Второе пришествие в гневе

ГЛАВА X ЧЕТВЕРТЫЕ СУТКИ В ВОДЕ, ЧЕТВЕРГ, 2 АВГУСТА 1945 ГОДА

После того, как лейтенант Редмайн стал впадать в забытье, временами полностью теряя сознание, командовать группой пытался младший лейтенант Твайбл, но и он вскоре выбился из сил. В немного лучшей форме оставался главстаршина Бэнтон, еще способный руководить людьми.

Утром один из матросов подплыл к плоту, где находился Твайбл, и передал офицеру несколько коробок с галетами, которые, по его словам, прислал Джулио. Почему тот так поступил, осталось неизвестным. Многие моряки уже потеряли способность рационального мышления. Кругом плавало множество капковых жилетов. Тем не менее; продолжались случаи нападения друг на друга с целью завладения спасательным поясом. Бессмысленные и вообще дурацкие поступки происходили постоянно.

Люди продолжали выбиваться из сил и умирали. Тех, кто еще держался, добивали беспощадные лучи тропического солнца.

Группа доктора Хайнеса снова распалась. Небольшие группки людей стихийно формировались и столь же быстро распадались. Особенно трудной была ночь. Моряков колотил озноб, многие впадали в горячку и беспамятство.

Некоторые, не приходя в сознание, умирали. Беспомощный доктор мог только плавать около них и наблюдать. Утром в четверг 2 августа состояние почти всех было критическим. Многие впали в кому и вывести их из этого состояния был нелегко. Фактически группа уже не существовала. Каждый был сам по себе и погибал в одиночку.

На рассвете был обнаружен один матрос, плававший на спасательном жилете, опустив лицо в воду. Думая, что он заснул, к нему подплыли, чтобы разбудить. Когда его пытались приподнять, тело выскочило из воды, и все с ужасом увидели, что акула отхватила у него всю нижнюю половину тела.

В 09:00 2 августа 1945 года лейтенант Вилбур Гвин вывел свой двухмоторный бомбардировщик «Вентура» на старт взлетной полосы аэродрома острова Пелелиу. Получив разрешение на взлет, Гвин передвинул вперед сектора газа, и бомбардировщик, оглушительно ревя моторами, помчался по взлетке.

Гвин направился в ежедневный обычный патрульный полет в секторе, отмеченном на полетной карте как 19Y258. В его задачу входило обнаружение, а, по возможности, и уничтожение подводных лодок противника в районе поиска.

В самом хвосте «Вентуры» торчала антенна, используемая главным образом для навигации. Чтобы ветер не скрутил антенну, на ее конец был подвешен груз-противовес, называемый летчиками «носок». В этот день, в момент отрыва самолета от земли, «носок» с антенны сорвался. У Гвина теперь был выбор: вернуться и установить на антенну новый «носок», либо продолжать полет, ведя машину по счислению. Поскольку погода была превосходной, лейтенант решил обратно не возвращаться и продолжал полет, ведя бомбардировщик на высоте тысячи метров над зеркальной гладью океана.

Навигация по счислению никогда не бывает особенно точной, а над просторами Тихого океана всегда чувствуешь себя не очень комфортабельно, когда точно не знаешь своего места. В 11:00, примерно через час сорок пять минут после взлета, лейтенант Гвин, памятуя о том, что осторожность — главная составляющая доблести, решил все-таки закрепить антенну.

Радист был чем-то занят, а второй пилот с головой ушел в прием сводок погоды. Поэтому Гвин решил сам заняться антенной. Пробравшись через хвостовой тоннель «Вентуры», лейтенант дошел до того места, где можно было дотянуться до антенны, и занялся ее ремонтом. При этом он случайно глянул вниз с высоты тысячи метров на поверхность Филиппинского моря. И именно в этот момент летчик увидел длинное пятно мазута, который, по его мнению, мог вылиться только из топливных цистерн подводной лодки. Гвин бросился обратно, забрался в свое командирское кресло левого пилота и заложил крутой вираж.

В 11:18 самолет изменил курс, следуя вдоль длинного, змеевидного мазутного пятна. Чтобы все лучше разглядеть, Гвин снизился до трехсот метров.

