Записки Летчицы

В атаку, девчата!

Не проходит и недели, как немецкое наступление захлебывается. Считанные километры удалось им пройти, а нагромоздили они горы трупов своих солдат и целые кладбища машин.

12 июля наши войска перешли в контрнаступление на севере и на юге Курской дуги. Советские танковые колонны устремились к Орлу и Белгороду. Днем и ночью тяжелый молот артиллерии дробил немецкую оборону. Враг отчаянно сопротивлялся. Он бросал воздушные эскадры на города, освобожденные Советской армией, на железнодорожные узлы.

Наши «ЯКи» по-прежнему висят над станицей, надежно укрывая ее от бомбовых ударов.

Днем, патрулируя в воздухе, мы чувствовали себя прекрасно. Но по ночам, не скрою, нам было страшно и тревожно. Черный лес шумел за окном. То где-то ракета взовьется, то ночная птица крикнет. Помню, сидели мы как то вечером у меня в тесной будке, при тусклом свете свечи играли в домино. Вдруг Рая Сурнаневская как вскрикнет:

— Ой, девочки! Кто-то заглянул в окно…

Мы выскочили из будки. Вокруг темнота, хоть глаз выколи. В лесу сова ухает. Жутко. В такие ночи мы нет-нет, да и вспоминали, что мы, хоть и боевые летчики, а все-таки «слабый пол»…

Девушки-техники, которым приходилось по ночам охранять машины, тоже чувствовали себя неважно. Галя Рабинович как-то прибежала ко мне:

— Товарищ капитан, я боюсь ночью одна дежурить.

— Надо, Галочка.

— Знаю, что надо, только страшно…

Но наступил вечер, и Галя заступила на дежурство.

Страх вещь естественная, но вся штука в том, что солдат должен уметь побороть его.

В один из последних дней Курской битвы шестерка истребителей патрулировала в небе, я вела командирский самолет.

Мы вовремя увидели в небе, выцветшем от зноя, большую группу немецких бомбардировщиков. Я насчитала тридцать машин. Тридцать «Юнкерсов», груженных бомбами, шло к нашему объекту…

Медлить было нельзя: станция забита воинскими эшелонами. Будет просто ужасно, если бомбовозы прорвутся к ним…

— Соколы, видите противника? – спрашиваю я.

— Видим!

— Внимание! В атаку, девчата!

Уже не в первый раз мы вступаем в бой, но никогда еще не было на моих плечах такой огромной ответственности, как в этот раз. Лучше умереть, чем пропустить врага!..

Наша шестерка устремилась в лобовую атаку. Все ближе и ближе серо-желтые тела «Юнкерсов»! Мы с ходу врезались в их строй, черные кресты возникли в прицелах, заговорили пушки и пулеметы.

И вот уже загорелся и штопором пошел к земле один «Юнкерс». Следом за ним рухнул, объятый пламенем, второй. Строй бомбардировщиков распался. Наши быстрые «ЯКи» атакуют беспрерывно. И враг не выдержал дерзкого натиска. Не долетев до объекта, «Юнкерсы» сбросили куда попало бомбовый груз и повернули восвояси.

5 августа, ровно через месяц после начала битвы на Курской дуге, наши войска вошли в Орел и Белгород. И Москва впервые салютовала в честь великой победы артиллерийскими залпами.

Победа под Курском оказала решающее влияние на дальнейший ход Отечественной войны. Пришел в движение весь огромный фронт, отбрасывая фашистские полчища на запад. Последняя отчаянная попытка гитлеровцев вернуть себе стратегическую инициативу потерпела полный крах.

Многие летчицы и механики нашего полка были награждены боевыми орденами. Мне был вручен орден Отечественной войны 2-й степени.