Записки Летчицы

На Курской дуге

На рассвете 5 июля 1943 года нас разбудил отдаленный гул канонады. Мы побежали на аэродром. Мы не знали еще, что делается на фронте, но чувствовали: началось большое сражение.

С командного пункта вышел майор Гриднев. Лицо у него было озабоченное.

— Немцы начали наступление из районов Орла и Белгорода, — сказал он. – Вклинились в нашу оборону. Очень много танков… — И, промолчав добавил: — Объявляю готовность номер один.

Гитлеровское командование решило взять реванш за Сталинград. Оно сосредоточило у северного и южного оснований Курского выступа 9-ю и 2-ю армии, 4-ю танковую армию и оперативную группу «Кампф», — вся группировка насчитывала более полумиллиона человек, 2700 танков и самоходных орудий, около 2 тысяч самолетов. Ударами с севера и юга, нацеленными на Курск, гитлеровцы стремились уничтожить находящиеся там советские войска.

Завязались ожесточенные бои. Каждый метр продвижения доставался немцам ценой огромных потерь. Натиск их бронированных полчищ в первые же дни разбился о стойкость советской обороны. Не помогли немцам хваленые тяжелые танки «Тигр» и новые самоходные орудия «Фердинанд», — они горели факелами, подожженные нашими танкистами и бронебойщиками.

Первый день исторической битвы на Курской дуге мы провели у себя на аэродроме в напряженном ожидании боевого приказа. Приказ пришел на второй день: нам поручили охранять с воздуха крупный железнодорожный узел, через который шли к Центральному и Воронежскому фронтам, оборонявшимся на Курской дуге, подкрепления в людях и технике.

Мне было приказано во главе группы перебазироваться поближе к Курску.

Прежде всего мы с майором Гридневым вылетели на двухместном «УТ-2», чтобы осмотреть аэродром. Собственно, это была небольшая травянистая поляна, окруженная лесом. Раньше она служила так называемым «ложным аэродромом» и была изрыта воронками от авиабомб. Мы несколько раз прошли бреющим над этим пятачком, потом сели и долго рулили, лавируя между воронками. Я еще не видела более скверной посадочной площадки. Но другого выбора не было. Мы с Гридневым отметили флажками воронки и овраг и улетели. На аэродром была переброшена часть нашего батальона аэродромного обслуживания, чтобы хоть немного привести площадку в порядок. Отправили туда несколько техников.

Затем я вылетела со своей группой – всего шесть пар истребителей. Еще перед вылетом я предупредила своих девочек: «Садиться будем на пятачок с коротким разбегом, будьте внимательны и осторожны». Я села первой, отрулила в сторону и стала наблюдать за посадкой группы. Прекрасно, как всегда, приземлилась моя Марийка Кузнецова, за ней Тамара Памятных, и остальные летчицы. Поставили машины под маскировочными сетями и стали обживать новое место.

Тут и там на лесной опушке стояло несколько почерневших от времени хижин, вернее – будок. В этих будках мы и поселились. Жутковато было нам в первую ночь в этой глуши.

А наутро, получив приказ по радио, я подняла свою группу в воздух.

Под крыльями наших машин плывет опаленная огнем курская земля. Черный дым пожарищ стелется по ней – запах гари достигает даже кабин самолетов. В воздухе много машин. Рвутся зенитные снаряды. Мы ходим большими кругами над объектом, держа радиосвязь с командным пунктом. В эфире очень шумно. То и дело слышу в наушниках голоса незнакомых мне летчиков, отрывистые команды:

— Атакую, прикрой!

— Внимание, слева «мессер»!

Это ведут бой истребители из других частей. Воздушное сражение разрастается, небо раскалывается от рева моторов и пушечно-пулеметного огня, одна команда с земли сменяется другой.

Сквозь шум и треск в шлемофонах слышу голос одной из летчиц моей группы:

— Соколы! Впереди, ниже нас, самолеты противника!

Осматриваюсь. Да, большая группа «Юнкерсов» идет – не к нашему ли объекту подбирается? Не менее двадцати машин… но считать некогда. Быстро принимаю решение:

— Атакуем!

Боевой разворот. Мой «ЯК» стремительно сближается с одним из «Юнкерсов» и заходит ему в хвост.

Испытываю знакомое возбуждение боя, ловлю немца в прицел. Нажимаю на гашетку. Кто-то из наших летчиц одновременно со мной атакует вражескую машину. Бьем длинными очередями. В наушниках взволнованный голос Маруси Кузнецовой:

— Бей Зулейха, прикрываю!

Отчетливо вижу черные кресты на плоскостях «Юнкерса». Пропороть ему брюхо! Снова длинная очередь. Неуязвимый он, что ли, проклятый «Юнкерс»?… я уже почти вплотную сблизилась с ним. Стреляю и думаю: «Если не собью, буду таранить…».

И тут вижу: «Юнкерс» окутался клубами дыма. Волоча за собой черный шлейф, он пошел вниз.

Не помня себя от радости, кричу своей ведомой:

— Марийка, одного сбили!

Не слышу в шлемофонах ответа. Оглядываюсь – и вижу, как от моей машину отвалил «Мессершмитт». В пылу боя я и не заметила, как он зашел ко мне в хвост. Но Маруся Кузнецова была начеку. Она вовремя прикрыла меня огневым щитом и отразила атаку «Мессершмитта».

Вот спасибо тебе Марийка! Но только на земле, посадив машину и увидев, как изрешечены пулями ее ланжероны и рули, я поняла, какая опасность мне грозила…

Крепка боевая дружба связывала нас с этой чудесной девушкой, мы были неразлучны не только в воздухе, но и на земле.