Я был в Ку-клукс-клане

Глава девятнадцатая Расследование расследователей

На следующее утро после реабилитации Маккола коллегией следователей, состоявшей только из белых, заслушавшей в присутствии только белых зрителей вереницу только белых свидетелей, город Юстис выглядел торжественно и победно. Улицы были заполнены по-праздничному настроенными белыми жителями. Бросалось в глаза отсутствие негров.

Я проследил за тем, как инспектор Эллиот направился в свою комнату в гостинице «Фаунтин инн». Затем он вышел оттуда, чтобы купить все утренние газеты, сообщавшие об оправдании Маккола. Эллиот, несомненно, находился в приподнятом настроении.

Руководствуясь желанием, которое уже давно стремился осуществить, я последовал за Эллиотом в его комнату. Уловив только то, что я корреспондент, и не зная моего имени, он пригласил меня присесть.

— Я рад, что дело закончено. Теперь можно уделить немного времени и рыбной ловле, — сказал он. — Трудно противиться искушению, когда вокруг так много озер с отличной рыбой. К тому же стоит такая прекрасная погода!

Решив похвастаться своим искусством стрельбы из пистолета и ружья, Эллиот показал мне свое удостоверение меткого стрелка. Я подумал, что наступил момент пустить в ход мой козырь.

Порывшись в бумажнике, я протянул Эллиоту свою куклуксклановскую членскую «кларточку». На ней не написано ничего особенного, так что, не зная условных знаков Ку-клукс-клана, нельзя разобраться в характере этого документа.

— Ну и ну! — восхищенно осклабился Эллиот. — Я вижу, вы знакомы с мистером ЯК'ом.

Итак, я попал в цель!

— Разумеется, — ответил я.

— В какой газете вы работаете? — спросил Эллиот с возрастающим интересом, ко и возрастающей осторожностью.

— В «Саутерн аутлук», Бирмингем, — ответил я, — но деятельность моя протекает в основном вне Атланты.

— Насколько я понимаю, вы — член штаб-квартиры Клана, — сказал он с уважением, — А я являюсь членом Кложи в Ист-Пойнте.

— Да, тесен мир Невидимой Империи, — сострил я. — В свое время я был знаком кое с кем из ребят в Ист-Пойнте.

Мы стали вспоминать имена некоторых наших «собратьев» из Атланты, так что вскоре каждый из нас убедился в принадлежности другого к Ку-клукс-клану. И тут Эллиот разоткровенничался.

— Во имя карточки, которую вы мне только что показали (Эллиот намекал мне на необходимость «во имя тайных и нерушимых уз членства в Ку-клукс-клане» держать в строгом секрете все, что собирался сказать), могу сообщить вам, что перед тем, как эти черномазые были первый раз помещены в государственную тюрьму, их здорово избили. Тюремная администрация очень опасалась, как бы ее не обвинили в том, что побои нанесены в тюрьме, поэтому при помещении заключенных в камеру нанесенные им шрамы и раны сфотографировали и взяли с заключенных под присягой показания. И дернул же чорт тюремную администрацию направить эти фотографии вместе с копиями показаний в ФБР, прежде чем они переслали их нам, в органы государственной власти штата! Ну и задали же они нам работу, пока нам не удалось добиться, чтобы эти материалы не получили дальнейшей огласки!..

Я вспомнил, что присяжные федерального суда уже разбирали жалобы об избиении заключенных во время их пребывания в тюрьме графства Лейк, но никогда еще подобные документы не представлялись в эту инстанцию. Если то, что рассказал мне Эллиот, соответствовало действительности (а на этот раз я в виде исключения был склонен поверить своему «собрату-куклуксклановцу»), значит представители местных властей, властей штата и федеральных властей действовали заодно в сокрытии истины!

— После этого губернатор приказал мне заполучить достаточно ясные показания негров-насильников, — продолжал Эллиот. — Я сделал это, но черномазых, разумеется, избивали и утром, и весь день, и всю ночь!

Эллиот вспомнил об этих фактах не только без тени сожаления, но даже со зловещей улыбкой, как бы говорившей: «Ну, разве мы не удальцы?»

Внезапно кто-то постучал в дверь. Я вцепился в ручки кресла, размышляя, что произойдет, если сейчас появится какой-нибудь коллега-журналист и назовет меня по имени. И действительно, вошел Стэфен Трамбл из «Майами геральд».

— Как дела, Стет? — спросил Трамбл бодрым тоном. Я взглянул на Эллиота и с удовольствием убедился, что мое имя ничего ему не говорит.

— Ну, и каково же ваше мнение о решении коллегии следователей? — спросил Трамбл, обращаясь к Эллиоту.

— Макколу обеспечено переизбрание по крайней мере еще на два срока! — ухмыльнулся Эллиот.

Я уже достаточно разузнал обо всем и хотел улизнуть. Трамбл мог с минуты на минуту начать угощать Эллиота рассказами о моих антикуклуксклановских подвигах. Переведя разговор на рыбную ловлю, я посмотрел на часы.

— Я собираюсь набросать краткую статейку о вчерашних событиях, — сказал я. — Попозже увидимся.

Я стремглав понесся вверх по лестнице в свою комнату, перескакивая сразу через три ступеньки. Вполне возможно, что Эллиот уже спросил: «Кто этот парень?», а Трамбл ответил: «Кеннеди, злейший враг Ку-клукс-клана». Я испытывал такое чувство, будто за мной по пятам неотступно следует медведь.

