Закат Железного города

Глава 18. Ловушка для монстра

Мешок на голове, привязанные к жёстким, холодным подлокотникам руки, затёкшие и замерзшие ноги, обездвиженные синтетической верёвкой, и петля-удавка на шее, закреплённая у изголовья и не дающая крутить головой. Чуть дёрнешься и сразу удушье.

Очухиваться после разряда парализатора, особенно если этот разряд многократно превосходил обычную норму, то ещё удовольствие.

Голова не соображает, бесконечная борьба с сонливостью заставляет всё сильнее и сильнее клевать носом и когда сон берёт верх, удавка начинающая сжиматься на горле, под весом склонённой головы приводит тебя в чувство. Снова и снова, минуты и часы, пока мозг не начнёт соображать в должной мере чтобы понять — наклонять голову нельзя.

Тот, кто усадил меня сюда, проделывал это явно не в первый раз.

После того как интерфейс заработал, я просидел в одиночестве целый час. А если точнее шестьдесят семь минут. Вряд ли подобные временные рамки были совпадением. Скорее отработанной схемой, при которой пленнику дают почувствовать всю серьёзность своего положения с целью оказания психологического давления.

Если я прав, в скором времени это давление перейдёт на новый уровень. Ошеломить и сломать или удивить? Чем они займутся, когда снимут этот мешок с моей головы?

Первым что я услышал был характерный, отдалённый шум поворотного механизма, а затем скрежет. Знакомые звуки, частенько сопровождавшие открывание герметичного люка ведущего в технические помещения под перронами.

Мой опыт можно назвать специфическим. Но чтобы понять, где я нахожусь мне не нужны глаза. Они не учли значение звуков? Или считают, что это не важно? Но если не важно знает ли пленник, где он находится, зачем тогда мешок на его голове?

Шаги приблизились. Здесь холодно и сыро, где-то на расстоянии от меня на полу есть лужица, в которую вошедшие поочерёдно наступили.

Пришедших по мою душу было двое.

Один, размеренно и шумно дышал, второй был «лёгким» — его шагов я почти не слышал. Возможно, первый крупного телосложения, а второй среднего или худощавого.

Когда они взялись за меня я старался сохранить хладнокровие, не кричать и продолжать думать, подмечая детали. Сначала снаружи включили освещение, да такое мощное, что даже укрытые мешком глаза испытали неудобство.

А затем мешок сняли.

То, что я увидел, не соответствовало нарисованной в моём воображении схеме окружающей обстановки. Ублюдков и в самом деле было двое. В фартуках и масках, с резиновыми перчатками на руках, и одетые в рабочие комбинезоны, они взялись за меня жёстко и молчаливо.

Никаких вопросов. Только боль.

Первой под раздачу попала левая рука. С неё на моих глазах аккуратно срезали рукав до самого плеча. Я же, понимая, что меня не ждёт ничего хорошего, впитывал всю входящую информацию словно губка. Небольшое помещение, явно жилая комната. На стене видно спальную нишу.

До того, как в мою плоть погрузилась тонкий хирургический инструмент с контактным лазерным наконечником, я успел увидеть многое.

— Аааааааа!!!

Они срезали кожу с моей кисти, с области от костяшек до запястья. Срезали медленно, забрали почти квадратный лоскут кожи с собой и снова надели на меня мешок. В конце экзекуции моё сердце колотилось как бешенное. Паника захлестнула рассудок и долго не отпускала, не позволяя мне успокоиться.

Пытался ли я сдержаться? Нет, орал как безумный, выплёскивая свою боль в окружающее пространство. Но когда свет погас, скрипнул поворотный механизм и наступила тишина, я был в полном порядке. И чувствовал себя гораздо лучше чем до прихода ублюдков.

Я их убью, уверенность в этом росла с каждым новым событием.

Во-первых, они не придали значения звукам. Выход из комнаты перекрывался современной дверью-задвижкой. А я её не слышал. Во-вторых, их шаги удалялись очень странно, так словно помещение было значительно больше или длиннее. И наконец, в-третьих, тут не было никаких луж и поворотных механизмов.

Если брать во внимание, что во всём остальном я оказался прав, а именно в количестве чужаков и их телосложении (они и в самом деле соответствовали пришедшему на ум описанию) «комната» в которой я находился настоящая фикция. Голографическая обманка или иная дрянь способная создать правдоподобную структуру.

Постепенно отходя от шока и свыкаясь с болью, я не думал о том, что предпримут захватившие меня в люди. Облизывая свои губы от солёного пота, выступившего во время пытки, я думал о том, что буду делать Я.

Но как же чёрт возьми болит моя кисть!

Они сняли кожу с верхней части, целый лоскут! Сраные ублюдки! Боль не отпускала, чтобы не зацикливаться на ней я пытался шевелить извилинами, но первый шок меня уже отпустил и теперь организм кричал о нанесённом ему увечье. И этот крик отдавался звоном в моих ушах заставляя дрожать каждую жилку взмокшего тела.

Поймав себя на том, что пятками босых ног я скребу пол, задрав голову чтобы ослабить удавку и мычу сквозь зубы слегка раскачиваясь всем напряжённым телом, я приказал себе успокоиться и расслабить хватку на подлокотниках.

Пытка — это давление. Хотят сломить волю и сделать болтливым, послушным дерьмом, иначе бы уже убили. А значит им либо нужна информация, либо послушный раб. Но вопросы если и начнут задавать, то только тогда, когда даже немой начнёт разговаривать.

Операцию по удалению кожи сделали с помощью хирургической перчатки, тонкой и современной лазерной насадкой. Сколько ещё кожи они срежут, прежде чем решат, что с меня хватит?

Следующий раз ко мне пришли ровно через шестьдесят минут после экзекуции.

Пытают с шагом в час? — додумать эту мысль я не успел.

Снова двое. Судя по росту и фигурам те же самые заплечных дел мастера. Те же звуки, тот же слепящий свет и та же комната. Набор методов призванных меня дезориентировать и лишить воли к сопротивлению.

В этот раз сняли квадрат кожи пять на пять, чуть выше внешней стороны кисти. Слепящая сознание рана напоминала змею, что становится тем больше, чем глубже вгрызается в тело. Никакой крови на месте ранения не было. Лишь запах палёной шкуры и волос витал в воздухе, заставляя рвотный ком подкатывать к горлу.

Я снова кричал. Снова скрёб пятками пол и потел. Но в этот раз к обычным симптомам прибавилась дикая отдышка. Боль заставляла извиваться в пределах пут и напрягать мышцы. Вбитые в подкорку, природные инстинкты, приказывали мне «бежать» прочь от красной лазерной линии, что медленно вспарывала мою кожу. Но верёвки не позволяли этого сделать.

