Марго стояла на крыльце дома своего дяди, листок бумаги дрожал в ее руке, все сообщения этого дела проносились в ее голове. Этой суки больше нет. Она не последняя. Убирайся.
Она знала, что самое разумное, что можно сделать с этой запиской, это отвезти ее в полицейский участок прямо сейчас. Одна записка на ее машине могла быть шуткой, но вторая, оставленная на крыльце дяди? Они должны были отнестись к ней серьезно. И все же.
Марго оглянулась через плечо в открытый дверной проем на дядю, все еще сидящего на диване. Ей показалось, что она увидела, как его взгляд переместился с нее на телевизор. Наблюдал ли он за ней? Или это было ее воображение?
Конечно, он не мог быть тем, кто посылает эти записки, не так ли? Начнем с того, что почерк не был похож на его, хотя, когда она взглянула на слова, было трудно сказать. Они были написаны заглавными буквами и выглядели так, словно были нацарапаны наспех. И было невозможно, чтобы первая записка исходила от него. Она была оставлена на лобовом стекле у дома Джейкобса, куда Люк даже не знал, что она собиралась ехать. Но, как поняла Марго, он знал, что она будет там. Она сказала ему перед уходом в церковь, что собирается обратиться к Билли за интервью.
Марго подумала о той стопке программ с концертов Януарии, подумала о словах, которые он сказал ей всего час назад: что на самом деле случилось с Януарией.
Стоя на крыльце в жаркую июльскую ночь, Марго сложила записку пополам и спрятала ее в задний карман. Пока она не выяснит, что, черт возьми, происходит с ее дядей, она не пойдет в полицию.
"Дядя Люк?" — спросила она, закрыв и заперев входную дверь.
Он поднял глаза от телевизора.
"Уже одиннадцать. Пойдем спать".
Марго закрыла дверь на ночь, пока он собирался, потом зашла в его комнату, чтобы убедиться, что он почистил зубы и переоделся.
Вернувшись в свою комнату, Марго пожелала ему спокойной ночи, прислонилась к двери и сжала руки в кулаки. Она впилась ногтями в ладони до жжения, а потом продолжила давить. Всему этому должно быть объяснение. Должна быть какая-то разумная альтернатива той истории, которую выдавал ее мозг. Ее дядя был хорошим человеком. Он не был похож на Эллиота Уоллеса. Он бы никогда, никогда не причинил никому вреда, тем более шестилетней девочке. И все же, впервые с тех пор, как она там оказалась, в ту ночь она заперла дверь своей спальни.
На следующее утро, когда Марго готовила кофе, на кухню вошел Люк, выглядевший так, словно за ночь постарел на десяток лет. Она чувствовала то же самое. Его эпизоды, это дело, эти записки — все давало о себе знать.
"Доброе утро, малыш".
"Доброе утро". Она одарила его натянутой улыбкой. "Как спалось?"
Она хотела спросить его, что он знает о Януарии, но не могла заставить себя произнести эти слова. Было ясно, что сегодня утром он был в здравом уме, как и в большинстве случаев, но как скажется на этом шатком состоянии ее обвинение? Хуже того, что это сделает с ними?
Вибрация из заднего кармана заставила ее подпрыгнуть. Она достала телефон и взглянула на экран: Пит. Марго заколебалась. Она не хотела с ним разговаривать. Ее все еще раздражало то, как легко он нашел ее подноготную и всадил нож. Она отклонила звонок.
Она взяла две кружки для их кофе, когда ее телефон снова завибрировал. Это снова был Пит. На этот раз она ответила.
"Я подумал, что ты избегаешь меня", — сказал он.
Она издала нечто среднее между вздохом и смехом. "Мой телефон был в другой комнате". Она налила кофе в одну из кружек и передала ее дяде, который устроился с ней за кухонным столом.
