Все Здесь Хорошие Люди

ВТОРАЯ Марго, 2019

Марго остановилась на обочине у дома своего дяди Люка, выключила двигатель и откинулась на спинку сиденья. Через окно со стороны пассажира она посмотрела на приземистый дом в стиле ранчо семидесятых годов, и ее тело сжалось от ужаса. Последний раз она ночевала здесь, в Вакарусе, в городе, где она выросла, двадцать лет назад. Ей было одиннадцать лет.

Родной город Марго изначально назывался Салем, но в 1850-х годах название было изменено, чтобы избежать путаницы с другим индианским Салемом. Этимология затерялась в истории, но принято считать, что с американского Wakarusa можно перевести как "по колено в грязи". И старое, и новое название показались Марго странными в своей уместности. Одно напоминало об убийстве невинных девушек, другое намекало на то, как трудно было уехать. Хотя для Марго грязь казалась скорее зыбучим песком. Чем больше ты боролась с ней, тем сильнее она затягивала тебя под себя. Долгие годы она думала, что сбежала, и вот теперь снова вернулась.

Но больше, чем просто город, сердце Марго колотилось от мысли о том, какого дядю она увидит сегодня вечером. Настоящего. Или плохого.

Она глубоко вздохнула, затем взяла свои сумки с заднего сиденья и пошла по дорожке. На площадке перед домом ее дяди стояла лампочка в проволочной клетке, освещавшая пространство мерцающим желтым светом. Звук бьющихся о нее мотыльков напомнил Марго о детском лете здесь — длинных, жарких днях с ободранными коленями и телятами, оторванными от кукурузных полей. Она подняла кулак и постучала.

Через мгновение Марго услышала лязг засова, затем дверь медленно, со скрипом, открылась. Ее наклеенная улыбка дрогнула.

"Дядя Люк?"

Через темную щель дверного проема она рассмотрела изменения, произошедшие в дяде с тех пор, как она видела его в последний раз. Морщины на его лице, казалось, углубились за прошедшие с тех пор несколько месяцев, а его темные волосы были необычно взъерошены. Но одно осталось неизменным — красная бандана на шее, которую она подарила ему на Рождество двадцать пять лет назад и которую он до сих пор часто надевал.

Его взгляд метнулся к ее лицу. "Ребекка?"

Марго сглотнула. Несмотря на поверхностное сходство с покойной женой ее дяди — короткие каштановые волосы и среднее телосложение, — Марго привыкла к тому, что Люк называл ее по имени другой женщины. Тем не менее, каждый раз это больно ранило. "Я Марго, помнишь? Твоя племянница — дочь Адама?". Это была та часть, от которой у нее скрутило живот. Дочь Адама не передавала того, что он, Люк, был для нее больше отцом, чем когда-либо был ее отец. Племянница не передала, что, помимо его покойной жены, она была его любимым человеком, а он — ее. Но лучше было начать с малого, подтолкнуть его память, а остальное, как правило, приложится.

"Марго…" Дядя произнес ее имя так, словно впервые пробует слоги.

"Это мое имя, но обычно ты зовешь меня Малыш". Марго сохранила ровный и яркий голос.

Люк моргнул раз, два, и наконец, словно кто-то провел рукой по старым паутинам, его глаза прояснились. "Малыш!" Он распахнул дверь и широко раскинул руки. "Боже мой, ты здесь! Почему ты так долго?"

Марго рассмеялась, бросившись в его объятия, но в горле у нее все сжалось. Она никогда не сможет привыкнуть к страху, что потеряла его навсегда.

"Прости за это, малыш, — сказал он, когда они отпустили друг друга. "В старости я все забываю". Он сказал это пренебрежительно, как будто забыть о своей семье было так же безобидно, как потерять ключи, но в его глазах мелькнула тень смущения.

Она махнула рукой. "Все в порядке".

"Ну, как, черт возьми, ты себя вела? Вот, помогу тебе с сумками".