Я собрал очень важные данные, и лучше всего было уехать с ними из города, пока это было еще возможно. По крайней мере, я был уверен, что материалы, которыми я располагал, заставят ФБР принять меры. Расследование вопросов об избиении заключенных, а тем более об утаивании улик, свидетельствующих о нарушении федеральных законов, вменяется в обязанность ФБР. Но нельзя было забывать и того, что, согласно сообщению Эллиота, агенты ФБР во Флориде были соучастниками преступления! Чтобы дать делу ход, решил я, лучше всего отправиться самолетом в Вашингтон и рассказать там обо всем в центральном управлении ФБР.

Я должен был торопиться, ибо если Эллиот узнает, кто я такой, он станет заметать следы и, возможно, даже попытается задержать меня с помощью своих подручных. Мне хотелось, чтобы агенты ФБР внезапно и одновременно нагрянули на Эллиота, на шерифа, на тюремную администрацию, на отдел по управлению тюрьмами при губернаторе, не дав, таким образом, им возможности скрыть фотографии и показания заключенных.

Чтобы осуществить свой план, мне нужно было возвратиться автобусом обратно в Орландо и там уже сесть на самолет. Но я вспомнил, что у меня с собой мало денег. Я открыл бумажник: денег нехватало даже на поездку самолетом домой, в Джэксонвилл. Взгляд мой остановился на фотоаппарате. Я сообразил, что смогу взять за него сумму, достаточную для покупки билета до Джэксонвилла, где мне удалось бы раздобыть денег, чтобы продолжать свой путь. Затем мне пришла в голову мысль, что, если я уеду из гостиницы с багажом, а у Эллиота возникнут подозрения, то он еще скорее заметет следы. Оставив чемодан в шкафу и разбросав одежду по комнате, я положил во внутренний карман зубную щетку, повесил через плечо фотоаппарат и направился к выходу. Я уже собрался закрыть за собой дверь, как заметил бутылку виски, стоявшую на столе. Это было настоящее бурбонское виски, и я подумал, что оно может мне пригодиться во время выполнения моей миссии. Но я никак не мог найти пробку от бутылки, хотя, обыскал все столики, ванную, каждый квадратный сантиметр пола. Я все время думал, что вот-вот в номер ворвется Эллиот. Наконец я сунул незакупоренную бутылку в карман, где уже лежала зубная щетка.

Я пробежал мимо того этажа, на котором жил Эллиот, спустился в вестибюль гостиницы и на минутку остановился у конторки.

— В котором часу в вашем буфете подают завтрак? — спросил я толстушку за конторкой.

— В одиннадцать сорок пять, — ответила она сладким голоском.

— Хорошо, — сказал я, направляясь прямо к автобусной станции.

— Когда отправляется следующий автобус до Орландо? — задал я вопрос клерку.

— В двенадцать пятнадцать, если он не запоздает, — ответил тот. Нужно было ждать два часа. Мне хотелось сделать здесь свое пребывание как можно менее заметным. Уже стоя на остановке, я увидел, как мимо проехал в полицейском лимузине шериф Маккол, приветствуя ковбойской шляпой своих почитателей, стоявших по обочине дороги.

Мне не хотелось сразу покупать билет. Подождав и убедившись, что за мной никто не следит, я незаметно юркнул в мужской туалет. Закрывшись в кабинке, я приготовился к длительному ожиданию. Забыв о том, что у меня в кармане находится незакупоренная бутылка виски, я нагнулся. Жидкость вылилась. Мое пальто, рубашка и нижнее белье пропитались виски. Через мгновение от меня разило так же, как от барахтающегося на полу бара пропойцы, пьянствовавшего целый месяц. С собой у меня не было другой одежды, поэтому мне не оставалось ничего другого, как ждать в уборной и просыхать. Самое большее, на что я мог рассчитывать, это что винный запах испарится до того, как я попаду в центральное управление ФБР. К тому времени, когда прибыл автобус, я уже основательно опьянел, вдыхая винные испарения, хотя не выпил ни капли.

Сев в автобус, я почувствовал себя спокойнее, но, тем не менее, угроза еще не миновала. Если бы меня обнаружили, не было ничего легче догнать автобус, задержать меня, а потом прикончить где-нибудь на пустынной дороге.

Однако я добрался в Орландо без приключений и сразу направился к телефонной кабине.

— Самолет на Джэксонвилл отправляется через семнадцать минут, — сообщили мне из аэропорта. — Маловероятно, что вы успеете на него попасть.

— А когда отлетает следующий? — спросил я.

— До десяти вечера самолетов не будет.

— Задержите самолет. Я постараюсь успеть.

Я выскочил из кабины и стал искать такси. Вблизи оказалась всего одна машина, но на ее заднем сиденье уже кто-то разместился.

— Где я могу срочно найти такси? — спросил я водителя. — Мне только что сообщили, что моя жена рожает в Джэксонвилле. Я должен успеть на самолет, отправляющийся через семнадцать минут!

— Не похоже на то, чтобы вы сейчас поблизости нашли другое такси, — равнодушно заметил шофер.

И в этот момент заговорил человек, сидевший в машине. Он сжимал в руке полупустую бутылку виски. Должно быть, учуяв исходивший от меня аналогичный запах, он решил, что имеет дело с братом алкоголиком.

