Замороженные приливы (ЛП)

Глава 4 Люция Пелсия

Он попросил называть его Каяном.

Он выглядел не старше двадцати. У него были тёмно-светлые волосы, сверкающие янтарные глаза, и он был выше, чем все, кого знала Люция.

Бессмертный и нерушимый. Всемогущий и страшный. Способный убить смертного одной вспышкой пламени и боли, мыслью. Он — бог Огня, заключённый прежде в янтарной сфере на многие века.

И теперь он сидел напротив неё, ей ячменный суп в небольшом трактире на севере Пелсии.

— Это, — сказал он, махнув официантке, чтобы принесла ещё тарелку, — восхитительно.

Люция недоверчиво покосилась на него.

— Это просто суп.

— Ты говоришь, словно это не чудо в деревянной тарелке! Это пища для тела и души. Смертные могли есть проверенные веками мясо и сорванную траву, но они подумали над тем, как сделать запах и вкус божественным. Если б только они всегда применяли свои умы для такого, а не тратили время на дрязги и убийства по незначительным причинам.

Когда они впервые встретились, она ожидала, что он опустошит Митику, чтобы найти и убить своего врага, Хранителя Тимофея, что, как и Каян, был единственным ныне свободным, и он мог вновь захватить его.

Тогда, когда она онемела от горя, она не могла мыслить. Её боль была настолько велика, что это было единственное, чем она была готова поделиться с миром.

Люция подумала, что бы сказали её отец и брат, если б увидели её сейчас, в таверне, сидящую напротив Родича огня, что ел суп. Мысль почти заставила её улыбнуться.

— Ешь, — Каян указал на тарелку Люции.

— Я не голодна.

— Ты хочешь обессилеть и умереть? — он поднял голову. — Этим ты занимаешься? Голодание — способ воссоединения с любимым Хранителем?

Всякий раз, когда Каян произносил слово «хранитель», его лицо темнело, и янтарные глаза вспыхивали синевой.

Гнев. Ненависть. Желание мести. Они отражались пламенем на благородном лице этого могущественного существа.

Так же реагировала Люция на имя Алексиуса. Боль от того, что он тоже использовал её для собственной выгоды, поблекла, когда она потеряла его. Рана оставляла толстые, жёсткие шрамы, словно защитную броню.

Никто не сможет использовать её снова.

— Нет, — ответила она. — Поверь, я хочу жить.

— Очень рад это слышать.

Люция уставилась в тарелку и поднесла ложку супа к губам.

— Он водянистый и безвкусный.

Каян протянул руку и взял немного, чтобы попробовать.

— Может, для тебя, да, но для меня он не менее прекрасен.

Чудо — Люция всего лишь хотела найти кого-то старшего, более осведомлённого, чем она. Она нуждалась в тех, кто знал, где найти колесо из камня, что можно было использовать как портал в Убежище, легендарный мир бессмертных, что столько лет стерегли Родичей в их тюрьмах из кристаллов.

Люция хотела знать, почему ни она, ни Каян — такие могущественные! — не могли почувствовать эту магию самостоятельно. Он пояснял, что нет никакой магии, что ощутила бы эту, потому что Убежище защищали от угроз.

Таким образом, они не должны колдовать, чтобы найти каменный круг, им нужен кто-то, кто видел это своими глазами и знал, что это.

После того, как они найдут такого человека, только тогда Люция может использовать магию, чтобы вытащить Тимофея из Убежища.

Люция поняла, что Каян наблюдал за нею, и оторвалась от тарелки.

— Ты всё ещё хочешь помочь мне? — его голос прозвучал мягче.

Она кивнула.

— Конечно. Я ненавижу Хранителей так же, как и ты.

— Очень сомневаюсь в этом. Но уверен, что между вами после случившегося нет любви, — он вздохнул. внезапно он показался Люции смертным. Очень уязвимым и очень уставшим. — После смерти Тимофея я наконец-то обрету покой.

— Как только он умрёт, мы найдём твою семью, и тогда ты обретёшь покой, — ответила она. — И мне жаль тех, кто встанет на нашем пути.

— Моя маленькая жестокая волшебница, — он улыбнулся ей. — Ты так напоминаешь мне Эву. Она тоже защищала нас. Она была единственной, кто понимал наши желания, больше, чем кто-либо другой.

