Юридические основания к суждению о силе доказательств и мысли из речей Председательствующего по уголовным делам

12. Внутреннее убеждение

Чрезвычайно трудно установить с точностью различные степени убеждения, т. е. уверенности в отношении наблюдаемых фактов, формы проявления активности. Эта уверенность (внутреннее убеждение) может быть различна: она может заключаться в вероятности, но может перейти и в полную несомненность. Соответственно влечению судьи верить в действительность или, наоборот, в недействительность факта в нем рождаются разные оттенки убеждения — coмнениe, предположение, вероятность.

Бесконечно разнообразны те обстоятельства, из которых ум может догадываться об известном явлении.

Внутреннее убеждение, т. е. убеждение по крайнему разумению, по совести, в том смысле, что никакие посторонние побуждения и соображения не влияли на судью, свободно без всяких формальных масштабов оценившего силу доказательств, должно быть чуждо произвола, должно обладать свойствами, необходимыми для вселения к себе доверия. Оно должно быть основано на совокупности всех обстоятельств дела, добытых судебным разбирательством, когда они сплетаются гармонически в такую сеть, которая охватывает преступника со всех сторон. Оно должно вытекать из объективных оснований, порождающих в судье субъективную уверенность (ибо всякая достоверность носит субъективный характер) в отношении и действительности значения тех фактов, которые были подвергнуты исследованию средствами уголовного процесса. Значение убеждения находится в прямой зависимости оттого, вытекает ли оно из фактических обстоятельств дела.

Истина признается обнаруженной тогда, когда выясняется полное соответствие между нашими идеями и фактами.

Внутреннее убеждение должно быть сознательным, т. е. таким, в отношении которого судья мог бы всегда дать себе отчет, почему оно сложилось у него. Оно не должно основываться на одном только безотчетном, инстинктивном предчувствии истины, а должно удовлетворять всеобщему значению законов мышления, представляющихся вообще достаточными, должно быть продуктом критического отношения судьи, как к наблюдаемым им фактам, так и к тому психологическому процессу, при помощи которого он их воспринял и оценил.

Всякое убеждение в жизни каждого из нас должно иметь свое логическое основание, должно основываться на определенных данных. Уверенность, вытекающая только из одних субъективных ощущений судьи, имеет значение только мнения или предубеждения судьи и не может быть положена поэтому в основание судейского приговора. Субъективизм в достоверности — дело совести, личного сознания, убеждения, которое вселяется в нас не по арифметическому расчету, не посредством сложения улик, но внезапно, по впечатлению, производимому совокупностью всех обстоятельств данного дела. Это есть только один из элементов судейского убеждения, но не единственное его основание.

Для отчетливого понимания человеческого убеждения, условий, при которых оно образуется, недостаточно знать логические правила, нужно еще принять во внимание влияние, оказываемое на наш интеллект другими психологическими моментами, как напр., субъективизмом.

Конечно, в тех случаях, где наше заключение основывается на незыблемых законах природы, изменчивое настроение чувства не влияет на наше убеждение. Но в тех случаях, где не может быть достоверности, а бывает только вероятность, наше убеждение зависит не только от противоречащих внешних влияний, феноменов, но и от изменчивых наших настроений. Кто не знает, что под влиянием хорошего расположения духа мы относимся к людям с большим доверием, чем в мрачном настроении. Под влиянием гнева, тоски, радости, надежды, страха изменяются наши воззрения на людей и на жизнь.

Старательное обследование всех подобных чувств приводит к одному объяснению: когда какое-либо чувство овладевает нашей душой, все предметы, находящиеся в гармонии с ним, имеются в виду, все противоречащие предметы отгоняются прочь, или просто игнорируются, оставляются в стороне, и решение постановляется в их отсутствие. Страсть просто не допускает соображений ей противоречащих, подобно тому как виновный не допустит свидетелей, которые могут изобличить его.

Есть случаи, когда доказательства так сильны, так могучи, что каждый в положении судьи признает их вполне убедительными, достаточными. И тем не менее нельзя не признать, что везде, где только человек судит об истинности факта, индивидуальность, субъективность этого человека сильнейшим образом влияет на образование убеждения.

