Заговорщики Гора

Глава 41

Спустя пятнадцать дней бунт в целом был подавлен.

Многие из кюров железной цепи не поддержали мятеж, организованный Луцием. По-видимому, тому имелось несколько причин, но я предполагаю, что основными были лояльность и дисциплина. Большинство кюров понимали необходимость общественного порядка и признавали свою роль в поддержании этого порядка. Вместо того чтобы рассматривать себя угнетёнными и эксплуатируемыми жертвами тиранического правления, каковыми их поощряли себя считать, они рассматривали себя надёжными и верными защитниками ценной, доказанной временем традиции. Кроме того, харизму почти легендарного Агамемнона, за которым многие из них последовали в другой мир, вряд ли можно было затмить выскочке предателю. Тот факт, что Луций являлся кюром золотой цепи, также, возможно, стал причиной для рефлексии. Он ведь фактически был чужаком для кюров железной цепи. Но разве не часто случается, что недовольный отпрыск элиты, и без того не страдающий отсутствием статуса, стремясь к ещё большей власти, пытается эксплуатировать недовольство и негодование других в своих собственных целях? Демагоги безгранично щедры и небрежны в пролитии крови других. Она же не их собственная. А сколько тайных, неподозреваемых фактов скрывается позади мерцающих вуалей, украшенных вышивками риторики? Также, в жизни общества, как и в любой органической жизни, имеются свои привычки и инерция, связи и противовесы, накопившиеся в течение многих поколений, поддерживаемые в течение долгого времени, доказанные на практике. Возможно, менять такие вещи лучше всего постепенно, и только с большой осмотрительностью. Изменение — часть жизни, но полезные метаморфозы случаются редко. Какими простыми кажутся сложности мира высокомерному простаку. Закон тяготения может казаться нежелательным, но чем его можно заменить?

В любом случае, независимо от того, что могло бы быть причиной, большинство восстаний терпит неудачу, а те, которые оказываются успешными, нередко не более чем восстанавливают прошлое с новыми телами и иными вывесками.

Мы кейджеры не были вовлечены в маленькую войну, вспыхнувшую в Пещере. Мы, как вуло или верр, не являлись сторонами конфликта. Наш мир был ограничен стенами рабской комнаты, а зачастую сокращался до периметра клеток, в которые нас запирали. Как уже было упомянуто, мужчин привлекали на службу, или, скорее, мобилизовали, обе фракции, и некоторым из них пришлось поучаствовать в стычках, в которых они гибли наравне с кюрами. С другой стороны кюрам было ясно, что люди в их ссоре были вынужденными союзниками, у которых нашлось бы немного причин, если они вообще были, участвовать во всём этом. Несомненно, это и было побуждением для Агамемнона объявить амнистию всем людям, которые служили под началом Луция или его лейтенантов. Их прибытие к порядкам Агамемнона и сдача оружия стали весьма ощутимым ударом по мятежникам. Подобная амнистия была предоставлена и кюрам, примкнувшим к Луцию, но лишь пятеро воспользовались этим предложением. Их, как мы узнали позже, выпотрошили и задушили с их собственными кишками.

В любом случае, спустя примерно пятнадцать дней, накал борьбы снизился до случайных перестрелок в коридорах. Луций и его последователи, количество которых теперь было очень небольшим, всё ещё оставались в Пещере, но было неясно где именно. Луций, в силу своего прежнего положения и власти, был хорошо знаком с Пещерой. Причём ему были известны не только её общедоступные коридоры, а также и менее открытые или более ограниченные для посещения, но и, как оказалось, разнообразные менее посещаемые проходы, некоторые из которых были неявны, нехожены, если не секретны.