— Быть свободными и в настоящей семье.

— Да.

Никто не знал, что Родичи — не просто волшебные силы, заключённые в кристаллах. Они — живые, с надеждами, мечтами и целями. Тем не менее, все, кто верил в них, в том числе её приёмный отец, король Гай, считали их всего лишь сокровищами, что принесут владельцам огромную силу.

После того, как они с Каяном вызовут Тимофея из Убежища, она лишит Хранителя его магии, пока он не станет смертным.

И тогда Люция убьёт его, как убила Миленью.

Она получила такое удовольствие от смерти этой прекрасной бессмертной — женщины, что почти заставила Алексиуса убить Люцию. Она использовала кровь Люции, чтобы сбежать со своей тюрьмы и пробудить Каяна, её бывшего любовника.

Но во взгляде Миленьи была боль, когда она поняла, что Каян никогда не любил её.

Такая сладкая, сладкая месть.

— Что, если мы найдём ведьму, и она откажется нам помочь? — спросила Люция. — Мы должны будем её мучить?

— Пытки? — он нахмурился. — Не думаю, что в этом есть необходимость. Твоей магии будет достаточно, чтобы узнать необходимое.

Она знала, что её магия куда могущественнее, чем у обычной ведьмы, но она только пробивалась на свободу. Она жаждала узнать больше.

— Что ты имеешь в виду?

— У Эвы был золотой кинжал, который она использовала, чтобы вырезать символы на плоти людей — и смертных, и бессмертных. Раны обеспечивали послушание и правдивость, что бы она ни спросила.

Этот кинжал использовала Миленья, чтобы манипулировать умом Алексиуса, заставить его выполнять приказы и попытаться убить Люцию. Её жадные порывы должны были закончиться смертью Люции, но вместо этого Алексиус отдал свою жизнь.

Люция так хотела простить его, зная, что им манипулировали. Но было столько всего сделано, что у неё не осталось сил на сострадание.

— Таким образом, у Эвы был волшебный кинжал, — промолвила она, пожимая плечами. — Как эта история может мне помочь?

— Эва может требовать правду и повиновение у смертных и без кинжала. Это сочетание всех её магий, смешение элементалей для получения чего-то нового, большего, чем кто-либо может себе позволить. Манипуляцие чужой волей, переформирование её. Заставить правду сорваться с языка. Как и волшебство кинжала — оно переплелось с её сознанием и естественной магией. Ты обладаешь этим, маленькая колдунья.

Люция смотрела на него с благоговением, перебирая в голове многочисленные возможности, что открывались перед нею.

— Честно говоря, я никогда ничего такого не делала. Это звучит слишком хорошо для правды. Я имею в виду, у меня есть магия Эвы, но я не бессмертна, как она…

— Смертность не имеет с этим на самом деле ничего общего, — Каян закончил уже третью миску супа. — Тем не менее, ты права — тебе лишь шестнадцать, а Эва была уже древна. Тебе надо будет практиковаться, чтобы овладеть силой без особых трудностей.

Она нахмурилась.

— Трудности? Какие?

— Лучше всего показать, а не говорить, — он кивнул на официантку. — Попробуй это на ней. Захвати взгляд. Будет ли твоя магия в ней, словно она дышит этим, чтобы она сказала тебе правду, которую хранит…

— Это неясно.

Он развёл руками.

— Я не могу этого сделать. Я видел только, как это делали. Но я знаю, что это в тебе. Ты должна заставить это подняться и протечь через все поры.

— Что же… Я могу зажечь свечи, глядя на них.

— Это простая магия. Но надо больше. Глубже. Более… эпично.

Более эпично? Она была одинаково раздражена и очарована всем сказанным.

— Хорошо. Я попробую.

Возможность вытащить правду из чьих-либо уст — слишком заманчивое умение, чтобы его игнорировать. Это было так полезно…

Официантка подошла к ним и положила всё ещё дымящуюся тарелку супа перед Кияном.

— Хорошо ешь, красавец. Мне ещё что-нибудь принести?

— Не мне. Но у моего друга есть к тебе вопрос.

Официантка посмотрела на Люцию.

— Какой?

Люция глубоко вздохнула и посмотрела в глаза женщины. Легко было использовать привычную магию, но это совсем другое.

«Покажи мне путь, Эва, — подумала она. — Позволь быть такой, как ты».