Марго хотела было запротестовать, но Люк уже взваливал ее сумки на руки. В свои пятьдесят лет его разум, возможно, и подводил его, но он выглядел сильным, как никогда. Когда он отвернулся, она окинула взглядом его маленький дом, и у нее свело живот. Она была здесь впервые после того, как его жена, Ребекка, умерла от рака груди в прошлом году. Ее захлестнуло чувство вины за то, что она не приехала раньше. На полу в гостиной были разбросаны стопки газет, журнальный столик был завален грязными тарелками и стаканами, а встроенный книжный шкаф и старый телевизор были покрыты слоем пыли, даже с того места, где она стояла у входной двери. На кухне справа все было гораздо хуже. Раковина и прилегающая к ней стойка были завалены грудами посуды, миски стояли на чашках, на всем этом застыли пятна еды. Больше всего тревожила коллекция бутылочек из-под таблеток, сложенных у стационарного телефона. Их было больше дюжины, некоторые пустые, некоторые опрокинутые. Одна большая была заполнена множеством таблеток, круглые белые вперемешку с другими, длинными и бледно-зелеными. Сколько из этого было связано с его диагнозом, а сколько с тем, что он был новым вдовцом, Марго не знала.

"Господи, у тебя много вещей, малыш", — сказал Люк, его руки были нагружены пакетами. "Как будто думаешь, что переезжаешь".

Марго перевела взгляд на него, чтобы понять, не шутка ли это — в конце концов, она переезжала, — но в его глазах был только блеск дразнилки, а не понимания. Она облегченно рассмеялась. "Ты меня знаешь". Затем, когда он не сдвинулся с места, она кивнула в сторону двери в конце коридора. "Я надеюсь, я могу остаться?"

Он кивнул, узнав ее. "Конечно, конечно".

Кабинет тети и дяди никогда не использовался, так как они оба работали в Саут-Бенде, Люк — бухгалтером, а Ребекка подрабатывала в художественном музее. Первые пятнадцать лет их брака комната была веселого желтого цвета, в углу стояла вечно пустая детская кроватка. Потом, когда Ребекке исполнилось сорок лет и она потеряла надежду, она покрасила стены в серый цвет. Они купили письменный стол и раскладушку, и, насколько Марго было известно, комнатой пользовался только ее дядя, который иногда любил перед сном раскладывать пасьянс на компьютере.

От вида комнаты у Марго защемило в груди. Было видно, что дядя в моменты просветления начал готовить комнату к ее визиту, хотя большинство задач, похоже, были брошены на полпути. Футон был расстелен, простыня накинута на три угла. Две голые подушки лежали на полу рядом с ним. Ей пришлось порыться в поисках одеяла и наволочек.

"Это идеально. Спасибо, дядя Люк". Она колебалась. "Ну, я приехала прямо из офиса, поэтому проголодалась. Ты поел?"

После того, как Марго оценила содержимое дядиного холодильника — в основном приправы, в основном просроченные — она взяла пиццу из единственной в Вакарусе пиццерии, и они сели за кухонный стол со стаканами воды из-под крана и своими кусочками на бумажных полотенцах вместо тарелок, потому что чистой посуды не было. За последние несколько месяцев Марго усвоила из их телефонных разговоров, что лучше всего разговаривать, когда говорит она, поэтому она говорила между кусочками, все время тоскуя о тех днях, когда не так давно, находясь в одной комнате, она и ее дядя могли говорить часами.

"Еще раз спасибо, что позволил мне остаться", — сказала Марго, украдкой взглянув на лицо Люка. На самом деле она хотела сказать следующее: Знаешь ли ты, почему я здесь? Помнишь ли ты свой диагноз? Как ты справляешься со всем этим? Но каждый раз, когда она заводила разговор о его болезни, голос Люка становился жестким. Марго поняла скрытые под этим эмоции — ее дядя терял рассудок в разрушительно молодом возрасте пятидесяти лет, и он был напуган. Поэтому она говорила об этом. Когда она предложила переехать к нему, она сказала, что ей нужно сменить обстановку и она хочет быть ближе к нему, сославшись на выдуманную "новую гибкость на работе" как на хорошую возможность сделать это.

"Конечно", — сказал Люк, глядя на свою пиццу. "Ты знаешь, что тебе рады в любое время".

"И просто помни, что я всегда рада помочь, так что если тебе что-нибудь понадобится…"

Люк улыбнулся, но улыбка была натянутой. "Спасибо, малыш".

Марго открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но он уже сменил тему. "Эй, как дела у Адама? А как твоя мама?"

Марго подавила вздох. Они только что перескакивали с одной щекотливой темы на другую, и она не знала, как сориентироваться во всем этом. Еще полгода назад она никогда не решалась сказать дяде правду — ни о его брате, ни о чем-либо еще. Но с его диагнозом он казался хрупким, а из своих исследований она знала, что хрупкость может привести к перепадам настроения и вспышкам. До сих пор это случалось всего несколько раз по телефону, но мысль о том, что Люк может потерять себя, пугала ее. "Он…"

"Все еще злобный пьяница, который отказывается от помощи?"