Мазутный след казался бесконечным, извиваясь миля за милей по поверхности океана. Примерно через пять миль Гвин внезапно увидел их — примерно тридцать черных голов, торчащих из двадцатипятимильного мазутного пятна. Они напоминали черные шарики, прыгающие на воде. Многие цеплялись за плот, другие плыли самостоятельно, слабым движением рук пытаясь привлечь внимание самолета.

Лейтенант Гвин был ошеломлен и удивлен. Откуда взялись эти люди?

Мазутное пятно было огромным, но никто не сообщал, что в этом районе затонул какой-нибудь крупный корабль.

В 11:20, через две минуты после обнаружения людей в воде, Гвин снизился до высоты сто метров, пытаясь разобраться в обстановке.

В 11:25 Гвин приказал своему радисту передать в эфир следующую радиограмму: «ОБНАРУЖИЛ ТРИДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК, НАХОДЯЩИХСЯ В ВОДЕ; 011-3 °CЕВЕРНОЙ, 133-30 ВОСТОЧНОЙ; СБРОСИЛ ПЕРЕДАТЧИК И СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПЛОТИК. ОПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ 133-30».

Дежурный по КДП аэродрома на Пелелиу сразу передал это сообщение командующему подрайона Западных Каролин, подчиненному вице-адмирала Джорджа Маррея, командовавшего военно-морским районом Марианских островов.

Сообщив о месте погибающих моряков, лейтенант Гвин больше ничем им помочь не мог и решил продолжить полет. Следуя на север вдоль бесконечного мазутного пятна, Гвин примерно в шести милях обнаружил еще более сорока человек, а в четырех милях далее — еще от сорока пяти до семидесяти человек. Следуя дальше на север, Гвин увидел еще несколько небольших групп — по два-три человека в каждой, рассеянных по поверхности моря. После часа полета и наблюдений летчик подсчитал, что в воде находилось примерно сто пятьдесят человек.

Находившиеся в воде люди были разбросаны вдоль линии длиной примерно в двадцать миль. Гвин заметил одну группу, сгрудившуюся на плотах, но не мог точно определить, сколько был плотов. Даже с такой малой высоты летчик едва мог разглядеть одинокого пловца, если тот не поднимал брызг.

Проблему Гвина с навигационной антенной теперь нужно было решать быстро.

Место терпящих бедствие было определено им по счислению, а значит, не совсем точно. Лейтенант снова пробрался в хвост бомбардировщика и повесил на антенну новый «носок», прикрепив его куском резинового шланга. Все получилось замечательно.

Определив точнее свое место, лейтенант Гвин через час двадцать минут после передачи своего первого сообщения снова радировал на базу:

«ПОШЛИТЕ СПАСАТЕЛЬНОЕ СУДНО; 11–15 СЕВЕРНОЙ. 133-47 ВОСТОЧНОЙ; В ВОДЕ 150 ЧЕЛОВЕК НА ПЛОТАХ И СПАСАТЕЛЬНЫХ ЖИЛЕТАХ; СБРОСИЛ КРАСНЫЙ ШОМПОЛ (маркировочный буй)».

Авиабаза приказала Гвину не покидать этого района:

«ВЫЛЕТЕЛ ДУМБО (большая летающая лодка); ОРИЕНТИРОВОЧНОЕ ВРЕМЯ ПРИБЫТИЯ 15:00. ОСТАВАЙТЕСЬ НА МЕСТЕ».

Доктор Хайнес видел кружившийся над ними бомбардировщик и молился, чтобы тот их заметил. Идя очень низко над водой, самолет проревел прямо над головой доктора и через мгновение превратился в маленькую точку на противоположной стороне горизонта. К этому времени доктор Хайнес и окружавшие его люди уже потеряли всякую надежду на спасение. Последние силы покидали их, а появившийся самолет вел себя, как и все другие. Появился и исчез.

Обследовав весь район, лейтенант Гвин уже не сомневался в том, что в воде под ним находятся американские моряки. Развернувшись и заметив группу, у которой, судя по всему, не было даже ни одного плотика, Гвин начал сбрасывать им с самолета все, что могло плавать.