Самым успешным для повстанцев стал девятый день мятежа, когда им удалось заманить в ловушку, напасть и разрушить новое тело Агамемнона, большую, мобильная, похожую на краба машину, которая была, как выяснилось, ужасно эффективной в этих тесных коридорах. В полу одного из коридоров была сделана замаскированная яма, прикрытая настилом, не способным выдержать вес машины. Кроме того потолок над ямой был подготовлен так, что в случае срабатывания ловушки он обваливался. Кюры-мятежники скрывались поблизости, чтобы успеть подбежать и обрушить на устройство свои топоры. Агамемнон послал вперед двоих из своих приверженцев, чтобы те разведали путь. Пол, конечно, был рассчитан так, чтобы выдержать этот вес, даже вес двух больших кюров. Приманкой для ловушки стал сам Луций собственной персоной, появившийся в коридоре, давший себя разглядеть, а бросившийся бежать. Захват самого лидера врага был, по-видимому, слишком соблазнительным призом, который не мог быть проигнорирован, и машина вслед за двумя разведчиками, оставила свой до сего момента величественный темп. Результат не замедлил себя ждать. Машина провалилась в ловушку, и мгновением позже была наполовину похоронена под щебнем обрушившегося потолка. У двух разведчиков, выдвинувшихся вперёд, не было ни единого шанса выстоять против толпы вооружённых топорами кюров. Они были просто изрублены в капусту, и мятежники обрушили своё оружие на машину. Если бы не подоспевшие вовремя лояльные к Агамемнону кюры, в том числе Тимарх и Лисимах, всё могло закончиться в тот же момент. В результате скоротечного боя мятежники были вынуждены отступить, а Тимарх извлёк из стального корпуса машины контейнер и унёс его в безопасное место. Машину же, очевидно, содержавшую огромное количество сложных деталей и микросхем отремонтировать не получилось. Имелось ли у Агамемнона другое тело, нам известно не было. Несомненно, в его прежнем мире, у него могло быть множество тел, здесь же, фактически в изгнании, его ресурсы, по-видимому, были крайне ограничены. Естественно, он сохранил лояльность своих последователей, которые, несомненно, ассоциировали его с телом, но не с каким-то определённым телом.

Я легонько постучала в дверь небольшой комнаты, выделенной Десмонду из Харфакса. В руках у меня была колода карт, вручённая мне Астринаксом с приказом передать её Господину Десмонду.

— Кто там? — послышался голос Десмонда из-за двери.

— Аллисон, — отозвалась я.

— Значит, так Ты себя идентифицируешь? — уточнил он.

— Простите меня, Господин, — испуганно пролепетала я, понимая, что он мог меня запросто наказать.

Я отлично знала, что наказать меня могли просто за то, что кто-то будет мною хоть в чём-то недоволен. Так что бояться наказания приходилось постоянно и всерьёз. Насколько по-другому это было у свободных женщин!

— Постучись снова, — потребовал мужчина.

Я постучала в дверь ещё раз и услышала тот же вопрос:

— Кто там?

— Аллисон, рабыня, Господин, — ответила я.

— С каким-то поручением? — уточнил он.

Фактически, рабыне нужно быть очень смелой, чтобы приблизится к свободному мужчине, без разрешения и без подходящего оправдания. Безусловно, рабыня может приблизиться к своему владельцу для того, чтобы, например, попросить его о ласке. Но я-то не была его рабыней.

— Я принесла вам колоду карт от Господина Астринакса, — сообщила я.

— Стоишь ли Ты на коленях? — осведомился Десмонд.

Напомню, нас по-прежнему разделяла дверь.

— Уже да, — ответила я, опускаясь на колени.

Таким образом, в момент открытия двери я уже должна была быть в подобающей позе, рабыня перед свободным, собственность перед человеком.

Мужчина открыл дверь, и я протянула ему колоду карт.

— Возьми колоду обеими руками, разведи локти чуть в стороны, и опусти голову между ними, — велел он.

Я послушно опустила голову между руками и протянула ему колоду, теперь держа её в двух руках.

Он окинул взглядом коридор, а затем скомандовал мне:

— Внутрь. Встань на колени там.

— Это обычная колода карт, — сказала я.

— Лучше молчи, тогда не будешь казаться такой глупой, — буркнул Господин.

Конечно, я знала, что с помощью некоторых колод карт каким-то образом можно было передавать сообщения, но, насколько я могла судить, это была самая обычная колода. По кромке рубашки шёл орнамент из разноцветных пятнышек. Такую колоду мне уже случалось видеть в Пещере, но точно такие же карты, я видела и в игорном доме. В действительности, многие колоды были украшены тем или иным способом.

— Ты ведь у нас неграмотная, — сказал он.

— Да, — кивнула я.

— Но прочитать карты Ты сможешь, не так ли?

— Я могу определить масть, — ответила я, — и опознать картинки, ну там Тарн, Слин и так далее.

— Карты, похоже, сложены в том же порядке, в каком обычно раскладывают новую колоду, перед тем как её запечатать, — сообщил мне мужчина, — от Белого Тарна до Красного Оста.

— То есть от Тарна Посвящённого до Оста Воина, — прокомментировала я.

— Верно, — согласился Господин, — и это облегчит твою работу.

— Мою работу? — переспросила я.