Металлический, грубый стул под моей задницей, казался мне воронкой, вытягивающей мои силы. Через двадцать минут после последнего операции, я уловил в теле дрожь, так свойственную перенапряжению.

Никогда я так сильно не уставал как в эти несколько минут своей жизни.

Пытка странная хрень. Рядом никого нет, никого кого стоило бы стесняться. Никого кто мог бы рассказать о твоей стойкости. И наконец — никого кто мог бы рассказать о твоей слабости.

Меня подмывало заговорить с моими мучителями. Высказать им всё что думаю, ругать их и угрожать им, молить о пощаде, спрашивать, что им нужно… и я так и делал. Не в силах сдержаться я пел им целые дифирамбы, но делал это исключительно про себя.

Потому что заговорить вслух, означало начать играть в эту игру по их правилам. А играть по их правилам, равносильно смерти.

Когда за мной пришли в третий раз, я втайне надеялся, что произойдёт что-то выбивающееся из этого бесконечного болезненного круга. Со мной заговорят. Что-то спросят. Прибегнут к другим методам…

Но всё повторилось точь-в-точь как раньше. За тем исключением что новая рана оставила после себя не квадратную, а прямоугольную полость. На руке от костяшек и до самого локтя не осталось живого места. Хотя это конечно же было не так.

Если покрутить руку и пройтись по всей её поверхности, мучители займут меня минимум на стуки. Не считая тех ровных, уцелевших нитей, что оставались между ранами делая мою руку похожей на странный панцирь.

Новый час пролетел незаметно. Информации почти не прибавилось. Я приметил на поясе у одного из садистов пистолет для инъекций. У второго из оружия был компактный парализатор в кобуре и засапожный нож за голенищем. Оба в фартуках, видать иной раз приходилось работать не так аккуратно.

Когда поворотный механизм зашумел вдалеке в четвёртый раз, я не стал ждать изменение ситуации. Я стал её изменять самостоятельно.

Всего лишь наклонил голову, подержал удавку натянутой так, чтобы она давила на сонную артерию и потерял сознание ещё до того как шаги приблизились.

Как оказалось к такому повороту они тоже оказались готовы. Сбежать в забытье не вышло. Медицинская мазь с едким запахом, сунутая мне под нос, заставила меня очнуться, а давящую на шею петлю просто сняли, заменив её кожаным ремнём, оттягивающим мою голову назад.

Четвёртая операция по снятию кожи заставила меня обоссаться и заплакать.

Я, крепкий мужик, опалённый мёртвым городом, рыдал как девчонка с соплями и всхлипываниями. От меня воняло палёным и мочевиной. И я не мог от этого никуда деться.

Ещё через час, когда мне начало казаться, что я попал в бесконечную временную петлю, в которой меня медленно разбирают на запчасти, садисты изменили своему обычному стилю.

Мне пришёл запрос на синхронизацию.

Пока перед моим взором висела табличка с запросом от неизвестного пользователя, меня не трогали. Пыхтел тучный, переминался с ноги на ногу худой, но проклятый лазер не срезал мою кожу, а мешок не поднимался чтобы заставить меня сощуриться от слепящего света. Но вечно так продолжаться не могло.

Терпения ублюдкам хватило на половину минуты. Затем запрос исчез, а с меня сдёрнули мешок.

Убивать меня не планировали. По крайней мере пока. Слепки памяти, файлы, сохранённые в базе ИскИна — вот что их интересовало. Зачем задавать вопросы, когда в обмен на прекращение пытки, можно скачать буквально ВСЮ мою память.

Пятый кусок кожи был отделён с той же молчаливой педантичностью что и все прочие. От крика у меня сел голос. Кажется, я дважды отрубался, за эти ужасные, воняющие палёной шкурой минуты. Но проклятая, сунутая под самый нос мазь, каждый раз возвращала меня в сознание, и операция продолжалась.

Перед уходом, мою грудную клетку просканировали медицинским сканером. Видимо, проверяли не умру ли я раньше времени от боли и выдержит ли моё сердце.

Судя по всему, решили, что выдержит.

Это же время, тремя километрами севернее…

Шило вёл ударную группу по практически непроходимому тоннелю. Обрушения здесь достигли таких масштабов, что низинная улица стала напоминать не тоннель, а пещеру.

Отовсюду капало. Журчала вода. Головняк постоянно утюжил путь сканерами, но несчастья всё равно случались. Во время очередной осыпи бойца утащило и погребло под завалом. Второй исчез в трещине в самом начале маршрута. Просто шагнул в темноту и сгинул без крика. Лишь групповой интерфейс мигнул и выдал сообщение, лишний раз подтверждая чужую гибель.

Бой ещё не начался, а отряд уже понёс первые потери.

Подобные расклады не вызывали у офицера раздражения. Люди не имели нужного опыта и подготовки, а взять её было просто неоткуда. Перенять тактику старателей и отправлять малые группы на вылазки? Вариант не самый лучший. Смертность там ого-го, в долгосрочной перспективе получишь на одного опытного — десяток трупов.

— Зелёный голове. Подходим к линии молчания. Как принял голова?

Шило выслушал доклад и тут же ответил:

— Принял тебя Зелёный. Режим молчания, всем ориентироваться по биотическим блокам. Конец связи.

Имея на руках инструменты управления групповым интерфейсом, безопасник отключил возможность связи через короткие рации. Напряжение нарастало. Отряд вплотную подобрался к чужой общине, основанной внутри крупного завода по переработке мусора. Здесь их частоту связи могли перехватить.

Детекторы сообщали о превышающем норму уровне загрязнений, но именно этот факт заставил командира ОВБ повести людей этим тоннелем. Риск наткнуться на гнездо изменённых в таком месте был минимален. Твари не меньше людей хотят жить и несмотря на поразительную стойкость избегают совсем уж смертельных зон. Да и люди тоже, а значит его группу на той стороне никто не ждёт и её появление будет неожиданностью.

Он знал, что расплатой за подобное решение будут новые смерти. Гораздо позже, когда его бойцы вернутся в общину, многие из них умрут от поражения излучением и заражения. Самопальные защитные костюмы в их случае — не панацея.

Но этот шаг — был вынужденной мерой.

Уже два месяца в подконтрольных тоннелях вовсю разворачивалась диверсионная деятельность чужой общины. Чужаки проникли с выжившими из смежных улиц, пользуясь неразберихой и притоком большого числа новых лиц влились в рабочие и карантинные отряды. Устроили себе целую массу лазеек в обход блокпостов и по мнению командира ОВБ готовили вторжение с полной ликвидацией правящей верхушки.