"Верно." В его тоне было что-то такое, что подсказало Марго, что он тоже еще не отошел от вчерашнего. "Ну. Как ты?"
"Да, я в порядке. А ты?"
"Нормально. Слушай, я звоню, потому что нашел сестру Эллиота Уоллеса". При этом имени сердце Марго ёкнуло. После того, как она вчера практически выгнала его, она не думала, что есть шанс, что Пит все еще планирует помочь ей. Она отвернулась от Люка, который начал работать над своим сборником кроссвордов. "Его стало труднее выследить", — сказал Пит. "Но я буду продолжать попытки. А пока я подумал, что тебе может пригодиться ее адрес. Ее зовут Аннабель Уоллес, и она живет в Индианаполисе".
"Боже мой, Пит. Я у тебя в долгу. Серьезно."
"Без проблем".
Он назвал адрес, и Марго записала его на бумажном полотенце. "Спасибо. И послушай. Насчет прошлой ночи…"
"Не беспокойся об этом. Я не должен был указывать тебе, как жить дальше".
"О. Хорошо. Ну, извини. И еще раз спасибо".
Они попрощались, и Марго уже собиралась повесить трубку, когда ей что-то пришло в голову. "Пит! Подожди." Она бросила взгляд на Люка, но он, казалось, был полностью поглощен своим кроссвордом. Тем не менее, она вышла из кухни и быстро прошла в свою комнату, закрыв за собой дверь. "Кто-нибудь в участке нашел что-нибудь о том, кто мог оставить записку на моей машине?"
"На самом деле, да. Один из парней вчера привел нескольких детей. Трех мальчиков из будущего выпускного класса. Они не добились признания или чего-то в этом роде, но у них есть история подобного дерьма. Офицер сказал им, что если что-то подобное повторится, они будут очень сильно наказаны. Почему?" — спросил он, внезапно встревожившись. "Ты ведь не получила еще одну, не так ли?"
"Нет", — сказала она немного слишком быстро. "Мне просто интересно".
"Ладно, хорошо. И кстати говоря, я тоже не встречал ту женщину, которую ты описала. Я надеюсь, что ничего такого не было, но если ты увидишь ее снова, обязательно сообщи об этом".
"Хорошо. Еще раз спасибо, Пит".
Когда она повесила трубку, вместо того чтобы вернуться на кухню за кофе, она переоделась. Она хотела как можно скорее отправиться в Индианаполис. Она предпочитала оставлять Люка по утрам, когда он был наиболее сведущ и независим, но еще больше ее занимала необходимость раскрыть это дело. Доказать вину Эллиота Уоллеса было не просто необходимо для того, чтобы сделать сенсационный репортаж или понять, что произошло на другой стороне улицы все эти годы назад. Речь шла даже не о том, чтобы привлечь Уоллеса к ответственности. Сейчас ей больше всего хотелось убедиться, что ее дядя не имеет никакого отношения к смерти Януарии — убедиться, что он все еще тот человек, которого она знала, которого она любила.
Вернувшись на кухню, она поставила свою кружку и налила кофе в стаканчик. "Я ненадолго отлучусь", — сказала она Люку. "Я вернусь после обеда". Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой, и, не встретившись с ним взглядом, она поспешила выйти из дома.
Через три часа Марго уже стучалась в дверь дома Аннабель Уоллес. Дом сестры Эллиота, двухэтажный из красного кирпича в пригороде Индианаполиса, был примерно вдвое больше того, в котором жил Эллиот, когда Марго брала у него интервью три года назад. Хотя дом Аннабель отнюдь не был новым, он выглядел ухоженным, с ухоженным газоном и аккуратным ландшафтным дизайном.
После стука Марго пришлось подождать всего несколько мгновений, прежде чем дверь распахнулась, и в нее вошла женщина лет сорока, одетая в приталенные джинсы и белую блузку. Марго сразу же поняла, что эта женщина — Аннабель Уоллес. У нее были такие же большие карие глаза, как у Эллиотта, и такие же грязные светлые волосы. Но еще больше Марго узнала эту женщину по ее ушам. Ненормально большие, они торчали из ее головы под тем же острым углом, что и у ее брата.