Тогда как аметистовое кольцо, что она теперь носила на среднем пальце правой руки, помогал контролировать звериные части её элементалей, она всё ещё чувствовала вихрь тьмы внутри себя. Бесконечный, бездонный океан магии в ней. Это словно она могла видеть лишь поверхность магических глубин.

Пробуждение Родичей предполагало использование этого океана. Люция нырнула так глубоко, что едва ли не утонула.

Она должна опять отправиться туда, в это глубокое, опасное место. Это не зажечь факел. Не левитировать цветок или исцелять царапину. Или превращать воду в лёд.

Глубокая, тёмная магия в ней смешалась и сформировалась кинжалом. Люция прижала этот чёрный кинжал мысленно к горлу официантки.

— Расскажи мне свой самый страшный секрет — тот, который никому не рассказывала, — Люция говорила слова, и эхо жужжало вокруг неё, повторяя это в уме женщины.

— Я… что? — вспыхнула официантка.

Люция глубоко вздохнула и прижала невидимый кинжал ближе к горлу женщины.

— Твой страшный секрет, говори сейчас же. Не сопротивляйся.

Сильная дрожь пронзила официантку, и кровь начала идти носом.

— Я… Я убила свою сестрёнку, когда мне было пять. Я задушила её одеялом.

Ошеломлённая Люция пыталась удержать концентрацию.

— Почему ты так поступила?

— Она… она болела. Моя мать всё время была с нею, а не со мной. Меня игнорировали. Так что я избавилась от неё. Я ненавидела её и никогда не жалела о содеянном.

Люция наконец-то разорвала с официанткой зрительный контакт из-за отвращения к исповеди.

— Оставь нас.

Женщина рассеянно вытерла кровь, потом повернулась и быстро ушла без единого слова.

— Молодец, — кивнул Каян. — Ты сделала это.

— Магия сделала это и причинила боль, — отметила Люция. — Не я.

— Только если они сопротивляются… Эва так контролировала власть, что никто не сопротивлялся и никто не пострадал. Ты станешь сильнее со временем.

Немного крови — это ничего. Эта способность стоит заплаченной цены, но Люция понимала, что будет использовать это умение редко. Некоторые истины не предназначены для того, чтобы быть известными.

Но некоторые — да.

— То, что она рассказала мне, — сказала Люция, задумавшись. — напомнило о моей тайне.

— Какой?

— Когда я была ребёнком, меня украли из моей колыбели — ведьма, что работала на короля Гая. Я знаю, что мою биологическую мать убили, но ничего не знаю об отце, — она колебалась. — Если он ещё жив, я хочу найти его. И хочу знать, есть ли у меня сёстры и братья.

Учитывая возможности, мысли о возвращении новой семьи давало ей новую жизнь и, как ни странно, головокружительное чувство надежды.

Закончив с едой, Каян встал из-за стола и подал руку Люции.

— Я помогу тебе найти семью. Обещаю.

Её сердце ёкнуло, и она не смогла унять улыбку, что расплывалась на лице.

— Спасибо.

— Это меньшее, что я могу сделать для тебя, моя маленькая волшебница, ведь ты уже столько сделала для меня.

Люция потянулась к плащу, вытащила монетку из мешочка и положила серебряник на стол, чтобы заплатить за еду, а её мысли всё ещё не отошли от этого открытия.

Лысый мужчина с короткой чёрной бородой подошёл к их столу, улыбаясь.

— Доброго вечера вам обоим.

— Доброго вечера, — ответил Каян.

Он постучал кинжалом по столу.

— Без формальностей… позвольте, скажу прямо. Я заинтересован красивым мешочком монет, которым вы размахивали. Как насчёт того, чтобы отдать его мне, а после мы мирно покинем это место, целыми и невредимыми?

Люция рассматривала его с недоверием.

— Как ты смеешь оскорблять меня, — прошипела она, вскакивая на ноги.

Он усмехнулся.

— Садись, девчонка. И ты тоже, — добавил он, яростно посмотрел на Каяна.

— Люция, — спокойно сказал Каян, садясь вновь. — Всё нормально.

— Нет, не нормально, — сердцебиение стало быстрым, и Люция была готова очистить мир от этого отвратительного вора сейчас же за это оскорбление.