Он принёс маленький листок бумаги, испещрённый крошечными письменами. Это был один из нескольких таких листков, вытащенных им маленького сундука, в котором хранились несколько туник и горстка неподдающихся описанию предметов в глубоком подносе. В целом комната была практически пустой. Помимо упомянутого сундука здесь имелись табурет, маленький стол и простая кровать. Я непроизвольно отметила, что кровать была снабжена рабским кольцом с петлями цепи. Кроме того, на стене рядом с дверью с крюка свисала рабская плеть. Это было моё первое посещение этой комнаты, и мне очень хотелось надеяться, что ни одна из других кейджер не была прикована к этому рабскому кольцу, по крайней мере, Десмондом из Харфакса. Листок бумаги, один из нескольких, вытащенных из сундука, был взят не просто с подноса, а из-под бумаги, которой было выстлано дно подноса. Таким образом, при поверхностном осмотре этот листок могли и не заметить.

Он продемонстрировал мне только что извлечённую маленькую бумажку, и сказал:

— Полагаю, что прочитать это Ты не сможешь.

— Нет, — подтвердила я.

— Помимо всего прочего, здесь написано прописью.

Я не была уверена, что даже Леди Бина смогла бы прочитать рукописный текст. Нет, она, конечно, научилась читать, но, насколько я знала, пока освоила только печатные буквы. Например, она могла прочесть объявления на общественных досках.

— Я могу только определить, что это не печатный текст, — сказала я. — Я не уверена, но это похоже на какой-то список.

Линии на листе были горизонтальными, а не вертикальными.

— Было бы удобнее, — вздохнул Десмонд, — если бы Ты умела читать.

— Возможно, Господин научит меня этому, — понадеялась я.

— Учитывая, что Ты мне не принадлежишь, это было бы пустой тратой времени, — отмахнулся он.

— А если бы я вам принадлежала? — поинтересовалась я.

— Тогда, — хмыкнул мужчина, — я держал бы тебя неграмотной.

— Значит, я нравлюсь вам такой, — вздохнула я, — ещё больше рабыней.

— Ещё больше варварской рабыней, — добавил Господин.

— Я вижу.

— Свободные женщины предпочитают, чтобы варварки были неграмотными, — пояснил он. — Это помогает варварке не забывать, что она — варварка.

— Вряд ли мы сможем забыть об этом, — сказала я. — Мы узнаём это с первой цепи, надетой на нас в этом мире.

— Ты догадываешься о характере этого списка? — осведомился Десмонд.

— Кажется, он имеет отношение к картам, — предположила я.

— Верно, — подтвердил он мою догадку. — Здесь шестьдесят записей, каждая имеет отношение к определённой карте. Я прочитаю тебе список, а Ты разложишь карты согласно этому списку.

— Думаю, это не займёт много времени, — сказала я.

— Сейчас разложи карты по порядку от Тарна до Оста в пять колонок, — велел Десмонд.

— Да, Господин, — кивнула я и быстро рассортировала карты.

Затем он начал читать список, называя одну карту за другой, а я выбирала нужную и складывала колоду в порядке, заданном списком.

Фактически, ничего сложного в этом не было, и времени эта работа заняла очень немного. Спустя пару енов всё было закончено.

— Вот мы и приготовили сообщение, — констатировал Господин.

Я посмотрела на поверхность первой карты в колоде, сдвинула её и присмотрелась к следующей карте. Потом исследовала поверхность нескольких других и ничего не обнаружила.

— Я не вижу сообщения, — призналась я. — Несомненно, порядок, так или иначе, имеет значение.

— Причём только он и имеет, — заверил меня Десмонд.

Я протянула ему колоду.

— Обрати внимание сюда, — указал он.

— Ах! — негромко воскликнула я.

— Оно было здесь всё время, — усмехнулся мужчина. — Уверен, ещё мгновение и Ты сама бы это обнаружила. Твоя ошибка была естественной и ожидаемой. Ведь логично, что ища значение карт, мы в первую очередь будем искать там, где вероятнее всего оно будет лежать, то есть на их поверхности. Однако разгадка находится на краях карт, на шестидесяти краях, каждый из которых сам по себе бессмысленнен, значение проявляется только, когда все эти шестьдесят краев соответственно расположены.

— Это так просто, — изумилась я.

— И в этом его красота, — улыбнулся Десмонд.

— А после того, как сообщение написано, достаточно перетасовать карты, и оно исчезнет, — сказала я.

— Чтобы появиться снова, когда будет восстановлен надлежащий порядок, — закончил за меня он.

— Конечно, я не могу прочитать сообщение, — сказал я.

— Я тоже не могу, — развёл руками Десмонд.

— Господин? — удивилась я.