Она одарила Марго вежливой, отточенной улыбкой. "Могу я вам помочь?"
Марго улыбнулась в ответ гораздо теплее. "Здравствуйте. Я Марго Дэвис. Вы Аннабель?"
"Да".
"Приятно познакомиться. Извините, что я так неожиданно появилась, но я пытаюсь найти вашего брата, Эллиота".
"Что он натворил на этот раз?" Марго открыла рот, чтобы ответить, но тут Аннабель подняла руку. "Нет, не важно. Мне все равно. И мне очень жаль, но я не могу вам помочь. Я не разговаривала с Эллиотом уже много лет".
"О, я понимаю". Марго опустила глаза к земле, делая вид, что обдумывает ситуацию. Когда она снова подняла глаза, то скорчила гримасу, которая, как она надеялась, выглядела как бесхитростность. "В таком случае, может быть, вы согласитесь поговорить? Всего на несколько минут. Я репортер. Узнав немного о вашем брате, я смогу найти его".
Это была авантюра — использовать это как рычаг давления. По ее опыту, заявление о том, что она журналист, либо возбуждало любопытство людей, либо заставляло их обороняться. К ее огромному облегчению, Аннабель, похоже, относилась к первым.
"Журналист? Над какой историей вы работаете? И какое отношение к этому имеет мой брат?".
"Ну, я криминальный репортер и в данный момент освещаю несколько разных дел. Вы слышали о Полли Лаймон?".
Марго внимательно наблюдала за лицом Аннабель, пока та говорила, ища признаки узнавания, но женщина лишь тупо смотрела на нее. "Кто?"
"Она девушка из Дейтона, штат Огайо. Я также пишу о Януарии Джейкобсе".
Сначала Аннабель удивилась, услышав имя маленькой девочки, затем растерялась, а потом, постепенно, выражение ее лица перешло в ярость. "Простите, но вы намекаете, что мой брат… что мой брат имеет какое-то отношение к смерти той девочки? Потому что если это так, то вы не правы".
Марго сохраняла ровное выражение лица, но внутри у нее все плясало. Наконец-то женщина дала ей идеальный боеприпас. Когда она заговорила дальше, ее голос был наполнен сочувствием. "Были найдены новые доказательства по делу Януарии. Кто-то заявил, что ваш брат посещал танцевальные концерты Яны, что он ходил на детскую площадку, где она играла, что позволяет предположить, что он мог быть связан с ее смертью". Формально это не было ложью, хотя единственным человеком, который знал об этих доказательствах и подозревал Уоллеса в чем-либо, была она. И, возможно, Пит, если он поверил ее догадкам. "Это не значит, что он в чем-то виновен, но это не важно. Это может превратиться в охоту на ведьм. Именно это я и пытаюсь предотвратить".
Аннабель долго смотрела на Марго, нахмурив брови. Затем она взглянула на свои наручные часы, изящную серебряную вещицу. Наконец, она вздохнула. "Через час у меня прием у дантиста".
"Я буду краткой", — сказала Марго. "Я обещаю".
Она последовала за Аннабель через прихожую в гостиную, которая была одновременно красивой и устаревшей. Темно-зеленый ковер смягчал деревянные полы, а диван, на который Аннабель жестом пригласила ее сесть, был обит старомодным цветочным принтом в тон тяжелым портьерам на окнах. На камине напротив Марго стояла коллекция фотографий в серебряных и золотых рамках. На самой большой из них семья из пяти человек, одетая в пастельные голубые тона, сидела на дюнах пляжа, их светлые волосы блестели на солнце.
