Зарницы над полигоном

В ЕГО РУКАХ ТЕПЛО

В тот год зима начала лютовать рано. По всему лесу то тут, то там трещали деревья и казалось, что кругом стреляют. На окнах мороз нарисовал тростниковые заросли, воробьи забивались под крыши и все равно мерзли, истопники не отходили от топок, следили в оба за показаниями в теплотрассе. Она, как живая артерия, уложенная в земле, тянулась от здания к зданию, под домами, к школе и детским яслям. Она давала тепло туда, где стояла боевая техника. Ежечасно на стол оперативного дежурного ложилась сводка, а если сообщали о понижении тепла, тут же принимались срочные меры. И на этот раз телефонный звонок заставил вздрогнуть майора Баранова. Дневальный сообщил, что в помещениях падает температура, стынут батареи.

В чем дело? Никто не знал. Быть может, где-то на глубине двух-трех метров не выдержала напора воды труба и дала течь? А может, вылетела заглушка? Могло случиться и что-то другое, но что именно, догадаться было трудно. Поэтому из здания раздавались тревожные звонки. Каждый докладывал и тут же добавлял:

— Поймите, товарищ майор, у меня люди.

Майор Баранов все понимал прекрасно. Но и понимал он другое, что ночью трудно найти неисправность. На улице темно, мороз с ветром, где тут копать прорыв и заделывать течь. «А может, что-то другое? — подумал Владимир Иванович. — Нужно вызвать лейтенанта Нефедова. Уж он-то разберется». Он набрал номер телефона дежурного по части и приказал:

— Лейтенанта Нефедова на трассу.

…Солдаты, как показалось лейтенанту Нефедову, одевались медленно. Он смотрел на часы и ходил взад-вперед мимо дневального, словно маятник. А сам думал: «Прорыв, видно, у проходной. Не может быть, чтобы он случился еще где-то. Место там болотистое, трубы поржавели. Теперь на всю ночь работы хватит».

За спиной он услышал, как скрипнула дверь, оглянулся. Полусонные солдаты, надевая на ходу бушлаты, выбегали друг за другом, строились. Пробивать мерзлую землю, чеканить трубы они уже привыкли. Случалось так, что они сидели сутками на прорывах, работали в дождь, в холод, по колено в воде, в вязкой глине. Сержант тихо, чтобы не будить остальных, подал команду «смирно», направился к лейтенанту Нефедову с рапортом.

— Вольно, вольно, — остановил его офицер и обратился ко всем. — Товарищи, на трассе прорыв, падает температура в зданиях. В жилом городке. Все остальное зависит от нас. Ясно? Ясно. Командуйте, товарищ сержант.

На проходной дневальный открыл дверь, спросил с удивлением:

— Куда же вы, товарищ лейтенант, такой мороз!

Кто-то вместо лейтенанта ответил:

— Кому мороз, а нам жарко…

Вскоре за проходной команда растворилась в темноте. Дневальный с минуту постоял на пороге, а когда совсем удалился скрип снега под ногами, солдат нырнул в тепло и присел ближе к батарее.

Лейтенант Нефедов шел рядом со строем и не обращал внимания ни на темноту, ни на холод. Он был занят тем, что уже в который раз пытался привести в систему причину этих прорывов. Одни случались потому, что ржавели в иных местах трубы, другие из-за нарушения режима подачи воды, пара; возникали гидравлические удары, не выдерживали заглушки. Подземные артерии теплотрассы выходили из строя. Такое случалось и раньше. Но лейтенант Нефедов, призванный на два года из запаса, не мог пока установить точный диагноз «болезни» всего теплового хозяйства. А предшественники занимались этим вопросом слабо. Иные были просто случайными людьми и в сантехнике не разбирались. Сам же Нефедов одно время работал техником теплоснабжения и был доволен тем, что в части именно ему поручили обучать специалистов, следить за состоянием всего подземного хозяйства. А оно в общей сложности составляло не одну сотню метров. Как-то Нефедов взял все схемы, разложил на столах и с удивлением заметил, что ими никто никогда не пользовался. Майор Баранов тоже впервые глянул на них, признался, что раньше тоже не придавал значения тепловой магистрали.

— Кроме вас, Виктор Тимофеевич, никто в ней не разбирается. Так что вам и карты в руки. Когда надо, обращайтесь, помогу.

— Беда в том, Владимир Иванович, что некоторые колодцы числятся только на схеме, а на самом деле их нет.

— Как нет? — с удивлением спросил инженер.

— Да так и нет. Их просто посчитали лишними и закопали.

— Берите людей, Виктор Тимофеевич, и за работу.

…Лейтенант Нефедов остановился у гаража, осмотрелся, прикинул в уме и, отмерив еще несколько шагов, сказал своим солдатам:

— Вот тут копайте.

Кто-то из водителей, глядя, как во все стороны летит шлак, не выдержал, воскликнул:

— Товарищи, что вы делаете? Тут полтора метра шлаку насыпано. Сколько мы трудились.

— Вы зарыли колодец.

Лопаты вскоре застучали о чугунные плиты.

— Один нашли, где-то и другой закопан, — сделав пометку на схеме, произнес лейтенант Нефедов.

