Заносы

Эти странные встречи…

Он вышел неожиданно из-за угла торгового центра. В серой неброской, но модной то ли куртке, то ли плаще. Пространства для маневра не было. Я настороженно поздоровался. Он сдержанно кивнул в ответ.

– С работы? – спросил, демонстративно посмотрев на часы.

– Из булочной, – я взглядом указал на пакет с четвертинкой Бородинского и куском вареной колбасы. – Потом в магазин зашел.

– Сегодня разве не работаете?

– В ночь.

– Весь завод так?

– Да. У нас три смены.

– И во сколько ночная смена начинается?

– В двенадцать.

– А заканчивается?

– Пол-восьмого.

– И так всю неделю?

– Да.

– А потом? Какой у вас график?

– Неделя в ночь, неделя – вечер, неделя с утра.

– Чем в свободное время занимаетесь?

– Да так, ничего особенного. В кино хожу. На выставки иногда.

Я покорно стою перед ним и добросовестно отвечаю на вопросы о работе, опуская железный занавес, за которым часы моего, если это можно назвать, досуга. Нехватало еще, чтобы к Юре прицепились или к Лешке. И в то же время надо дать им понять, что я ничего не скрываю и скрывать не собираюсь, что я чист и прозрачен, как стекло перед Пасхой в окне у хорошей хозяйки, и очень их боюсь. Так сильно, что не буду расклеивать антиправительственные листовки на стенах домов, не буду выходить с протестным плакатом, не буду распространять антисоветскую литературу и вообще не буду делать ничего, что касается неусыпных забот их конторы.

Ни о чем не беспокойтесь, «дорогие товарищи», человек я для вас совершенно ненужный. Более того, можете поставить себе галку – после нашей с вами профилактической беседы я изо всех сил стараюсь вести себя как добропорядочный гражданин, вовремя преодолевший собственные заблуждения и растленное влияние Запада. Вы, действительно, меня подкорректировали. И в своих отчетах можете смело записать – «перевоспитан». Со своей стороны искренне желаю вам получить за меня премию.

Он корректно кивает, завершая беседу, и мы расходимся, каждый в свою сторону. А я лихорадочно соображаю, случайна эта встреча или нет. За последнее время я ничего такого по их ведомству не натворил. Скорее всего он просто обедал в кафе. И вид у него такой – послеобеденный. Случайность? Или все-таки что-то ляпнул нечаянно, а кто-то опять настучал? Наверное, все-таки случайность. Мы оба обедаем в торговом центре, только я в столовой, а он в кафе. Но я еще и на работу хожу этой дорогой. Спонтанная профилактика все же лучше, чем являться по повестке. И все равно, не нравятся мне эти встречи.

Но снова мы встретились у торгового центра. И снова он подробно спрашивал – уточнял график моей работы и свободного времени. В кино хожу, снова отвечал я. Два года уже там не был.

– А как с квартирой? – вдруг он спросил. – Не получили еще?

– Нет.

– Обещают?

Мне уже давно никто ничего не обещает. На родном комбинате начальство вовсю торгует жильем, но таких денег у меня нет. Однако потихоньку надеюсь заработать. Коплю на взятку. Но это не его дело.

– Да, – киваю, – обещают.

– И какие перспективы?

– Трудно сказать.

– Может вам лучше уехать? Под Можайском свиноферма есть. Прогрессивное производство. Люди требуются. Общежитие дают.

– Меня там никто не ждет, – отвечаю сдержанно.

«Какое твое собачье дело, гаденыш! – кипит мой разум возмущенный. – Вы мне еще будете жизнь планировать, захребетники! Вы, гады, живете в квартирах, которые я строю. Хотите, что бы я еще и кормил вас!»

Но волю чувствам давать нельзя. Я вне закона. Уже который год. Живу не там, где прописан, а прописан там, где меня вообще никто никогда не видел. С их подачи и у милиции найдутся ко мне вопросы.

Затянувшееся межсезонье. Будто все времена года свалялись в грязновато-серое, вязкое месиво, в котором трудно двигаться, знобит и в тело проникает гнилая промозглость. Нескончаемое безвременье – слипшиеся зимо-лето-осени. И ни одной весны! И никакого кино! И руки опускаются от усталости и безнадеги. Все пути перекрыты и воздуха не хватает! Как в той лодке, под страшными километрами черной воды и арктических льдов – «We all live in a devilish submarine»! И выхода нет.

Нет и выбора.

Но не смотря ни на что, идет отчаянный поиск нездешнего света в темно-буром пространстве. Мы даже не листья, мы водоросли, которые пытаются выработать хлорофилл, чтобы жизнь не засохла! Каждый случайный фотон как подарок судьбы. Трудно ему пробиться в глубины безмолвия. Столько лет в этом красном кровавом, что давно уже побурело, потемнело и не пропускает живого света!

Поиск продолжается в условиях плохой видимости и повышенного давления.

Словно в волшебной сказке прозвучал властный голос: «Поди туда, не знаю, куда! Принеси то, не знаю, что!»