— Что там случилось? — рявкнул он. — Родит жена? Валяй садись… Все равно мне нечего делать. Отвезу тебя, куда хочешь…

Не будучи расположен смотреть в зубы дареному коню, я прыгнул в такси, и мы поехали в аэропорт.

— Вот, выпей немножко, — сказал мой спаситель, помахав у меня перед носом бутылкой. — Раз у тебя будет ребенок, нужно выпить.

— Благодарю, но только не сейчас, — ответил я, пытаясь представить, удастся ли мне купить билет на самолет, даже если мы во-время приедем в аэропорт.

— Послушайте, — обратился я к шоферу. — Домашние события застали меня врасплох… Мне нужно еще десять долларов, чтобы купить билет на самолет. Со мной фотоаппарат стоимостью в сто пятьдесят долларов… Не могли бы вы одолжить мне десять долларов, а я дам вам расписку на пятнадцать и фотоаппарат в залог? Скажите мне номер своей машины, и недели через две я верну вам деньги, а вы мне — фотоаппарат.

— Не знаю… — сказал, колеблясь, шофер. — Не знаю, найдется ли у меня свободных десять долларов…

Мне уже начинало казаться, что я ни за что не попаду на самолет, как вдруг снова заговорил мой новообретенный друг.

— Вот, — сказал он, вынимая бумажник и извлекая оттуда десятидолларовую бумажку. — Возьми деньги, а я посмотрю за твоим фотоаппаратом.

Это меня застало врасплох. Как мне ни необходимо было попасть на самолет, я, тем не менее, не хотел расставаться со своим фотоаппаратом. Шофера такси разыскать легко, но где гарантия, что я найду этого человека?

— Очень признателен, — сказал я, — но не хочу вас больше затруднять…

В это время мы уже въезжали в аэропорт. Семнадцать минут истекли. На взлетной дорожке я увидел один-единственный двухмоторный самолет, винты которого уже вращались. Уплатив за такси, я поблагодарил моего друга и ринулся в билетную кассу.

— Вам придется поторопиться, сэр. Мы из-за вас задерживаем самолет!

— Послушайте, — сказал я задыхаясь. — Моя жена рожает, а у меня нехватает десяти долларов на билет! Не может ли кто-нибудь из вас одолжить мне эту сумму, взяв в залог фотоаппарат?

Кассиры переглянулись. Затем они посмотрели на мой фотоаппарат и услышали запах алкоголя: от меня все еще разило виски. И когда я уже почти потерял всякую надежду, я вдруг почувствовал, что кто-то взял меня за локоть.

— Вот, возьми десять долларов и оставь себе свой аппарат.

Это опять был мой подвыпивший друг, который, видимо, понял, что я побоялся оставить у него свой фотоаппарат. Вынув десятидолларовую бумажку, он шлепнул ее на прилавок, и кассир стал оформлять билет. Мой друг вручил мне свою визитную карточку и пожелал счастливого пути. Я побежал к самолету.

Стюардесса, улыбаясь, взяла у меня билет, но, услышав запах алкоголя, нахмурилась. Остальные пассажиры тоже презрительно фыркали, когда я пробирался в уголок, к своему месту. Но я наконец-то добился своего и не обращал внимания на их гримасы.

Придя немного в себя, я подозвал стюардессу и спросил ее о сообщении между Джэксонвиллом и Вашингтоном. Мое спокойствие мгновенно улетучилось, когда я узнал, что самолет на Вашингтон отлетает через двадцать минут после приземления нашего. Если я на него не попаду, следующего придется ждать шесть часов. Столь длительное ожидание могло привести к тому, что мне не удастся побывать в ФБР до утра следующего дня. Я же считал своим долгом информировать ФБР уже сегодня, чтобы еще ночью можно было принять меры и не допустить, чтобы заговорщиков предупредили, а те уничтожили улики.

— Будет ли остановка до Джэксонвилла? — спросил я.

— Только на пять минут для приема почты в Дейтона-бич.

За несколько минут до приземления в Дейтона-бич я пробрался к выходу самолета.

— Мы стоим всего пять минут, — сказала стюардесса, — вы не успеете.

— Мне нужно в туалет, — торопливо прошептал я. — Я быстро вернусь.

Я заказал срочный разговор со своей женой, но случилась какая-то задержка. — Разговор срочный! — кричал я телефонисту. — Служебное дело…

Тем временем по радио сообщили об отлете самолета, а я все еще обливался потом в телефонной будке. Послышался стук в дверь.

— Мы поднимаемся в воздух, сэр!

И тут я услышал голос жены.

— Уложи чемодан и привези немного денег на аэродром в Джэксонвилле! — выпалил я и повесил трубку. Стюардесса уже поднималась в самолет. Я буквально вскочил вслед за ней.

Когда самолет подрулил к аэровокзалу в Джэксонвилле, я увидел, что жена машет мне из толпы встречающих. Торопливо обняв ее, я побежал в мужскую комнату и снял с себя пропитанную виски одежду. (Лишь спустя некоторое время моя жена убедилась, что я не был пьян.)

Затем я позвонил в Вашингтон. Неопределенно намекнув, о чем я хочу сообщить, я сказал, что прилечу около полуночи.

Только после часу ночи мы уединились с Леонардом Кауфманом, помощником начальника отдела по гражданским правам центрального управления ФБР. Он внимательно все выслушал, делая пометки по ходу моего рассказа. Я сообщил ему все, за исключением факта, ставшего известным мне после разговора с Эллиотом: что агенты ФБР во Флориде также были причастны к преступлению. Об этом можно было сообщить позже, после того как ФБР примет меры в отношении других преступников. Но я отважился предложить Кауфману, чтобы он послал за сбором улик агентов не-южан и, если возможно, еще до рассвета.