Марго разразилась удивленным смехом.

"Да ладно, может, я и теряю рассудок, но я никак не могу забыть об этом", — сказал он, и она рассмеялась еще сильнее.

Не то чтобы она находила что-то смешное в том, что ее отец любил виски больше, чем своего единственного брата и единственную дочь, но это был дядя Люк, которого ей не хватало. Единственный человек в городе фальшивых людей, который всегда говорил правду. Человек, благодаря которому Марго чувствовала себя понятой без всяких усилий. Человек, чье чувство юмора было точно таким же, как у нее, который однажды заставил ее так сильно смеяться, что газировка потекла у нее из носа. К тому же, отсутствие привязанности отца, да и матери, если уж на то пошло, было для Марго не в новинку. В ее детстве в доме царила атмосфера крикливых споров, сопровождавшихся битьем стаканов о стены. Именно поэтому она была так близка с Люком. Каждый день после школы она шла к дяде, а не к себе домой. По выходным она оставалась у него на ночь. Она могла бы переехать к нему и Ребекке — они много раз предлагали, — но ее мама беспокоилась о том, что скажут люди.

Такой же была ее реакция несколько недель назад, когда Марго сказала маме, что переезжает обратно в Вакарусу. "Что ты скажешь людям, когда они спросят, почему ты вернулась?" — спросила ее мама.

"Что ты имеешь в виду? Я собираюсь сказать им правду, что я остаюсь с Люком, чтобы помочь".

"Это никого не касается, Марго. В любом случае, твой папа говорит, что все не может быть так плохо. Люк — его младший брат".

"Откуда, черт возьми, папе знать? Когда они в последний раз разговаривали?"

"Если ты действительно так волнуешься, почему бы тебе просто не нанять сиделку или что-то в этом роде? Ты же не хочешь вернуться в тот маленький унылый городок, где произошла эта ужасная вещь".

Марго отняла телефон от уха, чтобы окинуть экран недоверчивым взглядом. "Сиделку? На какие деньги?"

" Боже мой, Марго. Иногда ты говоришь так грубо". Когда она заговорила дальше, ее голос задыхался, как будто все это было ниже ее достоинства. "У тебя хорошая работа. Я уверена, что ты что-нибудь придумаешь".

Теперь, обращаясь к Люку, Марго сказала: "А мама такая же, как всегда. Бредит".

Люк фыркнул. "Что Бетани бредит на этот раз?"

"Она думает, что я миллионерша, потому что пишу для газеты".

"Подожди. Ты не миллионер?"

Она усмехнулась.

"Кстати, как там газета?"

Марго посмотрела вниз. "Нормально, да". Она ненавидела скрывать что-то от дяди, но ей не нравилось заставлять его чувствовать себя виноватым за то, что он не мог контролировать. Она не могла сказать ему, что ее работа в течение шести месяцев страдала из-за того, что ее мысли были в Вакарусе с ним, а не в Индианаполисе с ее газетой. Она не могла сказать ему, с какой неохотой ее редактор подписал согласие на переход Марго на удаленную работу. "Правда", — добавила она на этот раз более ярко. "Это здорово".

Но когда она подняла глаза, дядя посмотрел на нее странным взглядом. Его глаза переместились с куска пиццы в его руке на лицо Марго, на его брови появилась жесткая линия. "Ребекка?"

Марго сглотнула. "Это я, дядя Люк. Твоя племянница, Марго".

Он моргнул на мгновение, а затем его выражение прояснилось, и улыбка расплылась по его лицу. "Малыш! Я так рад, что ты здесь".

"Да." Она кивнула. "Я тоже".

В тот вечер, после того как Люк лег спать, Марго мыла посуду, пока одна сторона раковины не опустела, затем она села за кухонный стол и составила список. Ей нужно было сделать копию ключа от дома Люка для себя и упорядочить его лекарства. Ей нужно было прибраться на кухне и в гостиной и запастись туалетной бумагой и бумажными полотенцами, которые, похоже, почти закончились. Она где-то читала, что наклеивание ярлыков на вещи, например, на то, что находится в кухонных шкафах, поможет ему ориентироваться в доме, когда память подводит его, поэтому она хотела сделать и это. Кроме того, из-за того, что переезд в Вакарусу занял много времени, она отстала от работы примерно на неделю, и ей нужно было подготовить несколько статей, которые не были бы полным мусором. Она добавила в список "Делай свою работу". Затем внизу она написала напоминание о необходимости позвонить субарендатору, которого она нашла для своей квартиры в Индианаполисе. В последний раз, когда они разговаривали, его слова звучали тревожно, и ей нужно было, чтобы он въехал и внес первый арендный платеж. В противном случае она должна будет заплатить целый месяц за квартиру, в которой она больше не живет. От одного взгляда на список Марго устала, но завтра у нее будет больше времени.