"Спасибо, что согласились поговорить со мной", — сказала Марго, когда Аннабель устроилась в одном из кресел напротив нее. "Я знаю, что у вас мало времени, поэтому давайте начнем. Вы, кажется, совершенно уверены, что ваш брат не имеет никакого отношения к смерти Януарии. Почему вы так уверены?"
Аннабель скрестила ноги, делая, казалось, укрепляющий вдох. "Эллиотт просто", — она покачала головой, — "не такой. Он бы не сделал ничего подобного".
Марго сохраняла спокойное выражение лица, но она знала, что слова Аннабель не имеют никакого веса. Никто не был объективен в отношении своей собственной семьи. "В таком случае, каков ваш брат?"
Аннабель сузила глаза. " Вы сказали, что верите в его невиновность, верно? Это то, что вы пытаетесь доказать?"
Марго кивнула. Она не любила врать на допросах, но Аннабель ни за что не стала бы говорить, если бы знала, что Марго на самом деле думает о ее брате.
"Верно. Хорошо. Ну, Эллиотт… я не знаю. Как можно кратко описать всего человека?"
"Каким он был в детстве?" Марго всегда считала, что это хорошая точка входа, когда кто-то рассказывает о своей семье. Этот вопрос был достаточно безобидным, чтобы заставить людей говорить, но в то же время мог быть глубоко откровенным.
"Ну…" Взгляд Аннабель переместился на журнальный столик и расфокусировался, пока она вспоминала. "В детстве Эллиотт всегда был очень требователен к вещам. Например, я никогда не могла зайти в его комнату, и я никогда не могла трогать его игрушки — не то чтобы у него их было много". Она посмотрела вверх. "Наша мать была домохозяйкой, а отец — учителем химии в средней школе. Мы не были бедными, но и не были богатыми. Я думаю, Эллиотт всегда чувствовал, что наши родители должны были добиться большего. Он всегда говорил о большей, лучшей жизни".
"Вы были близки?"
Она покачала головой. "Нет, не очень. Он старше меня на четыре года, и я никогда не была достаточно интересной или умной для него, что он ясно дал понять. Он всегда говорил о книгах и фильмах, искусстве и культуре. А я заботилась о хороших оценках и чирлидинге. Потом я поступила в колледж и встретила Боба. Тем временем Эллиотт уже бросил колледж и занимался… ну, честно говоря, я не знаю чем. Но, знаете, мы по-прежнему время от времени разговаривали по телефону, и я всегда приглашала его на наше Рождество. Он никогда не приходил, кроме одного раза. Он остался у нас на несколько ночей, и я думала, что все в порядке, пока после его ухода я не обнаружила, что мои бриллиантовые серьги пропали, а бумажник Боба пуст".
"Вау. И поэтому вы двое потеряли связь?"
"Это было больше похоже на соломинку, которая сломала спину верблюда. С тех пор как я вышла замуж за Боба тридцать лет назад, Эллиотт использовал нас как банк. Он не звонил месяцами, а когда звонил, то делал вид, что хочет наверстать упущенное. Но потом, неизбежно, он включал в разговор, что он на мели и что ему нужны деньги на то или иное. Боб всегда говорил мне, что я слишком мягкая, что я слишком легко сдаюсь, но…" Она передернула плечами.
"Насколько я знаю, Эллиотт был охранником", — сказала Марго. "Имея постоянную работу и не имея детей или супруги, которых нужно содержать, он не мог испытывать слишком большие финансовые трудности, не так ли?"
Аннабель подняла брови. "Охранник?" Она выпустила одно высокопарное "ха". "Может быть, на какое-то время, я полагаю. Но это же Эллиотт. У него отлично получается находить работу, но не очень получается ее удерживать".
"Почему вы так думаете?"