— Агентов не-южан? — воскликнул Кауфман. — Вы намекаете на то, что любой из наших агентов-южан в той или иной степени пристрастен?

— Видите ли, я располагаю рядом фактов, свидетельствующих о том, что некоторые из агентов ФБР, возможно, небеспристрастны, но мне не хотелось бы сообщать подробности! до тех пор, пока я не соберу всех доказательств.

Этот ответ не удовлетворил Кауфмана, но он поблагодарил меня за сообщение и заверил, что будут приняты все необходимые меры. Я возвратился в гостиницу и мгновенно уснул в надежде, что на следующий день утром я прочту в газетах о том, что ФБР полностью выкорчевало терроризм во Флориде.

Но на следующий день ничего подобного в газетах не оказалось. Из Юстиса сообщали, что в ожидании нового процесса негр Ирвин отправлен обратно в тюрьму. Прокурор Хантер отменил свое решение о созыве суда присяжных штата для расследования обстоятельств убийства заключенных, заявив, что он довольствуется заключением следователей. Ничего не говорилось о том, будет ли созван федеральный суд присяжных.

Горько разочарованный, я отправился поездом в Нью-Йорк. Мне больше нечего было рассказывать ФБР. Если даже после моего сообщения не было принято никаких мер, то единственное, что мне оставалось, это сообщить факты непосредственно американскому народу.

— Ну, вот и вы! — воскликнула моя приятельница-журналистка, когда я вошел к ней в контору. — Ваша супруга все утро пыталась связаться с вами по телефону. Вам надо позвонить на телефонную станцию в Суитзерленд.

— Дайте мне номер телефона! — сказал я. — Видимо, у нее уже побывал кто-то из куклуксклановцев.

Вскоре я услышал в телефон голос жены.

— Где же ты запропастился? — закричала она. — Наша квартира кишмя кишит агентами ФБР. Сегодня утром, когда я отправилась вынуть почту из нашего почтового ящика, что на дороге, там уже ждали двое агентов. Они говорят, что не могли разыскать наш дом. Агенты сидели там с самого раннего утра, ожидая чьего-нибудь прихода. И еще платят деньги таким бестолковым людям!

— Зачем они приходили?

— Убей меня, не знаю. Они говорят, что ты очернил их безупречную репутацию или что-то в этом роде, и собираются навести точные справки. Они хотели знать, где ты.

— А не пытались агенты что-нибудь выведать о деле Маккола?

— Они ни слова не упоминали об этом.

— Сообщалось ли в газетах или по радио что-либо такое, что подтверждало бы мысль, что агенты действовали на основании сообщенных мной ФБР данных?

— Ни слова.

— Ну что ж, я полагаю, ты сумеешь справиться с ФБР.

— Я уже избавилась от них, сделав попытку продать им несколько цыплят.

— А как насчет Ку-клукс-клана и моего «брата» Эллиота? Нет ли каких-нибудь признаков того, что они следят за нами?

— Пока нет, но ты об этом не беспокойся. После того как ты уехал, твой приятель Вуди Гутри сделал все, что надо. Он сейчас находится в лесу — упражняется в стрельбе из армейской винтовки. Сидя на корточках, он кладет приклад винтовки в трещину колоды, а затем стреляет, как из орудия. И всякий раз он с расстояния в триста ярдов сшибает галонный кувшин. Трудно представить себе более страшное зрелище!

— Ну, держись, а я возвращусь как только смогу! — пообещал я. — Мне думается, что пока нам лучше оставаться в этой части страны: здесь можно будет рассказать обо всем открыто, если ФБР не примет мер. Подожду не больше десяти дней.

В ожидании событий я послал своему другу в Орландо телеграмму, в которой просил его позвонить в гостиницу «Фаунтин инн» в Юстисе и сообщить администрации, что я был неожиданно вызван из города и что мой багаж нужно сохранить до востребования.

Кроме того, я написал письмо в Тампу, штат Флорида, районному прокурору Герберту Филлипсу, в ведении которого находилась южная часть штата. Я сообщил ему примерно то же, что и ФБР, и выразил желание дать показание перед федеральным судом присяжных. Ко времени получения ответа от Филлипса прошло десять дней, и мое терпение иссякло. Ответное письмо Филлипса было последней каплей, переполнившей чашу. Филлипс писал, что вовсе не собирается созывать суд присяжных для рассмотрения, как он язвительно выразился, «вопроса, именуемого Федеральным бюро расследований «делом Маккола».

Если до этого я считал своим долгом как можно скорее уведомить власти о своих открытиях, то теперь я в равной мере считал своим долгом сообщить эти факты общественности, чтобы посредством соответствующего давления вынудить официальные власти действовать.

Итак, на одном из массовых собраний, созванном в Нью-Йорке в знак протеста против террора во Флориде, я рассказал от начала до конца все, что мне было известно.

В результате в адрес генерального прокурора США посыпались настоятельные требования созыва федерального суда присяжных. Одновременно от губернатора Флориды Уоррена требовали увольнения «куклуксклановского инспектора» Эллиота. Но Уоррен, будучи сам куклуксклановцем, отказался что-либо предпринять. В опубликованном в печати заявлении Эллиот утверждал, что он «не куклуксклановец», но не отрицал своего членства в клановской «кложе» в Ист-Пойнте, а также не опровергал других сообщенных мной фактов.