Но к следующему дню весь город был взбудоражен случившимся — новости об этом пронеслись над Вакарусой, как грозовая туча, — и было трудно что-либо сделать.

Марго впервые заметила, что что-то не так на следующее утро в аптеке. Она оставила Люка на несколько минут раньше, попивая кофе и разгадывая кроссворды, которые привезла из Индианаполиса, потому что прочитала, что они помогут ему не терять остроту ума. Колокольчик над дверью магазина возвестил о ее приходе, и хотя, когда она вошла, за прилавком никого не было, она решила, что фармацевт скоро появится. Она стояла у прилавка, рассеянно проводя пальцами по пакетикам с каплями от кашля, а сзади доносились невнятные звуки телевизора.

"Извините?" — позвала она, когда через минуту никто не появился. "Алло?" Она подождала. Все еще ничего не было. " Хе-лло?"

Наконец, она услышала движение сзади, затем мужчина высунул голову из одного из проходов. "О!" — сказал он, срывая пару очков, висевших на цепочке у него на шее. Он водрузил их на переносицу, прищурился и поспешил к ней. "Извините за это. Я увлекся новостями, знаете ли. Ужасно, что случилось, не так ли?". Но прежде чем Марго успела ответить, он дернул головой назад, как будто только сейчас увидел ее в первый раз. "Не часто я вижу здесь незнакомое лицо".

Марго улыбнулась. "Я пришла за рецептами для моего дяди". Она повернула рюкзак к себе передом, чтобы достать из кармана две оранжевые бутылочки. Ранее она просеяла весь беспорядок бутылочек, скопившихся у Люка, и, к ее облегчению, большинство из них были для одного и того же лекарства, на разные месяцы. Она объединила их в три текущих рецепта, два из которых требовали пополнения: один, похоже, был статином, один — от давления и один — от сахара в крови.

"Кто ваш дядя?" — спросил фармацевт.

Марго поставила две бутылки на прилавок. "Люк Дэвис".

Брови мужчины высоко поднялись на лоб. "Вы племянница Люка и Ребекки? Это значит, что вы Марго".

В его выражении лица было больше любопытства, чем дружелюбия, но Марго все равно ответила улыбкой. "Это я".

"Мне очень жаль вашу тетю, дорогая. Этот рак был таким быстрым. И боже мой, я сто лет не видел ваших предков. Хорошие люди, однако, хорошие люди. Как они?"

Ее улыбка натянулась, но совсем чуть-чуть. Она знала, что это произойдет с того момента, как она приняла решение вернуться. Неуверенный взгляд на Люка и Ребекку, восхищенный взгляд на маму и папу. Ее родители были идеальными жителями Вакарусы до того момента, когда они переехали, якобы из-за новой захватывающей работы отца в Цинциннати, но на самом деле для того, чтобы он мог пройти реабилитацию, которая не только не помогла, но и сделала его обидчивым и злым, как и прежде.

"Они замечательные", — сказала она фармацевту. "Не могли бы вы помочь мне с этими рецептами? Я уже слышала о статине, но это для сердца или для холестерина?".

Марго ждала, казалось, слишком долго, пока мужчина заполнит два простых рецепта, а когда он вернулся, то выглядел взволнованным и озабоченным, рассеянно хмурился, скрепляя степлером ее маленький белый пакет. А потом, когда она выходила из магазина, мимо нее прошла женщина, прижимавшая к уху телефон. Женщина была так поглощена своим разговором, что, казалось, совсем не замечала Марго. Но перед тем, как за ней закрылась дверь, Марго услышала, как женщина сказала: "Я знаю. Я говорила вам. Джейкобсы невиновны".

Марго повернула голову и посмотрела на женщину через стекло, нахмурившись. Возможно, она просто ослышалась. Возможно, это имя было на первом месте в голове Марго, потому что она вернулась спустя столько времени. Невозможно было находиться в Вакарусе и не думать о семье Джейкобс. К тому же, голос женщины звучал настоятельно, а история Джейкобсов была двадцатилетней давности. И все же Марго захотелось вернуться в дверь и спросить у женщины, о чем она говорит, но мысль о том, что ей придется ввязываться в мельницу слухов этого города, остановила ее. Она просто посмотрит на телефоне.

