Записки с того света (Посмертные записки Браза Кубаса) 1974

Глава CXLVII СУМАСБРОДНАЯ ЗАТЕЯ

Выработав программу, я дал для публикации коротенькое объявление, в котором говорилось, что, вероятно, в самое ближайшее время начнет выходить оппозиционный орган, возглавляемый доктором Бразом Кубасом. Кинкас Борба, прочитав это объявление, тут же схватил перо и с истинно гумапитическим чувством братства приписал рядом с моим именем такое определение: «Одним из самых известных членов парламента прошлого созыва».

На следующий день ко мне пришел Котрин. Он был явно расстроен, он старался скрыть свою досаду под напускной веселостью. Он увидел мое объявление и в качестве друга и родственника счел своим долгом посоветовать мне отказаться от подобной идеи. Это заблуждение, и заблуждение роковое. Он доказывал мне, что я поставлю себя в весьма затруднительное положение и наверняка закрою себе доступ в парламент. Нынешний состав кабинета не одному ему кажется превосходным, — разумеется, я волен с этим не соглашаться, но кабинет определенно просуществует долго; и чего же я добьюсь, восстановив его против себя? Ему, Котрину, известно, что кое-кто из министров благоволит ко мне, и, если представится случай, вполне возможно… Тут я прервал его, сказав, что я тщательно обдумал свой шаг и отступать не собираюсь. Я предложил ему ознакомиться с программой будущей газеты, но он отказался наотрез, заявив, что не желает иметь ни малейшего касательства к моей сумасбродной затее.

— Это настоящее безумие, — повторял он, — поразмысли обо всем хорошенько — и ты сам в этом убедишься.

Сабина, когда мы вечером увиделись с ней в театре, сказала мне то же самое. Оставив дочь с Котрином в ложе, она увлекла меня в фойе.

— Милый брат, что это вдруг тебе взбрело в голову? — спрашивала она с огорчением. — Зачем тебе без нужды ссориться с правительством, когда ты мог бы…

Я ответил ей, что не намерен клянчить у правительства депутатское кресло и что моя мысль о неизбежном падении нынешнего кабинета не связана с какими-то личными притязаниями, а вытекает из определенной философской формулы; я поклялся Сабине, что, хотя моя газета будет достаточно боевой, я не собираюсь нарушать норм вежливости — наглость мне самому не по вкусу.

Сабина похлопала себя по кончикам пальцев сложенным веером, покачала головой и снова принялась уговаривать меня, прибегая попеременно то к мольбам, то к угрозам, но я не сдавался: нет, нет и нет, — все уже решено.

— Ну, разумеется, ты предпочитаешь следовать советам всяких проходимцев и завистников, — рассердившись, бросила мне в лицо Сабина. — Поступай как знаешь, мы свой долг выполнили. — Она повернулась ко мне спиной и направилась в ложу.