Всего лишь измена

Глава 39

Сегодня особенный день. И я абсолютно спокоен. На работе коллеги поздравили. Я не стал отпираться, и макнул. А чего бы ни макнуть? Праздник всё-таки. Двадцать один год назад я стал папой. Подумать только! Как давно это было. И кто бы мог думать, что спустя столько лет я буду бояться утратить такой важный статус. Отец. Я отец. Я пока ещё папа.

Я поздравил её на словах. Майка учится. Живёт отдельно от нас. Она совсем уже взрослая. Но для меня будет той самой крохой, которую первым держал на руках. Которой я сам надрезал пуповину…

Свой велик оставил в «сторожке», и позволил Артуру себя подвезти. Ездить выпивши, пусть даже за рулём не машины, а велосипеда, чревато. А я нарушать не хочу! Добрался домой чуть позднее обычного. Вита с Милой с утра занялись украшением зала к приходу гостей. В гардеробе меня ожидала записка:

«Чистые джинсы + синий пуловер». Которые мне полагалось надеть. В холодильнике много контейнеров, все озаглавлены.

«Завтрак для Тоши», «Блинчики (только после супа)», «Фруктовый десерт (Капустину не давать)». У Капустина аллергия. От клубники он начинает чесаться! Я вынул контейнер с блинами, съел два. Греть не стал.

На дверце холодильника было несколько разных пузырьков. Я прочитал на одном «Настойка пиона уклоняющегося». Интересно, от чего он уклоняется? Погуглил.

«Седативное средство растительного происхождения. Применяется для лечений нарушений сна и неврастении».

Неврастения — это как раз про меня. Станешь тут неврастеником! Я бы не стал. Но вот только сегодня я должен быть в форме. И потому выпил пару глотков, чуть не умер. Присосался к кухонному крану и долго, мучительно пил.

Антоха собрался. Надел объектив на смартфон. Он у него съёмный. Мы заказали такси и поехали.

Все собрались через час. Я напомнил:

— Зарецкий прийти обещался.

— Толик что ли? — удивилась Милана, — Сто лет его не видела! Небось, постарел?

— Конечно! Также, как мы с тобой, — решил подшутить.

— Говори за себя! — огрызнулась Милана, — Я ещё ого-го.

Я провёл взглядом вниз, до груди. Ого-го, не то слово! Миланкины груди от возраста сильно раздуло. А у Витки как были малышками, так и остались. Я их зову «семядоли», она же Дольская. И не скажешь, что двух родила!

Девчонки старались на славу. Выпечка, овощи, фрукты, куриный рулет, тарталетки с начинками, канапе ассорти. И это ещё не считая десерта! Горячие блюда доставили из ресторана.

«Неужели, Астория?», — смекнул про себя. И слегка удивился, увидев другое название на упаковке.

Виталя почти не присела. Оно и к лучшему! Учует, как пить дать, свой «пион уклоняющийся». Хотя зажевал его мятной резинкой. Скажу — волновался! А что?

— Кому мясо? — продолжает Милана обслуживать наших гостей.

— Мясо ставь мужикам! — поясняет Анфиса Павловна. Тёща.

Они с моей мамой совсем не похожи. Но вечно находят, о чём поболтать. Папа уже пригубил и забрал у Антохи смартфон.

— Это ж надо, придумали, гады? Конструктор, ей Богу! А лёгкий какой? — восклицает, пытаясь понять, как смартфон превращается… в новомодную камеру.

— Деда, давай я тебя сфоткаю? — предлагает Антошка и щёлкает деда на камеру.

Тот усмехается, глядя в экран:

— Ой, етить! Это я? Ну, страшон! Вон пигментные пятна. Сотри! Как стереть?

— Да нормально! Я просто выбрал портретную съёмку, — противится Тоха.

Я смотрю на дочурку. Они с моей Аськой так спелись, ещё со времён, когда та обитала у нас. Хотя сейчас наша Майя гораздо умнее, взрослее сестры, даже нынешней. Я, подперев рукой щёку, усмехаюсь своим тайным мыслям. Любуюсь девчонками. Рыжие волосы Майки блестят, глазки светятся! Скоро полюбит кого-нибудь… Если ещё не влюбилась? Нет, Майка бы Аське сказала, а та — мне. С Витой у дочери нет откровенности. Хотя они любят друг дружку. Уж мне ли не знать?