Поиск в Google в машине не дал никаких новых результатов, поэтому она выбросила эту мысль из головы. Ей и так было о чем подумать.

Остаток дня прошел в хлопотах по уборке. Она мыла посуду, оттирала прилавки и собрала целый мусорный пакет, полный банок из-под газировки, использованных бумажных полотенец, оберток от еды. Когда она вошла в спальню дяди после обеда, когда он вышел на прогулку, она зажала рукой нос и рот. Его простыни пахли кислым запахом, накопившимся от человека, от пота и мочи. Она даже не потрудилась постирать их, просто выбросила и купила свежие в магазине Walmart в соседнем городе Элкхарт.

Она была настолько рассеянна, что совсем забыла об инциденте в аптеке, пока не зашла вечером в бар Shorty's Bar & Grill, чтобы заказать ужин для себя и Люка. В конце концов, ей нужно было избавить дядю от пиццы и бургеров, но она еще не добралась до продуктового магазина, так что пока придется обойтись едой на вынос.

Ресторан был переполнен, за столиками сидели люди, склонив головы в оживленной беседе. Телевизор в углу был настроен на новостной канал, но общий шум заглушал все, что говорили два диктора на экране. Марго подошла к бару, переполненному посетителями, и попыталась поймать взгляд бармена. Но та сосредоточилась на мужчине напротив нее, скрестив руки и расширив глаза, и кивала, когда он говорил, бурно жестикулируя своим пивом."…именно то, о чем я все это время думал!" услышала Марго его слова.

Она махнула рукой в сторону бармена. "Простите?"

Женщина за барной стойкой повернула голову, чтобы посмотреть на нее. "Придержи эту мысль, Ларри", — сказала она мужчине, а затем подошла к ней. "Что тебе принести, дорогая?" — спросила она Марго. На вид ей было лет пятьдесят, но Марго подозревала, что ей, скорее всего, ближе к сорока. Ее лицо напоминало изношенную кожу, а волосы были похожи на солому.

"Здравствуйте, я забираю заказ для…"

"Вот дерьмо!" — воскликнул бармен так неожиданно, что Марго подпрыгнула. "Заказ для Марго! Вы Марго Дэвис". На периферии Марго увидела вереницу голов, повернутых в ее сторону. Она заставила себя улыбнуться. Аптекарь сработал быстро. Прошло менее семи часов с тех пор, как она назвала ему свое имя.

"Привет."

"Как ваши родители? Боже, я не видела Адама и Бетани целую вечность!". Лицо бармена резко осунулось. "Я скучаю по ним. Передашь им привет от Линды?".

Марго кивнула. "Конечно. Да, конечно".

"О Боже!" воскликнула Линда, затем ее голос упал на октаву, когда она спросила, "Так вот почему ты здесь?".

"Хм…" Марго покачала головой. "А из-за чего я здесь?"

"Ну, история, конечно. Ты ведь репортер, не так ли?"

"Да…" Марго была настолько поражена тем, как много эта незнакомка, казалось, знала о ней, что ей было трудно следить за ходом разговора. "Какой репортаж? Что происходит?"

Линда вскинула брови. "Вы хотите сказать, что не знаете?" Она повертелась вокруг, ища что-то, и наконец ее взгляд упал на пульт от телевизора, лежащий рядом с открытой банкой вишни "Мараскино". Она взяла его и направила на телевизор. На экране выросла полоса громкости.

"…о недавнем событии, произошедшем в Наппани, штат Индиана", — говорил диктор-мужчина. От названия города у Марго защемило в груди. Наппани находился в двух шагах от Вакарусы. Если она сядет в машину сейчас, то сможет добраться туда менее чем за пятнадцать минут. "Сегодня рано утром, — продолжал диктор, — родители объявили о пропаже пятилетней Натали Кларк. По словам ее матери, Саманты Кларк, девочка исчезла с многолюдной местной детской площадки. Миссис Кларк кормила своего младшего ребенка, когда она подняла голову, чтобы проверить Натали и ее сына, но Натали нигде не было".

На экране мелькнула фотография пропавшей девочки, все зубы и дикие каштановые волосы, и вдруг все встало на свои места: тревожное выражение лица фармацевта, телефонный звонок женщины и ее упоминание о семье Джейкобс. Марго все-таки не ослышалась. И теперь она знала, что собиралась сказать Линда, еще до того, как женщина повернулась к ней, чтобы сказать это.

"Это происходит снова. Януария Джейкобс. Ее убийца вернулся".