Заговорщики Гора - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джон Норман (Глава 37) #38

Глава 37

— Я объяснил вам своё понимание ситуации, — закончил Десмонд Харфакса.

Помимо одиннадцати мужчин, среди которых были Астринакс, Лик, Трачин и Акезин, в комнате присутствовали четыре рабыни, мы трое, я, Джейн и Ева, прибывшие сюда вместе с караваном Леди Бины, и Мина, прежде известная как Леди Персинна из Ара, а теперь купленная Трачином рабыня.

— Астринакс! — обрадовано воскликнула я, войдя в комнату и увидев его, и тут же поинтересовалась относительно Леди Бины.

— По сути, она — узница, — поведал мне Астринакс. — По некоторым причинам они удерживают её здесь.

— Она всё ещё не оставила мыслей о Троне Убары? — спросила я.

— Вряд ли, — усмехнулся он, — но она больше не рассчитывает, может получить его с помощью кюров. Последнее время её порции были сокращены, и к ней больше не относятся с тем уважением, с которым она была первоначально принята здесь.

— От неё отказался Грендель, — объяснила я, — теперь его истинные намерения оказались на поверхности. Она была для него средством достижения его цели, предлогом для колебаний относительно присоединения к кюрами, способом выторговать для себя более выгодные предложения богатства и власти. Он получил, что хотел, и она ему больше не нужна.

— Тогда, боюсь, что её могут убить, — обеспокоился Астринакс.

— Не думаю, — отмахнулась я. — Она красива. Её красота может принести хорошие деньги на любом аукционе. Скорее всего, её ждёт ошейник.

— Ты не понимаешь, дорогая Аллисон, — сказал он. — А всё потому, что Ты — варварка. Она не животное, вроде тебя, которые можно было бы связать и заявить на него свои права, купить или продать. Она — свободная женщина. Таким образом, намного более вероятно, что она будет убита.

— Разве Грендель не мог бы заступиться за неё? — спросила я. — Например, предложить просто заклеймить её и надеть ошейник?

— Ты же сама сказала, что она больше не представляет для него интереса, — напомнил Астринакс.

— Насколько он вероломен и двуличен, — с ненавистью сказала я.

— Разве он в этом хоть в чём-то отличается от любого из остальных этих животных? — поинтересовался Астринакс.

— Скажи, Десмонд из Харфакса, — спросил Клеомен, — Как Ты пришёл к такому пониманию событий?

— В настоящее время я предпочитаю сохранить мой источник в тайне, — ответил ему Десмонд.

— Тогда как Ты можешь ожидать, что мы тебе поверим? — осведомился Клеомен.

— Я даю вам своё слово, — заявил Десмонд.

— Слово многих из находящихся в этой Пещере, — развёл руками Клеомен, — стоит меньше, чем ничего.

— Очевидно, — продолжил Десмонд, — что я готов рискнуть многим. Да даже просто вызов всех вас на эту тайную встречу чреват серьёзной опасностью.

— И Ты решил, что можешь подвергать этой опасности всех нас? — уточнил Клеомен.

— И всё же Ты пришёл, — заметил Десмонд. — И никто из остальных не спешит уходить. Тот факт, что вы все здесь собрались, указывает на то, что у вас самих есть подозрения относительно того, что могло бы здесь затеваться. А то что вы остались, доказывает то, что вы подозреваете, что всё, что я сказал — верно.

— Среди нас могут быть шпионы, — заметил один из собравшихся мужчин.

— Если так, — пожал плечами Десмонд, — они — идиоты, поскольку им теперь грозит общая опасность.

Я отметила, что один или двое из собравшихся в комнате держали в руках то, что выглядело как колода карт.

— Допустим, что то, что Ты рассказал, верно, — сказал Клеомен, — и что мы можем сделать?