"Людям обычно нравится Эллиотт, когда они его встречают. Он может быть очень… харизматичным. И когда он обращает на тебя внимание, кажется, что ты — единственное существо на земле. Он тоже страстный, всегда работает над каким-то проектом. Но ему бывает скучно. Зуд. Когда он был ребенком, ему всегда приходила в голову какая-то грандиозная идея, он был в восторге от нее, потом он работал без остановки неделю, может быть, две, но в конце концов он перегорал и переходил к чему-то другому".
"Что касается работы, я могу представить, что он отлично справляется с собеседованиями, но вся эта работа каждый день с девяти до пяти? Это очень быстро надоест Эллиоту. У него было то же самое с местами. После того как он бросил колледж, он постоянно переезжал. В течение нескольких месяцев он жил в Северной Дакоте, потом в Иллинойсе, потом в Небраске. Уследить за ним было невозможно".
Когда Марго начала лучше понимать Эллиота Уоллеса, ее пронзила мысль о том, что его легкомысленное отношение к работе и местам было таким же, как к маленьким девочкам — одержимым и влюбленным в один момент, а затем избавляющимся от них в следующий.
"Где последнее место, которое вы помните, где он жил?" — спросила она.
"Хм…" Аннабель посмотрела на потолок. "Он был в Висконсине, я думаю, когда мы разговаривали в последний раз. Я не могу вспомнить, в каком городе. Но это было шесть лет назад. Я могу гарантировать, что его там больше нет".
Марго кивнула. Это она тоже знала. "И вы не знаете, где он может быть сейчас?"
Аннабель издала звук, который был на полпути между смехом и ехидством. "Честно говоря, он может быть где угодно". Она бросила взгляд на свои наручные часы. "В любом случае, простите, что прервала разговор, но мне действительно пора идти. Надеюсь, это было полезно, потому что он не заслуживает того, чтобы его таскали по углям. Мой брат может быть не идеальным, и он может быть легким козлом отпущения для людей, потому что он другой, но он не убийца. Я вам это обещаю".
По ее взгляду Марго поняла, что Аннабель верит в то, что говорит. С другой стороны, Марго была убеждена в виновности Уоллеса сейчас больше, чем когда-либо. В конце концов, харизма и ум — две отличительные черты серийных убийц, и Уоллес обладал ими в полной мере. Она на мгновение вспомнила Люка, своего умного, обаятельного дядю, но отбросила эту мысль. Вместо этого она стала искать, о чем бы еще спросить эту женщину, что могло бы привести ее к человеку, которого она считала убийцей.
"И последнее. Вы сказали, что Эллиотт всегда получал от вас деньги. Вы когда-нибудь отправляли их на абонентский ящик или еще куда-нибудь?"
Она покачала головой. "Нет. Если он был рядом или проезжал мимо, он заходил, и я давала ему наличные. Но обычно я просто переводила деньги прямо на его счет".
"Хм. И на какие цели, по его словам, ему нужны были деньги?" Марго хваталась за соломинку, но деньги могли оставлять следы. Если Уоллес занял их, чтобы заплатить за недвижимость или что-то еще, по крайней мере, ей было бы с чего начать.
"О." Аннабель махнула рукой. "Много чего. Однажды у него был счет за лечение, который он не мог оплатить. Однажды он сказал, что хочет купить моим детям подарки на Рождество — что он и сделал, вообще-то. Я всегда пыталась отказать, когда он просил, но обычно я просто уступала. Так было проще. Черт, я все еще плачу за его склад после всех этих лет. Именно поэтому мой муж говорит, что я слишком мягка с ним. Я бы перестала платить, но я не знаю, что там у Эллиотта, и я не хочу, чтобы это просто выкинули. Как я уже сказала, он даже не любил, когда я трогала его вещи в детстве — если я избавлюсь от того, что у него там есть, он, наверное, взорвется. И вообще, он член семьи".
"Где находится его склад?"
"О, это в маленьком местечке, о котором вы никогда не слышали. Уотерфорд Миллс. Я думаю, ему нравится иметь что-то вроде домашней базы. Знаете, потому что он так часто переезжает".