Когда доктор Хайнес увидел, что маленькая точка на горизонте изменила курс и снова направилась к ним, летя низко над водой, он уже не сомневался, что их заметили. Подобно знамению чуда, с неба ливнем стали падать самые различные вещи: спасательные плотики, емкости с питьевой водой, какие-то коробки, но самым главным было то, что их наконец обнаружили, вселив в уцелевших надежду, что спасение близко.

Напоследок Гвин сбросил маркировочные буи и дымовые шашки, чтобы не потерять это место.

В 13:15 их двухмоторный ангел-хранитель сбросил погибающим морякам радиогидроа-кустический буй. Это была специальная аппаратура, используемая для взаимодействия с подводными лодками. В буй был встроен радиотелефон, с помощью которого можно было связаться с самолетом. Гвин надеялся, что кто-нибудь там внизу воспользуется радиотелефоном и идентифицирует себя. Однако, этого не произошло. Видимо, никто из находившихся в воде людей не умел воспользоваться этой аппаратурой.

К этому времени на всех базах Тихого океана гадали, что это за люди в воде, которых обнаружил самолет патрульной авиации? Многие полагали, что это японцы, и совсем не торопились что-либо предпринимать. Дело в том, что незадолго до этого, один из эскортных кораблей следовавшего в этом районе конвоя доложил об атаке, а, возможно, и о потоплении японской подводной лодки. Но когда пришло второе сообщение Гвина о «ста пятидесяти моряках», начался настоящий переполох. Сто пятьдесят человек не могли находиться на японской подводной лодке. Видимо, речь идет о надводном корабле. Но если бы там погиб какой-нибудь японский корабль, то все бы об этом знали.

В итоге, в штабе главкома пришли к заключению, что, возможно, погиб какой-то американский корабль, и началась паника. Сразу же по получении второй радиограммы Гвина, штаб адмирала Нимица, пришедший в сильнейшее возбуждение, приказал всем находившимся в море кораблям показать свое место, По всем радиоволнам в адрес конкретных кораблей летели срочные радиограммы: «ПРЕРВИТЕ РАДИОМОЛЧАНИЕ; ДАЙТЕ СВОЕ МЕСТО».

Через час после отправления второй радиограммы самолет лейтенанта Гвина оставался единственным, находившимся над местом трагедии. Затем появился транспортный самолет с Филиппин. Он оставался с «Вентурой» примерно около часа, сбросив погибающим три спасательных плотика.

На базе патрульной авиации острова Пелелиу первая радиограмма Гвина об обнаружении в воде «тридцать человек» была передана командиру 152-й эскадрильи патрульных бомбардировщиков капитану 3 ранга Джорджу Эттебери.

Рассчитав запас горючего у бомбардировщика Гвина и поняв, что самолет сможет находиться над гибнущими людьми лишь до 15:30, капитан 3 ранга Эттебери стал быстро принимать решения.

Недалеко от стоянки эскадрильи бомбардировщиков «Вентура» располагался целый 23-й полк летающих лодок «Думбо». Эттебери связался по телефону с их дежурным офицером и попросил направить к 15:30 гидросамолет в район бедствия. Но поскольку в 23-м полку ничего не знали о сообщении Гвина, то отнеслись ко всей этой идее, мягко говоря, без всякого энтузиазма и с большим скепсисом, капитан 3 ранга Эттебери хотел уж был сам съездить в 23-й полк, чтобы побудить их к действиям, но понял, что на это уже нет времени. Иначе он не успеет сменить Гвина. Командир эскадрильи приказал готовить к взлету его собственный самолет. Точно в то время, когда пришла вторая радиограмма Гвина, бомбардировщик капитана 3 ранга Эттебери, чей позывной был «Гамблер Лидер», поднял свою машину в воздух с взлетной полосы острова Пелелиу.

В течение полутора часов полета «Лидер» поддерживал постоянную связь со штабом своей эскадрильи, получив при этом радостное сообщение: в 23-м полку, наконец, раскачались и поднял в воздух летающую лодку «Думбо», которая сейчас следует к месту катастрофы.

