Записки Летчицы

Вперед и выше

Вскоре пришел ответ. Помню: вытащила из конверта письмо с официальным грифом – и буквы запрыгали перед глазами. «Командование Военно-воздушной академии извещает Вас… Женщины на штурманский факультет не принимаются…». И подпись начальника академии комдива Померанцева.

Я стояла как потерянная. Значит, все кончено? Прощай, мечта…

Нет! Так легко я со своей мечтой не расстанусь. Иду в ЦК комсомола Азербайджана.

— Ладно, Зулейха, попробуем помочь твоему горю…

И в Москву отправляется новое письмо с адресом: «Наркому обороны..».

То ли руководители комсомола республики нашли очень убедительные слова, то ли нарком обороны просто вспомнил маленькую школьницу-летчицу, которой тогда на приеме в Кремле, кинул шутливое слово, – так или иначе, он разрешил мне, в виде исключения, поступить на штурманский факультет академии.

Начало августа 1938 года. Я еду в Москву, еду по путевке комсомола. Скоро, скоро распахнутся передо мной голубые дороги воздушного океана…

Но что это? Пассажиры в поезде взбудоражены, на ближайшей станции настоящий штурм газетного киоска. Я прислушиваюсь к разговорам, к взволнованному голосу радиодиктора. Наглая провокация японской военщины. Бои в районе озера Хасан…

Пороховой гарью потянуло с дальневосточных рубежей. Нет, не безоблачной небо ожидает тебя, Зулейха. Похоже, ты не ошиблась, сменив комбинезон аэроклубовца на армейскую гимнастерку…

Чже перед самой Москвой кто-то из соседей врывается в купе, размахивая газетой:

Выбили! Дали самураям по зубам! Слава тебе Особая Дальневосточная!

Вот и Москва. Здравствуй, столица, теперь я надолго к тебе…

Прямо с Курского вокзала еду в академию. Через день предстоит первый экзамен.

А 9 августа в «Правде» впервые появляется моя фотография. Подпись гласит: «В Военно-воздушной академии имени Жуковского начались приемные испытания. На снимке: т.т. Сеидмамедова и Сотникова, поступающие в академию». Я очень рада. Долго гляжу на четвертую страницу газеты с моим портретом. Наконец, переворачиваю ее, просматриваю первую страницу – и вижу коротенькую информацию: вчера в Кремле Калинин вручил ордена Ленина отважным летчикам – капитану Полине Осипенко и старшему лейтенанту Марине Расковой «за успешной выполнение задания правительства по беспосадочному перелету Севастополь – Архангельск на одномоторном самолете «МП-1» и проявленную при этом доблесть». Такое совпадение – в одном номере газеты! – мне кажется знаменательным. Первые летчицы Страны Советов как бы напутствуют молодых…

Надо ли говорить, с каким напряженным вниманием мы, слушатели академии, вместе со всей страной следили через полтора месяца за героическим полетом Гризодубовой, Осипенко и Расковой на самолете «Родина» по маршруту Москва – Дальний Восток. Как волновались мы за штурмана Марину Раскову, когда ей пришлось, перед посадкой самолета, спуститься с парашютом и провести десять дней в глухой тайге.

Раскова явила для нас, будущих штурманов авиации, блестящий пример профессионального умения, выдающегося мужества. Мы говорили о ней с восторгом, мечтали познакомиться с ней. Но прошло еще немало времени, пока мне довелось встретиться с Мариной Михайловной.

Итак – я слушатель Военно-воздушной академии. На мне гимнастерка с голубыми петлицами, берет со звездочкой, новенькая поскрипывающая портупея. Над левым карманом – «Знак почета» и значок парашютиста. Я единственная женщина на штурманском факультете. Но – не единственный орденоносец. Есть у нас слушатели, награжденные за боевые дела, понюхавшие, как говорится, пороху. Вот Василий Рогов. Не очень-то охотно рассказывает он нам, за что его наградили орденом Красного Знамени. Но мы и без того знаем: за Испанию. Он нам кажется настоящим героем: ведь Василий сражался с фашистами в испанском небе…

Я и не подозревала, как много нужно знать штурману авиации. Высшая математика, аэронавигация, метеорология… в прекрасно оборудованных кабинетах академии меня обступают приборы и инструменты, с которыми прежде мне приходилось редко встречаться: аэропланшет, секстант, визир, креномер, ветрочет, указатель поворота…

Мы летаем вначале на «Дугласах», затем на средних бомбардировщиках и на дальних, скоростных. Учебные полеты – дневные и ночные. Лучшие штурманы страны – Герои Советского Союза Спирин и Беляков – учат нас прокладывать курс воздушным кораблям.