"Верно." Марго ровно улыбнулась, но внутри у нее все прыгало, потому что она слышала об Уотерфорд Миллс. Это был маленький городок не более чем в десяти милях от Вакарусы. И если там был склад, Марго готова была поставить все деньги, которые у нее остались в банке, на то, что он был единственным.
"В любом случае, — сказала Аннабель, — я и так опаздываю на встречу, так что мне пора идти. Но позвольте мне дать вам свой номер телефона. На случай, если что-то случится. Как я уже сказала, я, может, и не близка с братом, но он этого не заслуживает. Если вы пытаетесь ему помочь, я помогу вам, чем смогу".
Марго слабо кивнула. По правде говоря, ей было жаль Аннабель. Эта женщина слепо защищала развращенного человека, потому что альтернатива — допустить мысль, что ее собственный брат — убийца, — была слишком ужасна, чтобы вынести ее.
Марго почувствовала дискомфорт в желудке, вспомнив все те моменты за последние двенадцать часов, когда она убеждала себя, что ее дядя — хороший человек. Но это было не одно и то же. Она считала Уоллеса виновным, потому что улики привели ее к нему, а не потому, что его вина означала невиновность ее дяди. И все же, когда она встала и в последний раз поблагодарила Аннабел, в ее голове пронеслась мысль, которую она не ожидала, — лучше уж твоя семья, чем моя.
Как оказалось, Марго была права насчет Уотерфорд Миллс; в этом маленьком городке было всего одно хранилище, и она сделала крюк по дороге в Вакарусу, чтобы осмотреть его. Как и город, в котором оно находилось, хранилище было небольшим, не более сотни единиц хранения. Марго объехала периметр, обозначенный высоким забором из цепей, и подъехала к передним воротам, которые были закрыты на толстую цепь и висячий замок. На воротах висела табличка с надписью: WATERFORD MILLS STORAGE UNIT, а под ней — номер телефона. Марго поставила машину на стоянку, достала телефон и набрала номер.
"Да", — ответил хрипловатый голос после нескольких гудков.
"Эм, привет. Это…"
"Склад Уотерфорд Миллс? Да."
"Отлично. Меня зовут Марго Уоллес. Я племянница одного из ваших арендаторов, Эллиота Уоллеса. Вообще-то я звоню, потому что мой дядя умер несколько недель назад, и я помогаю своей семье упорядочить все его вещи".
Это была ложь, которую можно было легко опровергнуть, если бы мужчина позвонил Аннабель для подтверждения или просто поискал Эллиота в Google и обнаружил, что он на самом деле не умер, но Марго знала, что люди обычно верят тому, что им говорят. И даже если бы он проверил ее блеф, сейчас ей было бы не хуже, чем минуту назад.
"Я знаю, что он арендует склад у Вас здесь, — сказала она, — но я не знаю его номера. Не могли бы вы посмотреть его для меня?".
Марго не хотела испытывать судьбу, прося впустить ее, но, зная имя арендатора и имея правдоподобную историю, она сомневалась, что мужчина захочет сообщать номер помещения, особенно в таком маленьком городке. Конечно, хрипловатый голос сказал: "Да, хорошо. Как, вы сказали, его зовут?"
"Эллиотт Уоллес".
Через несколько минут мужчина вернулся на линию и назвал ей номер отделения Уоллеса. Она записала его в свой телефон, поблагодарила его за потраченное время, затем повесила трубку и сразу же позвонила Питу.
"Марго?" — сказал он. "Привет. Как дела?" По его тону она поняла, что их взаимные полушутливые извинения сгладили ситуацию, насколько он был заинтересован, за что она была ему благодарна.
"Я нашла зацепку для Уоллеса", — сказала она без предисловий. "Нам нужно сообщить штату, чтобы они получили ордер на обыск склада в Уотерфорд Миллс".
