концерте девочки.

Марго перевела взгляд с дяди на фотографии на дядю на диване. "Дядя Люк?"

Но ее голос прозвучал слабо, и он, должно быть, не услышал, потому что не отрывал глаз от телевизора. Она прочистила горло. "Люк?"

Он повернул голову, поднял брови, и по его смутному взгляду Марго поняла, что он все еще не узнал ее. Кем она была для него теперь? спросила она. Была ли она его покойной женой или незнакомкой?

"Чего ты боишься, что Марго узнает?" — спросила она.

Люк нахмурился. "Что?"

"Ты только что сказал, что беспокоишься о Марго, потому что она спрашивала о Януарии. Ты сказал, что боишься, что "она узнает, что произошло на самом деле". Что ты имел в виду?" Она чувствовала себя предательницей, используя его состояние для получения информации, но опять же, он предал ее первым.

Люк нахмурился еще больше.

"Люк?" — сказала она через мгновение. "О чем ты говорил? Что "на самом деле произошло"?"

"Хм?" Он моргнул, встряхнул головой, словно пытаясь очиститься от паутины. "О чем ты говоришь?"

В этот момент из телевизора раздался громкий рев, и они оба посмотрели на него. На экране лев разрывал на части какое-то растерзанное животное, его морда и грива были в крови.

"Боже, мне нравится это шоу", — сказал Люк. "А тебе?"

Но Марго не могла говорить. В ее голове крутились противоречивые версии ее дяди: Люк на концерте Януарии, Люк, говорящий Марго, что не знает Джейкобсов, Люк, беспокоящийся, что она может узнать, что произошло на самом деле. Дрожащей рукой она закрыла ноутбук и спрятала его под мышку. Ей нужно было уйти от него. Когда она встала, то поняла, что ее тело дрожит.

"Сейчас вернусь", — сказала она, но Люк либо не услышал, либо ему было все равно. Он продолжал смотреть телевизор, пока Марго выходила из комнаты.

Как только за ней закрылась дверь спальни, она заперла ее, затем привалилась к ней спиной и сползла на пол. Что, черт возьми, происходит? Минуту назад она связала Эллиота Уоллеса с Полли Лаймон и Януарией, думая, что раскрыла дело, а теперь — что? Что именно, по ее мнению, сделал ее дядя? То, что Люк ходил на сольные концерты Януарии, рассуждал ее рациональный мозг, не означает, что он убил ее. Но тогда зачем было лгать об этом все эти годы?

Марго чувствовала себя так, словно все, что она знала, весь ее мир, только что перевернулся с ног на голову. В порыве инстинкта она схватила телефон из заднего кармана, чтобы позвонить кому-нибудь, но после секундного взгляда на экран, она шлепнула его на пол, вдавив в ковер. Именно Люку она звонила в такие моменты.

Она сидела, прислонившись спиной к двери, ее глаза блуждали по маленькому кабинету, превращенному в гостевую комнату. Через мгновение ее взгляд остановился на старом письменном столе Люка. В детстве этот стол был единственной вещью в доме ее тети и дяди, к которой Марго не разрешалось прикасаться. По словам Люка, там хранились его рабочие вещи, и он не хотел, чтобы там был беспорядок. Но теперь, думая об этом, она не могла припомнить, чтобы он когда-нибудь пользовался этим столом.

Она встала, еще раз проверила, заперта ли дверь, затем быстро прошла к столу и опустилась в кресло из искусственной кожи с противоположной стороны. На столе стоял компьютер с подключенной клавиатурой, стеклянная ваза с ручками, карандашами и маркерами и дешевая настольная лампа с гибкой шеей. Марго нажала кнопку включения на рабочем столе и стала тихонько открывать ящики стола, ожидая, пока компьютер загрузится. В неглубоком лотке под столом, среди россыпи скрепок, липких записок и наклеек, она заметила маленький золотой ключик.

Когда Марго взяла его в руки, компьютер ожил с громким звоном, и она села прямо, вывернув шею, чтобы прислушаться, нет ли какого-нибудь движения из другой комнаты. Что бы он сделал, подумала она, если бы застал ее шныряющей вокруг его стола? Еще вчера этот вопрос рассмешил бы Марго. Теперь же она испугалась.

