- Неопределенное оно какое-то... - принц Сиддхартха повертел в руках пластиковый стакан с пивом и перевел безмятежный взгляд на сидящего напротив.
- Дай-ка, - Иисус принял стакан, отхлебнул и поморщился.
- "Купеческое", что ли? - спросил он, потом наклонил стакан и стал смотреть, как тоненькая струйка льется на пол летнего кафе. - Умеешь ты выбрать, нечего сказать.
- Похоже на то, - Сиддхартха помахал над головой ладонью с растопыренными пальцами. Официантка, закутанная в какое-то выгоревшее покрывало, не спеша подошла и молча уставилась на принца.
- Не хулиганьте, - коротко заметила она Иисусу, даже не поглядев на него.
- Буду, - отрезал тот и поставил опустевший стакан на стол. Потом прищелкнул пальцами, и за пластиковыми стенками оказалось вино.
- А ну, - Сиддхартха взял стакан и чуть пригубил. - Нормально, да.
- Тебе же нельзя вроде бы, - Иисус похлопал официантку по крутому бедру, - Мария, ты что ли, сегодня снова работаешь? А где Марфа?
- Посуду моет, - отрезала официантка, смахнув его руку, - заказывать что-нибудь будете?
- Будем, - подал голос до сих пор молчавший Мухаммед, - мне сок. В ассортименте.
- Тебе всегда сок, - усмехнулся Иисус, - тоже мне, душа компании.
- Один сок, - сказала Мария.
- Мне водки со льдом, - принц смотрел на реку и почесывал длинную мочку уха.
- Есть "Абсолют" и "Нирвана" местная. Но тоже хорошая. Вам какой?
- Мне? - Сиддхартха задумался. - С одной стороны, "Абсолют" проверенный... Но зато "Нирвана" дешевле... Ладно, пусть будет вторая.
- Одна "Нирвана", - записала официантка.
- Вином ее запивать будешь? Здоров мужик, - Иисус подтолкнул ближе к принцу стакан и замер, что-то обдумывая.
- А мне, если можно, воды. Без газа. Я сам справлюсь.
- Со своим нельзя, - предупредила официантка быстро.
- Я и не приносил, - обиженно протянул Иисус, - и не думал даже. Воды без газа, хорошо? И пять хлебов. То есть, булочек.
- Опять столы сдвигать будем? - лениво спросил Сиддхартха и добавил, - своей щедростью ты лишь увеличиваешь страдания этих людей в будущем.
- Блаженны мученики... - непонятно отозвался Иисус.
Мухаммед ничего не говорил, а только молча чистил ногти острием изогнутого кинжала.