— О, у тебя есть кое-что заводное, не так ли? — отвратительный взгляд вора скользнул по её открытому плащу, и он одобрительно кивнул. — Мне нравится бороться с молоденькими девушками. Это куда интереснее…

— Каян, — прорычала Люция. — Я могу его убить?

— Ещё нет, — Каян откинулся на спинку стула и прижал ладони к столу, глядя совершенно непринуждённо. — Ну, посмотри, Люция, это идеальный пример того, что я прежде говорил. У смертных огромный потенциал, но у них есть слишком много вожделений. Несколько золотых или серебряников, бессмысленная страсть. Маленькие символы власти или минутное удовольствие. Бессмертные не лучше. Это у меня вызывает отвращение, — он посмотрел на вора и покачал головой. — Если б ты попросил помочь, мы бы помогли. Ты голоден? Купим еду. Рекомендую ячменевый суп.

Вор посмотрел на него.

— Словно ты в самом деле можешь помочь незнакомцу.

Каян кивнул.

— Если каждый смертный будет смотреть на других, как на своих друзей, а не своих врагов, мир станет лучше, не так ли?

Люция потрясённо смотрела на Каяна. Он говорил, как лимерийский священник, что читал длинные проповеди о богине Валории и её достоинствах.

«В первую очередь другие. Отдайте. Будьте добрыми».

Она когда-то верила в эту ерунду.

— Ты так добр, друг, — улыбнулся вор, а после поднял кинжал и ударил им, прижав левую руку Каяна к столешнице. — Но я предпочитаю получить прошенное. Дай мне мешок монет, или потом я ударю в глаз!

Люция уставилась на руку Каяна шокировано, а бог огня спокойно осматривал рану.

— Я предложил помочь тебе, и так ты ответил? — встревоженно спросил он.

— Я не прошу твою помощь! Только золото!

Каян медленно потянул руку к себе, заставляя лезвие пройти через ладонь.

Вор замер.

— Что за…

Теперь, с кинжалом, Каян поднялся на ноги, от мирного выражения не осталось ни следа. Его глаза стали синими, такими, что светились в полумраке таверны.

— Твоя слабость меня возмущает, — сказал он. — Мне нужно очистить мир от неё.

Вор шагнул назад, поднимая руки в знак капитуляции.

— Послушайте, мне не нужны проблемы.

— В самом деле? Ты мог бы обмануть меня, — сказала Люция, и ей всё ещё было не по себе от того, как развратно смотрел на неё этот человек. — Убей жалкого смертного, Каян, или я сама это сделаю.

Она почувствовала тепло прежде, чем увидела огонь. Пламенный кнут рванулся к человеку, облизнул сапог и медленно прошёл по его лодыжке, икре, бедру, словно виноградная лоза огня. Каждый человек в таверне смотрел на это, стулья стучали по деревянному полу, и мужчины и женщины вместе вскочили на ноги.

Люция видела страх, мерцающий в их глазах, когда они наблюдали за странным огнём, опутавшим вора.

Вор смотрел на Каяна с широко раскрытыми глазами!

— Нет! Нет, не делайте этого!

— Я уже сделал, — ответил Каян.

— Ты… Ты демон! Злой зверь из Тёмных Земель!

Пламя не охватывало рот и лицо, пока не окутывало всё тело, и оно стало факелом. После огонь стал синим, как глаза Каяна.

Вор закричал. Визг напомнил Люции испуганного кролика в пасти ледяного волка.

Толпа вокруг них разбегалась, спотыкаясь друг о друга в порывах, чтобы спастись. Вор горел, и огонь скользнул по сухим деревянным стульям, деревянным столам, деревянному полу. Таверна горела.

— Он заслужил смерти, — спокойно сказал Каян.

— Согласна. — кивнула Люция.

Тем не менее, чувства Люции были неопределёнными, когда она следовала за ним сквозь пламя — что даже не прикоснулось к ней и не подожгло. Она посмотрела через плечо, крики наконец-то утихли, и тело вора стало синей кристальной статуей на мраморном полу.

Оказавшись на улице, Люция бросила ещё один взгляд на пылающую таверну.

Не было никого во всём мире, кто остановил бы их. Бог и волшебница — они идеально подходили друг другу.

Люция посмотрела на руку Каяна.

Его рана зажила так прекрасно, словно её там никогда не было.