В 14:15 Эттебери заметил бомбардировщик Гвина, который с большой летающей лодкой, прибывшей с Филиппин, кружился в этом районе. Эттебери немедленно связался по радио (голосовой связью) с обеими машинами. Затем он совершил круг над этим местом, чтобы лучше разобраться в обстановке. Чтобы находившиеся в воде люди не подумали, что их бросили, летающей лодке было приказано покружиться над юго-западным участком огромного мазутного пятна, а сам Эттебери стал кружиться над его северо-восточной частью.

Между тем, у лейтенанта Гвина кончалось горючее, и минут через двадцать после появления Эттебери, бомбардировщик Гвина был отпущен на базу. Улетела и летающая лодка. В течение сорока пяти минут капитан 3 ранга Эттебери кружился в одиночку над районом бедствия, подбадривая своим присутствием, находившихся в воде. Затем в окно кабины он увидел, как с юга к нему приближается огромная, толстая и неуклюжая летающая лодка «Думбо».

23-й полк летающих лодок попросил капитана 3 ранга Эттебери, чтобы он и его самолеты оставались над районом бедствия, пока они не пришлют одну из своих «Каталин». Командиром дежурной летающей лодки был в этот день лейтейант Адриан Маркс, а его «Каталина» находилась в полной готовности. Перед вылетом Маркс направился в оперативный отдел штаба полка, надеясь добыть там больше информации, чем та, что была известна от капитана 3 ранга Эттебери. В штабе не только ничего не знали, но и не верили, что в воде могло находиться так много людей (тридцать человек, по первому сообщению Гвина). В итоге всех этих разговоров Маркс предположил, что речь идет просто о каком-то пилоте, совершившем вынужденную посадку на воду. В 12:45 лейтенант Маркс поднял своего «мамонта» с взлетной полосы аэродрома Пелелиу и взял курс на север.

В ходе полета Маркс, чей позывной был «Плэймейт-2», получил сообщение о том, что в воде находятся не тридцать человек, а сто пятьдесят. (В действительности их оказалось триста двадцать). Это казалось Марксу абсолютно немыслимым, и он предположил, что в радиограмму при передаче вкралось какое-то искажение.

В 15:03 Маркс начал принимать радиосигналы от Эттебери, а примерно через три часа после взлета, в 15:50, вступил с Эттебери в визуальный контакт, установив голосовую радиосвязь.

Лейтенант Маркс был ошеломлен — кто эти люди и как они здесь оказались? Примерно полчаса, советуясь с Эттебери, Маркс летал над терпящими бедствие, а затем сбросил им все, что было на борту, сохранив только один спасательный плотик для себя и своего экипажа. (Позднее в своем рапорте капитан 3 ранга Эттебери писал: «Обнаружили в воде от ста до двухсот человек, некоторые сгрудились на спасательных плотах, некоторые без плотов, лишь в спасательных жилетах. Им были сброшены два плота Mk-VII, один плот Mk-IV, контейнер со спасательными средствами, контейнер с запасом продовольствия. Контейнеры остались неиспользованными, поскольку у находившихся в воде не было сил их открыть»).

Сбросив весь запас аварийно-спасательных средств, что был у него на борту, лейтенант взглянул на прыгающие на волнах черные головы людей и в этот момент увидел акул. «Поэтому, — позднее сообщал лейтенант в рапорте, — примерно, в 16:30 я принял решение совершить посадку на воду, чтобы собраться одиночных пловцов. Это решение было основано на том, что таких одиночек было большое количество, а также на том, что на них напали акулы. Несколько человек акулы разорвали у нас на глазах».

Маркс сообщил Эттебери, что намерен предпринять, а тот доложил об этом на базу и попросил смены для себя.

На «Каталине» начали готовиться к посадке. Марксу еще никогда не приходилось совершать посадку в открытом море и он немного нервничал. В 17:15 лейтенант развернул летающую лодку под ветер. Ветер был северным, океанская зыбь достигала четырех метров высоты. «Каталина» совершила три «козла» при посадке, первый — примерно на пять метров, но благополучно приводнилась, хотя и с повреждениями. От удара об воду в корпусе летающей лодки вылетели заклепки и разошлись швы. Дырки от заклепок пытались заткнуть карандашами, а швы заложить ватой. В радиоотсек начала поступать вода, и его пришлось осушать, вычерпывая в час десять — двенадцать ведер.

