Замороженные приливы (ЛП)

Глава 6 Амара Крешия

Я найду тебя.

Это Ашур рычал в каждом ночном кошмаре с тех пор, как она покинула Лимерос.

«Когда я сделаю это, я буду рвать тебя на части за твоё предательство. Я заставлю тебя кричать о пощаде, но никто не услышит».

Она проснулась и напомнила себе, что её брат не найдёт её. Она попыталась сосредоточиться на том, чтобы оттолкнуть все сомнения, что у неё были, об обязанностях, что ещё надо выполнить. Ничто больше не имеет значения.

Наконец-то её корабль прошёл сквозь морские ворота в порт. Она вернулась в Золотую Империю, в Джевел, в столицу Крешии.

— Добро пожаловать домой, принцесса, — промолвил знакомый голос Микаха, дворцового стражника, что ждал её в конце трапа. Как и все крешийские стражники, Миках начал своё обучение в двенадцать лет — после того, как его продали императору родители — и десять лет был в королевской резиденции. В некотором смысле, он вырос с Амарой.

Она подняла подбородок и не улыбнулась в знак приветствия.

— Проведи меня к отцу.

Миках поклонился.

— Да, принцесса.

Путешествие во дворец было размытым. Она не стала смотреть на достопримечательности из кареты — она видела их прежде миллион раз, и даже её длительное пребывание в Митике не стёрло это из памяти. Можно скучать даже от красоты, когда постоянно окружена ею.

Оранос считал, что Золотой Город самый прекрасный в мире, но только потому, что они никогда не бывали в Джевеле. Тут не было безвкусного золота или холодного мрамора, а было блестящее разнообразие цветов правящей природы.

Было видно, куда не посмотреть, что император Кирис Кортас предпочитал аметистовый и изумрудный цвета. Огромные фрески с изображениями императора украшали стены каждого здания в каждом районе, окрашенные в основном этими двумя смелыми оттенками. Улицы были выложены красивыми сложными формой пурпурными и зелёными булыжниками, и так много джевельцев каждый день носили пурпурные и зелёные одежды, платья, чтобы угодить правителю, что иностранные гости считали это официальной формой страны.

Император был страстен в природе и настаивал, чтобы она всегда могла процветать, но подчеркнул, что каждый куст, каждый лист и травинка должны быть ухоженными всегда. Он привозил редкие растения и цветы из завоёванных земель. Армия садовников постоянно обрезала деревья, живые изгороди в точные геометрические фигуры. Художники-ландшафтрники приезжали со всего мира, чтобы применить свои навыки в Крешии. Дорога, по которой ехала Амара, казалась бесконечным ковром красоты, что вёл к королевской резиденции: массивной зелёной башне; изумрнудные копья пронзили небо. Это казалось таким уместным, что это здание называли Изумрудным Копьём. Большинство из тех, кто прежде видел его, называли это чудом архитектуры, построенным так, что для этого нужно волшебство.

Но нет ничего невозможного, если у тебя есть деньги, чтобы увидеть лучшее и яркое, и истинное видение и опыт, чтобы сделать работу. Император нашёл этих художников и архитекторов в царствах, что ещё не завоевал, и заплатил их состояния за их навыки. Они всегда возвращались домой с улыбкой и охотно были готовы вернуться в любой момент, чтобы сделать больше. Он отдал больше двадцати лет Джевелу и империи, чтобы достичь этих красот, но отец Амары не был удовлетворён. Как и она, он всегда стремился к большему.

После окружения такой красоты, Амара хотела чего-то другого. Не обязательно красивого. Чего-то несовершенного, интересного и, может быть, некрасивого.

Но некрасивого нет в Джевеле.

— Разве у вас неприятное путешествие, принцесса? — участливо спросил Миках после долгого молчания.

— Приятное. Но я теперь счастлива быть дома.

Аквамариновый шар тяжело опустился в карман шёлкового плаща. Она обвила пальцы вокруг его прохладной поверхности. На днях на корабле она пыталась открыть его тайны и узнать, как использовать волшебство воды, но потерпела неудачу. Наконец, она так расстроилась, что почти выбросила его за борт.

Амара медленно выдохнула, сосчитала до десяти. Она должна быть спокойной, чтобы проигнорировать всё разочарование и сомнение в себе.

