Закат Железного города

Глава 2. Новый дом

Я заболел. И заболел тяжело.

Водичка, которой я наглотался, была полна разнообразных примесей. Потеря сознания, рвота с кровью, диарея и дикая слабость… это всё с чем я столкнулся, прежде чем окончательно потеряться в круговороте образов.

Чувствуя себя лёгким поплавком на беспокойной воде бурной речки, я запомнил последнюю неделю урывками. Какие-то люди постоянно ухаживали за мной, куда-то возили, подключали аппаратуру, погружали тело в регенеративную ванну и, кажется, я однажды видел рядом с собой Волка, но не был в этом уверен.

Вся неделя промчалась мимо меня в полубреду, между сном и явью.

На восьмой день, я открыл глаза и понял, что нормально соображаю. Пробуждение было резким, но моя голова — ясной.

— Он приходит в себя. Деблокатор подействовал.

Повернувшись на звук, я увидел женщину, стоящую у соседней кровати. В воздухе пахло медициной, но вряд ли мы находились в больнице. Десятки мелочей говорили о том, что это помещение наспех приспособлено для содержания больных.

— Гд…

Блондинка не собиралась давать мне слово:

— Все вопросы потом. Твой напарник знает, что сегодня ты будешь доступен для посещений. Он заполнит пробелы в твоей памяти. Постарайтесь не двигаться, деблокатор не возвращает контроль над телом мгновенно.

Подойдя ближе, она подозвала кого-то вне поля моего зрения и взяла у него маленький фонарик. Через секунду свет ударил в глаза.

— Реакция замечательная. Визуально и по аппаратам всё в норме. Вас что-то беспокоит? Боль в желудке или пищеводе, жжение, тяжесть?

Я мотнул головой:

— Да нет вроде.

После моего ответа усталая женщина, на мой не шибко экспертный взгляд лет тридцати пяти от роду, пощупала мой живот пальцами и ничего не объясняя убежала. А передо мной встал тот, кто ей ассистировал. Молодой парень, не больше тридцати, черноволосый и смуглый.

— Привет! Извините Елену Викторовну, уцелевшего оборудования совсем мало. В регенеративные капсулы постоянная очередь. Её как главного специалиста буквально разрывают на части, очень много раненных и больных.

Пацан потянулся ко мне и чем-то щёлкнув, разблокировал мои руки.

Немедленно растерев непослушные конечности, я спросил:

— Где мы находимся?

Ассистент постепенно отключающий от моей постели какой-то модуль, не стал игнорировать мой вопрос:

— В медицинском секторе. Вас перевезли сюда три дня назад. В тоннелях была большая заваруха. Дырку ведущую на поверхность закрыли, две низинных улицы между транспортным узлом и нашей станцией изолировали. Нам всем очень повезло что вы нас нашли. Подумать страшно, почти четыре тысячи человек ютились совсем рядом с отрядом военных и даже не подозревали об этом.

Четыре тысячи человек? Охо-хо, последнее что я чётко запомнил, как меня вытаскивали с горящего перрона. Неужели я набрёл на целую кучу выживших? Да и слова «дырку на поверхность закрыли» вызывали самое малое — непонимание. Какую такую «дырку»? На ум приходил образ пролома, в который мы с Борзом прыгнули в надежде спастись, но я слабо себе представлял, как его можно закрыть.

Пацан тем временем отключил аппаратуру и покатил модуль на выход скрипя колёсиками подставки. Понимая, что я вот-вот профукаю главный источник информации, я приподнялся и крикнул ему в след:

— Эй! Ты куда? А мне что делать?

Чувствуя слабость во всём теле, я попытался сесть и только тут понял, что в «палате» я не один. На шести кроватях лежали бессознательные люди, точь-в-точь как я пару минут назад. Лишь один, пожилой хлопал большими глазищами на исхудавшем, обтянутом кожей лице.

— Полежите пока. Подождите пока мышечный каркас отойдёт от блокировки.

И был таков.

«Вот гад! Смылся!»

