Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. Выпуск первый (1950–1957)

ИЗ ПРИМЕЧАНИЙ РЕДАКЦИИ ГАЗЕТЫ «ЖЭНЬМИНЬ ЖИБАО» К «МАТЕРИАЛАМ О КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ ГРУППИРОВКЕ ХУ ФЫНА»[17]

После освобождения страны Ху Фын стал еще больше двурушничать: он открыто утверждал, что «не надо лезть на рожон», «там, где это возможно, надо следовать за партией и народом», а тайно он требовал все сильнее «точить меч, искать направление удара» и заниматься контрреволюционной деятельностью, «используя тактику оборотня». После того как его бешеное наступление на партию потерпело поражение, он поспешно приказал своим единомышленникам перейти к отступлению, «в терпении искать возрождения», велел каждому запастись лживым покаянием, дабы притаиться и выждать удобный момент. Все это подтверждает крайнюю серьезность контрреволюционного заговора Ху Фына и его группировки. Нам следует вдвое повысить бдительность и не верить их коварному плану ложной капитуляции.

Так называемое «единство» общественного мнении, на которое сетует Ху Фын, проявляется в том, что контрреволюционным элементам не позволяется высказывать контрреволюционные взгляды. Это действительно так. Наш строй отказывает в свободе слова всем контрреволюционным элементам и предоставляет такую свободу лишь народу. Но среди народа допускается разноречивость общественного мнения, что и проявляется в свободе критики, в свободе высказывать разные точки зрения, в свободе религиозной и атеистической (материалистической) пропаганды. В обществе, где всегда существуют и борются между собой передовые и отсталые люди, передовые и отсталые воззрения, где передовые воззрения всегда берут верх над воззрениями отсталыми, «единство» общественного мнения и невозможно и недопустимо. Когда передовое, получив полное развитие, преодолеет отсталое, становится возможным прогресс общества.

Однако в эпоху, когда за пределами страны и внутри нее все еще существуют классы и классовая борьба, рабочий класс и народные массы, взявшие в свои руки политическую власть в государстве, должны подавлять сопротивление, оказываемое революции всеми контрреволюционными классами, группировками и отдельными лицами, пресекать их реставраторские происки, не допускать того, чтобы контрреволюционные элементы воспользовались свободой слова в своих контрреволюционных целях. Это-то и заставляет таких контрреволюционеров, как Ху Фын, испытывать неудобства из-за «единства» общественного мнения. Наша цель как раз и состоит в том, чтобы они чувствовали такое неудобство, а нам-то это как раз удобно.

Наше общественное мнение и едино и не едино. Передовым и отсталым людям разрешается внутри народа свободно использовать наши газеты, журналы, трибуну и т. п. для соревнования между собой — в расчете на то, что передовые люди демократическими методами и методами убеждений воспитают отсталых, преодолеют отсталую идеологию и пережитки старого строя. Когда преодолено одно противоречие, может возникнуть новое противоречие, которое вызовет такое же соревнование, и таким образом общество может непрерывно развиваться. Когда существует противоречие, единства нет; когда противоречие преодолено, единство, на некоторое время достигнуто. Однако вскоре может возникнуть новое противоречие, которое нарушает единство, и это противоречие необходимо преодолеть. Противоречие же между народом и контрреволюцией разрешается посредством диктатуры, проводимой по отношению к контрреволюции народом под руководством рабочего класса и коммунистической партии. В этом случае по отношению к контрреволюционерам применяются уже не демократические методы, а методы диктатуры, абсолютной диктатуры, то есть контрреволюционеров ограничивают строго установленными рамками, не допуская с их стороны бесконтрольных выступлений и действий. В этом случае требуется не только единство общественного мнения, но и единый закон.

