Юридические основания к суждению о силе доказательств и мысли из речей Председательствующего по уголовным делам

73. Невменяемость истеричных

Неспособность ко вменению при преходящем и хроническом расстройстве умственных способностей истерических лиц не подлежит сомнению. Затруднения представляют лишь случаи простого элементарного расстройства. Дурное расположение духа, прихоти, капризы истеричных женщин, без сомнения, не должны быть основанием, оправдывающим уголовные деяния.

Не следует упускать из виду, что различные душевные способности, душевные функции солидарно связаны друг с другом, что ни одна из них не может заболеть изолированно, что и истерия представляет собою неврозу всей нервной системы, что она во многих отношениях затрудняет нормальное проявление психической энергии, в особенности, в сфере нравственности и воли, что впечатлительность ко всякому раздражению, действующему на психическую сторону человека, у истеричных значительно увеличена, что они гораздо легче поддаются аффекту, легко подавляющему их слабое "я". А потому и не может быть речи об относительной способности ко вменению, т. е. об уничтожении свободы воли лишь относительно деяний, вытекающих из ложной идеи или душевного расстройства, при остающейся способности ко вменению относительно других деяний, будто бы, совершающихся вне сферы такого расстройства душевной жизни лишь видимо частное, а в действительности имеет характер общего, но лишь не вполне обнаружившегося.

На практике мы никогда не будем в состоянии определить меру свободы воли, оставшуюся у умалишенного, и признать его ответственным сообразно с этой мерой. При обсуждении таких случаев не следует смешивать нравственную способность ко вменению с юридической. Уголовному правосудию решительно все равно, будет ли деяние, проистекавшее из ложной идеи, оправдано с нравственной точки зрения или нет, лишь бы было доказано, что мотивом этого деяния были ложные идеи, а последние явились симптомом душевной болезни. Конечно, можно различить разницу между тем как совершает свои поступки душевно больной и здоровый, но это бывает не всегда. Не следует забывать, что душевно больной научается опытом, что если он сделает то или другое, его ожидает за это неприятность. Такая дрессировка, не имеющая ничего общего с способностью здравомыслящего решаться на какой-либо поступок или на бездействие по этическим основанием, возможна и относительно ребенка, даже животного, из чего, однако, никто не вздумает выводить способность их ко вменению.

Закону нет дела до тех или других форм психического расстройства. Поэтому необходимо доказать, что душевная болезнь достигла такой степени, что уничтожила ответственность перед законом. Необходимо, чтобы научное заключение выяснило отношение найденной душевной болезни к вменяемому в преступление поступку и чтобы к этому присоединено было заключение, как прямой ответ на вопрос судьи.

Судящий по своему усмотрению присяжный не может быть связан юридическим определением безумия и слабоумия, но он сам решает, эти ли состояния или другие исключили способность ко вменению.