Двигаю контроллеры крана, или цепляю-отцепляю тяжелые блоки, читаю лекции коммунистам или перевоспитываю пьяниц, обсуждаю свои или чужие творения на лито, поиск продолжается. И слава богу, я не один. Словно локаторы в поисках внеземных цивилизаций мы пытаемся ощутить и зафиксировать никому неведомые импульсы Вселенной и передать их во времени и пространстве, даже не пытаясь узнать, кому и зачем. Закон Природы! И никакие старые придурки со всеми своими холуями не смогут этого остановить! Редкие глотки воздуха – наши семинары и книги, которых нет ни в магазинах, ни в библиотеках, но которые в рукописях, многократно сожженных и запрещенных, ходят в нашей подводной среде.

Эволюция продолжается!

Несколько человек из нашего лито собрались пообщаться у Тани, большого знатока приоритетов и Марксизма-Ленинизма.

– Нынешние молодые литераторы какие-то очень робкие и пугливые. Потому и пишут: или заведомо в стол, чтобы никто не видел, или откровенную чушь и серятину, – раскритиковала нас танина мама. –

Чего вы все боитесь?! Сейчас же не расстреливают! Да и сажают не на всю жизнь. Почему у вас такая гипертрофированная самоцензура?! Вы так скоро и говорить разучитесь!

Критика справедливая. Но я не хочу, чтобы меня сажали! Не картошка я и не свекла! И пока никого не убил. А кого и ограбил, так это было давно. В молодости и по глупости. И всего два раза. Больше не буду.

Нельзя меня сажать! Я исправился. А мои отражательные способности, если и вредные, все равно не востребованы и никого не интересуют. Зато я создаю материальные ценности, а их у нас хронически не хватает! Моя ценность для общества и относительная гарантия безопасности в этом и состоит. Я реальная надежда многих коренных и не очень москвичей на лучшую жизнь. Нас мало. На заводе не хватает рабочих рук! Какой нормальный человек пойдет работать на ЖБИ?! Только бывшие зэки, чтобы восстановить прописку, лимита, чтобы ее получить и заложники собственной мечты об отдельной квартире – договорники! Мы почти бескорыстны и абсолютно бесправны. Где еще Родина отыщет таких?! Нас беречь надо, а не сажать! Думаю, Контора со мной согласна. Потому и не сажают! Да и какой смысл? Условия не лучше, контингент не хуже. Когда устраивался, в отделе кадров разговорился с парнем. Он отсидел три года, пришел к нам на завод, поработал два месяца и увольнялся. «Не советую, – сказал по-дружески. – Через месяц сам уйдешь. В лагере и то легче».

Я не ищу легких путей.

Но, чтобы выжить, разделился на две ипостаси и сушествую как Российский двуглавый орел – в одной лапе крюк, в другой – авторучка, одна голова занята строительством, другая – отражением. А хвост один.

Может быть, это выглядит как-то странно с моей стороны, несовременно и неинтеллигентно, может быть, я даже не прав, но я не хочу, чтобы меня сажали!

Этим ребятам я откровенно признался – бороться ни с кем не собираюсь ни пером, ни шпагой. И это правда! Все, кто растопырился на пути прогресса, будут сметены потоком перемен! Мезозой на исходе – динозавры вымирают! Залетит иной раз какой, или заплывет сдуру в территориальные воды – удивит народ и обратно скорей, откуда взялся. Самому стыдно, что он такой, а сделать уже ничего не может – эволюция просвистела мимо! Я, спасибо Юре, стараюсь держаться в живом потоке, а если что и неправильно в моем методе отражения – это не нарочно. Поправить – пожалуйста! Но не сажать!

Некоторые сами спешат пострадать в борьбе с режимом. Меня тоже приглашали. Пока не поздно, мол. Вольному – воля! Мазохисты, как и прочие, тоже имеют право на свой кусочек счастья. Но это не мой путь. Я даже не понимаю, почему нормальный человек должен страдать от своего государства!

Потому что оно плохое, тоталитарное?

Я не могу однозначно утверждать, что оно плохое. Какое есть. Не надо с ним связываться! Нормальный человек должен держать дистанцию! И вообще, лучше иметь дело с людьми, а не с государством. Я его покритиковал по молодости – оно стало ко мне придираться. Не трогал бы – не приставало! Сам виноват.

«Государство нарушает права человека»?!

Что за детский лепет! Какие в России у человека права?! У нас возможности! Или они есть, или их нет. Заслужил – есть, нет – нет. Влип – кричи громче: «Начальник, виноват, больше не буду!» – если не сильно. Влип сильно, ори изо всех сил: «Я в это время был совсем в другом месте, а в этом месте был совсем другой человек, и совсем в другое время! И вообще, меня постоянно с кем-то путают! Когда это безобразие прекратится?!»

Говорить о справедливости тоже нет смысла – слишком разные весовые категории у нашего человека и нашего государства. Когда слон давит муравья, вопрос о справедливости не возникает. Не путайся под ногами!

Я не путаюсь. Я слона уважаю – он большой. Кроме того я даос. А у нас даосов не принято лезть в драку. Надо спокойно сидеть на берегу реки и ждать, когда мимо поплывут трупы врагов. Просто меня заносит. Иной раз сядешь на берегу, ждешь-ждешь, а они не плывут, ну и натворишь чего-нибудь нечаянно. Пусть меня постращают. Не возражаю. Им тоже работать надо, реагировать. Ребятам стыдно получать зарплату, если они за целый месяц никого не напугали. Такая работа! Я это понимаю. Пусть трудятся! С благодарностью прислушаюсь, испугаюсь и непременно возьму курс на исправление.

Но не сажать!

А то я возьму другой курс.