По этому поводу у Ху Фына и других контрреволюционеров находится как будто очень много громких слов. Есть глупцы, которые, услышав подобные контрреволюционные разглагольствования, думают, будто по отношению к этим людям поступили несправедливо. Послушайте только разглагольствования о «единстве общественного мнения», или «отсутствии общественного мнения», или о «подавлении свободы»! Разве они не режут слух? Такие люди не различают двух понятий: «внутри народа» и «вне народа». Подавление свободы внутри народа, подавление критики народа, направленной против недостатков и ошибок партии и правительства, подавление свободы дискуссий в науке — преступление. Это у нас. В капиталистических государствах это — законные действия. Если же говорить о тех, кто стоит вне народа, то в нашем обществе послабления в бесконтрольных выступлениях и действиях контрреволюционеров становятся преступлением, а диктатура по отношению к ним законна. Так при нашем строе. В капиталистических государствах дело обстоит как раз наоборот: там существует диктатура буржуазии, которая не разрешает бесконтрольных выступлений и действий революционного народа и ограничивает его строго установленными рамками. Эксплуататоры и контрреволюционеры всегда и везде составляли меньшинство, эксплуатируемые и революционеры всегда составляли большинство. Поэтому диктатура последних является в полной мере справедливой, а диктатура первых всегда несправедлива.

Ху Фын говорит еще так: «Жизнь подавляющего большинства читателей протекает в рамках какой-то организации, где царит атмосфера подавления личности». Выступая против применения внутри народа методов принуждения и администрирования, мы придерживаемся методов демократии и убеждения. Должна существовать атмосфера свободы, а «подавление личности» — это ошибка.

То, что «жизнь подавляющего большинства читателей протекает в рамках какой-то организации», — чрезвычайно отрадное явление. Такое отрадное явление не могло иметь места в течение тысячелетий. Только после того, как коммунистическая партия возглавила народ в длительной и трудной борьбе, народ получил возможность перейти от разобщенности, выгодной эксплуататорам и угнетателям, к сплоченности. Более того, это великое сплочение народа стало реальным в течение нескольких лет после победы революции.

«Подавление личности», на что сетует Ху Фын, означает подавление тех, кто на стороне контрреволюции. Конечно, они дрожат от страха, живя, как «младшая сноха — в постоянном ожидании побоев», и боясь, как бы не записали на «фонограф» каждое их чиханье. Мы полагаем, что и это — чрезвычайно отрадное явление. Такое отрадное явление тоже не могло иметь места в течение тысячелетий. Только после того, как коммунистическая партия возглавила народ в длительной и тяжелой борьбе, эти подонки оказались в столь трудном положении.

Одним словом, для народных масс радостный день наступает тогда, когда контрреволюционным элементам становится трудно. Ежегодно празднуя очередную годовщина образования нашей республики, мы прежде всего отмечаем именно это.

Ху Фын говорит еще и так: «Механицизм в литературу конечно, значительно экономит силы». Здесь слово «механицизм» — антоним понятия «диалектический материализм», а слова «значительно экономит силы» — это глупая болтовня Ху Фына. Известно, что только идеализм и метафизика экономят силы, поскольку они позволяют людям нести вздор, не опираясь на объективную действительность и не проверяя сказанное объективной действительностью. Что касается материализма и диалектики, то они требуют затраты сил, они должны опираться на объективную действительность и проверяться ею. Если не прилагать сил, то можно скатиться к идеализму и метафизике.

Мы сочли необходимым подвергнуть обстоятельному критическому разбору эти три принципиальных вопроса, затронутых Ху Фыном в его письме. Там же Ху Фын говорит следующее: «В настоящее время повсюду заметно стремление к сопротивлению, повсеместно предъявляются более жесткие требования». Эти слова сказаны им в 1950 году. В то время на континенте были только что уничтожены главные военные силы Чан Кай-ши, но еще оставалось много контрреволюционных вооруженных отрядов, превратившихся в банды, и их еще предстояло уничтожить; аграрные преобразования в массовом масштабе и движение за подавление контрреволюции еще не начались; в культурно-просветительных кругах тоже не был наведен порядок. Слова Ху Фына действительно отражали сложившуюся тогда обстановку, но он не сказал всего. Надо было бы сказать следующим образом: «В настоящее время повсюду контрреволюционеры проявляют стремление к сопротивлению революции, повсеместно контрреволюционеры предъявляют к революции более жесткие требования, вызывающие смуту».