Когда дверь задвижка с шуршанием закрылась, я попробовал было встать, но шипя и матерясь оставил эту попытку. Стоило моим ступням коснуться пола, как по нервам побежала нестерпимая, жгучая боль. Казалось, будто в мои ноги давно не поступала кровь.

Охая и растирая конечности, я кивнул старику:

— Здравствуй отец. Не объяснишь, что тут происходит?

Мужик приподнялся на локтях и пожал плечами:

— У меня с ногами была беда. Кожу пожгло, но спасибо Матери уже нормально. Ребята как-то через нижние уровни пробрались в четвёртую горбольницу. Говорят, от неё ни хрена не осталось, одни руины, но кое-что с заваленных обломками этажей притащить удалось. Тебя как звать?

«Какие ребята? Какая Мать? Ни черта не понятно.»

— По системному Дедом кличут. А тебя?

Старый улыбнулся:

— Меня Тельником обозвали, так и записался в этот «Оазис».

Продолжая растирать ноги, я махнул рукой в сторону стоящих у кроватей аппаратов:

— Так это всё с четвёртой?

Тельник откинулся на подушку и прикрыл глаза как бы говоря «да»:

— Ребята много чего принесли, но для такой оравы всё равно мало. Кого пылью в первые дни припалило, кто потравился, кто надышался всякого. Сейчас время такое — куда ни плюнь, всюду смерть.

Я стрельнул глазами в сторону двери и покусав губы спросил:

— Врачиха эта… ничего толком не объяснила. Я уже здоров или как? ИскИн только запустился, никакой информации по биотическому блоку пока нет.

Старый улыбнулся:

— Ну как тебе сказать. Хочешь валяйся, но кормить тебя задарма и обслуживать не будут. Понадобиться койка — прогонят. А пока лежи, ты что, куда-то торопишься?

Я хмыкнул:

— Спасибо, належался уже всласть. Пойду на разведку.

Босой, в одном лишь нательном белье, я пошлёпал наружу. В локтях и коленях ещё покалывало, но с каждой минутой становилось всё лучше. При моём приближении сработала автоматика и дверь откатилась в сторону.

«Ну хоть кто-то помогает».

В коридоре оказалось шумно. Стоило бросить взгляд на ползущие под потолком трубы и ровные ряды кабелей, чтобы стало понятно — я всё ещё в низинном городе. Где-то во внутренних помещениях одной из улиц. Для чего они предназначались раньше, сейчас уже не скажешь. Да и нужды узнавать подобное у меня не было.

Низкие потолки, ровные ряды уходящих к повороту коммуникаций и многочисленные двери-задвижки. Какой-нибудь пункт управления или связи…

— Посто-о-оронись!

Я прижался к стене и мимо меня на носилках пронесли раненого. Молодого парня в военной форме, с покрытой засохшим медицинским гелем головой.

В и без того узком коридоре постоянно кто-то двигался. Туда-сюда что-то таскали, кого-то возили, ковыляли разной степени покарябанности раненные….

Лазарет он и есть лазарет.

Поймав за руку молодую девчушку, я спросил:

— Дочка, не знаешь где тут у них свои вещи раздобыть можно?

Девчонка махнула в противоположную сторону коридора.

— Не знаю, бардак страшный. Спросите вон там.

Мне ничего не оставалось как пойти в указанном направлении. Но там мне тоже ничего путного не сказали. В итоге злой и порядком уставший я плюнул на это дело и с мыслью «ну на хер» вернулся в палату, где попросту завалился на койку.

Оставшись без такого дурака как я на пару часов, человечество не вымрет.

От нечего делать полез в перезагрузившийся интерфейс. Следовало узнать, что со мной сделали. По первому же запросу ИскИн вывел карту организма и дал подробную аналитику. За неделю я пережил минимум две операции. Сделав несколько отверстий в брюшной полости с помощью хирургического роботизированного комплекса, из моего тела, удалили повреждённые ткани, одновременно их заменяя на псевдобиотическую синтетику.

Теперь на моём желудке стоит самая настоящая заплатка.

Кроме того, мне почистили организм от отравления и токсинов. А погружение в регенеративную капсулу, стёрло почти все внешние следы хирургического вмешательства.