— Паузаний, с его извозчиками и фургонами уже убыл, — ответил Десмонд. — Я полагаю, что это означает, что дела закрутились. Я не ожидаю, что они вернутся весной. Подозреваю, что они рассеются по сотне городов и начнут интриги, о которых я говорил.

— Тогда слишком поздно, что-либо предпринимать, — развёл руками один из присутствующих.

— Нет, — не согласился с ним Десмонд, — даже сотню городов можно предупредить.

— Я понял, — кивнул Клеомен.

— Это слишком нереально, — сказал кто-то.

— Нам просто не поверят, — поддержал его другой.

— Мы должны попробовать, — настаивал Десмонд из Харфакса.

— Скоро начнутся снегопады, — напомнил первый. — Перевалы станут непроходимыми.

— Пожалуй, сейчас самым разумным и безопасным решением будет притвориться, что мы ничего не подозреваем, — заметил второй, — и дождаться весны.

— Это даст заговору несколько месяцев форы, — объяснил Десмонд.

— Меня не прельщает перспектива стать объектом для охоты кюров, — проворчал третий, — в любое время, ни сейчас, но позже, в холоде и снегу, ни по весенней распутице, в летнюю жару.

— Сейчас у этих зверей есть на нас планы, по крайней мере, на какое-то время, — сказал четвёртый. — Так не лучше пожить это время, чем не жить вообще?

— Эти монстры огромны, — признал Десмонд, — но, оставаясь в рамках законов Царствующих Жрецов, они не непобедимы. Копье и меч, болт и стрела, говорят с ними на том же языке, что и с нами.

— Когда выслеживаешь ларла или слина, — хмыкнул кто-то, — зачастую не знаешь, кто станет охотником, а кто добычей.

— Кому придёт в голову, охотясь на волтайского тарска, загонять его в чащу, а дикого боска гнать в высокую траву? — спросил другой мужчина.

— Хорошо сказано! — похвалил Десмонд.

— Каков план наших действий? — поинтересовался один из присутствующих.

— Мы должны завербовать, кого сможем среди людей, — ответил Десмонд. — Тайно собрать продовольствие и бежать.

— Скоро зима и снегопады.

— Верно, — кивнул Десмонд.

— Но кюры и Пещера никуда не денутся, — заметил кто-то.

— И останется центр интриг и подрывной деятельности, — поддержал его другой.

— Вполне возможно, — не стал отрицать Десмонд. — Поэтому, прежде чем покинуть это место, мы должны нанести по нему сокрушительный удар такой силы, что он поставит крест, и на самом заговоре, и на их надеждах на кюрский Гор.

— Говори! — потребовал один из мужчин.

— Кто самый главный из кюров в Пещере? — спросил Десмонд.

— Луций, — без колебания ответили сразу несколько голосов.

— Скольким из вас доводилось слышать о кюре по имени Агамемнон? — осведомился Десмонд.

— Он был их вождём, но давно и далеко отсюда, — сказал кто-то.

— Само это место называется Пещера Агамемнона, — напомнил другой мужчина.

— Ещё его называют Теократ Мира, Одиннадцатое Лицо Неназванного, — добавил третий.

— Этот титул не имеет никакого смысла, — отмахнулся четвёртый.

— Только не для кюров, — сказал Десмонд.

— А я слышал истории о далёком мире, о войне и о том, что этот Агамемнон погиб во время тех событий, — сообщил кто-то.

— Возможно, — ответил ему Десмонд, — Агамемнон всё ещё жив. Возможно, что погибло только один из его тел. Возможно, он здесь и он жив.

— Это — безумие, — покачал головой мужчина.

— Кто-нибудь из вас обращал внимание на маленький металлический ящик, иногда выставляемый на различных мероприятиях, и который с таким благоговением выносят два кюра золотой цепи, Тимарх и Лисимах?

— Я видел его, — подтвердил один из собравшихся.

— И я тоже, — вторил ему его товарищ.

