Юридические основания к суждению о силе доказательств и мысли из речей Председательствующего по уголовным делам

28. Присяга

На место поединка, наконец, поставлена присяга, также ордаль, но только в смягченном виде, основанная на убеждении, что Бог, имя которого призывал клянущийся, покарает лжеприсяжника.

Смысл, важность и значение присяги основаны на следующих словах священного писания: " Вторично воззвал к Аврааму Ангел Господен (с неба) и сказал: "Мною клянусь, — говорит Господь, — что так как ты сделал сие дело и не пожалел сына твоего, единственного твоего (для Меня), то Я, благословлю тебя:" (Бытия, гл. 22, стих. 15, 16, 17). "Господа Бога твоего да убоишися, и тому (единому) послужиши, и к Нему прилипишися, и именем Его клянетися (Второзаконие, X, 20). В послании Апостола Павла к евреям (гл. VI, XIII, XIV, XVI, XVII) говорится: " Бог, понеже ни единым имяше большимъ клятися, клятся собою, глаголя: во истину благословляя благословлю тя:". Далее говорится так: "Человецы бо большим (т. е. высшимъ) клянутся и всякому их прекословию (т. е. спору) кончина во извещение (т. е. удостоверение) клятва. В нем же лишшее (т. е. преимущественнее), хотя Бог показати наследникомъ обетования непреложное (т. е. непреложность своей воли) совета своего, ходатайства клятвою (т. е. в посредство употребил клятву)". У Евангелиста Иоанна (гл. XIV, — VI,) говорится: "Аз есмь путь и истина и животъ". В послании к голатам (гл. VI, — 7) сказано: "Не льститеся. Бог поругаем не бываетъ". Наконец, за ложность присяги (клятвы) кто же должен воздать, как не Тот, Чье имя призывалось: "Мне отмщение и Аз воздам, глаголет. Господь, страшно есть впасти в руци Бога живого" (Евр. гл. X, — 30,81).

Присяга, или торжественная формула призыва Бога в свидетели, освященная самим Богом клятва, есть необходимый институт правовой и социальной жизни, общежития. Сила присяги зависит от трех санкций: религиозной, т. е. боязни подвергнуться наказанию от Бога в настоящей или будущей жизни, — санкции, действующей на душу, легальной, или боязни наказаний, назначенных в законе за клятвопреступление, и санкции чести, или боязни бесчестия, связанного с ложью, высказанной под присягой. Люди потерянные, у которых не остается ни нравственной, ни религиозной узды, образуют в некоторых странах закоренелых и бесстыдных людей, которые присягу на суде обратили в ремесло. Человеческое общество нуждается для прочности своих устоев не только в объективной правде, но и в субъективной уверенности в правде. Ему нужна для отправления своих функций уверенность в правдивости людей, вступающих между собой во взаимные отношения. Эта уверенность не всегда может быть достигнута путем логических умозаключений, фактических обстоятельств, осязательных доказательств, Человеческий ум относителен и может ошибаться; человеческая природа субъективна и может впадать в односторонность; человеческая совесть неустойчива, человеческая воля слаба, и человек может уклоняться в сторону вражды, мести, неправды, зла.

Если бы человеческий род находился на высоте нравственного состояния и стремился осуществить разумное только потому, что оно разумно, или же если бы он был достаточно глубоко проникнут сознанием ясной и святой обязанности правдивости, то не было бы надобности в присяге. Но по опыту мы знаем, что люди легкомысленны, непостоянны и лживы, продажны, что слабый человек постоянно колеблется между добром и злом, что очень часто ему нужно необыкновенное, чрезвычайно сильное душевное воздействие, которое побудило бы его к совершению одного поступка и удержало бы от совершения другого поступка. Поэтому призывается на помощь авторитет, стоящий выше человеческих несовершенств, всестороннее, всемогущее, вездесущее и всевидящее существо — Бог, именем которого человек побуждается к правде и во имя которого высказанное или обещанное внушает к себе доверие.

Оно достигается в силу того убеждения, присущего всем религиям, что призываемый в свидетели Бог не может допустить неправды, и что поэтому он или внутренним наитием, как у древних народов, внушает говорить только правду, или внешним образом сильным психологическим воздействием на религиозное чувство человека, как у новых народов, изобличает ложь и открывает правду, обрекая к гибели того, кто дал ложную клятву.

Это основание клятвы указывается всей ее историей. Институт клятвы столь же древен, как само человечество, и не погрешим, как религия, которая его освящает. Надо, впрочем, заметить, что у древних существовали клятвы, в которых призывались всевозможные предметы внешнего, материального мира, а не одно божество; клялись, напр., костями умерших предков, хотя не верили в бессмертие души.

Но, по мнению Бентама, присяга опытному судье не внушает доверия, ибо он много раз видел нарушение ее ложью. Она, по естественному ее свойству, усиливает упорство свидетеля в поддержании лжи "из опасения ответственности за клятвопреступление", а не за один только ложный донос.

Религиозное убеждение людей не заключает в себе ничего, что разрушало бы достоверность их свидетельства. В бесконечном разнообразии сект нет ни одной, которая не признавала бы Бога покровителем справедливости и оберегателем нравственных обязательств, без которых общество не могло бы существовать. Те, совесть которых воспрещает присягу, не менее придают значения правдивости, нежели другие. Их отказ от присяги происходит, по их понятию, из их добросовестности. Однако следует заметить, что никто, не станет без причины лгать под присягою на суде, вовлекая самого себя в беду и подвергая собственную жизнь мщению, каре закона за клятвопреступление, лишь бы выручить какого-либо мерзавца, чудовище в человеческом образе.