Всего лишь измена

Глава 33

Квартира, которую он подарил, была в центре города. И там, как царевна в своём новом замке, она принимала гостей. Все квартирники отныне проходили на базе Виталькиной хаты.

— Насосала, — сказал кто-то из общих друзей. За что получил от меня «щедрый взрос» прямо в нос.

— Ты совсем берега попутал, Шумилов? — прогундосил обидчик.

Я не стал отвечать. Посмотрел на кулак. Что я делаю? Бью его, а представляю себе физиономию этого хера. Его бить зассал, а своим прилетает за правду.

Теперь мы тусили «у Витки». И фразочки, вроде: «У Витки отметим», «Ты к Витке идёшь?», стали нормой. Я бесился и думал: он знает, не знает? Что его квартирёнку она превратила в притон?

Хотя, нет! Я утрирую. Аккуратистка по жизни, Виталя всегда содержала свой дом в чистоте. И на правах полноценной хозяйки перед каждым приёмом гостей оглашала свой «маленький список» запретов.

— Не мусорить! Не царапать обои! Разуваться при входе! Курить выходить на балкон! Не горланить! И целиться в центр унитаза! Это для мальчиков, — подняла она вверх большой палец, и ткнула им в нас. В Толю, в Мишку, в меня.

Я пристыжено хмыкнул:

— Понятно.

— А вот мне непонятно, — прикинулся Толик, — В центр целиться, это когда срать садишься, или когда…

— Фу, гадость! Толь! — Мила скривилась.

А Ниночка с первого курса смущённо хихикнула. Новая девушка Толика, она была новенькой в нашей компании. И самой младшей из всех. Потому для неё Вита с Милой были во всех отношениях круче!

— Никакого говна у меня в туалете, понятно? Всё говно оставлять за дверьми! — отрезала Витка.

Толик задумался:

— То есть, можно в парадной покакать? А соседи не будут против?

— О, Господи! Толь? — взмолилась Милана, — Ты можешь свернуть эту тему с говном?

— Я-то могу! — он кивнул, — Но вот мой организм, он такой, непредсказуемый. Что, если ему приспичит? Я должен терпеть?

— Нин, и как ты с ним спишь? — покривилась Миланка.

Ниночка снова хихикнула. Толик слыл бабником! Немудрено. Статус, папины деньги, прикид и уверенность в завтрашнем дне — всё, что нужно для счастья. А я? Я встречался с другими, искал. Но не в силах найти, отвергал и обычных, и даже весьма симпатичных девчонок. Без любви секс казался фальшивкой.

— Пойду, прицелюсь, — сказал, и пошёл в направлении двери уборной.

В спину мне прозвучала ухмылка Толяна:

— Целься тщательней, брат! Не то оштрафуют!

Санузел был сдвоенный, очень просторный. Даже, наверное, больше, чем кухня. У стенки стояла огромная ванна, на бортиках: гели, шампуни, крема. Я открыл один и понюхал. Сладкий запах цветов, словно нос окунул в Виткин рыженький хвостик! Закупорив его, я решил изучить содержимое полочек над умывальником.

Здесь нашлось много чего. К примеру, мужской аромат. И довольно приятный.

«Запах денег», — подумал, вдохнув. И поставил на место. Увидел в стаканчике две зубных щётки. Они, точно сладкая парочка, льнули друг к другу. Я взял и развёл их по разным концам! Глупо, но всё же не смог удержаться. Он бывал здесь два раза в неделю. Вечерами водитель его привозил, а по утрам забирал. Как-то раз я буквально уснул, карауля на лавочке. Ждал, пока выйдет. Хотел, чтобы вышел! А он всё сидел и сидел…

Виталина слегка изменилась. Как-то выросла, стала выглядеть сдержаннее. Волосы стала укладывать как-то иначе. Теперь они вились, но уже не так сильно, как раньше. Как будто пружина внутри её тела сломалась, и вся она стала какая-то новая, мягкая. В женственных формах читался подтекст. Или мне так казалось?

— Эй, Костян! Ты там долго ещё? Всё-таки решил нарушить последнее правило? — послышался голос Толяна за дверью.

Я вышел:

— Иди!

«Караульный» сменился. Внутри ванной комнаты хрипло пропел голос Толика:

— А я всё чаще замечааааю,

А что меня как будто хто-то подменииииииил!

О моряааах и не мечтааааю,

Телевизер мне природуууу замениииил!

Девчонки на кухне болтали о чём-то. А Мишка курил на балконе. Я вышел к нему.

— Вид, конечно, — повёл он рукой.

Перед нами стояла Нева. Правда, не вся! Лишь её тусклый отблеск в прорехах ближайших домов. Но высоток поблизости не было. Все дома стародавние, родом из прошлых столетий. Конкретно этот был построен в 1913 году, я читал. До революции здесь жили одни аристократы. А сейчас их потомки живут.

— Красиво жить не запретишь, — хмыкнул я и достал сигареты.

Всю юность свою я курил. Бросил только годам к тридцати. Когда Витка ходила беременной Тохой, и её постоянно тошнило, в том числе от табачного дыма.

— Слышь, Кость, я чё хотел спросить, — Мишка встал ближе ко мне, будто нас могли слышать, — А у Милы есть кто, ты не в курсе?

Я оттопырил губу:

— Да не знаю, у Витки спроси.

— Ты спроси, — хмыкнул Мишка. Он в нашей троице был самый робкий. Хотя внешне давал фору Толику.