Смотря на свои характеристики, я не видел в них особых изменений. Чутка упали выносливость и сила, зато нервно психологическая устойчивость НПУ была на очень высоком уровне.

Что и говорить — испытания или ломают психику, или её закаляют.

В одном я был уверен точно. Если бы не эти люди, я бы погиб на том перроне. Просто свалился под ноги кровожадной толпе и был бы разорван на части.

На мне повис ещё один неоплаченный долг.

Я не мог не заметить, что за время моего отсутствия в интерфейсе произошли серьёзные изменения. Для каждой файловой надстройки или установки требовались сеансы отдыха носителя. Если по-простому — пока я спал ИскИн мог задействовать освободившиеся мощности для установки полученных файлов.

Обычно такие сеансы требовались для глобальных обновлений программного обеспечения, или во время изучения обучающих файлов. Захотел получить какую-то профессию на базовом уровне? — купи у корпорации нужный набор файлов. ИскИн используя нейронную сеть и связь с мозгом носителя, за короткий срок позволит усвоить полученный материал, который останется закрепить на практике.

Ис откуда взялись новые файлы? Что они из себя представляют?

Хоть убей я не помнил, чтобы где-то что-то скачивал.

— Файлы попали в базу во время события, получившего в классификации программы Оазис — название «Импульс».

Перед моими глазами пронеслись визуальные фрагменты, предшествующие моему падению в затопленный тоннель. ИскИн использовал понятные образы из слепков моей собственной памяти, для того чтобы я понимал о чём идёт речь.

И судя по этому видеоряду, стихийное бедствие второй раз накрывшее город, и являлось пресловутом «Импульсом».

— Полученные файлы носят разрозненный рекомендательный и информационный характер. Подразумевают передачу данных от носителя в общую сеть и обратно. Таким образом высший ИИ корпорации — Енна, создательница Оазиса, попыталась воссоздать информационную сеть, способствующую выживанию человечества.

Я поморщился:

Слишком сложно Ис, давай проще.

Размеренный голос ИИ тут же снова возник в сознании:

— Во-первых, Импульс мешает передаче данных, но он же является маскирующим фактором. С большой долей вероятности можно говорить о том, что Енна специально наладила систему таким образом, чтобы она активировалась только во время Импульса. При первой активации программного обеспечения вы дали разрешение на открытый канал обновлений, поэтому я не делал запрос для разрешения установки файлов. Во-вторых, судя по имеющимся обрывочным данным, собранных с носителей Оазиса и других источников, а затем переданных нам, Импульс является детищем Риордана, еще одного высшего ИскИна из корпорации A.R.G.E.N.T.U.M. Импульс разрушает сознание носителя биотического блока, по сути убивает человека и сводит его ИскИна с ума. По итогу этих разрушительных действий, попавшие под Импульс люди, превращаются в Измененных (системная классификация Оазис). Подводя итог, можно сказать, что на планете земля появилась новая форма жизни. Подверженная бесконтрольным мутациям, перескакивающая целые ступени эволюции и постоянно нуждающаяся в большом объёме пищи для своих трансформаций.

Следующий видеоряд уже не был копией с моего слепка памяти. То, что я видел в интерфейсе, происходило где-то очень далеко, не в Приморьеве. Хотя бы потому, что в нашем городе не растут тропические растения.

По улице бежали люди. Словно кнут по соседнему зданию ударила фиолетовая молния. Через мгновение запись оборвалась помехами, грянул импульс, но затем аппаратура, на которую велась съёмка, восстановилась.

Те, кто вставал с асфальта после импульса, людьми уже не были.

Знакомые дёрганные движения рассказали мне больше, чем требовалось.

«Значит вот как становятся этими тварями? Попал под импульс на открытой местности, умер, а твоим организмом руководит поехавший крышей ИИ, способный в буквальном смысле изменять твоё тело с помощью поступающих извне биотических клеток? Охренительная перспектива, куда уж там киношным зомби и вирусам.»

Биотический блок, имплант в моей голове, был скован целым рядом ограничений. Например, законы корпорации запрещали изменять своё тело дальше определённого уровня и выходить за рамки человеческого облика. Я просто не мог сделать из себя мутанта — функциональные ограничения так просто не обойти, даже если у тебя полные карманы дорогущих биотических инъекций.