— Раз уж его так охраняют, он должно содержать что-то ценное, — предположил другой мужчина.

— Например, алмазы, — поддержал его третий.

— Если нам всё равно придётся отсюда бежать, — сказал Трачин, — так может стоит найти его и прихватить с собой?

— Мы все могли бы разбогатеть, — добавил кто-то.

Шепоток интереса пробежал по рядам мужчин.

— А какое отношение эта сокровищница имеет к Агамемнону? — наконец кому-то пришло в голову поинтересоваться.

— Я думаю, что это и есть Агамемнон, — ответил на это Десмонд из Харфакса, — или Агамемнон содержится внутри.

— Думаю, что Ты сошёл с ума, — заключил Клеомен.

— Я собрал некоторые сведения об этом предмете, — пояснил Десмонд. — И кое-что скорее косвенно, чем открыто, поведал мне мой источник.

— Который должен оставаться конфиденциальным? — уточнил Клеомен, не скрывая своего скепсиса.

— Сейчас я хочу, — сказал Десмонд из Харфакса, — чтобы вы выслушали неожиданного свидетеля. Я прикажу говорить кейджере-варварке по кличке Аллисон, на бедре которой некоторым из вас, вероятно, случалось оставлять свои отметки.

По комнате прокатились смешки.

— Господин? — опешила я.

— Ты решил оскорбить нас шумами изо рта рабыни? — возмущённо спросил один из мужчин.

— Что могут знать рабыни? — выкрикнул другой.

— Она же варварка, — сказал третий.

— Если мы должны слушать её, то пусть принесут пыточные инструменты, — потребовал четвёртый.

— Как ещё можно было бы доверять словам рабыни? — поддержал его пятый.

— Не так давно в Пещере было проведено собрание, — сообщил им Десмонд из Харфакса, — на которое ни одного из нас, из свободных мужчин, не пригласили. Зато туда привели нескольких кейджер. Само собой, кюры там говорили на своём языке, без переводчиков. Но кейджеры, конечно, могут засвидетельствовать то, что там произошло. Я узнал, что Аллисон, которая когда-то была под моей опекой,…

Его речь была прервана смехом, который меня рассердил. Несомненно, они предположили, что Десмонд из Харфакса пожинал плоды от такой опеки, получая богатое удовольствие от частого использования рассматриваемой стройной, темноволосой варварки, тогда как эта стройная, темноволосая варварка была едва им тронута, и была, если можно так выразиться, обездолена. Как часто она жаждала его прикосновения, и даже со слезами на глазах выпрашивала его, но, каждый раз, была отвергнута!

— …присутствовала там, — закончил фразу Десмонд.

Я не была уверена относительно того, откуда Господин Десмонд узнал, что я была на рассматриваемой встрече, но казалось вероятным, что он получил эту информацию и некоторое понимание характера того собрания, от кого-то из других кейджер, присутствовавших там. Из четырех рабынь, находившихся в комнате, я была единственной, кого туда приводили.

— Аллисон, — бросил Десмонд из Харфакса.

Я стояла на коленях, не поднимая головы, напуганная тем, что мне предстояло сделать.

— Она боится говорить перед свободными мужчинами, — объяснил Десмонд.

— Если она боится, — проворчал кто-то, — то пусть лучше боится не говорить.

— Не бойся, Аллисон, — успокоил меня Десмонд из Харфакса.

Я подняла взгляд на него, на того, кому я жаждала принадлежать. Как он мог не знать этого?

— Мы упомянули ящик, коробку, контейнер, сундучок некоторого вида, который обычно находится в сопровождении двух кюров золотой цепи, Тимарха и Лисимаха, предмет, который рьяно охраняют, по крайней мере, так выглядит со стороны. Знаком ли тебе этот предмет?

— Да, Господин, — ответила я. — Я видела его.

— Как Ты думаешь, что в нём может содержаться? — спросил он.