Шарики плавают под потолком. Они яркие, словно букеты тюльпанов. Те, в свою очередь, украшают наш праздничный стол. Майечка любит тюльпаны! Не зря же она родилась в тот период, когда Питер весь покрывается пёстрыми клумбами первых цветов.

Я поднимаю бокал и дарю ей улыбку.

— Тише! Папа хочет сказать! — восклицает она.

Поднимаюсь, когда разговоры смолкают:

— Майечка, дочка! — пытаюсь, чтоб голос звучал без печали, — В день, когда ты родилась, сияло солнце. Я хочу, чтобы оно продолжало сиять тебе всю твою жизнь. И какой бы ты ни была взрослой, ты навсегда останешься маленькой дочкой. Мы с мамой любим тебя!

Вита тоже встаёт, подтверждая мой тост, прижимается рыжей головкой:

— Доченька, мы тебя любим! — кричит, поднимая бокал. Мы принимаемся чокаться.

А Майка, вскочив, подбегает, целует сначала Виталю, а после — меня:

— Я вас тоже, мамуля, папулечка!

Обнимая обеих, я думаю: «Господи, я умоляю тебя, не лишай меня этого. Лучше лиши меня пальца на правой ноге».

Спустя полчаса, когда сказаны тосты, Милана встаёт и выходит курить.

— Пойду, пообщаюсь, — бросает Виталя мне на ухо.

Я чувствую пальцы её на своих. Отпускаю их нехотя. Интересно, о чём они будут болтать? Обсуждать Богачёва? А Милана, она уже в курсе всего? Только я не у дел.

— Па, у тебя такое лицо серьёзное! — хмурится Тоха, суёт мне смартфон, на котором я, словно мыслитель, сижу, подперев подбородок рукой.

— Ну, так, профессор! — смеётся наш дед. Он всегда называл меня так. Даже когда я ещё не имел никаких степеней. Скоро, возможно, я получу степень доктора. Моя работа над докторской в самом разгаре. Но я не особенно жажду её завершить. Что буду делать потом? Куда дальше стремиться? Над тобой потолок, остаётся вперёд, а не вверх.

— Ещё не профессор, а только доцент, — поправляю его.

— Какое-то прозвище, типа блатного, — задумчиво хмурит кустистые брови отец, — Так паханов называют на киче. Помнишь, в «Джентльменах удачи» Леонов доцента играл?

— А кто такой Леонов? Он что, играл папу? — удивляется Тоха.

— Эх ты, молодёжь! — с досадой вздыхает отец, — Не знаете старых героев. Не смотрите фильмов хороших.

— Его герой — Реактивный енот из «Стражей галактики», — хмыкаю я.

— Это что за зверина такая? — пытается папа понять.

— Это, короче, гуманоид, инопланетный енот. Он летает, стреляет и разговаривает, — принимается Тоха ему объяснять.

— Ё-моё, а чего не корова? Представляешь, корова реактивная! Вот это я понимаю, — фонтанирует мыслями дед.

Я усмехаюсь с обоих. Смотрю на входную, куда Вита вносит громадный букет.

— Майечка, это тебе! — говорит «тётя Мила». Она у нас крёстная. А Толик — отец. В смысле, крёстный отец. Мы думали, пара получится. В смысле, семейная. Но не срослось!

— От кого? — поднимается Майка со стула, бежит, чтобы выведать, кто отправитель такой красоты.

— Тут только две буковки, — хмыкает Мила.

У Майки в лице что-то еле заметно меняется, стоит ей глянуть туда. Словно этот букет для неё не такая уж неожиданность.

— Да это пацаны прикололись, наверное! — «крапива», лучшая Майкина подруга тоже сегодня здесь.

Майка согласно кивает:

— Ага, точно! Димон и Колян, фантазёры.

— Ну, ничего себе, — Ася подходит понюхать цветы. Она любит цветочную тему. Сама как большой экзотичный цветок.

— Николай, допустим. А буква «б» тут причём? — недоумевает Милана, — Ведь Димка же!

— Да он баран, вот и «б» пригодилась! — смеётся «крапива».

А Майка с такой непритворной заботой бросает открыточку внутрь. Сегодня цветов было много! Но этим букетом она не желает украсить наш стол, оставляет его в стороне. И, когда я иду в направлении туалета, то берусь заглянуть меж ветвей. Там виднеется кончик открытки. Беру его пальцами, чтобы достать. Открываю и быстро читаю:

«Ты прекрасна! Б.Н.».