Примерно в это же время я получил приглашение от филиала Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения в Майами выступить перед руководителями негритянских, еврейских, протестантских и католических организаций этого города.

— Тебе не следовало бы ездить на Юг, пока немного не остынут страсти, — запротестовали мои нью-йоркские друзья. — Если эта птица Эллиот не подстроит тебе что-нибудь, то это сделает Ку-клукс-клан!

В Майами мы собрались во дворе гостиницы «Лорд Калверт», владельцем которой был негр. Присутствовали многие представители прессы, но только один Джек Белл, корреспондент газеты «Майами геральд», отважился написать заметку о моем выступлении. Но даже и этот отчет не был пропущен ночными редакторами газеты.

Но так или иначе, тревога была поднята во всех концах страны с целью побудить правительство вмешаться.

И все же только в октябре 1952 года, то есть год спустя после огласки дела «гровлендской четверки» и за месяц до выборов, министерство юстиции Соединенных Штатов уполномочило двух специальных прокуроров подготовить созыв федерального суда присяжных для расследования террора во Флориде.

В суд были вызваны тридцать свидетелей, включая двенадцать куклуксклановцев, получивших приказ представить архив отделения Ку-клукс-клана в Майами. Перед дачей показаний у каждого свидетеля брали присягу не разглашать вопросов, какие ему задавали, и ответов, которые он давал.

Я предстал перед судом 24 октября. С меня почему-то такой присяги не взяли, и поэтому я имею полное право рассказать, что происходило на заседании. Сначала я сообщил присяжным о своем расследовании дела об убийстве Шеперда и ранении Ирвина, а также о вопросах, оставленных без ответа во время изучения обстоятельств дела коллегией следователей. Я рассказал также, как мне удалось открыть связи инспектора Эллиота с Ку-клукс-кланом и узнать историю сокрытия некоторых улик.

Федерального прокурора Эмери Акермана особо заинтересовал мой рассказ об Эллиоте.

— У нас имеется немало данных, свидетельствующих о том, что Эллиот уже давно чинит беззакония, — сказал он.

Затем я рассказал присяжным все, что знал об отделении Ку-клукс-клана в Майами, и передал им список номеров автомобилей, который я составил во время куклуксклановского парада в Лайв-ок, штат Флорида. Там мне сообщили, что отряд из Майами был самым многочисленным среди участников парада. Куклуксклановцы из Майами ехали по улицам на автомобиле и кричали: «Ребята, здесь вам повезло! А мы из Майами, где нам приходится воевать и с черномазыми и с жидами!»

Присяжные заинтересовались моими сведениями и о деятельности Ассоциации домовладельцев, являющейся ширмой Ку-клукс-клана.

— Мистер Кеннеди! Вы были членом Ку-клукс-клана и знакомы с его деятельностью, — сказал, наклонившись ко мне, старшина присяжных. — Есть важный вопрос, в котором вы, возможно, поможете нам разобраться. Дававшие показания куклуксклановцы в один голос утверждают, будто в Ку-клукс-клане нет специального карательного отряда, занимающегося избиениями, устраивающего взрывы и так далее. Правда ли это? Кто-то назвал здесь Кломитет. Не так ли называется отряд, занимающийся избиениями?

— Нет, сэр, — ответил я. — «Кломитет» — он состоит из пяти человек — ведает разбором заявлений о приеме новых членов и выносит соответствующие заключения. Отряд, занимающийся избиениями, называется «Клубом клавалеров», или «Военным Департаментом» Ку-клукс-клана.

— А кому подчиняется «Клуб клавалеров?» — спросил старшина присяжных. — Это мы как раз и хотим выяснить.

— Руководитель «Клуба клавалеров» называется Начальником Штаба, но сам себя он называет Главным Палачом, — сказал я. Вытащив из бумажника свою членскую карточку, я объяснил присяжным значение изображенных на ней знаков.

— Вот уже в течение нескольких лет, как «Клубу клавалеров» строжайше запрещено устраивать какие-либо мероприятия без предварительного одобрения «Великого Циклопа» «кложи» и «Великого Дракона» штата.

— Вот это как раз мы и хотели узнать! — с удовлетворением сказал старшина. — Большое вам спасибо за сообщение.

В конце концов коллегия присяжных привлекла к ответственности двенадцать куклуксклановцев и в том числе одну женщину. Пятеро из них сейчас находятся в заключении.

Но Ирвин также находится в заключении. Он снова сидит в отделении смертников, ожидая казни на электрическом стуле. Хотя власти штата Флорида не нашли времени расследовать обстоятельства убийства Шеперда и ранения Ирвина, они не удовлетворились наказанием, которому уже подверглась «гровлендская четверка», и, не теряя времени, вновь потребовали привести в исполнение смертный приговор, вынесенный Ирвину. Ирвина, находившегося в полупарализованном состоянии, снова повезли на суд, где его дело опять рассматривали только белые присяжные. Правда, на этот раз власти штата сначала пригласили в качестве возможных кандидатов в присяжные нескольких негров, но они оказались «неподходящими».