— Я не знаю, Господин, — пожала я плечами. — Возможно, сокровище. Конечно, что-то очень ценное.

— Видела ли Ты этот контейнер на рассматриваемом собрании, — продолжил задавать вопросы Десмонд, — я имею в виду то, на котором не было никого из присутствующих здесь свободных мужчин, и которое велось полностью на кюрском?

— Нет, Господин, — ответила я. — Не видела.

— А были ли там Тимарх и Лисимах?

— Да, Господин.

— Без контейнера? — уточнил он.

— По-видимому, да, — кивнула я.

— А теперь расскажи нам о том, что там происходило, — приказал Десмонд.

— Но кюры говорили на своём языке и не включали переводчики, — напомнила я.

— Расскажи нам о том, что Ты видела, — пояснил он.

— Там присутствовали только кюры и несколько кейджер, — начала я. — Полагаю это были ухаживающие рабыни.

— Ты тоже такая рабыня? — осведомился Десмонд.

— Нет, — мотнула я головой. — Но мне приходилось ухаживать.

— Тебя туда привёл Грендель? — спросил он.

— Да, Господин.

— Для чего?

— Я не знаю, — пожала я плечами. — Думаю, что это было сделано для того, чтобы всем казалось, что у него есть личная ухаживающая рабыня, что, по-видимому, увеличивало его престиж и предлагало его важность. Немногие из кюров этого мира могут похвастать тем, что у них есть такие рабыни.

— Продолжай, — велел Господин Десмонд.

— Я поняла немногое из того, что там происходило, — призналась я. — Грендель, рядом с которым я стояла на коленях, занимал почётное место перед постаментом, в центре комнаты. Тимарх и Лисимах появились из-за занавеса позади постамента и раздвинули портьеры. Вскоре после этого, напугав меня, из длинного прохода позади постамента появилась большая машина и заняла место на возвышении. Эта машина вела себя так, как если бы она было живой. У неё были составные металлические ноги и металлическое туловище, но не было того, что можно было бы считать головой, если только голова и туловище не были единым целым. У этого механизма имелось что-то вроде глаз, целых четыре, два из которых были установлены на металлических стеблях и могли поворачиваться во все стороны. Устройство было очень большим и, несомненно, тяжелым. Оно было похоже на краба, на очень большого, металлического краба. Спереди были прикреплены, или являлись частью этого, две металлических руки, заканчивавшихся массивными клешнями.

— Выпороть её за такое враньё, — потребовал один из присутствовавших мужчин.

— Кто осмелился заставлять нас выслушивать бред безумной рабыни? — спросил другой.

— Раздеть её, связать и выставить из Пещеры, — предложил третий.

— Господин? — спросила я, испуганно глядя на Десмонда из Харфакса.

— Продолжай, Аллисон, — кивнул тот.

— После появления этого краба началось что-то вроде песнопений, — сказала я, — позже перешедшее в то, что выглядело как многократное скандирование повторяющихся фраз, на которые собравшиеся кюры каждый раз отвечали идентично. Потом началось то, что казалось разговором между Тимархом, Лисимахом и машиной.

— Машина говорила? — переспросил один из мужчин.

— Это выглядело именно так, Господин, — заверила его я.

— Принесите плеть, — потребовал он, — лживая рабыня должна быть примерно наказана.

— Продолжай, — приказал мне Господин Десмонд.

— Господин! — попыталась отказаться я.

— Или я сам возьму в руки плеть и займусь твоим воспитанием лично, — пригрозил он.

— Потом был выбран один из кюров, Грендель, — продолжила я, — и дальше разговор шёл с ним. Я не знаю того, о чём они говорили.

— Что было дальше? — понукнул меня Господин Десмонд.