В эту самую минуту, в общине Кардинала разгорались короткие стычки. Ликвидационные отряды вычищали мерзость из подконтрольных территорий. Под треск парализаторов и шоковых дубинок вламывались в жилые районы. Снимали обнаруженные заранее взрыв пакеты, замурованные в кладку после недавних ремонтных работ. Но зачистить шпионскую сеть не означало победить, и именно поэтому было принято решение нанести упреждающий удар всеми возможными силами. Быстрый, сильный, неотвратимый.

Подготовка к этому удару осуществлялась у всех на виду. Люди думали, что их собирают в вылазку на поверхность. В самый крупный рейд, аналогов которому ещё не было. Но на самом деле, лишь малая часть бойцов должна была сесть на технику и попытаться вырваться из города по разведанным заранее маршрутам.

Основные же силы, были нацелены совсем в другую сторону.

Низинный город не везде опутан однородной паутиной основных тоннелей с примыкающей к этой «паутине» системой коммуникаций — технических линий, вентиляционных шахт и канализационных труб. Кое-где есть исключения. Крупные промышленные или складские центры, ключевые точки, такие как станция маятникового преломления, очистные сооружения или, к примеру — транспортные узлы.

Сегодня, ударный кулак сводной группы, состоящей из бойцов ОВБ и отрядов Кардинала, подбирался к такому центру. Крупному заводу по переработке мусора, многоуровневому монстру, занимающему сразу два яруса низинного города.

Кардинал, несмотря на возражения Шило, тоже участвовал в операции наравне с полевыми офицерами. Сейчас он вёл второй отряд смежным маршрутом, по кишке канализации второго яруса, где-то чуть в стороне и глубоко под ногами у основной группы.

Головняк на точке. Всё чисто.

Безопасник ухватился за трос и с помощью бойца охранения взобрался по груде обломков. За ним следовали люди, и сменив бойца на вершине он скинул трос вниз чтобы помочь следующему:

Отряду. Ускоряем темп движения. До назначенного времени восемнадцать минут. Сапёрам приступить к подготовке пробоя.

Врываться на завод по переработке мусора, используя наверняка хорошо защищённые входы-выходы общинникам было не с руки. Затяжной бой не потянуть. Нет ни боеприпаса, ни времени. На шум неизбежно подтянуться твари, а сами атакующие окажутся в полном окружении без единого шанса на выживание.

Другое дело проникновение в самом неожиданном месте.

Было принято решение с помощью аппаратуры штурмовой роты, совершить пробой стены. Исключающая лишние вибрации и ударную волну плазменная мина, должна была вскрыть стену в заранее разведанном месте и привести отряд прямо в сердце чужой общины. Ну а дальше: проникновение, зачистка всех вооружённых людей, подавление очагов сопротивления с сопутствующим выходам ко всем ключевым точкам.

То же самое в назначенную минуту провернёт Кардинал со своими людьми ярусом ниже.

Сапёры справились быстро. Мина заняла своё положение на стене тоннеля, а отряд подтянулся ближе и был разбит на штурмовые группы, которые могли, но не использовали краткие минуты затишья перед боем для отдыха.

У всех в крови блуждал адреналин, в таких условиях не расслабишься.

Шило тоже нервничал. Он чувствовал огромный камень ответственности на своих плечах за окружающих его людей. В последние минуты перед боем он раз за разом прокручивал последние событие в голове, пытаясь понять могли ли его переиграть.

Ещё в общине, получив от одного из сотрудников-наблюдателей, следящего за настроениями в рабочих отрядах, доклад о подозрительных лицах и задержке работ в одном из тоннелей, он поручил провести проверку, по итогам которой был обнаружен небольшой участок свежего фундамента, а под ним — скрытый проход.

Сначала возникли мысли о контрабанде, связанной со старателями, но эти сведенья не подтвердились. А новые находки, в том числе заложенные недавно бомбы, часть из которых тут же была снята, разминирована и установлена на место в нерабочем состоянии, заставили ОВБ форсировать события. Дальше — больше. Организовав «несчастный случай» на работах, одного из чужаков похитили, выдав его исчезновение за гибель под завалами. Даже труп из-под камней вытащили нужной комплекции, правда изуродованный донельзя.

Так в руках у Шило появился «язык».

*язык — военнопленный

К пыткам и психическому давлению прибегать не пришлось. Боясь повредить единственный источник информации, с ним обходились очень деликатно. Всё решили техники ОВБ и специальные препараты.

Из «языка» вытащили всё. Вплоть до расположения его общины. И уже тогда стало ясно, что договорится с чужаками не выйдет. Особое удивление вызвал тот факт, что заговорщики наладили настоящий канал поставок мертвечины за пределы общины.

Не желая кормить изменённых и не имея возможности хоронить своих мертвецов, община безвозвратно утилизировала их тела. Происходило это в одном из закрытых, нежилых и подконтрольных тоннелей. С использованием химии для растворения органики.

Метод был хорош. Никакого дыма. Никаких бактерий. Полная изоляция.

Другое дело, что сама по себе работа была морально тяжёлой, и подписывались на неё далеко не все. Но чужаки были из иного теста. Именно они очень быстро проникли на работы в подобные отряды, из-за чего в скором времени смогли наладить постоянную контрабанду человеческого мяса за пределы общины.

Каннибалы. Ожидаемое явление, но всё равно ужасающее своими масштабами.

Под боком у завокзальной общины вырос настоящий монстр. Монстр — который уже какое-то время пожирал людей, становясь всё сильнее и сильнее, зарясь не только на мёртвых, но и на живых.

Звуковой сигнал в интерфейсе отвлёк командира службы безопасности от мыслей. Настала пора действовать:

Сапёрам приступить к созданию прохода. Остальным держаться укрытий!

Через десяток секунд в тоннель дохнуло жаром. Мина сработала штатно. Направленный, концентрированный луч плазмы, исторгнутый после подрыва, кумулятивной струёй прожёг стену и выбросил с другой её стороны огромный объём пламени, раскалённой пыли и расплавленного металла.

Даже если там и был хоть кто-то способный на сопротивление, он моментально погиб.

Первый, к бою. Обеспечить безопасность прорыва.

План был разработан заранее и пока предварялся в жизнь без каких-либо задержек. Первый штурмовой снялся с мест и бросился к овальному проёму. Эти люди знали, что делать. Бывшие бойцы штурмовой пехоты не растеряли своих навыков и подобный прорыв в условиях низинного города не был для них чем-то из ряда вон.