Защита вызвала в качестве свидетеля профессионального криминалиста Германа Беннета. Последний сообщил, что он исследовал гипсовые отпечатки следов, сделанные на месте предполагавшегося изнасилования, и хотя они действительно сняты с ботинок Ирвина, но он может доказать, что эти ботинки не были обуты на ноги, когда с них делали оттиски на почве! Во время перекрестного допроса помощник шерифа Ятс признался, что это он сделал гипсовые отпечатки следов от башмаков Ирвина уже после ареста последнего. Но когда судья потребовал представить суду эти гипсовые оттиски, представители властей ответили, что оттиски, к сожалению, утеряны во время доставки их в суд…

Какова судьба остальных главных действующих лиц этой трагедии? Они находятся на свободе и живут себе припеваючи. Эллиот попрежнему занимает при губернаторе место следователя по особым делам, «разбирая» дела своих собратьев куклуксклановцев.

Маккол, как и предсказывал Эллиот, был переизбран шерифом и ныне назначен руководителем Ассоциации шерифов Флориды. «Великий Дракон» Билл Хендрикс был приглашен выступить перед шерифами Флориды, и они аплодировали следующему заявлению куклуксклановского вождя: «Гарри Мур был не просто негром, — он был бунтовщиком в нашем штате!»

— Кто станет утверждать, что правосудие в Америке слепо по отношению к неграм? — воскликнула моя жена, когда мы с ней внесли толстую папку с пометкой «дело Маккола» в «камеру ужасов», как я назвал свою комнату, где хранились архивы.

Во всяком случае, не я! — отозвался я, делая на папке пометку: «Не прекращено — ожидает решения».

А между тем власти старались положить это дело под сукно.

Шел 1952 год, и Америка переживала предвыборную горячку. Желая получать хотя бы некоторую информацию о деятельности Ку-клукс-клана и о его политических махинациях, я через одного своего товарища подписался на официальный клановский орган — газету «Клансмен», издававшуюся неподалеку от меня в Джэксонвилле. Со времени моего выхода из Ку-клукс-клана «Невидимая Империя» пережила раскол.

Тот факт, что на «трон Мага Империи» после смерти Сэма Грина взошел главарь атлантского отделения Клана Сэм Роупер, пришелся не по вкусу некоторым куклуксклановским главарям штатов, которые сами претендовали на этот пост.

Вслед за этим «Великие Драконы» Билл Хендрикс (Флорида), Томас Гамильтон (Южная Каролина) и Ликургус Спинкс (Алабама) вместе с другими отколовшимися куклуксклановскими главарями собрались в Джэксонвилле на «клонференцию», на которой официально порвали с Роупером и создали свой собственный раскольнический Клан, который стал называться «Южные и Северные Рыцари Ку-клукс-клана». Говорили (как обычно, преувеличивая), что 150 делегатов этой «клонференции» представляли 650 тысяч членов Ку-клукс-клана от 350 «клож» из двенадцати штатов. Джэксонвилл стал! новой. «Столицей империи». Вновь избранный «Маг Империи» подписывал свои «эдикты» именем Натана II, претендуя, таким образом, на то, что он является законным наследником Натана Форреста — создателя первого Ку-клукс-клана, возникшего после гражданской войны, и первого «Мага Империи». Записав однажды номер автомашины, возглавлявшей впоследствии парады куклуксклановцев, я узнал, что «Натан II» был не кто иной, как джэксонвиллский адвокат Эдгар Вэйбрайт. В дополнение к своим обязанностям «Мага» Вэйбрайт был председателем отделения Демократической партии в графстве Дьювал…

Лидер демократов, он же «Маг» Ку-клукс-клана, Вэйбрайт провозгласил свою «программу из четырнадцати пунктов», которая 4 января была единогласно принята исполкомом Демократической партии.

Ознакомившись с этой программой, я убедился, что «платформа» демократов очень уж схожа с куклуксклановским «кредо» и с призывами, назойливо пропагандировавшимися в каждом номере газеты «Клансмен». В этой «платформе» содержалось заявление, что демократическая партия «решительно выступает за социальную расовую сегрегацию и за раздельное обучение негров и белых», против «законов о справедливом найме на работу, против Конвенции о геноциде, против Хартии основных прав человека и всех других постановлений Организации Объединенных Наций как нарушающих Конституцию США».

Ни исполком Демократической партии штата, ни ее национальный комитет ничего не предприняли для того, чтобы дезавуировать эту платформу, и она послужила образцом для выработки и принятия аналогичных программ исполнительными комитетами Демократической партии во многих графствах Юга.

Одновременно губернатор штата Джорджия Герман Толмэдж и губернатор Южной Каролины Джеймс Бирнс (бывший государственный секретарь США) открыто угрожали упразднить в своих штатах систему государственных школ, если Верховный суд США утвердит закон, запрещающий раздельное обучение белых и негров. Толмэдж предсказывал также, что если Верховный суд когда-либо примет такое решение, «кровь польется рекой».

Поощряемый подобными заявлениями, флоридский «Дракон» Хендрикс начал действовать. На митинге, созванном в июле в Орландо, на котором якобы присутствовали делегаты от 97 организаций Клана из 31 штата, Хендрикс создал нечто вроде СС Ку-клукс-клана — так называемую «Американскую конфедеративную армию белых христиан». В своем заявлении, разосланном по почте и широко распространенном прессой, Хендрикс нагло заявил:

«Если необходимо, наша организация прибегнет к оружию для защиты конституционных прав американских граждан! Если Верховный суд когда-либо запретит расовую сегрегацию, все члены Ку-клукс-клана расценят это как нарушение прав, гарантированных американской Конституцией!»