— Некоторые, возможно, помнят слепого кюра, — сказала я. — Его привели в зал. Он выглядел как узник, и, кажется, был осуждён и приговорён. Его вывели из зала и, насколько я понимаю, изгнали из Пещеры. После этого к машине вышли два кюра, один с серебряной цепью, другой с железной. Каждый из них обратился с какой-то речью к машине, казалось, слушавшей их и размышлявшей. И тогда кюр серебряной цепи был убит, а его цепь Тимарх и Лисимах передали его оппоненту, водрузив также на его голову венок. Затем машина снова заговорила. Её речь длилась несколько енов, и касалась, насколько я поняла, Гренделя. По окончании этого выступления, при очевидном одобрении собравшихся, Тимарх и Лисимах повесили на шею Гренделя золотую цепь и надели ему на голову венок. Вскоре после этого машина ушла, сопровождаемая Тимархом и Лисимахом. На этом их собрание закончилось.

— Эти вещи трудно понять, — нарушил повисшее молчание Десмонд из Харфакса, — но я уверен, что кюр, называемый Агамемноном, не погиб в далёком мире, а по-прежнему жив, причём находится на Горе.

— И живёт он маленькой коробочке? — усмехнулся один из мужчин.

— Должно быть, он был очень маленьким кюром, — засмеялся другой.

— Живёт, верно, — согласился Десмонд, — но не так, как вы думаете. Настоящее, природное тело Агамемнона, с конечностями и органами, конечно, мертво, вероятно, уже несколько столетий.

— Тогда он мёртв, — заключил Клеомен.

— Однако у них есть устройства и технологии, — продолжил Десмонд из Харфакса, — с которым мы незнакомы. Что есть чувства и мысли, слух и зрение? Уверен, вам известно, что человек, потеряв ногу или руку, зачастую продолжает их чувствовать, хотя их больше нет. А иногда тело может быть подвергнуто пыткам и разрушению, и при этом не почувствовав вообще никакой боли. Вы упираете палку в грунт и говорите, что чувствуете землю, и это, конечно, выглядит именно так, но это — иллюзия. Самое большее, что вы могли почувствовать, это давление на ваши пальцы или руку. А во сне, разве вы не видите, не слышите, не чувствуете, не действуете, хотя при этом вы даже не покидаете своей постели? Конечно, для того, чтобы тело было защищено, нам желательно чувствовать, скажем, боль в травмированной конечности, чтобы быть в состоянии удалить её из опасности или склониться к этому, но конечность можно чувствовать, когда её больше не существует. Как можно было бы существовать без этих иллюзий, без этих драгоценных, неоценимых, замечательных иллюзий? Вы открываете глаза и видите мир, но как это происходит? Мир как-то стимулирует вас, каким-то образом подталкивает, чтобы вы составляли о нём определённое представление. Ваши глаза не выбрасывают сети и втягивают деревья и горы в вашу голову. Вспомните свои сны. Мир, который заставляет вас видеть и чувствовать, может быть совершенно не похожим, на те образы и ощущения, которые он производит, и всё же это так или иначе связано с теми образами и ощущениями, без которых мы не смогли бы выжить. Накопленные знания и опыт находятся внутри тела, а не вне его. Это сосредоточено в мозге. Мозг — вот чем вы думаете, видите и чувствуете.

— Чушь! — выкрикнул один из мужчин. — Я открываю глаза и вижу мир перед собой. Так же как и любой из нас.

— Верно, — поддержал его другой товарищ.

— Я вижу тебя, — сказал третий.

— Конечно, — согласился Десмонд из Харфакса, — но это видение находится внутри вас, а не снаружи. То, что вы видите внутри себя, не обязательно идентично тому, что находится снаружи. Эти образы отличаются. Они — две разные вещи.

— Это какая-то ерунда, — заявил кто-то из его оппонентов.