Пользуясь специальными шашками с хладогентом, они забросали ими проём, тем самым быстро снизив температуру до приемлемых значений. Ещё через половину минуты последний из бойцов этого отряда был внутри.

В интерфейс Шило пошли первые информационные потоки.

Группы со второй по пятую, к бою!

Пошла рутина. Посыпались первые доклады о контактах. Пользуясь неразберихой и отсутствием у противника продвинутых комплексов визуального наблюдения, сводное подразделение ударило сокрушительно. Обожжённые, слепые в задымлении и контуженные бойцы из числа трупоедов, были зачищены без лишнего риска.

В тоннеле стоял грохот.

Треск скупых автоматных очередей, хлопки гранат и шипение плазмы, смешались в общую какофонию, разбавленную попискиванием поступающих отовсюду сообщений. Шило ступил на покрытый инеем бетон с группой охранения и отдал последний плановый приказ:

Шестой, закрывай нору.

Шестая группа сжигала все «мосты». Именно эти бойцы через минуту зальют плазмой образованный совсем недавно проход, а чуть позже вместе с сапёрами устроят ещё один направленный взрыв. В этот раз, полностью блокирующий вероятность удара в спину, отступления, или прорыва изменённых.

В воздухе пахло плазмой и сгоревшим порохом. В режиме абсолютной секретности, в закрытом, промежуточным перед поверхностью сектором, граничащих с подземными этажами одной из наиболее уцелевших завокзальных высоток, Кардинал развернул производственный цех. В котором из различного мусора, синтезировались химические элементы нужные для производства простейшего, грязного боеприпаса.

Задолго до катастрофы, Российская империя перешла на отвечающие современным требованиям ведения войны энергетические и плазменные боеприпасы. Автоматы Сёмушкина, или сокращённо АС-74, были массово модернизированы. А старые, пороховые боеприпасы, что наполняли склады по всей стране, ушли в гражданский оборот и использовались в основном на охоте, так как имели слабую эффективность при столкновении с энергетическими щитами.

Сейчас же, прогресс обернулся регрессом и человечество вновь убивало друг друга старыми, уже неоднократно собравшими кровавую дань, пороховыми патронами.

Командир сводного отряда, окружённый группой охраны, пробежал по железному мосту к ближайшему укрытию и присел за рядами выступающих из стены, массивных труб. Пыль, стоящая столбом внутри завода, подсвечивалась изнутри выстрелами и взрывами. Повсюду лежали убитые, а на головы тех, кто сражался внизу, бесконечным горячим дождём сыпались гильзы.

Без труда проникнув на вторую производственную линию, которая буквально нависала над нижним ярусом широкими металлическими мостами, бойцы рассредоточились по своим направлениям и приступили к зачистке. Весь младший командный состав от ефрейтора до прапорщиков, офицеры и даже обычные солдаты, перед самым выходом в рейд получили довоенные карты завода по переработке мусора и отработали взаимодействие в виртуальной симуляции. Чёткие и слаженные действия, превосходство в техническом оснащении и слабость вооружения противника, сделали преимущество малочисленных отрядов Кардинала подавляющим.

Несмотря на численное превосходство, люди что не гнушались пожиранием себе подобных, проигрывали.

Жалкие островки сопротивления, огрызались железными штырями самопальных орудий, чьи снаряды были эффективны против незащищённых энергетическими щитами целей вроде мутантов и изменённых. Град подобных попаданий вызывал частые вспышки энергетических щитов, но истощал их слишком медленно и был по сути своей неэффективен.

Ответный, прицельный огонь, без труда находил свои цели. Пользуясь дымовой завесой, солдаты штурмовых отрядов с лёгкостью избегали направленного на них огня и подбираясь в упор, закидывали укрытия противника самопальными взрывпакетами и гранатами.

Внутри завода стоял неописуемый грохот.

Информационные графики, дарили надежду на благоприятный исход. Шило даже позволил себе скупую улыбку, которая, впрочем, очень быстро сменилась болезненной гримасой.

Где-то рядом сработало ЭМУ.

Электромагнитное устройство большой мощности, распространило по всему внутреннему пространству завода невидимый импульс. Биотические блоки нападающих и обороняющихся массово перезагрузились, наградив людей сбоями в работе подключённого оборудования и сильнейшими головными болями.

На краткие секунды пожар войны замер, но не потух окончательно. Культ трупоедов нанёс ответный удар.

Контратака выплеснулась на производственные линии. А ещё через минуту бой закипел вокруг промышленных агрегатов. Из внутренних помещений появились воины в железе. Закованные в наваренную сталь фигуры, шипящие механическими приводами и грохочущие кустарной кибернетикой, отряды трупоедов в чьё святая-святых ворвались воины Кардинала, ревели, не сдерживая свою ярость.

Недооценивать их было бы большой глупостью.

Потеряв возможность командования, Шило встал в полный рост и увидел, как вражеский солдат, закованный в чёрную, кибернетическую броню, грубую и выглядящую убого, повёл одной из своих лап активируя встроенный в неё ручной огнемёт.

Многометровая струя пламени шипением облизала колоны и трубы, покрыла пламенной смесью энергетические щиты, и добралась даже до тех из штурмовиков, кто успел убраться за укрытия.

Третий штурмовой, первым из отрядов столкнулся с достойным противником.

Ответный огонь не принёс результата. Обычные стальные пули, не обладали нужной силой чтобы низвергнуть покрытого ржавчиной гиганта. Человек внутри кибернетики громогласно хохотал и шагая вдоль агрегатов, одного за другим превращал бойцов третьего штурмового отряда в скрюченных и обугленных мертвецов.

Одно из ключевых направлений было потеряно.

Гиганта погубил выстрел из РРБЗ. Сдвоенный бронебойный заряд с характерным двойным свистом прилетел с соседнего моста, от второго штурмового отряда и проделал в железном опустошителе скромную сквозную дыру.

Через несколько мгновений, будто не сразу осознав произошедшее, сдетонировал баллон с огненной смесью. Возле производственной линии, где на глазах Шило разыгралась трагедия, не осталось выживших.

Ни врагов, ни союзников.

Источник сбоев, устройство ЭМУ, продолжало работать где-то поблизости. Бой начинал напоминать хаотичную свалку. Связи разрушились, каждый из отрядов выполнял поставленную перед ними задачу и с переменным успехом сражался против человеческих масс, вставших на защиту своего дома.

Шило не мог оставить исход этого сражения на волю случая. Перекрикивая грохот стрельбы, он прокричал своим охранникам:

— Биотические блоки и рации не заработают пока мы не уничтожим устройство, вызывающее сбои! Приготовиться к бою!