Ясность ума, острота зрения. Ничто больше не поможет ей.

«Родичи реальны. Они мои».

Она повторяла это снова и снова, пока не чувствовала Родич Воды своим. Она осталась бы в Митике и нашла остальные, но это потом. Она должна открыть тайну.

— Твой отец с нетерпением ждал твоего возвращения, — сказал ей Миках.

— В самом деле? — она едва улыбнулась. — Он скучал за мной?

Он поднял тёмную бровь.

Её улыбка стала более настоящей.

— Не волнуйся, Миках. Я только играю. Я знаю, что отец ждал. Он редко удивляет меня.

Миках знал её достаточно долго, чтобы ответить только понимающим кивком.

Они прибыли в Изумрудное Копьё, и Миках привёл Амару в комнаты императора.

— Подожди здесь, — сказала она, и Миках толкнул тяжёлую дверь.

Он поклонился.

— Да, принцесса.

Палаты были соответствующим названием. Под сводчатыми потолками она видела трёхмерную карту с постоянно увеличивающимися просторами Крешии, что сейчас забрали треть известного мира. Мастер картографии дважды в год приезжал в Джевел, обновлял карту и включал новые новоприобретённые территории.

Стоя напротив неё, на противоположной стороне карты, среди стражников и консультантом, отец бросил взгляд на Амару. Он был погружён в разговор с Эланом, её братом, старшим на четыре года, и ниже на четыре дюйма. Элан был тонок и хрупок, цеплялся за отца, как моллюск за кораблю. В отличие от первого сына, наследника Дастана, высокого и красивого, как и Ашур. Они были бы близнецами, если б не шесть лет разницы в возрасте.

Амара была благодарна, что Дастан сейчас в море, на пути домой после того, как завоевал земли для империи. Она не чувствовала себя готовой видеть того, кто так сильно напоминал ашура.

— Отец, — позвала она. Он не оторвался от Элана, и она заговорила громче. — Отец!

Император поднял на неё стальной взгляд.

— Ты наконец-то вернулась.

— Ла, — её сердце стучало так сильно, что она едва могла думать. Так много надо сказать, а ещё больше скрыть.

Советники императора оценивающе смотрели на неё, но ничего не сказали и не улыбнулись. Эти люди нервировали её, они были стервятниками, что ждали мёртвые останки.

— Иди сюда, — император кивнул ей. — Позволь мне увидеть мою прекрасную дочь.

Может быть, то, что она сказала Микаху об отце, было не совсем точным, её отец был очень удивлён. Он редко признавал это, и не сейчас тем более. Амара прошла свой путь у карты, её левая рука скользила по гладкому краю.

Если б она могла свободно делиться всем с ним, если б он слушал, он бы гордился ею. Может, она не нашла всех четырёх Родичей, но учитывая, что они потеряны тысячу лет назад, это невероятная победа — получить один.

— Сестра, — промолвил Элан, его голос был тонок и плосок.

— Брат, — кивнула она.

Император смотрел на неё, сложив руки на груди в своих тёмно-зелёных одеждах, с причудливо вышитыми золотыми пятнами, фиолетовыми драконами и фениксами — символами Крешии и семьи Кортас.

— Скажи мне, дочь, как прошла твоя поездка в Митику?

— Богата событиями.

— Я вижу, ты вернулась одна. Ашур планирует вернуться домой? Или он будет бродить по миру за своими магическими бабочками?

В Лимеросе Амара угрожала вернуться к отцу и обвинить Магнуса в смерти Ашура. В тот момент страсти это казалось логичным выбором, но теперь, спустя много дней, она решила сдержаться.

Она заставила себя улыбнуться.

— Да, у моего брата душа странника. Но это было прекрасно — провести с ним время. Уверена, он скоро вернётся, но не сказал, когда.

Возможно, в следующей жизни. Крешийцы верили в реинкарнацию, как и феникс, что представлял империю, и они вырастут после смерти и начнут новую жизнь.

— Уверен, у тебя была возможность встретиться с королём Гаем во время своего путешествия.

Она кивнула.

— Король был добр ко мне и Ашуру. Даже выделил нам виллу.