Между тем, второй пилот направился в хвост, чтобы организовать спасательные работы.

Из-за сильной зыби лейтенант Маркс со своего места в пилотской кабине не мог ничего увидеть. Но Эттебери оставался с ним в голосовой связи и наводил «Думбо» на плавающих вокруг. Было решено пока не снимать людей с плотов, поскольку там они находились в относительной безопасности, а прежде всего вытаскивать из воды тех, кто плавал на спасательных жилетах.

Бортовой люк был открыт и в море выброшен трап. Стоя на ступеньках трапа, — бортмеханик подцеплял пловца, когда самолет проплывал мимо, и затаскивал его на борт. Находившиеся в воде моряки слишком ослабли, чтобы хоть как-то помочь этому процессу. Многие были сильно обожжены, у других были сломаны руки или ноги, и когда их затаскивали в самолет, несчастные кричали от страшной боли. Тем более, что летающая лодка, работая моторами, постоянно двигалась. Лейтенанта Маркса убедили выключить двигатели. В наступившей тишине ясно слышались отчаянные крики людей, взывающих к помощи.

К наступлению темноты Маркс подобрал около тридцати человек и забил ими все пространство своей текущей летающей лодки. Все спасенные были в ужасном состоянии. Им немедленно давали воду и пытались оказать первую помощь. Естественно, что как только на борт «Каталины» вытащили первого человека, лейтенант Маркс узнал о гибели «Индианаполиса». Однако у командира летающей лодки в создавшихся условиях не было времени закодировать и отправить об этом радиограмму.

Спасенные рассказали лейтенанту Марксу и членам его экипажа различные версии потопления крейсера. Многие еще не могли говорить, а бредили, и в большинстве рассказанных ими историй было совсем мало смысла.

В небе над дрейфующей «Каталиной» Маркса продолжал кружиться бомбардировщик капитана 3 ранга Эттебери, вызывающего к месту трагедии другие самолеты со спасательными средствами. Эттебери также имел радиосвязь со спасательными кораблями, спешащими на помощь. Летчик давал им курс, передавая координаты места катастрофы. Когда стало темно, Эттебери больше ничего не мог сделать. В 19:50 он развернул «Вентуру» на юг и направился к своему аэродрому.

С наступлением темноты экипаж лейтенанта Маркса уже не мог вытаскивать из воды одиноких пловцов. Он подрулил летающую лодку к относительно большой группе людей, которым он сбросил ранее спасательные плотики. Это была группа доктора Хайнеса. Спасенные уже складывались внутри «Каталины», как сардины в банке. Не поместившихся Маркс приказал разместить на крыльях самолета, накрыв их парашютами и дав воды. Поверхность плоскостей оказалась поврежденной и Маркс начал сомневаться, удастся ли ему снова взлететь, или нет.

Спасенные на борту «Каталины» кричали и стонали. Из-за людей на крыльях Маркс не мог привести летающую лодку в движение. «Каталина» дрейфовала, ожидая прибытия помощи. Еще до полуночи на далеком горизонте появились отблески прожекторов. Почти в ту же минуту появившийся в ночном небе самолет сбросил над летающей лодкой Маркса парашютную ракету. Приближающийся корабль изменил курс, направляясь к дрейфующей «Каталине», на борту которой находился бесценный груз — пятьдесят шесть моряков с погибшего крейсера «Индианаполис».

Было 16:55, когда 1-й лейтенант Ричард Элкорн, летчик 4-й аварийно-спасательной эскадрильи армейской авиации, поднял свою «Каталину» в воздух с аэродрома острова Палау. Через два часа двадцать минут полета Элкорн прибыл на место бедствия, быстро оценил обстановку и сбросил три спасательных плотика. Внизу он видел летающую лодку Маркса, которая рулила по волнам, вытаскивая из воды людей.