Она перевела взгляд на экран, в центре которого находилось поле для ввода пароля. Она пожевала внутреннюю сторону щеки, размышляя. Люк был бухгалтером, любителем цифр, но у него была и сентиментальная сторона. Она ввела цифры дня рождения своей тети, но маленькая коробочка задрожала в знак неодобрения, тогда она попробовала ввести цифры его дня рождения, но результат оказался таким же неутешительным. Она удалила цифры, затем медленно ввела свой день рождения. Когда она нажала кнопку "ввод", компьютер радостно пискнул, и на экране появился рабочий стол ее дяди. У Марго сжалось в груди. В течение следующего часа или около того она перебирала все файлы и папки, которые только могла найти. Но минуты шли, а она ничего не находила. Она решила пойти дальше и проверить остальные ящики стола, но как раз в тот момент, когда она собиралась открыть еще один, она услышала стук откуда-то из-за двери.

Марго вскочила на ноги, ее рука замерла в воздухе, а взгляд устремился на дверь в кабинет. Звук был похож на шаги или спотыкание. Она замерла, прислушиваясь, но больше ничего не услышала. Тихо соскользнув со стула, она подошла к двери и, затаив дыхание, прижалась к ней ухом. Но все, что она могла услышать, это звуки телевизора. Она была просто параноиком.

Вернувшись к столу дяди, Марго продолжила рыться в ящиках, но содержимое каждого последующего ящика было банальнее предыдущего. Там были записи и квитанции на все работы, которые Люк когда-либо выполнял на своей машине, вплоть до замены масла. То же самое было и в доме — ремонт крыши и устранение последствий прорыва труб. Среди всего этого был беспорядочный набор бумаг — старый список продуктов, повестка в суд присяжных за 1999 год, стопка писем, которые Марго прислала ему после переезда из Вакарусы, написанных ее неаккуратным, еще подростковым почерком.

Наконец, Марго добралась до последнего ящика, высокого, справа внизу. Но когда она попыталась открыть его, он застрял. Она потянула его снова, но он не сдвинулся с места. Тогда она увидела маленькую золотую замочную скважину наверху и вспомнила о ключе. Она поспешно открыла первый ящик и достала из него ключ.

Сердце учащенно забилось, Марго попробовала вставить его в ящик, где он легко повернулся. Но когда она открыла его, у нее свело живот. Она не знала, что ожидала найти, но внутри оказалось не что иное, как картотека. По мере того, как она листала папки, ее разочарование росло: это были финансовые отчеты клиентов Люка. Логично было бы запереть их подальше. Она опустилась обратно в огромное кресло. Она должна была почувствовать облегчение. Она не хотела, чтобы ее дядя скрывал какую-то тайну — конечно, не хотела. Но ей нужна была правда, объяснение того, почему он был на той фотографии на концерте Януарии, а эти финансовые документы — не то, что нужно.

Но тут она заметила то, чего не заметила раньше. Казалось, что между глубиной ящика снаружи и глубиной папок внутри было несоответствие — примерно три-четыре дюйма. Она резко поднялась на ноги и дернула ящик до конца. Затем, заставляя себя двигаться осторожно, она сняла проволочный каркас, удерживающий папки, и прижала руку к деревянному дну ящика. Она ощупывала всю поверхность, пока в одном из углов не почувствовала легкое движение, а затем хлопок. Ее сердце подскочило к горлу. Деревянная панель была фальшивым дном.

Но прежде чем она успела снять ее, она услышала еще один звук. Это был тот же стук, что и раньше, случайная подножка или удар локтем о стену, но на этот раз звук доносился как будто снаружи.

Она бросилась к окну и заглянула сквозь жалюзи. Должно быть, время было позднее, чем она предполагала, потому что на улице было темно, единственным источником света была одна слабая лампочка. Марго обследовала каждый сантиметр маленького двора своего дяди, но там никого не было. Она повернула шею, чтобы прислушаться, но не услышала ничего, кроме приглушенных звуков из телевизора. Возможно ли, что источником шума был Люк, что это он бродил вокруг?