Она не говорила о том, что вилла была так далеко от дворца, насколько это возможно. Или то, что король почти арестовал её и Ашура, чтобы использовать это против императора. Или то, что встретился только раз с ними, чтобы попытаться перерезать горла без угрызений совести, если б это помогло ему.

Все слухи о Гае Дамора были правдивы. Он змей, хладнокровный и ядовитый. Конечно, она не теряла добычу, пока была в Митике, но теперь, на расстоянии, поняла, что его безжалостность действительно ценна.

— И о чём вы говорили с королём? — спросил император, рассеянно поднимая небольшую модель корабля на карте.

— Ничего конкретного, просто вежливость. — она попыталась вспомнить хоть один разговор с королём. — Он показал дворец, представил советников, рассказал о достопримечательностях Ораноса — ничего полезного и просветительного. Конечно, что не удивительно, Митиканцы не говорят так прямо, как. Пустая вежливость и подтекст.

— Нет, мне это не нравится, — император взял её лицо в свои большие руки и улыбнулся ей.

— Определённо не нравится.

— Позволь мне быть глупым, дочь, — он сжал её лицо, замерев и всматриваясь в лицо. — Какими секретами ты поделилась с Кровавым Королём, что можно использовать против меня?

Её глаза расширились.

— Секреты? Я ничего ему не сказала!

— Действительно, — сказал он, неподвижно глядя на неё. — Потому что у меня возникает вопрос, почему я получил сообщение из Ораноса, что король на пути сюда, чтобы увидеть меня. Какое совпадение, ты не считаешь, что король решил путешествовать сейчас, после твоего отъезда из Митики?

Глубокая, ноющая боль распространилась в голове, когда он сжал сильнее её лицо.

— Отец, уверяю, я ничего не сказала.

— Может быть, ты говорила во сне? — он ошеломлённо поднял бровь. — я знаю, ты думаешь, я не заметил, Амара. Но я о том, что они говорят о тебе. Ты тащишь в постель всех, кто тебе улыбается. Это моя дочь, принцесса Крешии, как обыкновенная шлюха!

— Отец! — её щеки вспыхнули с жаром, и она схватила его за руки, впиваясь в него ногтями. — Я не шлюха! И я не сплю с королём! И я не говорила ему ничего о тебе или империи! Не знаю даже ни единого секрета! Я — не одна из твоих сыновей. Я твоя дочь, просто девушка. Я знаю, что я не больше, чем украшение окна у тебя!

Он изучал её достаточно долго, его серо-голубые глаза были такими же, как и у неё, только водянистыми, в окружении морщин на его обветренном лице. Наконец, он отпустил её.

— Ты меня разочаровала, ничего не стоящая девушка. Если б только я смог от тебя избавиться много лет назад.

Боль пронзила грудь Амары.

— Как жаль, что древние законы разрешают тебе только раз попытаться убить нежеланную дочь, не так ли?

Она попыталась спровоцировать его, но он даже не дрогнул.

— Уходи, мне надо подготовиться к нежелательному гостю.

— Может быть, король Гай победит тебя, — сказала она себе под нос.

Молчание разорвалось смехом императора, что заполнил большой зал.

— Хотелось бы, чтобы он попробовал.

— Жалкий, маленький король победит тебя, отец? — Элан рассмеялся вместе с отцом. — Что за смешная мысль!

Амара сжала кулаки, ногти впились в ладони, и покинула комнату с картой.

Да, как нелепо верить в шансы против великого и могучего завоевателя.

— Что-то беспокоит вас, принцесса, — сказал Миках, когда Амара поспешила к своим покоям в восточном крыле Копья.

То, что она поверила, будто отец будет рад её видеть после долгого путешествия, расстроило её. Конечно, он не рад. Почему она думала, что что-то изменилось за несколько недель, если так было всю жизнь?

— Мои неприятности — не твоё дело, — отрывисто ответила она. Может, слишком резко. Она остановилась на мгновение и обернулась к нему. — Я в порядке, Миках, — мягче сказала она. — В самом деле.

— Надеюсь, это так. Не хочу видеть тебя грустной.

Его выражение стало задумчивым.

— Когда я вижу кого-то страдающего, я хочу помочь ему.

— Некоторые пострадавшие звери кусают руку помогающего.

— Тогда, хорошо, что ты не зверь, правда? — он позволил себе улыбнуться. — Однажды мы будем достаточно близки, чтобы ты могла доверить мне чувства и тайны.