Комбриг Иван Тимофеевич Спирин – начальник штурманского факультета и один из старейших организаторов штурманского дела советской военной авиации. Люди, знакомые с биографией Спирина, всегда поражались настойчивости, более того – одержимости, с которой неграмотный рабочий парень из Коломны прошагал к вершинам знаний.

В 1918 году Иван Тимофеевич пошел добровольцев в Красную армию и вскоре был зачислен в эскадру воздушных кораблей «Илья Муромец». Должно быть, уже тогда, лтая на этих тяжеловесных тихоходах, Спирин задумывался о невиданных скоростных самолетах, о небывалых дальних маршрутах. Он много и жадно учился. Отказывая себе в отдыхе, не давая себе ни малейшей поблажки, он яростно вгрызался в науку. Можно смело сказать, что Спирин в какой-то мере олицетворял собой класс пролетариев, вместе с революцией мощно поднявшийся к знаниям, к творчеству, к высотам культуры.

Вечерний рабвак, институт. Первые полеты по маршруту. В 1927 году молодой штурман Спирин участвует в большом европейском перелете советских летчиков, а через два года устанавливает союзный рекорд дальности полета. Сбывается юношеская места: быстрее и выше! Уже испытывается новая туполевская машина «АНТ-20», а за ней последуют и великолепные «АНТ-25», которым суждено проложить маршруты через Северный полюс в Америку. Пытливая конструкторская мысль мужает вместе с мастерством пилотов и штурманов.

Продолжается покорение воздушного океана. В 1932 году Спирин участвует в большом восточном перелете Москва – Севастополь – Анкара – Тегеран – Кабул – Ташкент – Москва. В 1934 году – совершает вместе с Михаилом Громовым знаменитый 75-часовой полет по замкнутому кругу.

А в 1937 году флагштурман Спирин прокладывает курс эскадрилье воздушных кораблей к Северному полюсу. Вместе с Михаилом Водопьяновым он первым приземлился на ледяном поле, в той самой заветной точке, к которой упорно стремился Фритьоф Нансен, на пути к которой погиб отважный Георгий Седов, в которую некогда прибрел со своими спутниками измученный Роберт Пири. Так был завоеван полюс и началось систематическое изучение Центральной Арктики.

И вот этот замечательный человек, чья биография – живая история советской авиации, ныне обучает нас штурманскому искусству.

… Мы летим по маршруту. Мы не видим земли, окутанной сплошной облачностью. Перед нами карты и штурманский инструмент – параллельные линейки, транспортиры. Комбриг Спирин, невысокий, коренастый, суровый, прохаживается по кабине.

— Самолет ложится на курс 44 градуса, – говорит он негромко. – Высота две тысячи. Ориентируйтесь.

Мы склоняемся над картой. Скорость самолета нам известна по тахометру. Теперь снимаем с ветрочета скорость ветра, вносим поправку на ветер. Мы старательно прокладываем курс. Нам очень хочется, чтобы Иван Тимофеевич одобрил нашу работу…

В начале 1939 года комбригу Спирину была присвоена ученая степень доктора географических наук и степень профессора. У меня сохранился номер «Известий» за 6 января с фотографией: профессор Спирин беседует с группой слушателей академии об экспедициях советской авиации, среди слушателей стою и я. Мне очень дорог этот снимок.

Часто летал с нами и начальник кафедры штурманской службы Герой Советского Союза Александр Беляков. Имя этого замечательного аэронавигатора, участника героических чкаловских перелетов, широко известно. Александр Васильевич охотно делится с нами своим огромным штурманским опытом, рассказывал о различных случаях из собственной практики, когда приходилось прокладывать курс в невероятно тяжелых метеорологических условиях.

— Главное – не терять самообладания, – говорил он нам. – Даже если пилот нервничает, штурман должен сохранят спокойствие. Представьте себе пургу, земля закрыта тучами, никаких ориентиров. Ураган сбивает вас с курса. Падает атмосферное давление. Стоит штурману растеряться – и неизвестно, где и как закончится ваш полет. Ориентироваться в любых условиях, любыми средствами уточнять свое место, держать в узде собственные нервы – и вы победите. Спокойствие, и еще раз спокойствие…

Под руководством таких преподавателей мы овладеваем искусством самолетовождения. Мы упорно тренируемся на быстроту расчетов. Сложные приборы уже не пугают нас – они становятся нашими друзьями. Мы узнаем, как может влиять температура на металл, из которого они сделаны. Мы учимся прокладывать курс, ориентируясь по радиопеленгатору и по астрономическим приборам.

«Вперед и выше»! Недаром так называется академическая многотиражка. Вперед и выше! Это наш девиз.