Наши предки называли секту «сообществом»; наши современники также называют секту «кликой» иди «компанией», что нам хорошо знакомо. Люди, занимающиеся делами такого рода, чтобы добиться своих политических целей, часто обвиняют других в сектантстве, утверждая, что сектанты не могут быть ортодоксами, а что сами эти люди, будучи ортодоксами, не могут принадлежать к секте. Говорят, что группа, руководимая Ху Фыном, состоит из «молодых писателей» и «революционных писателей», которых «ненавидит» и «преследует» секта в лице коммунистической партии, являющейся носительницей «буржуазной теории» и «создавшей самостоятельное королевство», и поэтому они хотят мстить ей. Вопрос о журнале «Вэньи бао»[18] — «всего одна брешь»; этот вопрос «нельзя рассматривать изолированно», крайне необходимо перейти от него к «общему положению» и освещать его как «вопрос о господстве сектантства», более того, как «господство секты и милитаристов».

Проблема настолько серьезна, что хуфыновщы «опубликовали» немало своих работ, посвященных ей. Таким образом, группа Ху Фына привлекла внимание людей. Многие серьезно заинтересовались ею и обнаружили, что она представляет собой не большую, но и не маленькую группировку. Раньше ее называли «группкой». Неправильно — у них немало сторонников. Раньше говорили, что в нее входят только работники культуры. Неправильно — входящие в эту группу лица проникли в политические, военные, экономические учреждения и в органы культуры и просвещения. Раньше считали также, что они нечто вроде партии закоренелых революционеров. Это неправильно — большинство из них вызывает серьезные сомнения. Их основные отряды укомплектованы либо агентами империалистических государств и гоминьдана, либо троцкистскими элементами, либо реакционным офицерством, либо ренегатами компартии. Эти люди составляют костяк созданной ими контрреволюционной группировки, скрывающейся в революционном лагере, и самостоятельного подпольного королевства. Эта контрреволюционная группировка, это подпольное королевство поставили перед собой задачу свергнуть [существующий строй в] Китайской Народной Республике и реставрировать империалистическое гоминьдановское господство. Они всюду рыщут в поисках наших недостатков, используя разговоры о выявлении недостатков как предлог для проведения своей подрывной деятельности. Там, где есть их сторонники, возникают всякого рода странные проблемы. Эта контрреволюционная группировка разрослась после освобождения страны, и, если не принять меры для ее ликвидации, она будет еще больше разрастаться. Сейчас, когда выявлена [внутренняя] сущность хуфыновнев, многие явления надлежащим образом разъяснены, их деятельность может быть пресечена.

Из вышеприведенных материалов мы можем увидеть:

1. После освобождения страны антикоммунистическая и антинародная заговорщическая деятельность группировки Ху Фына приняла более организованный характер и значительно развернулась. Ее наступление на Коммунистически партию Китая и руководимый партией фронт литературы и искусства приняло более ожесточенный характер.

2. Как деятельность всякой контрреволюционной группировки, ее подрывная деятельность проводилась скрытыми или двурушническими методами.

3. Ввиду того что ее заговор был раскрыт, группировка Ху Фына была вынуждена перейти от наступления к отступлению. Эта контрреволюционная группировка, дошедшая в своей ненависти к коммунистической партии, к народу и революции до бешенства, вовсе не сложила оружие, а стремится, продолжая применять двурушнические приемы, сохранить свою «реальную силу» и выжидает момент, чтобы взять реванш. Свидетельством тому служат слова Ху Фына «в страданиях мы добьемся возрождения», «все для дела, все для еще более великого будущего», которыми он воодушевлял членов своей группировки.

Контрреволюцнонеры-хуфыновцы, как и другие явные и тайные контрреволюционные элементы, все надежды возлагают на реставрацию контрреволюционной власти и на низвержение народно-революционной власти. Вот какого момента, по их мнению, им надо выжидать.