— И позволить себе доверять крешийцу? — сказала она скорее себе. — Не уверена, что это возможно.

— Может быть, я отличаюсь от остальных крешийских мужчин.

— Многие крешийские мужчины могут так сказать, — возразила она.

Они достигли её покоев и остановились у входа. Она стояла у двери, всматриваясь в лицо Микаха.

Было трудно для неё видеть его, тем более слугой, что работает, чтобы оплатить плану, которую получили его родители, продав сильного, здорового сына империи. И, хотя он всегда был добр и внимателен к ней, Миках был крешийцем. В Крешии все мальчики и девочки считали, что только мужчины достойны уважения и чести, а женщины — просто украшения и игрушки, безо всякого влияния.

Она отказалась выбрать крешийского мужчину, потому что боялась обмана.

— Мне нужно отдохнуть после долгого путешествия, — сказала она, — но сначала пошли за моей бабушкой, я хочу поговорить с нею.

Он поклонился.

— Как хочешь, принцесса.

Амара вошла внутрь, закрыла дверь и прислонилась к ней. Все эмоции, что охватили Амару, она спрятала так глубоко во время поездки, а теперь они вернулись. Она подбежала к зеркалу и схватила его.

— Я жива, — напомнила она себе, глядя дико в отражение. — Девятнадцать лет жива. Я могу делать всё, что хочу. И могу иметь всё, что хочу.

— Да, милая. Ты можешь, конечно.

Она обернулась, увидев бабушку Нилу, что сидела у окна с видом на море.

— Бабушка! — радость при её виде отбросили все сомнения и печали. Она любила эту морщинистую, седую женщину, что верила ей и до сих пор могла быть безупречной в шелках и драгоценностях. — Ты ждала меня?

Нила кивнула и поднялась на ноги, раскинув руки в стороны. Амара рванулась в её объятия, зная, что, несмотря на хрупкую внешность, её бабушка сильная.

— Ты сделала это? — прошептала Нила, перебирая сияющие волосы Амары.

— Да.

Она немного помолчала.

— Он страдал?

Амара проглотила комок в горле и отступила от старой женщины.

— Это было быстро. Как ты и подозревала, он предал меня при первой же возможности, выбрал доверие к мальчишке, которого едва знал, а не родную сестру. Бабушка, я знаю, что должна это сделать, но у меня столько сомнений…

Нила кивнула, её выражение было жалостливым.

— Твой брат имел доброе сердце. Но это роковая ошибка. Он доверял незнакомцам слишком легко, он видел хорошее в тех, в ком было только плохое. Он мог быть ценным союзником тебе, но он не смог проявить себя в решающий миг.

Она знала, что Нила права, но легче не стало.

— Он ненавидел меня в свои последние мгновения.

Нила прижалась прохладной, сухой ладонью к горящей щеке Амары.

— Ненависть делает тебя сильнее, Дхоша. Ненависть и страх — самые сильные эмоции. Любовь и сострадание делают нас слабыми. Мужчины знали об этом с самого начала, и они воспользовались этим для своей выгоды.

Её бабушка говорила без тени гнева или боли в голосе. Она делала это заявление просто, как правда от женщины, что жила под влиянием всё контролирующих мужчин.

Вопрос Амары был заперт в её сердце всю жизнь, крутился н языке и выскользнул на поверхность, когда она была оскорблена отцом. Она должна спросить и получить ответ, что поможет ей понять всё.

— Мадхоша, — так называли крешийцы бабушек, как Дхоша — внучек. Пока он добавлял новые королевства к империи три последних десятилетия, император Кортас позволил языку исчезнуть, уступить универсальным диалектам большинства стран мира. Нила оплакивала потерю её родного языка и учила Ашура и Амару нескольким крешийским словам, чтобы сохранить наследие. Амара хорошо знала крешийский, но язык был сложен и она почти не говорила им.

— Да? — ответила мягко Нила.

— Я знаю, что мы не должны говорить о древних законах, но… мне девятнадцать, я должна знать. Как я пережила ритуал утопления? Разве это возможно?

— Моя сладкая, мне слишком больно, что ты знаешь о том страшном дне.

