Этот Дзайдзи-но кими, то ли потому, что его отец, Дзайтюдзё ездил на восток, и он с братьями временами совершал путешествия в другие провинции. Был он человеком весьма изящного вкуса, и, если в иной провинции в каком-либо месте его охватывала печаль и чувство одиночества, он слагал и записывал стихи. На станции под названием Офуса открылось морское побережье. Тогда он сложил и записал [на станции] такое стихотворение:
Ватацуми-то
Хито я миру раму
Афу кото-но
Намида-во фуса-ни
Накицумэцурэба
Широким морем,
Верно, видятся людям
Те слезы, что я в обилии
Проливаю
Из-за свиданий, [что невозможны][377].
А на станции под названием деревня Минова:
Ицу ва то ва
Ваканэдо таэтэ
Аки-но ё-дзо
Ми-но вабисиса ва
Сиримасарикэру
так сложив, написал. Так скитался он по чужим провинциям, и однажды, когда он добрался до провинции Каи (Кахи) и жил там, он заболел и, чувствуя, что умирает, сложил:
Карисомэ-но
Юки кахидзи то дзо
Омохиси-во
Има ва кагири но
Кадодэ нарикэри
Лишь на время
Посетил я [это место],
Так мне думалось.
Теперь же стало [это путешествие] последним
Выходом за ворота[379] —
так сложил он и скончался.
Один человек, который знал по прежним путешествиям Дзайдзи-но кими, возвращаясь в столицу из провинции Микава, останавливался на всех этих станциях. Он увидел эти танка и, узнав его руку, приметил их и очень печалился.