Как ошпаренный, я выпускаю открытку. Та остаётся лежать на столе. Сбегаю в уборную. В светлой кабинке под стать заведению, много деталей. Красивая мыльница белого цвета, зелёный цветок в уголке.

«Ты прекрасна! Б.Н.», — я прикрываю стульчак, и сажусь на него, как на стул. Опускаю в ладони лицо. Это он? Он уже присылает цветы? Поздравляет её с днём рождения? Майка знает, что он — её папа?

В голове столько мыслей, что хочется просто исчезнуть. Пускай эта кабинка туалета окажется машиной времени, и телепортирует меня в недалёкое прошлое. Где Богачёва ещё с нами нет! Я узнаю, когда он вернётся, и подстрою аварию. Или лучше всего, найму киллера. Истрачу все деньги, продам свою тачку. Верну нашу жизнь! Верну их…

В зале слышатся крики. Когда выхожу, вижу Тольку Зарецкого. Майку с ещё одним ярким букетом тюльпанов. На этот раз розовых.

— На свадьбу когда пригласишь? Кандидаты имеются? — щурится крёстный отец.

Он почти не меняется с возрастом. Только крепчает, и голос хрипит от привычки курить.

— Ой, дядь Толь! Вы вообще не о том! — усмехается Майка.

Она ростом в маму, и цветом волос. Так что дядь Толя её чуть повыше. Но пониже меня.

— А вот и отец-молодец! — ухмыляется он, тянет руку.

Мы приветствуем друг друга, и я мысленно рад, что, кроме отца, Тохи, Капустина, в нашей компании будет ещё один член. В прямом смысле мужской! А то уж чересчур много девочек.

Крёстного папу сажают по левую руку от Виты.

— Чего без жены? — уточняет она.

— Да ты ж знаешь её? — ухмыляется Толик, — Она у меня нелюдимая. Вечно в своих коуч-сессиях.

— На этот раз что? Личный рост, мотивация, бизнес?

— Всё сразу, — вздыхает Толян.

Его Анечка «ищет себя» уже десять лет кряду. Хотя его это, кажется, вполне устраивает.

— Главное в жизни она уже нашла, — любит он говорить.

— Это что же? — обычно спешу уточнить.

— Как что? Меня! — отвечает мой друг и соратник в амурных делах.

Я всегда откровенен с Зарецким. Он тот, кто не станет юлить, приукрашивать. Вот и сейчас сообщаю, когда мы выходим курить. Точнее, не мы! Курит он. Я стою и смотрю на своё отражение в полупрозрачной витрине кафе.

— Слушай, Толь? Можешь на днях уделить вечерок?

— Мм? — тянет он, — Что случилось?

— Да так, — пожимаю плечом.

— По работе? — любопытствует Толик. В последнее время мы в основном обсуждаем дела. Но сейчас не до них.

— Не, — отрицаю я, — Личное.

— Чё? — удивляется друг, — Со здоровьем?

Недавно один из совместных знакомых в научной среде отошёл в мир иной. Так что теперь все мы, как говорится, на стрёме. Все стали резко следить за собой. Даже Толик решил сократить потребление сигарет и спиртного.

А я неожиданно сам для себя, прошу у него:

— Дай затянуться?

— Тебе? — удивляется он, — Ты же не куришь?

— Не курю, — отвечаю, — Говорю же, всего пару затяжек.

Он отдаёт, но, пока я тяну в себя дым, произносит:

— Так, Костян! Ты давай не юли. Это чё за фигня?

Я ощущаю, как мозг мой окутан приятным туманом. Вдобавок к спиртному — табак.

«Не начать, ли курить?», — размышляю, почувствовав лёгкость.

— Чего происходит, Костян? — повторяет приятель.

— Потом расскажу, — отвечаю как раз в тот момент, когда из дверей появляются девочки. Вита и Мила.

— Зарецкий, ты хоть бы звонил иногда! — восклицает Милана.

— А давайте как-нибудь соберёмся все вместе? Ты Анюту возьмёшь, — произносит жена. И так трепетно жмётся ко мне, что на сердце становится больно.

Я обнимаю и Вита, учуяв неладное, чуть поднимает себя на носочках.

«Детектор, блин», — задираю я голову. Поздно! Виталина учуяла:

— Кось, ты курил?

— Нет, он нюхал! — за меня отвечает Зарецкий. И, поймав мой насмешливый взгляд, отправляет в ближайшую урну бычок.