"Стоп, стоп, стоп. Помедленнее. О чем ты говоришь?"
Марго заставила себя сделать глубокий вдох, затем объяснила, что Аннабель рассказала ей о хранилище ее брата. "Там хранятся многолетние вещи Уоллеса", — сказала она, когда закончила. "Что, если он хранил что-то уличающее? В этом есть смысл. Серийные убийцы любят хранить трофеи своих убийств, но Уоллес слишком непостоянен, чтобы держать все при себе при каждом переезде. Что, если он хранил их?"
"Хорошо… Но подожди, Марго. Единственное, что у тебя есть на этого парня, это то, что он был заинтересованным лицом в деле Полли Лаймон. Ни один детектив в мире не будет беспокоить судью, чтобы получить ордер на обыск из-за этого".
"Это неправда. У меня также есть…"
"Ах да", — прервал он. "У тебя также есть двадцатипятилетнее воспоминание о том, как один наркоман говорил, что у Януарии был воображаемый друг по имени Слон Уоллес".
Марго выдохнула. "Уоллес был на танцевальном концерте Януарии. У меня есть фотография, доказывающая это. Это не совпадение. Он связан с двумя мертвыми девочками".
"Я знаю. И я согласен с тобой. Я лишь хочу сказать, что никто не одобрит ордер на обыск на основании того, что у тебя есть. Мне жаль".
Марго закрыла глаза. "Он — ответ на это дело, Пит. Я знаю это".
"Тогда ладно. Продолжай копать. Я сделаю все, что смогу, здесь. Слушай, мне пора идти, но я дам тебе знать, если что-нибудь найду".
После того, как они повесили трубку, Марго бросила телефон на сиденье рядом с собой и издала разочарованный стон, перешедший в крик. Она схватила рулевое колесо и сильно его покрутила. Она была так уверена, что Уоллес — ответ на этот вопрос, но как, черт возьми, она должна была это доказать?
Она отпустила руль, в последний раз ударив по нему ладонями, а затем опустилась на свое сиденье. Она сидела так в течение долгого времени, ее дыхание выровнялось, сердцебиение замедлилось. Затем, наконец, она встала и повернула ключ в замке зажигания. Когда она добралась до дома, уже наступили сумерки, пасмурное небо было серо-пурпурным. И снова Марго слишком долго оставляла дядю одного. И снова ее желудок скрутило от чувства вины. Хотя она уже привыкла к этому чувству, оно не утратило своей остроты.
Она припарковалась на подъездной дорожке, затем прошла по хрупкой траве к крыльцу дома Люка, но когда попыталась повернуть дверную ручку, та застряла у нее в руке. И тогда она вспомнила, что до сих пор не сделала копию ключа от его дома. Она была близка к этому — проехала полпути до хозяйственного магазина тем утром, но ее прервал звонок Линды с ее зацепкой для Джейса, и она отвлеклась. А в последующие несколько дней на нее обрушился такой шквал откровений, что создание копии ключа просто вылетело у нее из головы.
Марго снова постучала по ручке, но та не сдвинулась с места. Она постучала, подождала. Ничего не произошло. "Черт", — шипела она себе под нос. "Дядя Люк! Это я, Марго!"
Она прислушалась, но в доме было тихо и спокойно.
"Черт!" Она постучала снова, теперь уже сильнее. "Дядя Люк! Ты можешь меня впустить?"
Она остановилась, чтобы прислушаться, и на этот раз услышала звук приближающихся шагов. Марго выпустила вздох облегчения, но когда через несколько мгновений дверь распахнулась, он застрял у нее в горле. Адреналин так быстро пронесся по ее телу, что казалось, будто по венам бежит электричество. Ее зрение помутилось, и она покачнулась.
Перед ней стоял Люк, ее любимый дядя, ее самый любимый человек на свете. В его руках было огромное охотничье ружье, направленное в лицо Марго.