Кроме того, Хендрикс сообщил, что Ку-клукс-клан составляет списки членов Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и Лиги борьбы с диффамацией и что, «если произойдет нарушение закона и порядка, мы привлечем их к ответственности!»

Так как фамилия Кеннеди весьма распространена на Юге, я после некоторых размышлений решил установить контакт с новой организацией Ку-клукс-клана. Пустив в ход связи, пароли и деньги, я добился того, что 18 июля Хендрикс произвел меня в «полковники», вручив мне документ, увенчанный золотой печатью Ку-клукс-клана. И хотя обстоятельства требовали моего быстрого «исчезновения», этот документ пришелся мне как нельзя более кстати.

Вскоре я узнал, что Хендрикс внес залог в шестьсот долларов, необходимый для выставления кандидатуры на пост губернатора Флориды! В результате этого он получил разрешение созывать в общественных парках и аудиториях по всему штату политические собрания. В то время как Хендрикс излагал «платформу» Ку-клукс-клана, «клиглы» раздавали слушателям бланки заявлений о вступлении в члены Клана.

После выдвижения Эйзенхауэра кандидатом в президенты от Республиканской партии события начали развиваться с головокружительной быстротой. «Маг» Вэйбрайт с помощью куклуксклановцев, окопавшихся в комитетах Демократической партии, стал добиваться поддержки этими комитетами республиканских кандидатов!

Объяснение этому дать нетрудно. Крупные промышленники, ассигнующие большие суммы на деятельность Ку-клукс-клана, естественно, склонны поддерживать Республиканскую партию, защищающую интересы крупных предпринимателей. В этой связи не является случайным такой, например, факт, что кандидат в президенты от Республиканской партии Эйзенхауэр предал забвению интересы государства, отказавшись от федеральных прав на нефтеносные прибрежные отмели, дав, таким образом, возможность частным нефтяным картелям купить у штатов эти источники богатства.

Но об этом, разумеется, куклуксклановские главари не могли открыто говорить рядовым членам своей организации. Однако позиция Эйзенхауэра в вопросе о гражданских свободах и его «заслуги» в деле насильственного введения расовой сегрегации в американской армии сделали возможным организовать поддержку Республиканской партии в южных штатах, где избиратели по традиции всегда отдавали голоса за кандидатов Демократической партии.

«Я считаю, что к негритянским воинским частям следует относиться так же, как и к белым, однако там, где средства это позволяют, надо проводить сегрегацию, и условия обслуживания их должны быть различными», — заявил Эйзенхауэр в 1942 году, и Ку-клукс-клан часто ссылался на эти слова.

16 июля того же года организациям Красного Креста в Лондоне было разослано директивное указание за подписью Эйзенхауэра о «принятии мер к недопущению ненужного общения военнослужащих негров и белых в жилых помещениях и за одними и теми же столами в столовых».

В 1945 году, когда в армию призвали негров больше, чем можно было разместить в существовавших негритянских воинских частях, Эйзенхауэр, вместо включения негров-новобранцев в части, состоявшие из белых, отдал приказ о формировании новых негритянских воинских соединений.

А в 1948 году, давая показания перед сенатской Комиссией по делам вооруженных сил, Эйзенхауэр заявил следующее: «Вооруженные силы не нуждаются в социальной реформе, но американской армии нужна некоторая сегрегация».

Наконец во время избирательной кампании по выборам президента Эйзенхауэр высказался против принятия Конгрессом закона о гражданских правах. Это заявление тут же было подхвачено Ку-клукс-кланом, оказавшим Айку всяческую поддержку.

При помощи своего последнего куклуксклановского удостоверения мне удалось связаться с новым «клапелланом» Клана, преподобным А. Г. Шулером из Джэксонвилла. Это был как раз тот человек, замыслы которого о создании филиала организации колумбийцев я сорвал во время своих предыдущих расследований. Шулер оказался весьма болтлив, и то, о чем он мне рассказал, стоило послушать.

— Конечно, Айк пришелся по вкусу Ку-клукс-клану! — заявил он. — Если хорошенько взвесить, у Республиканской партии есть все данные, чтобы спасти Америку! Мы согласны с бывшим президентом США Гувером, что нам нужны мощные военно-воздушные силы, чтобы разгромить Россию. Мы согласны также и с Эйзенхауэром, что необходимо вооружать страны Западной Европы, при условии, что эти страны сами предпримут для этого все от них зависящее. Но прав генерал Макартур, который требует, чтобы сперва был отвоеван Дальний Восток, ибо именно там решается вопрос будущего — вопрос богатства!

— Каким путем Ку-клукс-клан поддерживает Эйзенхауэра? — спросил я.

— Большинство клановцев втихомолку ходит по церквам и без шума агитирует за Айка, — ответил Шулер, лукаво подмигивая. — Что касается меня лично, то я собираю чемоданы и готовлюсь в поход! Подобным же образом мы поступили в тысяча девятьсот двадцать восьмом году: мы разослали по всей стране клановских проповедников и, подмешав к религии немного политики, обеспечили поддержку Гуверу в пяти южных штатах и спасли таким образом страну от католицизма Смита. На этот раз мы можем провести еще более широкую работу, и я предсказываю, что мы добьемся поддержки Айка по крайней мере в пяти южных штатах!