Она подошла к двери своей спальни, тихо скрипнула, открывая ее, и проскользнула внутрь. Пройдя на цыпочках по коридору, она остановилась у входа в гостиную и высунула голову из-за угла. Но Люк не двигался. Он сидел на диване, лицом к телевизору. На экране была видна охота львиной самки, которая методично кружила над добычей. Марго оглядела комнату и кухню, но ничего необычного, ничего страшного не наблюдалось. Единственным звуком, который она могла слышать, был голос диктора документального фильма, который объяснял, что у диких оленей нет никаких шансов против окружающего прайда. Марго повернулась и направилась обратно в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, она вздохнула. Она чувствовала себя нелепо. В доме не происходило ничего зловещего. Ее дядя не следил за тем, что она следит за ним. И, если уж на то пошло, может быть, ей вообще не из-за чего было с ним ссориться. Может быть, была совершенно безобидная причина, по которой он был на концерте Януарии в тот вечер. Сейчас ей нужно было сосредоточиться на Эллиоте Уоллесе, а не на дяде. Но тут в ее сознании промелькнули слова Люка. Она много спрашивает о Януарии. Я боюсь, что она узнает, что произошло на самом деле. Марго потерла ладонями лицо. В голове у нее все перевернулось.

Вернувшись к столу дяди, она опустилась в кресло, затем наклонилась вперед, чтобы вынуть фальшивое дно ящика. Возможно, ей следовало бы сосредоточить свои усилия на Уоллесе, но сначала нужно было вычеркнуть это из списка. Люк приложил немало усилий, чтобы спрятать все, что находилось в этом ящике. Марго положила деревянную панель на ковровое покрытие возле ног, затем перевела взгляд на содержимое ящика, и ее дыхание перехватило в горле.

На мгновение она не могла пошевелиться. Все, что она могла делать, — это смотреть, сердце билось быстро и сильно. Затем дрожащей рукой она потянулась вниз, достала стопку сложенных бумаг и осторожно положила их на колени.

Слезы навернулись на глаза, когда она пролистала эти дешевые программы. На обложке каждой из них был один и тот же клип-арт: балерина в пачке, руки в изящном круге над головой. Выше была арка из слов: Alicia's Dance Academy presents…, а под танцовщицей было название каждого конкретного шоу: Spring Review '94, Autumn Spotlight '93. Внутри каждого из них стояло имя Януарии.

Марго зажмурила глаза. Ее дядя, ее самый любимый человек на свете, был лжецом, а может быть, и чем-то гораздо хуже. Чем он мог объяснить, что ходит на концерты маленькой девочки, которую, по его словам, он никогда не знал? И почему на протяжении более двадцати пяти лет он прятал эти программы под замок?

Грохот.

На этот раз, когда Марго услышала шум, ошибки быть не могло. Кто-то был снаружи дома. Она засунула программы обратно в ящик, заменила фальш-дно и проволочное крепление, затем захлопнула его, заперла и бросила ключ туда, где его нашла. Она быстро пошла к двери, сжав руки в кулаки.

Марго тихо выскользнула за дверь, на цыпочках подошла к краю гостиной и заглянула за угол, наполовину ожидая, что Люк уйдет, но он был там, сидел на дальнем конце дивана, прижавшись всем телом к телевизору. Марго с минуту изучала его. Ей показалось, или он дышит слишком быстро? Но шум доносился снаружи — по крайней мере, ей так показалось, — и не представлялось возможным, чтобы он ушел и вернулся, не услышав ее.

Марго подошла к входной двери и распахнула ее. Но за тусклым светом фонаря на крыльце была только чернота. Она стояла и ждала, пока глаза приспособятся, а мотыльки бились своими телами о лампочку над головой. Марго вгляделась в ночь, но там ничего не было видно. Она прислушалась в поисках другого звука, но ночь была тиха. Адреналин замедлился в ее жилах.

Затем, когда она повернулась, чтобы вернуться в дом, что-то привлекло ее внимание: сложенный лист бумаги под ее туфлей. Несмотря на то, что некоторые буквы были заслонены ногой, было ясно, что на лицевой стороне листа было написано ее имя. Марго медленно наклонилась и подняла бумажку дрожащей рукой. Она еще раз огляделась вокруг, затем открыла ее.

Эта записка была написана точно таким же почерком, как и та, что была оставлена на ее машине, но если первая могла быть истолкована как предупреждение — здесь вам небезопасно, — то эта была приказом. И всего в двух словах, ее послание было громким и ясным: ВОН ОТСЮДА.