Охранники, итак, были готовы. Случайных людей в окружении Шило не было. Все эти бойцы были бывшими сотрудниками ведомств и до катастрофы служили в различных силовых структурах. В первые дни войны именно их звали «оборванцами». С тех пор многие погибли, но эти, опалённые раскалённой пылью мёртвого города, стали подобны закалённому стеклу.

Лишения лишь стёрли из их личностей всё лишнее.

Прижимая приклад к плечу и укрываясь за трубами, Шило выглянул, а затем прикинув маршрут показал охране два пальца и махнул в сторону ближайшего технического агрегата. Двойка бросилась вперёд сразу же, на максимальном ускорении перебежав простреливаемый участок.

Верхний сектор завода полнился дымом и пылью, видимость сократилась почти до нуля, а продукты горения что насыщали пространство, становились смертельным испытанием для всякого, кто пытался вздохнуть отравленный воздух, не обременяя себя средствами защиты.

Шило видел, как на площадке, в которую упирался секционный, металлический мост, распахнулись створки грузового лифта и наружу повалил народ. Женщины, дети, вооружённые чем попало мужики. Убегая от ужасов войны что вовсю бурлили на первом ярусе завода, они искали укрытия наверху, из-за неразберихи не понимая, что бегут прямиком навстречу новому бою.

Охрана огрызнулась на новую угрозу прицельным выстрелами.

Пули вспороли незащищённую плоть. Ударили во всякого кто был вооружён, зачастую раня или калеча ближайшие, гражданские цели. Несмотря на приказ атаковать исключительно вооружённых людей, пули редко обходятся малой кровью. Не зря говорят «пуля — дура».

Вот только прибывшие на лифте были обречены с самого начала.

Откуда-то с первого яруса завода ударил плазменный луч. Моментально испарив металлические перекрытия и взрезав площадку, он с диким, оглушающим визгом рассёк коробку лифта и дохнул на толпу невыносимым жаром. Раскалённые капли металла, горячая пыль и осколки камня ураганом осколков ударили по людям сбивая их воющие фигуры наземь.

Из нескольких десятков выжили единицы, совершенно случайно сумевшие укрыться за ближайшими агрегатами.

— Вперёд! Вперёд! Воспользуемся задымлением!

Топот подразделения утонул в окружающем грохоте. Рассредоточившись по мосту, перешагивая через трупы и агонизирующие тела, очень скоро они перебежали к площадке, где случилась трагедия.

Справа слышался треск очередей и глухой рокот чего-то крупнокалиберного, но разобрать что именно происходит не выходило. Планировка внутренних коммуникаций заслоняла собой многочисленные секционные мосты и площадки, на которых кипели бои.

Рядом с Шило что-то свистнуло и в забрало его закрытого костюма полетели ошмётки плоти. Бывший имперский оперативник среагировал молниеносно. Его с виду рыхлое тело таило внутри себя синтетические импланты, серьёзно увеличивающие реакцию и нейромышечную связь.

Упав наземь, он откатился в сторону, под защиту производственной линейки, состоящей из станций переработки и конвейерной цепочки. Уже здесь он увидел тело одного из своих охранников. Пуля страшно разворотила его голову, изуродовав до неузнаваемости.

Выстрел был одиночным, свистнул откуда-то сверху, а значит — снайпер. И причём снайпер, обладающий всем необходимым оборудованием.

Вычислить местоположение стрелка было несложно. Административная башня, квадратным шпилем упиралась в потолок завода и нависала над всеми коммуникациями. Новый росчерк энергетического выстрела полыхнул совсем рядом, заставив офицера подобраться, но был нацелен не на него.

Ещё один боец пал, меняя позицию и не подозревая о стрелке. Пуля ударила в энергетический щит, полыхнула искристой вспышкой, но боец всё равно был смертельно поражён несмотря на срабатывание защиты. Вторая часть специального боеприпаса проникла за преграду и взломала его рёбра, разворачивая солдата на месте, а затем швыряя на металлический пол.

«Нас тут всех перебьют!»

Увидев ещё нескольких бойцов, которые выглянули из-за агрегатов и не понимая его статус (не ранен ли?) решались броситься на помощь, он замахал руками.

«Назад! За укрытие!»

Его поняли верно, оценив обстановку оттянулись чтобы предупредить остальных. Шило же, пополз вперёд, вдоль конвейера, только так он мог поменять своё местоположение не привлекая внимание снайпера.

Проползая мимо изуродованной лифтовой площадки, он старался не смотреть на трупы. Приятного в этом зрелище было мало. Здесь, наверху, от дыма не было видно не зги, но комплекс визуального наблюдения продолжал исправно работать.

Все мысли безопасника, все его желания и помыслы были направлены в сторону административной башни. Именно там сидит снайпер, безостановочно обрывающий жизни его людей, и где-то там же, в самом центре чужой общины, наверняка расположено ЭМУ.

Тяжёлая поступь и грохот, отдающийся в полу вибрацией, отвлекли офицера от возникшей проблемы. На горизонте замаячила новая.

Три людоеда, заключённые в ржавую кибернетику ни капли не похожую на современную экипировку тяжёлой пехоты, топали прямо навстречу его отряду. Железные увальни топтали трупы, крушили обгоревшую плоть тяжёлыми сабатонами и были похожи на выходцев из ада.

Каждый из операторов, заключённых внутри этого железа, похоже украшал кибернетику на свой вкус и цвет. Человеческие черепа, обвязанные проволокой и болтающиеся у пояса, разноцветные пряди и скальпы, куски натянутой кожи, явно принадлежащие при жизни не свиньям и прочие отвратные знаки отличия, заставили Шило оскалится и забиться поглубже в щель между конвейером и полом.

Он не мог знать, что каждый из его врагов оснащён прибором визуального контроля. Как не мог знать и о том, что ему просто повезло. Среди массы лежащих тут и сям трупов, очередному «телу» просто не придали значения.

Тройка людоедов протопала мимо.

Выглянув из-под укрытия, Шило сразу понял, что это его шанс. Последний из тройки тащил на своей спине бочку с горючей смесью. Двое других были вооружены экземплярами интегрированного стрелкового вооружения и жуткими механическими клешнями, наверняка способными с лёгкостью сокрушать хрупкие человеческие тела.

Плазменная граната полетела под железные ноги «огнемётчика».

Понимая, что произойдёт дальше, Шило выкатился по другую сторону конвейера и рванулся под защиту одного из узлов переработки. Его расчёт был прост, он значительно отдалился от места, где его впервые обстрелял снайпер и двигался, стараясь держать между собой и предполагаемой точкой обстрела внутренние коммуникации завода, дабы затруднить стрелку возможность прицеливания.