В ходе избирательной кампании по выборам президента большое число газет южных штатов, отражая точку зрения своих крупных рекламодателей, совместно пыталось перетянуть Юг на сторону Эйзенхауэра. «Маг» Вэйбрайт отпечатал стотысячным тиражом листовку с фотографией кандидата на пост вице-президента от Демократической партии Джона Спаркмэна, который был изображен беседующим с тремя неграми. Под снимком красовалась подпись:

«У подлинного демократа и подлинного южанина, желающего сохранить свободу личности и наш образ жизни, нет другого выбора, кроме как голосовать за Эйзенхауэра и Никсона!»

Чтобы увенчать избирательную кампанию, которая сопровождалась пламенем огненных крестов и волной террора с целью удержать негров от участия в голосовании, комитет Демократической партии, возглавляемый «Магом» Вэйбрайтом, устроил в столице «Невидимой Империи» — городе Джэксонвилле — огромный предвыборный митинг. Главным оратором был губернатор Бирнс; «Маг» Вэйбрайт притаился за кулисами.

В день выборов наибольшее в американской истории число негров, не убоявшись террора куклуксклановцев, пришло к избирательным урнам. Однако по крайней мере около пяти миллионов негров были удержаны от участия в голосовании.

Пропаганда ненависти сделала свое дело, и предсказания Шулера, что по крайней мере пять южных штатов отдадут свои голоса Эйзенхауэру, сбылись. (Что касается «Дракона» Хендрикса, который был выдвинут Ку-клукс-кланом на пост губернатора штата Флорида, то он получил 11 200 голосов.)

С тех пор у Ку-клукс-клана были основания торжествовать.

В своем послании Конгрессу Эйзенхауэр набожно провозгласил, что он верит в равные права для всех американских граждан, но ни словом не обмолвился ни о необходимости принять федеральный закон против дискриминации при приеме на работу, ни о запрещении линчеваний, ни об отмене избирательного налога.

Конгресс нового созыва, в котором преобладают республиканцы, немедленно показал, что он тоже отрицательно относится к законодательству о защите гражданских свобод. С незапамятных времен законы в защиту гражданских свобод не могут быть приняты из-за обструкции сенаторов. В номере от 7 января 1954 года газета «Нью-Йорк таймс» писала:

«Сегодня поименным голосованием семьюдесятью голосами против двадцати одного сенат отклонил попытку блока известных либералов изменить с целью обуздания обструкционистов правило регламентации выступлений в прениях. В результате Конгресс нынешнего созыва не сможет принять никаких законов о гражданских правах. Вдохновителем отклонения поправки, предусматривающей обуздание обструкционистов, явился лидер республиканцев сенатор Роберт Тафт, которого поддержали лидеры демократов и почти все влиятельные сенаторы — ветераны обеих партий».

«Невозможно дальше утверждать, что именно Юг является главным препятствием в деле принятия законодательства о гражданских свободах», — заметил Кларенс Митчелл, директор вашингтонского отделения Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.

Еще одна победа Ку-клукс-клана нашла свое выражение в принятии иммиграционного закона Маккарэна, который представляет собой не что иное, как возрожденный иммиграционный закон Джонсона 1924 года. (Как мне удалось установить, Ку-клукс-клан израсходовал миллион долларов, чтобы добиться принятия Конгрессом закона Джонсона.)

Внесенный сенатором-республиканцем Пэтом Маккарэном (следует отметить, что Маккарэн одновременно является автором закона о концентрационных лагерях) и членом Конгресса от Республиканской партии Фрэнсисом Уолтером новый закон почти полностью запрещает въезд в Соединенные Штаты представителям цветных рас, но зато поощряет иммиграцию из стран Северной Европы. Вместо того чтобы отклонить этот расистский закон, Эйзенхауэр потребовал установления повышенных квот для эмигрантов из Восточной Европы, большинство которых являются закоренелыми немецкими нацистами.

Куклуксклановские «кложи» вновь торжествовали, когда 5 апреля 1953 года государственный секретарь республиканец Джон Фостер Даллес шокировал весь мир, открыто заявив, что правительство Эйзенхауэра не намеревается ратифицировать ни Хартию основных прав человека, ни Конвенцию о политических правах женщин, принятые Организацией Объединенных Наций.

Содержание заявления Даллеса напомнило мне многие статьи, которые мне приходилось читать в газете «Клансмен»: между ними было огромнее сходство,

Указывая, что Хартия основных прав человека содержит тридцать статей, а американский Билль о правах — только десять, комментатор Дороти Томпсон жаловалась, что пришлось бы принять много новых законов, чтобы осуществить в Соединенных Штатах все положения Хартии, «если они вообще могут быть осуществлены в каком-нибудь государстве, за исключением социалистического».

Правительство Эйзенхауэра отказалось ратифицировать и Конвенцию против геноцида, подготовленную в 1948 году Организацией Объединенных Наций для наказания «действий, совершенных с целью уничтожения — частично или полностью — национальных, этнических, расовых или религиозных групп». Конвенцию против геноцида к 1951 году ратифицировало уже достаточное число наций, чтобы она могла стать всеобщим законом, но США отказываются скрепить своей подписью этот документ.

«Отказ сената Соединенных Штатов подписать Конвенцию против геноцида заставляет весь мир усомниться в намерениях Соединенных Штатов и в их стремлении к международному братству, сотрудничеству и справедливости», — к такому заключению пришла протестантская организация Социальной помощи. «Подобные взгляды противоречат демократическим традициям наших предков».

Но зато эти взгляды полностью соответствуют куклуксклановским традициям и ярко свидетельствуют о степени распространения в Соединенных Штатах куклуксклановской «идеологии».