— Давайте всё же предположим, что рассказ, поведанный нам рабыней, правдив, — предложил Десмонд из Харфакса. — По-видимому, Тимарх и Лисимах, которые, судя по всему, являются постоянными смотрителями контейнера, его неизменными компаньонами или преданными опекунами, не оставили бы его или его жителя, даже ради такого важного собрания. Однако контейнера не было в поле зрения, посему, я рискну предположить, что он всё же присутствовал, просто был тем или иным образом вставлен в машину и каким-то образом связан с нею настолько, что мог видеть, чувствовать, думать, говорить и общаться посредством этой машины.

— То есть, Ты полагаешь, что это был мозг, — подытожил Клеомен, — живой мозг, так или иначе связанный с внешним миром.

— Я в этом уверен, — заявил Десмонд из Харфакса. — Кроме того, я полагаю, что должен быть некий путь, посредством которого мозг, в своём контейнере, посредством этого контейнера или его конструкции, может общаться с внешним миром. Таким образом, контейнер сам по себе, скорее всего, тоже является машиной, телом для мозга. И я подозреваю, основываясь на рассказе рабыни Аллисон, что этот контейнер мог бы быть вставлен во множество тел, с различными способностями и силами.

— Да ерунда это всё, — бросил какой-то мужчина.

— Представьте себе, — предложил Десмонд Харфакса, — мозг могущественного, внушающего страх, почти легендарного вождя, огромного гиганта, кюра из кюров, который поддерживают в живом состоянии, уважают и боготворят. А теперь представьте себе ужасную сосредоточенность чувств этого мозга, чудовищность его амбиций, ярость от потери своего тела, силу сфокусированного, экстраординарного разума, не желающего принять компромисс или ограничения, но желающего иметь свой путь. Представьте, что этот безжалостный ум решил влиять на миры, что этот ни с чем несравнимый интеллект, непобедимый, властный, уязвлённый поражением, возжелал возместить потери и с фанатичным упорством продолжает преследовать свои цели, чтобы вернуться из изгнания победителем, с ресурсами целой планеты за спиной.

— Ерунда, — повторил всё тот же мужчина.

— Колоссальные силы могут быть задействованы в этом сражении, — добавил Десмонд из Харфакса, — силы, по сравнению с которыми люди — маленькие, слабые, хрупкие создания, немногим больше полевых уртов, мечущихся в траве, под ногами шагающего тарлариона.

— Нам хорошо платят, — заметил один из присутствующих. — Давайте заберём наше золото, и пусть будущее само позаботится о себе.

— Только вот это будет будущее, в котором тебе вряд ли найдётся место, — предупредил его Десмонд из Харфакса.

— И всё же, — нарушил молчание Клеомен, — когда две горы уравновешены на весах, достаточно самой легчайшей гирьки, чтобы склонить чашу весов в ту или другую сторону.

— Верно сказано! — похвалил Господин Десмонд, тот самый мужчина, под плетью которого я жаждала сжаться.

— И какова же эта легчайшая гирька, которая могла бы нарушить этот баланс? — поинтересовался Клеомен. — Какой легчайший удар сможет стать решающим в этой великой войне?

— Возможно, никакой, — ответил Десмонд из Харфакса. — Но мне приходит в голову только один удар, маленький, но с далеко идущими последствиями, лёгкий, но обладающий немедленным эффектом.

— И каков же он? — спросил один из мужчин.

— Уничтожение Агамемнона, — ответил Десмонд.

— Ты безумен, — заявил спрашивавший.

— Нет его здесь, — сказал другой.

— Если бы он здесь был, мы бы увидели, — добавил третий.

— Луций — самый главный из кюров в Пещере, — настаивал четвёртый.

— Агамемнон умер давно, — поддержат его пятый.

— Это всем известно, — сказал второй.

— Как можно убить того, кто давно мёртв? — поинтересовался третий.

— Как бы то ни было, контейнер, о котором мы говорили, должен быть захвачен, — заявил Десмонд из Харфакса.

— В том контейнере хранят алмазы. Ты просто хочешь забрать их себе.

— Нет! — возмутился Десмонд из Харфакса.