За спиной офицера хлопнула граната. Громоподобное шипение и волна жара, что подобно ладони великана «погладила» лежащего за агрегатом безопасника возвестили его о том, что пора рваться дальше.

Там, где находились три гиганта теперь ревело пламя и было видно, как минимум одну неподвижную, горящую фигуру с треснувшей бочкой на огромной спине.

Шило надеялся, что остальным от близкой детонации и разлива топлива для огнемёта тоже не поздоровилось. И он был прав. Граната взорвалась между людоедами, плазма прожгла металлический пол насквозь и целый сегмент конструкции рухнул вниз, утягивая за собой двоих из этой кровожадной тройки.

Третий замер на самом краю, горящим свидетелем гибели своих напарников.

Огонь отрезал офицера от группы охранения. Но по большому счёту ему на это было плевать. В условиях полнейшей неразберихи и при полном отсутствии связи, его ценность как командира сводилась к абсолютному нулю.

Вот только оперативник не собирался с этим смирится.

Добраться до хорошо укреплённого центра чужой общины, по простреливаемому пространству — нетривиальная задача. Четыре узких моста ведёт к нему с разных сторон, никаких укреплений там нет, как и укрытий, за которыми можно спрятаться от огня.

В комплекс визуального наблюдения, Шило видел, как народ снуёт туда-сюда по этим мостам. В основном тащат раненных на носилках, да носятся полуслепые в окружающем дыму мужики с самопальным, а то и холодным оружием в руках.

Одним из таких «мужиков» и решил стать Шило. И через несколько минут ему представилась такая возможность.

Пока он ползком пробирался за укрытиями не рискуя показываться на глаза снайперу, добыча сама пришла к нему в руки. Три людоеда, в разномастной, запылённой и грязной одежде, с обычными фильтрами на лицах и полностью лишённые каких-либо средств для обнаружения противников в этом дыму.

Они, как и он, держались конвейерной линии.

Переставив автомат АС-74 на стрельбу одиночными, офицер хладнокровно расстрелял всех троих прицельными выстрелами. Лишь последний что-то понял и попытался отступить, но был сначала ранен, а затем и добит через несколько метров.

У их трупов офицер оставил приметную разгрузку, облачился в трофейный плащ и рабочую защитную маску, в которой с трудом удавалось дышать. Автомат тоже пришлось бросить. Ему на замену пришла двухствольная, самодельная пушка, вытащенная из сжатых пальцев одного из трупов.

Так они и появился перед своими врагами. Пыльный, грязный, придерживающий руку чей окровавленный рукав выдавал в нём раннего. С болтающейся на ремне пушкой и красными, слезящимися глазами.

Почти ослепший он влился в группу таких же «беженцев» и перебежал один из мостов ведущий в административную башню.

Он слышал крики в дыму, и чувствовал, как редеет толпа вокруг. Перекрёстный огонь штука страшная. Пули шмелями жужжали повсюду, он дважды спотыкался об трупы и падал. На него заваливались мёртвые и раненные. Топтали и давили, едва не убив.

Однажды в него даже попали, но сработавший энергетический щит спас офицеру жизнь. Второй раз ему повезло, когда он понял, что в грохоте и дыму, в бесконечных искрах от попаданий по металлу, никто не заметил яркого всполоха его индивидуальной защиты.

В административной башне творился кромешный АД.

Мёртвые и раненные лежали вперемешку на полу и их стоны иногда прорывались через грохот битвы. Все проёмы и дыры облепили люди с оружием и зачастую вслепую вели огонь, безостановочно и истерично крича.

Каннибал в бронекостюме протопал прямо по лежащим под ногами раненным и убитым, только затем чтобы вздымая две кибернетические руки, оснащённые циркулярными пилами, с диким рёвом скрыться в дыму.

Шило едва успел убраться с дороги безумца.

Когда имперский оперативник выбрался из первых, простреливаемых насквозь помещений, ему показалось что прошла целая вечность. Полуслепой и избитый, он едва ли не на четвереньках выполз к лестнице и лифтовой шахте. Сюда тоже прилетало. Рикошеты выбивали из стен столбы пыли, которые смешивались с вездесущей сажей, что витала в воздухе.

Укол стимулятора подарил обессилившему офицеру второе дыхание и обострил разум, но ничего не мог поделать со слезящимися глазами. Поднимаясь по лестнице, безопасник наткнулся на трёх живых людоедов, они крутились возле раненного — бинтовали тому культю.

Один из них поднялся, обернулся к оперативнику и что-то сказал. В ответ, прозвучали выстрелы. Незнакомое трофейное оружие первой же пулей начисто снесло башку грязному недоумку, вставшему на пути лидера сводного отряда. Непривычно сильная отдача едва не вырвала пушку из крепких пальцев, но не сыграла решающей роли. Оба выстрела оборвали чужие жизни, а затем трофей был брошен на ремень, а вместо него в руках убийцы появился пистолет.

Третий успел лишь схватиться за оружие, прежде чем пуля выбила ему мозги.

Шило не удостоил раненого даже взглядом. Ударил пяткой в кадык и пошёл дальше. Где-то здесь, совсем рядом, может находится ЭМУ и треклятый снайпер. Основная и дополнительная цели, на которых сфокусировался разум тренированного убийцы.

С одного из убитых, Шило снял простейший тепловизионный окуляр и немедленно закрепил его на своей голове.

Административная башня состояла из множества этажей. И если стрелок должен был находится где-то на самом верху, то электромагнитное устройство могло быть где угодно. Перезарядив двустволку найденными в кармане плаща патронами, Шило вновь претворился раненным и опираясь на стену побрёл наверх. Иногда, на его пути оказывались люди, но никто его больше не останавливал и не разговаривал, стрелять было ни к чему.

«Нужный» этаж нашёлся сам.

Оперативник знал, что важный объект вряд ли оставят без охраны, но даже не надеялся наткнуться на него так быстро. Через четыре пролёта лестница окончательно обезлюдела, но стрельба снаружи не утихала.

Автоматическая пушка с встроенным сканером стала для офицера настоящей неожиданностью. Она сработала, когда Шило был на половине подъёма и при всём желании не мог уклониться от выстрела.

Зелёные лучи сканера прошлись по его фигуре из-под завалов полиэтилена, имитирующего баррикаду, состоящую из разнообразного мусора. Но на самом деле, весь этот хлам был свален здесь с одной целью — до поры замаскировать автономную систему охраны.