Нет возможности процессуально заставить судью выделить из внутреннего убеждения то, что им получено не на суде.

Доверие к свидетелям обусловливается нашим личным знанием людей и жизни; наши выводы из вещественных доказательств ограничены пределами наших личных знаний, наше общее суждение о возможности того или другого события или какой-либо подробности его зависит от богатства нашего фактического знания, нашего развития, широты наших взглядов. Даже в тех случаях, где судьи соглашаются в мнении о силе доказательств, они весьма часто достигают единогласия по совершенно различным соображениям. Конечно, чем более судей, тем разностороннее будет обсуждение предмета, чем более разнообразия в точках зрения, тем более оснований признать испытание полным. Но от этого приговор не превращается в совершенно объективную истину. Один судья признает свидетеля достоверным потому, что считает его человеком правдивым, другой — потому, что показание его обстоятельно и подтверждается другими данными в деле, третий — потому, что свидетель своим простым, прямым и ясным ответом произвел на него благоприятное впечатление и т. д.

Один судья придает значение присяге, как оплоту истины; другой, зная, как часто встречаются легкомысленные клятвы, не считает ее каменной оградой. Один верит в темные стороны человеческой души, видит в людях беспощадных эгоистов, когда дело касается их личных интересов; другой верит, что немало на свете добрых людей, что много вообще светлого в человеческой природе. Сестра показывает против брата в пользу любовника. Как важны в этом случае при суждении о достоверности ее показания наш личный опыт, наше субъективное понимание человеческого сердца, наши взгляды на человеческую природу, наши собственные психологические наблюдения, пережитые впечатления.

Что убеждения наши находятся под влиянием нашей индивидуальности, между прочим, видно будет, если обратить внимание на те "ошибочные тенденции нашего духа", которые вычислены знаменитым английским психологом Бэконом.

Есть три источника человеческого убеждения, говорит он: 1) присущая нам активность — наклонность действовать в смысле проявление энергии; 2) влияние чувства, эмоций и страстей и 3) интеллектуальные ассоциации, или привычные, связанные ряды мыслей. Эти три источника влекут за собой ошибки при формировании убеждения, тем более что только третий источник обеспечивает достоверность убеждения, т. е. согласие нашего представления с его предметом.

Обращаясь к первому источнику психологических ошибок, к активности, мы должны заметить, что присущая нам энергия побуждает нас к действию, к переходу от пассивного к постоянно активному, доколе наша энергия не истощена и пока есть свобода от препятствий. Препятствия нами не предполагаются, пока действительно не встретятся. Путь, открытый в настоящий момент, кажется нам, будет всегда открыт: мы не предусматриваем будущего препятствия. Слепое доверие есть первоначальное состояние нашей души. Только путем опыта мы учимся предполагать известные пределы и препятствия нашей активности. Состояние доверие характеризует наши ранние убеждения; нам представляется, что то, что действительно теперь, будет действительно всегда и везде. Мы полагаем, что как мы чувствуем теперь, будем так чувствовать и всегда. Мы начинаем свою жизнь убеждением, что как мы чувствуем, так чувствуют и все.

Судить о других по себе составляет нашу наклонность, и только опыт избавляет людей, впрочем не всех, от этого предрасположения. В этом критерии — если не единственная, то одна из главных причин нетерпимости. С трудом освобождаемся мы от наклонности судить во всех обстоятельствах по мерке, взятой из собственной личности и наших личных обстоятельств. Люди благоразумные, сдержанные, умеющие сомневаться, склонны к уменьшению своего авторитета, а люди менее благоразумные — наоборот. Дети особенно любят пародировать индукцию; а самые невежественные люди проявляют наибольшую наклонность к широким и смелым обобщениям. Наша уверенность не находится в надлежащей пропорции с объективными доказательствами. Ошибки молодости в мышлении объясняются только что описанным источником заблуждений. Но, заметим, молодость разума не есть принадлежность молодого только возраста. Многие остаются долго, а некоторые навсегда умственно младенцами. Во всяком случае, не все научаются одному и тому же в жизни, и не всех жизнь учит с одинаковым рвением и успехом. Ясно, сколько ошибок должно проистекать из первого источника человеческого заблуждения.