Заметив, что находившиеся в воде люди не имеют достаточно сил, чтобы вылезти на спасательный плот или забраться в резиновую лодку, Элкорн решил их больше не сбрасывать. Вместо этого он решил садиться на воду, что и сделал в 19:30, посадив свою «Каталину» примерно в двух милях севернее летающей лодки Маркса. Почти сразу его экипаж увидел первого из терпящих бедствие и втянул его в самолет. Они рулили по поверхности океана, останавливались, подбирали людей, снова давали ход и останавливались, пока наступившая темнота не скрыла все вокруг. В районе поиска летчики обнаружили большое количество обломков. Главным образом это были остатки аварийно-спасательных средств, сброшенных в течение дня самолетами. Они также увидели плавающие вокруг мертвые тела, которые на плаву удерживали спасательные пояса. Их было много.

В темноте летчики слышали крики о помощи. Обвязавшись страховочными концами, два сержанта из экипажа Элкорна — Нидхейм и Хайжби — пытались найти в темноте зовущих на помощь людей. Но конец оказался слишком коротким, и они вернулись ни с чем.

Всю ночь над ними кружились самолеты, освящая ракетами две летающие лодки, качающиеся на океанской зыби.

Придя на службу в восемь часов, лейтенант Грин, управляющий движением надводных кораблей в штабе военно-морского района Филиппин, как обычно просмотрел список кораблей, чье прибытие ожидалось сегодня, в четверг. «Индианаполис» был в списке, хотя отметка о его прибытии отсутствовала. Понимая, что если крейсер еще не пришел, то он уже и не придет, Грин связался с отделом прокладки, прося разрешения снять название «Индианаполиса» с карты. Ему посоветовали этого не делать: патрульный самолет обнаружил каких-то людей в воде.

Капитан 1 ранга Альфред Гранум, начальник оперативного отдела штаба военно-морского района, получив это сообщение, проверил по карте местонахождение всех кораблей в этом районе и обнаружил, что «Индианаполис» должен был проходить через место обнаружения неизвестных людей в воде более трех суток назад. И еще не пришел.

В то же самое время непосредственный начальник Гранума коммодор Норман Джилетт, исполняющий обязанности командующего военно-морским районом, также получил сообщение об обнаружении терпящих бедствие людей и, сверившись с картой, обнаружил, что в этом районе должны находиться: «Индианаполис», транспорт «Вествард Хо» и одно десантное судно. Джилетту доложили, что «Индианаполис» еще не прибыл.

Во второй половине дня из штаба военно-морского района Филиппин на остров Гуам был отправлена срочная радиограмма:

«„ИНДИАНАПОЛИС“ (CA-35) НЕ ПРИШЕЛ НА ЛЕЙТЕ. ПРОШУ УКАЗАНИЯ».

Копии этой радиограммы были направлены адмиралам Маккормику, Олдендорфу Маррею и Нимицу, коммодору картеру и на «Индианаполис».

Ответ с Гуама был не очень вдохновляющим:

«„ИНДИАНАПОЛИС“ (CA-35) ВЫШЕЛ С ГУАМА 2300-ЗЕТ В СООТВЕТСТВИИ С НАШИМ 280032-ЗЕТ».

Другое сообщение было направлено непосредственно контр-адмиралу Маккормику:

«ПРИБЫЛ ЛИ В ВАШЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ „ИНДИАНАПОЛИС“?»

Ответ Маккормика был кратким: «НЕТ».

К концу дня в штабах еще никто не знал, кем были обнаруженные в воде люди. Наконец, штаб военно-морского района послал радиограмму всем кораблям, идущим к месту катастрофы: «ПЕРВОМУ ЖЕ СПАСАТЕЛЮ, ПРИБЫВШЕМУ НА МЕСТО, НЕМЕДЛЕННО ВЫЯСНИТЬ И ДОЛОЖИТЬ, С КАКОГО КОРАБЛЯ ОБНАРУЖЕННЫЕ ЛЮДИ И КАКОВА ПРИЧИНА ГИБЕЛИ ЭТОГО КОРАБЛЯ».