На счастье бывшего оперативника, ни одна система охраны во всей империи, даже перепрограммированная и переустановленная, не могла открыть по нему огонь. Сканер без труда отыскал биометрический имплант под кожей офицера и распознал его как имеющий высший приоритет защиты.

Если бы у Шило работал биотический блок, он смог бы приказывать чужой охранной системе. Но и уже достигнутого с лихвой хватало, чтобы обрадовать пухлого убийцу. Ибо в том, что его имперский статус всё ещё работает, даже он сам — уверен не был.

Обнаружив за завалом запертую дверь, оперативник без труда вскрыл замок собственным ножом и двумя ударами обрезал линии питания, идущие от встроенной батареи к системе охраны.

Если кто-то из его парней прорвётся на эту лестницу, их не встретит ураганный огонь в упор.

Коридор за дверью был полон грохота и темноты. Освещение, даже аварийное, внутри не работало. Крадучись пробираясь по занятому противником этажу, Шило больше не надеялся на свою маскировку. Сюда явно не каждому открыт доступ, и, если его заметят, сам факт его присутствия неизбежно вызовет вопросы.

Где-то над головой прозвучал выстрел из крупнокалиберной винтовки.

Командир сводного подразделения замер, прислушался и через несколько секунд «поймал» в общем грохоте пальбы и криков новый выстрел.

«Снайпер!»

Никто другой не будет работать одиночными с такого калибра.

— Проповедник! Мученики отбили первый сектор! Нижняя часть завода потеряна! Нужно уходить!

Разговор за углом заставил лидера ОВБ затаиться. Громкому, зычному голосу возражал спокойный, механический. Явно исходящий из кибернетического импланта:

— Веди праведных в бой. Пусть атакуют. Дым поднимается к потолку, воздух отравлен, а шахты не справляются с его фильтрацией.

— Если мы не вытащим тебя, ты погибнешь! Демонтаж и транспортиро…

— Выполняй мои наставления Агнус. Сегодня день плоти и крови, мы переживём его так же, как переживали такие дни всегда. Иди.

Чувствуя, что тот, кого звали Агнусом вот-вот воспользуется выходом и столкнётся с оперативником в упор, последний скользнул в ближайшую приоткрытую дверь смежных помещений и затаился.

Спустя половину минуты, через щель в створках, он увидел своего врага и дождавшись, когда тот минует укрытие — атаковал. Отпускать его живым было бессмысленно. Следы взлома на двери и испорченная охранная система, были очевидным фактом проникновения и должны были вызвать переполох.

Несмотря на продолжающийся бой, на стрельбу снаружи, чей грохот напоминал бушующее море, Шило не решился стрелять. Ему было неизвестно сколько ещё любителей человечины скрывается на этом этаже, и сколькие из них пожалуют с проверкой, реагируя на пальбу в коридоре.

Оперативник рванулся следом, сжимая в руке нож.

Людоед оказался непрост. Что-то почувствовал, развернулся, попытался вскинуть висящее на ремне оружие, но оперативник играючи отвёл его в сторону и нанёс совершенный во всех смыслах удар.

Остриё клинка рванулось к шее Агнуса по максимально короткой траектории. Синтетические сухожилия и мышцы сделали выпад хлёстким, словно бросок кобры.

Искристый разряд…

Сильнейший толчок…

Закладывающий уши и такой знакомый хлопок…

Несмотря на всю свою подготовку, на всю выучку и опыт, оперативник допустил ошибку. Он слишком привык к тому, что его враги не оснащены энергетическими щитами и не учёл, что усиленный имплантами удар, войдёт в скоростной диапазон срабатывания личной защиты.

Сломанный клинок разлетелся на части. Пальцы атакующей руки моментально сломались, а ответный удар был настолько силён, что швырнул лидера сводного отряда на пол.

Удары любителя человечины были полной противоположностью тем, которые использовал оперативник. В противовес скупой точности и скорости, на Шило обрушилась грубая мощь.

Если бы не лёгкий, армированный стеклянной нитью, силиконовый бронежилет, рёбра безопасника почти наверняка приказали бы долго жить. Руки того, кто носил имя Агнус — оказались искусственными. Их кибернетическая основа даже не была замаскирована и выпирала наружу грубыми механическими деталями.

Разглядев недоступные ранее черты своего противника, Шило попробовал отстреливаться, но до его сознания не сразу дошёл тот факт, что рука которой он пытается разрядить двустволку — искалечена.

В коридоре прозвучал выстрел. Снова сверкнул энергетический щит. Но в этот раз, сработала личная защита оперативника. Следующая горсть картечи из дробовика Агнуса ударила в пол и подняла кучу пыли — пользуясь своей нечеловечески быстрой реакцией, Шило откатился в сторону.

На третьем патроне, пушка выдала клин.

Ответная стрельба из пистолета, срабатывания личной защиты и бегство каннибала слились в сплошную череду вспышек. Изменивший своё тело сверх всякой меры, в нарушение имперского эдикта об Ультрас, людоед не стал ждать, когда его щит исчерпает ресурс, и вломился в ближайшие двери.

Следом, туда же, полетела граната.

Шило тоже скрылся. В дыму и пыли, что и без того заволакивала коридор показались две фигуры. Лучи фонарей, прочертившие тьму от входа, выдали присутствие чужаков.

Оперативник услышал хлопок гранаты уже оказавшись в ближайшем помещении. Здесь же, он прижался спиной стене, в ближнем от входа углу и перезарядил пистолет.

Боли почти не было. Три из пяти пальцев на правой руке стали практически бесполезны и управлялись с трудом, но оперативник не поддавался панике. Его тренированный разум, разогнанный всё ещё действующим стимулятором, не видел в текущей ситуации ничего критического.

Враг использует фонари, чей свет почти бесполезен среди пыли и дыма, а значит других, более эффективных средств визуального контроля, у них попросту нет. Другой вопрос — жив ли Агнус? И если жив, насколько боеспособен?

В бою может сложиться мнение, что найдя себе укрытие и оставшись за ним, ты имеешь большие шансы выжить. Но Шило знал, что подобные ощущения всего лишь иллюзия. Если вокруг враги, нужно «танцевать», а не замирать столбом в укромном углу.

Вставив на место использованной батареи щита — новую, он снова выхватил пистолет и сделав несколько шагов качнул маятник у приоткрытых, двойных дверей.

Люди с фонарями были уже близко.

Два выстрела ударами молотка повисли в воздухе. Фигуры любителей плоти, так и не заметивших за пылью и дымом оперативника, сложились на пол, а сам Шило в ту же секунду отпрянул, понимая, что этой пальбой выдал свою позицию.

