Заносы

Ветер перемен

Страна меняется на глазах. Пытаемся понять, что к чему – бесполезно. «Перемен! Мы ждем перемен!» – во главе с начальником кочегарки требуют массы. Уже не рыбы, не мяса и не «Светлого будущего»! Как засидевшиеся на бесконечном уроке «научного» коммунизма ученики мы ждем перемен. В обществе бурлят и клокочут надежды на новую лучшую жизнь. Надо только побыстрее очиститься от позорного прошлого. Ату его! Не бойтесь! Никому ничего за это уже не будет.

Сначала набросились на Сталина – олицетворение всех зол! Дети и родственники репрессированных, сами бывшие узники сводили счеты с тираном и его подручными. Под эту сурдинку досталось Брежневу и Павлику Морозову. Потом вообще про всех коммунистов стали говорить с пренебрежением. На КГБ руку подняли! Забыли, мол, заветы бескорыстного чекиста и друга беспризорников человека с горячим сердцем и холодной головой Феликса Эдмундовича Дзержинского! Даже о Ленине с прохладцей стали упоминать! А кто-то и критикнуть осмелился! Самого Владимира Ильича! Как какого-нибудь простого продавца за недовес обещанного! Рикошетом задело Хрущева. Но этого защитили те, кто против Сталина. Ивану Грозному очень сильно досталось. Даже Петру Первому попало! Цепная реакция критического переосмысления истории! Но в то же время о Курбском замолвили слово, как о борце против тирании, о Лжедмитрии – русская культура, мол, при нем испытала благотворное влияние Запада. О генерале Власове хорошие статьи появились – не виноват, мол, – обстоятельства. Представление о далеком и недавнем прошлом страны вновь выворачивалось наизнанку, но вопросов и белых пятен от этого становилось еще больше.

И только Эдику некогда – все пишет о справедливости. Я стараюсь ему не мешать. Наоборот, идеи подкидываю время от времени из современной жизни. Он её эту современную жизнь как-то не очень замечает. И уже не только мы, охрана, но и сотрудники министерства, зная, что Эдик писатель, стараются ему не мешать. Видят, человек задумался – шмыг мимо побыстрей. А если Эдик в хорошем настроении и не прочь пообщаться, интересуются творческими планами. В отделе этого не понимают. Вечно с какими-нибудь глупостями! Звонит ему секретарь нашей парторганизации и строго, как в прежние времена, спрашивает: «Товарищ Тунцов, вы почему членские взносы не платите?! У вас задолженность уже за пол-года! Будем ставить вопрос на партбюро». Эдик внимательно выслушал. Сколько там долга накопилось, поинтересовался. Ему сказали. Задумался Эдик, засопел недовольно и вдруг, как камень с души, даже лицом просветлел: «А пошли вы со своей Партией куда подальше!»

Х

Массы людей со свежим энтузиазмом устремились на митинги и демонстрации. Сначала с испугом, а потом с флагами и транспарантами. С трибун, грузовиков, телеэкранов вновь зазвучали вдохновенные зажигательные речи. Только Ленина на броневике не хватало и Троцкого на бронепоезде! Зато появилось много новых ярких имен. То там, то сям вспыхнули искорки общественного сознания, поднимаясь и исчезая в непредсказуемом небе страны. Жизнь побежала так, что мы перестали успевать отражать даже самые важные события.

Зато старые опытные писатели, годами отражавшие в стол, достали, наконец, оттуда все, что натворили, и журналы с радостью взялись это публиковать. Но возникли новые издательства и появились новые имена. Оказалось, писателей много не только у нас. За границей тоже полно русских писателей. И вообще, чтобы стать известным русским писателем, нужно было своевременно стать евреем и уехать в Америку или хотя бы в Европу. Поскольку я невыездной, а стать евреем не додумался, пришлось пойти в читатели. Не жалею – узнал много интересного и понял, что начинается новый цикл, а русская литература, причем, даже современная, имеет мировое значение, благодаря своим традициям, широте и неисчерпаемости.

Так параллельно с набирающим силу процессом распада наметилась животворная тенденция воссоединения русской литературы.

После долгих десятилетий небытия началось возрождение российской журналистики. В газетах и журналах появилась масса интересных вещей. Словно наверстывая упущенное я понавыписывал на две зарплаты самых прогрессивных изданий, и сначала читал, а потом и сам совершил эволюционный скачок – ушел в журналистику. Как же стало меня носить! Но тут уж ничего не поделаешь – такая работа. Основной темой – две строительные специальности – естественно, стало строительство.

После страшного землетрясения в Армении главной стройплощадкой страны стал Ленинакан. Партия, поскольку Матиас Руст все равно уже проложил воздушный мост через железный занавес, разрешила помочь пострадавшим, и из разных концов света в Армению рекой хлынула помощь.

Рассказы первых строителей, приехавших на разборку завалов и восстановление Ленинакана, потрясли. Никогда бы в голову не пришло, что в Советском Союзе, где вечно не хватает мяса, люди могли топить печку колбасой! И даже не вареной за два двадцать, а хорошей полукопченой! «Природный феномен, – объяснили ребята, – До землетрясения было тепло, будто и не зима, а потом сразу холодно стало. Мы приехали – ни дров, ни электричества, а колбасы полно! Горит нормально. Продуктов вообще было завались поначалу!»

На стройке сухой закон, но народ у нас понимающий: что армяне, что русские – если закон запрещает, значит платить надо больше. Этот закон главнее всех других! В магазине сразу прошли в подсобку, где разделывали свиную тушу. Саша наш человек из Главмосстроя, уже освоивший в нужном объеме армянский язык, поговорил с одним из рабочих. Тот кивнул и ушел. Вернулся с двумя бутылками коньяка. Вечером сели – за знакомство и вообще, чтоб восстановить город лучше прежнего. Попробовал я этот коньяк и стало мучительно больно за деньги, что потратил в Москве, покупая точно в таких бутылках, точно с такими этикетками, точно такого же цвета напиток! Обидно до слез! Ну почему в столице нашей Родины армянский коньяк – такое большое «Г»?! А потому, объяснили, что там розлив московский, а здесь местный. Армяне к коньяку относятся с большим уважением. Это они в бетон могут вместо цемента песку навалить, а коньяк для них – святое. А у нас наоборот. Были бы градусы и четырехкратная прочность конструкций! Национальные особенности!

И точно. Конец света наступит, а московские дома в Ленинакане будут стоять! В таких домах можно обороняться ото всех армий мира. Недаром их дзотами прозвали. Но армянский коньяк испортил московских строителей – не на всех, разумеется. Собралась теплая компашка почитателей солнечного напитка и в одной из бытовок устроили что-то вроде борделя. Посреди разрухи люстры у них там дорогие, ковры, магнитофоны, коньяк и женщины. Но пускают не всех. Ах, так! Я как та свинья, которая везде грязь найдет, разнюхал, описал и опубликовал. Из Ленинакана в газету письмо – «Благодарим за статью. Вся стройка гудит – ждем, что будет с этими жуликами. А вашего корреспондента едут убивать». Спасибо, предупредили, кто поедет и когда. Я на это время в другую командировку смотался, в Луганскую область. Там на хуторе Боги исцеляли людей от разных болезней и дури ледяной водой, благодатной землей, чистым воздухом и жестким словом. Но это уже другая тема.