Вечером того же дня, завершив учения, мощный линкор «Айдахо» с контр-адмиралом Маккормиком на мостике вернулся в залив Лейте. Приближаясь к якорному месту, адмирал поискал глазами «Индианаполис», хотя штаб военно-морского района уже уведомил его, что «Индианаполис» «куда-то пропал».

Маккормик опять же нисколько не встревожился. Он знал, что вице-адмирал Олдендорф недавно кому-то передал из своего соединения два тяжелых крейсера.

Для замены одного из них к Окинаве был направлен однотипный с «Индианаполисом» тяжелый крейсер «Портленд». Возможно, что сам «Индианаполис» также пошел к Окинаве, чтобы заменить второй крейсер. Кроме того, Маккормик, по его словам, нисколько не беспокоился, поскольку «исчезновение корабля такого размера, как „Индианаполис“, представлялось мне совершенно невероятным событием».

Эскортный миноносец «Сесил Дж. Дойл» (DE-368) направлялся в базу после безрезультатного поиска японской подводной лодки. Внезапно на миноносец поступил приказ из военно-морского подрайона Западных Каролин изменить курс и следовать на север для спасения находившихся в воде людей. Это произошло немедленно после первой радиограммы лейтенанта Гвина. После получения второй радиограммы Гвина командир миноносца приказал увеличить скорость до 22,5 узлов, ибо его подстегнуло следующее сообщение:

«ПО УТОЧНЕННЫМ ДАННЫМ В ВОДЕ НАХОДЯТСЯ ПРИМЕРНО СТО ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК. ПО ПРИБЫТИИ НЕМЕДЛЕННО ДОЛОЖИТЕ ОБСТАНОВКУ».

В 14:35 радисты «Дойла» установили голосовую радиосвязь с самолетом капитана 3 ранга Эттебери, который стал наводить их на место бедствия, прося поспешить. С миноносца ответили, что делают, что могут, но вряд ли прибудут на место раньше полуночи.

Первоначально «Дойл» был единственным кораблем, направленным в это место, но сразу же после получения второй радиограммы лейтенанта Гвина, адмирал Маррей приказал направить в помощь «Дойлу» еще два эсминца.

Эсминцы «Ральф Тэлбот» (DD-390) и «Мэдисон» (DD-425), ведущие раздельное патрулирование у атолла Улити, получив в 16:00 приказ, ринулись на север со скоростью тридцать два узла.

Между тем, эскортный миноносец «Дойл» получил дополнительные инструкции: «ДВА ЭСМИНЦА ИДУТ К ВАМ С УЛИТИ ДЛЯ СОДЕЙСТВИЯ СПАСАТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ. ВОСЕМЬ САМОЛЕТОВ МЕЖДУ 18:00–20:00 ДОЛЖНЫ СБРОСИТЬ ДОСТАТОЧНОЕ КОЛИЧЕСТВО НАДУВНЫХ ЛОДОК И СПАСАТЕЛЬНЫХ ПЛОТОВ. УТОЧНЕННОЕ МЕСТО: 11–45 СЕВЕРНОЙ, 133-35 ВОСТОЧНОЙ».

В 18:56 эсминец «Мэдисон» связался по радио с «Дойлом», сообщив, что не сможет прибыть на место раньше трех часов ночи. Вслед за этим «Тэлбот» объявил, что его ориентировочное время прибытия четыре часа ночи.

В 21:49 сигнальщики «Дойла» заметили на горизонте первую осветительную ракету, после чего ракеты были уже видны постоянно. Часом позже «Дойл» включил прожектор, уставив луч в небо, что показать свое место самолетам, кружившимся в ночном небе.

Вместо того, чтобы разыскивать людей в воде, «Дойл» направился прямо к «Каталине» лейтенанта Маркса, и вскоре после полуночи уцелевшие с несчастного крейсера были приняты на борт эскортного миноносца. В штабах на Филиппинах, Западных Каролинах, Марианах, в Перл-Харборе, да и по всему Тихому океану ошеломленные офицеры напряженно ждали сообщения о том, с какого корабля эти обнаруженные в воде люди.