Представители эксплуататорских классов, попав в невыгодное для них положение, стремятся сохранить условия, обеспечивающие им возможность продолжать свое существование, и обеспечить себе процветание в будущем; с этой целью они часто прибегают к тактике, которая провозглашает, что наступление — лучший вид обороны. Они либо распространяют слухи, делая из мухи слона, либо извращают суть дела, цепляясь за какие-нибудь поверхностные явления, либо нападают на одних, прославляя других, либо ищут любую зацепку, чтобы «пробить брешь» и тем самым поставить нас в затруднительное положение. Одним словом они всегда разрабатывают тактику, направленную протия нас, исподтишка «намечают направление удара», чтобы разом взять реванш. Иногда они могут «притвориться мертвыми», ожидая подходящего момента, чтобы снова перейти в «контратаку». Они обладают большим опытом классовой борьбы и умеют вести борьбу и легальными, и нелегальными средствами. Нам, членам революционной партии, необходимо понять все их приемы, изучить их тактику, чтобы одолеть их. Ни в коем случае нельзя быть учеными педантами и упрощать вопрос о классовой борьбе.

Вследствие зазнайства и самодовольства, притупления бдительности и распространения чванства среди членов нашей революционной партии или же по той причине, что члены партии думают только о служебных делах и забывают о политике, многие контрреволюционные элементы «сидят у нас в печенках». В партию проникли не только хуфыновцы, но еще в большем числе агенты и диверсанты.

Можно заметить, что притаившиеся в революционных рядах контрреволюционные элементы очень страшатся кампании по упорядочению стиля, положительная роль которой очевидна. Не все люди, боящиеся этой кампании, являются контрреволюционными элементами; абсолютное большинство их (более 90 процентов) — люди, совершившие те или иные идеологические или политические ошибки, и курс в отношении их состоит в том, чтобы помочь им исправить ошибки. В отношении же контрреволюционных элементов, которых страшит эта кампания, курс заключается в том, чтобы выкорчевывать их с корнем.

Наши враги, как и мы, постоянно учитывают соотношение классовых сил на международной и внутренней арене. Но наши враги — это отсталые, прогнившие реакционеры, которые обречены на гибель. Они не понимают законов объективного мира, для их мышления характерны субъективизм и метафизичность, поэтому их оценки всегда ошибочны. Классовый инстинкт заставляет их думать, что сами они непревзойденны, а революционные силы никчемны. Они неизменно переоценивают свои силы, недооценивая наши. Мы своими глазами видели многих контрреволюционеров, которые потерпели крах один за другим, например цинские правители, северные милитаристы, японские милитаристы, Муссолини, Гитлер, Чан Кай-ши. Все они как в теории, так и на практике допускали просчеты, да и не могли их не допускать. Такие же просчеты определенно допускают и все нынешние империалисты. Ну разве это не смешно?

Все революции в прошлом — если не считать смены первобытного общества рабовладельческим, то есть смены неэксплуататорского строя эксплуататорским, — обычно заканчивались сменой одного эксплуататорского строя другим, при этом не было ни необходимости, ни возможностей для окончательного подавления контрреволюции. Только мы, только революция народных масс, руководимых пролетариатом и коммунистической партией, преследуем цель окончательной ликвидации любого эксплуататорского строя и любого класса. Все ликвидированные эксплуататорские классы всячески будут сопротивляться с помощью своих контрреволюционных партий, группировок либо отдельных лиц, а народные массы должны сплотиться воедино, чтобы решительно, последовательно, до конца и полностью подавить эти сопротивляющиеся им силы. Только в этом случае появляются и необходимость, и возможность окончательно подавить контрреволюцию.

«Борьба неизбежно углубится» — так говорить тоже правильно. Однако неправомерно употреблять слова «скрытые феодальные силы», которые по смыслу противоположны выражению «демократическая диктатура народа, руководимая пролетариатом и коммунистической партией и основанная на союзе рабочих и крестьян», так же как неправильно говорить «механицизм» вместо его антонима «диалектический материализм».