Я припомнил наш секс на квартире у Милы. Это ж надо такое удумать? Всё равно, что с сестрой переспать! Но Милана была не в обиде. И, кажется, даже забыла о том инциденте. Общалась со мной, как всегда.

— Хорошо, я спрошу, — успокоил его.

Мы вернулись в квартиру. Толян уже юзал большой двухколоночный магнитофон, пытаясь настроить волну. Заиграл Виктор Цой, и он смачно присвистнул:

— Русский рок рулит! Наливай бухальчик!

Разлили вино по стаканам:

— За Цоя!

— Цой жив!

С ребятами выпили. Девочки дружно вздохнули, качаясь мелодии в такт.

— Если есть в кармане пачка сигарет,

Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день.

И билет на самолёт с серебристым крылом

Оставляет на земле лишь тень…

Витка дала нам сполна насладиться. Пацанское радио долго играло, прежде чем голос её объявил:

— Ну, хватит! Давайте уже танцевать?

Девочки были в приятном подпитии. Готовые двигаться, но не готовые дать. Так что Толик плеснул им ещё по глоточку и настроил попсу. Мальчуковая группа играла какую-то песню. Слащавый вокал напевал:

— Вечером тёплым шумит гроза,

Снова вижу я вас вдвоём,

Ты улыбаешься!

В сторону я отвожу глаза,

Что же делаешь ты со мной?

Зачем издеваешься?

Витка вскочила с дивана, потянув за собой остальных. Они трое у нас на глазах стали прыгать и петь в такт мелодии:

— А он тебя целует,

Говорит, что любит!

И ночами обнимает,

К сердцу прижимает!

А я мучаюсь от боли

Со своей любовью,

Фотографии в альбоме

О тебе напомнят,

О тебе…

«Серьёзно?», — подумал, вставая. Ведь он же поёт про меня! Я покинул «танцпол» и закрылся в туалете. Хотел открутить крышку, вылить духи в унитаз. Или вытереть щёткой внутри унитаза. Вот только я не был уверен, какой чистит он?

Я так ненавидел его в тот момент. А из зала играло:

— Я ж тебя так любил, так любил,

Думал, что ты ждала меня,

Но что же ты сделала?

Я ж тебя так любил, так любил,

А теперь потерял тебя…

И снова припев, который они пели вместе, втроём. И громче всех его пела она, Виталина. Как будто специально, пытаясь усилить мою без того нестерпимую боль.

Вышел молча, свернув не в набитый людьми тесный зал, а на кухню. Застыл у окна и подумал. А может быть, правда, уехать из Питера? Вот доучусь и свалю. И пускай тут живёт, как захочет. Хоть всю жизнь в содержанках сидит. Я женюсь, заимею детишек. Приезжать буду часто, звонить…

— Кось, ты чего тут стоишь? — послышалось сзади.

Я вздрогнул. Её появление было таким неожиданным. Я даже подумал, уж не сказал ли я что-нибудь вслух?

— Да так, — отмахнулся.

Она подошла, прислонилась к плечу:

— А мне папа недавно писал, представляешь?

— Серьёзно? — спросил, глядя сверху на то, как дрожат её веки.

— Ага, — усмехнулась она, — Приглашал в свой израильский дом. У него будет сын.

— Ого! От той бабы, от новой жены? — уточнил я. Хотя итак было ясно. Их папа уехал и жил где-то там, далеко, в Тель-Авиве.

— Да, естественно, — Вита кивнула, а затем, помолчав, добавила, — Интересно, он будет делать ему обрезание?

— А он что, иудей? — я нахмурился.

— Нет, православный. Но там обратился. Он стал Михаэлем. Так что, я теперь Виталина Михаэлевна, — она рассмеялась, качнув головой, — Мама сказала, что он такой же еврей, как она балерина.

Я представил Анфису Павловну в пачке на сцене и тоже не смог сдержать смех.

— Кость, — вдруг сказала Виталя, и сжала мой локоть, — А ты не уедешь?

— А с чего я вдруг должен уехать? — спросил настороженно. Витка как будто читала меня, как открытую книгу. А я вот её никогда не умел прочитать.

— Ну, так, — пожала она плечами, — Мало ли.

— Слушай, хотел уточнить? — перевёл тему, вовремя вспомнив о главном, — Милка одна, или с кем-то встречается?

Виталина задрала лицо, так внимательно глядя в меня.

— Ты почему спрашиваешь? — пальцы впились мне в локоть.

Я увидел… А, может быть, мне померещилось? Ревность мелькнула в зелёных глазах.

— Да это Михон попросил, — поспешил убедить. Хотя так и хотелось ответить, что я для себя.

Вита мгновенно расслабилась. Хмыкнула:

— Милка почти не бывает одна. Она всё время с кем-то встречается. Вот, к примеру, недавно сказала, что у неё был, чуть ли не лучший секс в её жизни. С одним старшекурсником. Я всё пытала, ну с кем? А она не колется! Брешет, наверно.

— Понятно, — самодовольно оскалился я, вспоминая, как Мила стонала, когда я был в ней. И чуть-чуть полегчало, когда я подумал об этом сейчас, стоя рядом с Виталей, — Ну, так что мне Дымцову сказать?

— Что Милана свободна, — ответила Витка, — Даже прикольно на них посмотреть в роли пары. Скажи?

Я кивнул. Ощутил её близость острее. И понял, что мысль об отъезде исчезла. Когда она была рядом, я плыл. И готов был простить, что угодно. А когда её не было рядом, страдал и мечтал, что смогу без неё.