С плота, где находился капитан 1 ранга Маквей в полдень заметили самолет, кружившийся к югу от них. Часом позже они заметили второй самолет. В течение дня самолеты стали буквально роиться на линии, отделяющей море от неба. Моряки отчаянно сигналили, но их никто не замечал.

Они содрали шелковую обшивку со спасательного жилета, засунули ее в пустую гильзу от 40-мм снаряда и подожгли, надеясь, что летчики заметят дым, но и это не сработало.

Капитан 1 ранга Маквей был растерян, не зная, что делать дальше?

Если он и его группа были единственными уцелевшими с погибшего крейсера, то что разыскивали самолеты в десяти милях южнее их?

Надвигалась темнота, и люди стали впадать в отчаяние: теперь их уже точно не заметят. Уверенный в этом Маквей приказал наполовину уменьшить рацион. Около полуночи они заметили луч прожектора, которым уставился в небо эскортный миноносец «Дойл», и тогда только стали догадываться, что кроме них есть еще и другие уцелевшие. Они также были уверены, что если даже поиск дойдет до них, то это произойдет совсем не скоро. Ночью никто не мог уснуть, а утром тревога, что их так и не обнаружат, еще более окрепла.

Что касается большой группы лейтенанта Редмайна, то у самолетов не возникло никаких проблем с их обнаружением, на них обрушился настоящий ливень спасательных плотов, коробок с рациями и другими предметами аварийно-спасательного ассортимента. Видя постоянно кружившиеся над ними самолеты, моряки успокоились, терпеливо ожидая спасения.

После того, как лейтенант Гвин сбросил группе доктора Хайнеса первые два спасательных плота, отчаянная обстановка несколько разрядилась. Доктор приказал наиболее ослабшим забраться на плот, остальные плавали, держась за его края. На плотах были обнаружены емкости с пресной водой, и доктор распределил ее поровну среди людей.

Затем самолеты начали сбрасывать им новое снаряжение, причем в огромном количестве. В числе прочего была сброшена спасательная лодка на десять человек. В нее сразу же набилось тридцать. Но в течение дня стало настолько жарко, что многие стали прыгать обратно в море.

Группа Хайнеса получила все, что могла предоставить спасательная служба: от пресной воды и медикаментов до тропических шлемов. Эти шлемы при правильном использовании не только предохраняли от палящих солнечных лучей, но и имели специальный экран-забрало, предохраняющее глаза и нос от проникновения соленой воды. Что касается пищи, то измученные желудки моряков уже не принимали мясо и галеты. В ход шли лишь молочные таблетки и цитрусовые леденцы.

Несомненно, что если бы вся эта помощь не подоспела вовремя, никто бы из группы доктора Хайнеса не дожил до подхода спасательных кораблей. Когда «Каталина» лейтенанта Маркса села на воду, Хайнес решил доплыть до самолета. Приказав своим людям оставаться там, где они были, и объяснив, что он намерен предпринять, доктор поплыл к самолету. Он доплыл до летающей лодки примерно за два часа. В его группе все еще не было достаточно воды. Хайнес попросил экипаж самолета подрулить с рационами «K» и квартой воды. Лейтенант Маркс кроме того дал доктору Хайнесу несколько ампул с морфием, и тот получил возможность облегчить страдания наиболее серьезно раненых.

С наступлением темноты моряки с «Индианаполиса» находились в более-менее нормальном состоянии. Все еще не хватало воды, но доктор Хайнес обнаружил на одном из плотов портативный опреснитель. Доктор был слишком измучен и не знал толком, как работать с опреснителем. Потратив всю ночь, он опреснил около литра воды. Она была ужасной на вкус, но люди пили ее и даже просили еще. Но доктор Хайнес был уже слишком измучен. Он выбросил проклятый опреснитель в море, сел на плот и заплакал.

Утром в четверг, 2 августа 1945 года капитан 3 ранга Хасимото, командир подводной лодки «Джи-58», получил следующую радиограмму: «ВОЗРОСШИЙ РАДИООБМЕН МЕЖДУ КОРАБЛЯМИ ПРОТИВНИКА ПОКАЗЫВАЕТ, ЧТО ОНИ НАЧАЛИ ПОИСК ПОГИБШЕГО КОРАБЛЯ».