— Но вскоре мы сможем его прочитать, — заявил Десмонд. — Здесь использован шифр с простой заменой. Человеку сведущему в этих вопросах, если у него будет достаточно материала, не составит труда расколоть этот код.

— Только не объясняйте мне, как сделаны эти замены, — попросила я.

— Есть великое множество путей, которыми оно может быть сделано, — пожал он плечами. — Я полагаю, что это очевидно.

— Я не хочу ничего знать, — сказал я.

— Не бойся, — успокоил меня Десмонд. — У меня даже в мыслях нет, чтобы сообщить тебе это.

— Спасибо, Господин, — облегчённо вздохнула я, подумав, что не смогу выдать то, чего я не знаю.

— К тому же, порядок замен может быть легко изменён, и время от времени это делается.

— Я поняла, — кивнула я.

— Здесь есть несколько уровней безопасности, — пустился в объяснения мужчина. — Прежде всего, и это, возможно, самый эффективный момент, не понятно, что сообщение вообще здесь присутствует. Кому придёт в голову подозревать бы сообщение может быть скрыто в совершенно обычной колоде карт? Это ведь совсем не похоже на найденный подозрительный листок бумаги, исписанный странными символами или значками. Во-вторых, даже если Ты всё же заподозришь, что сообщение передано, не так-то легко его обнаружить. В-третьих, само сообщение не очевидно, даже если обнаружено. В-четвертых, как только сообщение передано, карты перетасованы, и всё что остаётся — это простая колода карт, теперь готовая к новому сообщению.

— Рабыне пора уходить, — напомнила я.

— Оставайся на коленях, — велел он и, положив колоду на маленький стол, с глубокомысленным видом уставился на неё.

Я предположила, что Господин Десмонд не оставлял попыток распутать сообщение, но делал он это в уме, не доставая из сундука бумагу и стилус. Вероятно, замены действительно были довольно просты, возможно, не более чем простое перемешивание алфавита. В любом случае, следовало избегать какого-либо физического свидетельства расшифровки сообщения, ни клочков бумаги, ни пепла, намекающих на уничтожение улик, ни чего-то подобного.

Он работал, а моё внимание то и дело блуждало то в сторону рабского кольца и его, свёрнутой петлями цепи, в ногах его простой кровати, то в сторону плети, свисавшей с крюка, вмурованного в стену. Это были те кольцо и цепь, что могли бы быть пригодны для самой простой девки, для самой низкой рабыни. И всё же это простое устройство с тем же успехом удержало бы пленённую, раздетую донага Убару. На плеть я смотрела с содроганием. Я до слабости в коленях боялась этого простого орудия, столь полезного в установлении и поддержании дисциплины и усердия среди кейджер. Она редко, если вообще когда-либо, используется, но, и мы знаем наверняка, она будет использована, если нами будут хоть в малейшей степени недовольны. В результате мы прилагаем все силы, чтобы этого не случилось. Мы же не свободные женщины.

Я задавалась вопросом, каково это было бы, быть наказанной плеть Десмонда из Харфакса. Это было бы для меня отличным заверением в его ко мне интересе и внимание. Разве не это стало бы лучшей печатью моего рабства на мне и знаком его собственности? Конечно, это отлично напомнило бы мне о моей неволе, и ясно дало бы мне понять, кем был бы тот, кому я принадлежала.

Спустя несколько енов, мужчина взял лоскут ткани и протёр края колоды, уничтожая узор точек, обрамлявших кромки карт.

— Господин? — вопросительно посмотрела на него я.

— Мой руководитель, — сказал он, — готовится закончить дела и покинуть Пещеру.

Исходя из того, что сообщение, которое я принесла, было вручено мне Астринаксом, я предположила, что именно он должен был быть его руководителем, либо кто-то, находившийся с ним на связи.

— Значит, мы попытаемся бежать отсюда? — уточнила я.

— И это следует сделать до того, как выпадет первый снег, — добавил Десмонд.

— Мужчины пойдут с нами? — поинтересовалась я.

— Некоторые, — ответил он уклончиво.

— Я рада, — улыбнулась я, и тут же, заметив на его лице тень грусти, спросила: — Что случилось? Господин выглядит расстроенным.

— Кажется мой руководитель, — вздохнул Десмонд, — неоправданно ограничил свои планы.

— Почему? — удивилась я. — Ведь листы с кодами каиссы будут доставлены в города. Люди будут предупреждены.

— Всё так, — кивнул он.

— Чего же больше? — не поняла я.

— В них нет ничего, — пояснил Господин, — имеющего отношение к уничтожению Агамемнона.