Двери взорвались пластиковой щепой и рикошетирующей картечью…

Выстрелы громыхнули с противоположного от входа конца коридора. Агнус выжил. Его голова была залита кровью, энергетический щит полностью поглотил ударную волну от гранаты, но осколки и куски кладки некоторое время после взрыва свистящие между стен, жестоко обошлись с его и без того свирепой внешностью.

Сквозь дыру в разорванной щеке виднелись керамические, раздробленные остатки зубов. Рассечение, запятнавшее его лоб кровью, срезало кусок синтетической кожи и приоткрыло ужасный, металлопластиковый череп.

Бывший полицейский, осуждённый за превышение полномочий и убийство, получивший свободу благодаря катастрофе и целиком перенявший мировоззрение «Проповедника» — умел обращаться с оружием. А ещё, он знал, что допустить чужака в основное помещение, в сути своей означает — проиграть битву.

Но он не знал с кем столкнулся.

Пока стрелок держал дверь под прицелом, медленно к ней приближаясь и нащупывая на своём поясе плазменную гранату, Шило возник прямо за его спиной. Выскользнул из смежной комнаты, провернув тот же трюк, что минуту назад провернул людоед.

Пользуясь грохотом стрельбы в качестве маскировки, лидер ОВБ вскрыл гипсовую стенку-перегородку и через получившийся проход проник в соседнее помещение, чтобы через некоторое время оказаться за спиной у своего противника.

Сдвоенный выстрел из трофейной пушки, оставил от головы Агнуса лишь нижнюю челюсть. Тело рухнуло в пыль и несмотря на отсутствие головы несколько раз дёрнуло левой ногой.

Оружием оперативника стал дробовик каннибала. Двумя уцелевшими пальцами искалеченной руки, прямо на ходу, не глядя на само оружие, он запихал в него патроны и опирая цевьё на предплечье израненной конечности, быстрым шагом, проверяя помещение за помещением, достиг конца коридора.

Уставший и избитый лидер сводного отряда, чей запас выносливости определялся лишь продолжающим действовать стимулятором, замер как вкопанный. То, что открылось его взору, смогло ошеломить даже такого, повидавшего многое, человека.

Центр каждого этажа административной башни занимало просторное, круговое помещение, и этот этаж не стал исключением. Система вентиляции работала здесь на полную катушку, вытягивая дым, порхающую в воздухе сажу и пыль. Крупные электрические батареи были кустарно установлены по периметру стен и соединялись бесчисленными кабелями с ужасным механическим чудовищем, сконструированном в самом центре.

Со стороны Проповедник напоминал механическое дерево. Многочисленные кибернетические манипуляторы, скрюченными паучьими лапами торчали в разные стороны из центра конструкции и постоянно подрагивали, будто являлись конечностями живого, дремлющего существа.

Аварийные лампы, в мрачной дымке задымления, омывающие своим синим светом гигантскую механическую тварь, делали картину потусторонне-жуткой и лишь усугубляли иррациональность происходящего, позволяя страху забираться в разум офицера.

Немая сцена продлилась всего секунду.

Дробовик огрызнулся выстрелом на обозначившееся в дыму движение. Но опасности не было, это дроны, отвечающие за видеонаблюдение подлетели ближе и разлетелись брызгами обломков от ударившей по ним картечи:

— Что заставляет тебя тратить энергию на разрушение и без того разрушенного мира?

Механический голос, вибрирующий и перекрывающий грохот битвы, ударил по ушам оперативника, заставив того болезненно поморщиться и отпрянуть. В пыли и дыму кружили дроны, раздёргивая его внимание и заставляя реагировать.

— Остановись и оглянись вокруг. Ты можешь стать частью чего-то большего.

Глас проповедника звучал сквозь многочисленные динамики расположенные по периметру зала и Шило не мог понять кому противостоит. Кто скрывается за этими дронами и чудовищной конструкцией. Человек? Или всё же машина?

Офицер знал, что всё происходящее может быть уловкой. Желанием отвлечь его, использовать оглушающий звук и дронов как маскировку для смертельного нападения. Спускаясь по ступеням в главный зал, он был напряжён как сжатая пружина.

— Старые империи рухнули и превратились в прах, потому что были слабы. Ограничивали сами себя. Создали доминирующий над собой вид собственными руками. Не давали людям и машинам развиваться, переплетаясь в своей сути.

«Переплетаться машинам и людям? Да что он такое несёт? Не слушать! Не отвлекаться! Сосредоточиться!»

Внизу, среди стелящейся по полу туманной дымки из пыли и сажи, стояли агрегаты. Регенеративные капсулы, трубы для постоянной циркуляции регенеративной жидкости, насосы и электрические помпы.

Всё это оборудование обслуживалось роботизированными комплексами, и лапами-манипуляторами механического дерева.

Здесь — на Шило напали.

Удар пришёл со спины, заставил сработать энергетический щит и обдал оперативника волной воздуха. Что-то ужасное, покрытое слизистыми мышцами и горбатое, метнулось за агрегаты и избежало тем самым ответного выстрела.

«Изменённые? Здесь?»

Картечь лишь наделала дырок в одной из капсул, заставив имеющуюся в ней жидкость вытекать наружу.

— Ты мог бы измениться вместе с этим миром, позволить своей физической оболочке выйти за пределы текущих возможностей. Стать сильнее. Приспособиться. Конкурировать с населяющими его существами на равных.

Чудище, кем бы оно ни было, снова попыталось напасть. В этот раз Шило заметил ублюдка вовремя, развернулся и выстрелил, но едва заметный в окружающей пылищи силуэт вильнул в сторону и исчез. Но щит всё равно сработал. Мутантов оказалось несколько.

В этот раз оперативник рассмотрел больше деталей. Увидел стальные когти и аугментации в черепе напавшего выродка, прежде чем тот нанёс невероятно быстрый удар и рванулся в сторону.

Остатки картечи из четырёх заряженных патронов поочерёдно унеслись следом. Заряд батареи щита замер на критически низкой отметке. Сердце в груди лидера ОВБ стучало как бешенное, он знал, что следующее нападение будет последним и готов был поклясться, что как минимум раз зацепил одного из выродков.

Несмотря на весь ужас ситуации всё это время его разум работал как часы.

Оглядевшись и признав место приемлемым, оперативник шагнул к одному из массивных, стеклянных резервуаров с регенеративной жижей. Стерев с его зеркального бока пыль, он проделал то же, с ещё одной капсулой, стоящей напротив от первой.

Эти стеклянные, отражающие от себя скудный свет аварийных ламп резервуары, каждый выше оперативника на добрый метр, стали его зеркалами…