Память была туманной, Амаре было не более пяти, когда она подслушала разговор бабушки и отца, бабушка мягко, а отец — кричал.

«— Особенная, ты говоришь, — прорычал он. — Не вижу ничего особенного в ней.

— Она ещё ребёнок, — ответила её бабушка, её голос был спокоен — крошечный корабль в середине моря столкнулся с бурей урагана. — Однажды ты увидишь, почему боги пощадили её.

— У меня есть три прекрасных сына. Зачем мне дочь?

— Дочь означает брак с сыном достойного короля, политические переговоры.

— У меня нет необходимости вести переговоры, когда всё, что нужно — отправить армаду на береги любого короля и впитать их земли в Крешию. Но кровь… Я мог бы использовать жертву крови для богов, чтобы усилить империю.

— Ты уж использовал шанс Амары. — прошипела Нила. — Один шанс, только один. Но она выжила, потому что она особенная и обречена на величие. Сделаешь ещё одну попытку — и это чёрная метка на твоей душе. Ты знаешь, что это правда. Даже ты не столь смел, чтобы так рисковать».

Нила говорила со спокойной силой, и император не мог игнорировать.

Когда Амара рассказала Ниле то, что слышала, её бабушка прогнала её, сказав, что ничего страшного нет, нечего волноваться.

— Скажи мне, Мадхоша, — настояла теперь Амара. — Почему я не утонула? Даже если я особенная. Я была только ребёнком. Ребёнок не рыба, он не рождается с врождённым умением плакать.

— Пора узнать правду, — Нила подошла к окну и посмотрела на сверкающее Серебряное Море. — Твоя мама любила тебя. Она едва выжила после избиения за то, что родила девочку, — щека Нила дёрнулась от болезненных воспоминаний. — Моя дочь ненавидела мужа, отца твоего, с того момента, как узнала о своей свадьбе. Он особенно порочен с женщинами, что знали свой ум и спорили с ним. Он уничтожал их, пока они не соглашались с каждым его словом. Много лет она терпела оскорбления. После твоего рождения она знала, что он проведёт ритуал уничтожения ребёнка женского пола, символ этой слабости. Она перестала пытаться защитить себя, но поклялась защитить тебя. Она нашла женщину из завоёванного царства, что могла сварить очень редкое и опасное зелье, что налила в твоё ухо перед ритуалом.

Амара ничего не знала о матери, что умерла вскоре после её рождения. Её отец не вступил в брак, но много любовниц у него было.

— Зелье сохранило меня в живых?

— Не совсем. Зелье воскресило тебя.

Амара смотрела на Нилу широко раскрытыми глазами.

— Зелье не оставило тебя в живых, — серьёзно промолвила Нила. — Зелье вернуло тебя из смерти.

Амара прижала руку к губам, чтобы сдержать потрясённый вздох. Она всегда считала, что должен быть простой ответ, почему она не утонула — может, вода была не так глубока. Может, ей удалось поплыть, или няня сделала что-то, чтобы спасти её.

Было много зелья, что помогают от различных болезней, но Амара не слышала о настолько могучем.

— Какова цена такой магии? — спросила она, её голос звучал тихо.

Нила обвила скрюченные пальцы вокруг медальона на шее.

— Это самая затратная магия. Жизнь за жизнь.

Ледяная волна головокружения украла её дыхание и едва ли не опустила Амару на колени. Она схватилась за стул позади неё и села на него.

— Моя мама отдала жизнь за мою.

Нила повернулась к внучке, глядя на неё без слёз. Амара никогда не видела её плачущей, никогда.

— Я уже говорила, твоя мама очень любит тебя. Она знала, что ты будешь сильная и храбрая, как она. И ты такая. Именно поэтому с того момента, как ты смогла говорить и учиться, я передала тебе всё, что уме. Клянусь жизнью, я буду направлять тебя к твоей судьбе.

Нила потянулась к ней, и Амара приподнялась со стула и схватила бабушку за руку.

— Спасибо, бабушка.

Это откровение заставило Амару идти к её цели. Убийство брата и кража Родича Воды — только первый шаг. Не имеет значения, сколько пойдёт времени. Не имеет значения цена. Не имеет значения, сколько крови она должна пролить и сколько лгать.

Однажды Амара Кортас будет первой императрицей Крешии. И она будет править миром.