То же самое предписывал королевский эдикт об Ультрас, закон, рождённый после золотого века кибернетики. Нельзя изменять своё тело дальше определённых пределов. Нельзя терять человеческий облик. Нельзя гражданским людям делать из своего тела оружие.

Все эти законы были своеобразной техникой безопасности для человечества, и каждый из них был опытом основанном на крови.

А те, кто противостоит нам в тоннелях, будут меняться. И одному богу известно насколько смертоносными они могут стать.

Свернув интерфейс, я растёр лицо и прикрыл глаза. Следовало хорошенько выспаться.

Дед, я близко, прими приглашение в группу.

Несколько раз моргнув, я некоторое время тупил в надпись, а затем до меня дошло. Подтвердив запрос на создание группового интерфейса, я ответил:

Только проснулся, ни хрена не соображаю. Ты не знаешь где мои вещи?

Волк тут же прислал новое сообщение:

Скоро буду, жди.

Пока ждал напарника успел подняться и пройтись туда-сюда по палате. Мышцы работали нормально, старик сосед куда-то делся. Я слышал через сон как кто-то выходил-заходил к нам в палату, но сквозь дрёму не зацепил подробностей.

Когда дверь плавно откатилась в сторону, я сидел на кровати вытянув ноги и привалившись спиной к стене. Волк вошёл в помещение энергичным шагом, искренне улыбнулся и кивнул.

Через секунду я поднялся навстречу, и мы пожали руки.

Чеченец порядочно зарос бородой, чего раньше за ним не водилось. Похудел и помрачнел, черты его лица заострились, а под глазами пролегли тёмные круги.

Ты голодный брат? Кушать хочешь?

Я кивнул:

— Было бы неплохо. Правда чёрт его знает как теперь желудок себя будет вести. Те из врачей кого я видел, мне ни хрена не объяснили. Не знаешь где мои вещи? А-то бродить в одном исподнем, ещё и с чужого плеча, как-то совсем не комильфо.

Я их уже забрал, они в нашем новом доме. А во что одеться и что перекусить у меня с собой.

В рюкзаке Борза и впрямь нашлось всё о чём он говорил. Гражданские шмотки, обувь, завёрнутые в полиэтилен бургеры, воссозданные из порошка с минимальным добавлением натуральной пищи.

А ведь Приморьев был крупнейшим в крае поставщиком порошковых смесей для синтезатора.

«Интересно, новенький завод на поверхности устоял?»

Мы поели молча, запили водой из фляги снайпера и засобирались на выход. Покинув вотчину медиков, мы оказались в тоннеле, где я не мог не заметить, насколько быстро люди отбрасывают шелуху цивилизации.

Бренды и стили уступили место здоровому прагматизму. Теперь всем было плевать насколько красиво ты одет и какими модными аксессуарами обладаешь.

Оказавшись на перроне, я вдруг понял, что мои ноги вновь ступают по уже знакомому, затопленному тоннелю. Вот только воды в нём больше не было. Догадался об этом случайно, увидел тёмный след на стене, говорящий об старом уровне водяного потока.

— Борз, я правильно понимаю, что кто-то откачал отсюда воду?

Снайпер кивнул:

После изоляции наладили работу сточной и канализационной ветки. Вся вода ушла к очистным сооружениям.

На низинной улице было влажно и грязно, но уже чувствовалась человеческая рука. Наладив освещение тоннеля и убрав крупные мусорные завалы, люди преобразили внешний вид улицы. И продолжали преображать.

— Я слышал о том, что территория подконтрольная людям увеличилась, но слабо себе представляю каким образом Кардинал решил проблему с ведущим на поверхность проломом.

Волк в отличии от меня, как оказалось, был прямым очевидцем произошедших событий:

На транспортном узле, в одном из складов, обнаружили строительный принтер. Приварили его к большому тоннельному погрузчику и по рельсам доставили прямиком к пролому. Огнемётная рота и штурмовики Кардинала с боем оттеснили изменённых. Я, кстати, там тоже был, как и остальные ребята из бара Голливуда. Ну а затем, прямо на месте, с помощью строительного принтера сделали несколько бетонных блоков и подняв его погрузчиком к потолку — закрепили.

От такого расклада у меня едва челюсть на пол не упала:

— И что, вот так просто? Взяли и закрепили?

Волк покачал головой как бы говоря, что не всё было так просто:

Среди выживших разный народ. Толковые строители тоже есть. На моих глазах всё сделали. Как выразился один из инженеров «методом блочной конструкции с использованием хладогента». Обработали блоки какой-то пеной, погрузчик поднял, прижал к пролому, ещё раз обработали и обдули из холодильной установки чтобы пена максимально быстро затвердела. Потом новый блок и ещё, и ещё… один правда отломился, упал, троих рабочих с собой забрал, но знаешь, что я тебе скажу? Видит бог я был впечатлён силой духа остальных. Они продолжили работать как ни в чём небывало.

Увлекаемый Борзом в боковое ответвление тоннеля, я продолжил расспросы:

— А как же эти… изменённые? Ты, кстати, получил информационные файлы Оазиса?

Снайпер махнул рукой:

Огнемётная рота устроила наверху огненное кольцо, да и не было там, снаружи, такой многотысячной толпы, которую мы с тобой видели. Видимо рассосались по укрытиям во время и после импульса. А файлы…, они пришли всем, кто установил себе Оазис. И судя по слухам помимо обрывочной информационной сводки, которая попала к народу разрозненными кусками, пришли и узко специализированные, в зависимости от социальной роли.

Я хмыкнул:

— Это как понимать?

Волк остановился и взглянул на меня:

Офицеры, медики, инженеры, лидеры, получили дополнительную информацию и рекомендации. Мы пришли.

Волк привёл меня в наш новый дом. Боковое ответвление тоннеля заканчивалось тупиком, разделённым на секционные ангары. И эти складские помещения, стали прибежищем для очень знакомых лиц.

Тут поселились старатели.

«Наш» склад был поделён на три секции. В самой крупной жили знакомые мне по собраниям в баре Голливуда — Серый и Ласка. Молодая пара, муж и жена. Две секции поменьше делили мы с Волком. Из коммуникаций сюда был проведён лишь свет. Ни канализации, ни воды тут отродясь не бывало.

Остальные жильцы тупиковой улочки уже договорились между собой и наладили посменный пост. Никто не жаловал воров, а старатели в этом плане были лакомой добычей нечистых на руку ловкачей. Оружие, принесённые из рейдов вещи и аппаратура, гигиенические причиндалы… ещё недавно банальные вещи вроде того же мыла, быстро становились дефицитными. А в секционных ангарах не было даже дверей. Только ворота, которые стояли теперь в открытом, сложенном положении.

Кроме того, ходили слухи что «крыс» на подконтрольных людям улицах пруд пруди. Воруют даже вывешенные сушиться носки.

Днём и ночью в тоннелях велись работы. Кардинал взял в оборот немало людей и разбив тех на трудовые отряды наладил посменный режим. Завалы усиленно разгребались, лазейки и трещины перекрывались. Восстанавливались представляющие опасность, критически повреждённые сегменты низинного города.

Последующие две недели мы с Волком больше не выходили за пределы общины. Обустраивали жильё. Оппозиция продолжала верещать, но после последнего объединения с крупной группой выживших, у Кардинала прибавилось сторонников.

Все эти события бесконечной, серой чередой пролетали мимо меня практически не касаясь. Моё здоровье стремительно возвращалось, хотя некоторое время после выписки желудочно-кишечный комплекс «радовал» меня всевозможными мелкими, послеоперационными расстройствами.

К концу месяца, в моём новом доме стоял притащенный из мебельного склада на транспортном узле диван и стол. Удалось прикрутить кое-какие шкафы и раздобыть посуду. Ещё недавно люди Кардинала заваривали двери в ангары чтобы не допустить мародёрства, но сегодня все на это махнули рукой и отдали на мародёрку на откуп выжившим.

Народ всё яснее понимал, что беда пришла в Приморьев — надолго.