Для него каждый рабочий день начинался с того, что утром, переодевшись в комбинезон, с солдатами шел на «стратегическую разведку»: восстанавливал по схеме теплотрассу, отыскивал залитые водой колодцы, осматривал вентили, заглушки, составлял новую схему, изучал участок уложенных под землею труб. Без того, знал он, не обеспечить, как положено, теплом здания, не избежать частых прорывов. Они замучают всех, издергают сантехников, истопников, они станут бедой среди зимы в пору лютых морозов и холодов. И уже через какой-нибудь месяц лейтенант Нефедов мысленно мог представить всю схему теплотрассы. Его комбинезон поистрепался, на руках появились ссадины, солдаты, глядя на него, работали с охотой и увлеченно.

Но этого, оказывается, для успеха было мало. Как-то, надев резиновые сапоги, лейтенант Нефедов спустился на дно глубокого колодца. Мокрая глина скользила под ногами. Рядовой Гугнин покрасневшими руками молчаливо делал чеканку трубы. Специалист он был хороший, но пользовался устаревшим методом чеканки труб.

— Кто вас учил? — спросил лейтенант Нефедов.

Гугнин поднял на него удивленные глаза.

— Мастер… Что-нибудь не так?

— Конечно, при такой чеканке, Гугнин, через пять-шесть месяцев тут снова будет прорыв. Так что начнем учиться.

Вскоре в спецклассе началась работа. Сержанты Давыдов, Евсиков, ефрейтор Ануфриев разрезали старые краны, вентили и укрепляли их на стендах в качестве макетов. Тут же на стеллажах разложили разнокалиберные трубы, инструмент. Сварщики, сантехники, механики работали днем, по вечерам, распиливали одни и сваривали другие детали.

Заглянув в спецкласс, майор Баранов осмотрел макеты, схемы, с минуту постоял молча, потом заговорил:

— Вы молодец, Виктор Тимофеевич. Честное слово молодец. Не было такого класса, и никто не думал. А может, и не придавали значения. Есть вода, тепло — ну и ладно. При современной технике это ошибка. Нам нужны грамотные операторы, двигателисты и сантехники. Второстепенных специалистов не должно быть. И все, что вы сделали, здорово.

Труд лейтенанта Нефедова был замечен командиром части. О взводе сантехников пошла добрая слава. Коммунисты избрали Виктора членом партийного бюро. О нем заговорили теперь как об одном из лучших специалистов. Но сам лейтенант Нефедов к славе относился осторожно. Она придавала ему силы, но вместе с тем обязывала работать лучше, да и к тому же не все было сделано так, как самому хотелось.

Прорывы на трассе стали случаться реже: чеканка, предложенная Нефедовым, обеспечивала высокую надежность. И все же прорывы были. В чем причина? Лейтенант Нефедов провел измерения давления в различных точках теплотрассы, сделал вычисления и установил: виновниками многих бед являются гидравлические удары. Лейтенант Нефедов не раз останавливался у водонапорной башни и подолгу смотрел на нее. Вот уже несколько лет она стояла без дела. Причина неполадки, как догадывался Нефедов, была в эрлифтовой установке. Но как к ней добраться?

В тот же вечер он собрал всех сантехников. Взял в руки мел и для наглядности начертил на доске водонапорную башню.

— Высота ее, — говорил он солдатам, — пять метров. А нам нужно с глубины поднять трубы. Как это сделать, давайте вместе подумаем.

Солдаты предлагали разные варианты, но они выглядели нереально, либо требовали больших средств доставки и сложных расчетов.

— Бесполезная затея, — сказал кто-то. — Стояла и пусть стоит.

— Стояла, потому что не знали, как это сделать. А мы можем, — ответил сержант Давыдов. — Тут должно быть простое решение….

— Значит, гениальное? — с улыбкой переспросил сержант Евсиков. — А мы люди простые. Как же быть?

Лейтенант Нефедов на бумаге, пока солдаты обсуждали свои предложения, чертил схему за схемой. И у него тоже пока ничего не получалось. Напрашивался один вывод: нужен башенный кран. Нет, это сложно. И Нефедов начертил на листе бумаги рисунок. Прислушался к солдатам, но в общем говоре не уловил ничего интересного. Некоторые и не пытались искать нужного решения, считая затею лейтенанта невыполнимой. Лишь рядовой Сиваков ни на кого не обращал внимания. Он пристально смотрел на доску и мысленно представлял план своих действий. Все у него получалось просто, но это как раз его и настораживало. Он поэтому не рисковал выносить свою идею на обсуждение. Лейтенант Нефедов обратил на него внимание, спросил.

— Рядовой Сиваков, а каково ваше мнение? Вы сварщик.

Рядовой Сиваков встал. В подразделении он слыл лучшим специалистом: сварку вел различными методами, был дисциплинированным и исполнительным солдатом. На его счету имелось несколько рационализаторских предложений. В классе стало тихо.

— Вышку, товарищ лейтенант, если разрешите, я сварю прямо на крыше.

— Ну, хватил парень, — раздался чей-то голос.

— Тихо! — предупредительно произнес лейтенант Нефедов. — Продолжайте, рядовой Сиваков, мы слушаем.

Это как бы подстегнуло солдата, он подробно начал излагать план своих действий.

— Вопрос заключается в том, чтобы каждую часть балки заранее приготовить и доставить на крышу. Как? Пусть подумают другие. Тут я не специалист.

Лейтенант Нефедов разрешил сесть солдату, посмотрел еще раз на схему вышки, улыбнулся: действительно, проблема решалась просто. И нет никакой нужды обращаться за помощью к командиру части.

— На этом технический совет считаю законченным, — сказал он всем. — Остаться ефрейтору Ануфриеву и сержанту Евсикову. Встать! Выходи строиться.

С Ануфриевым и Евсиковым они разработали методику подъема каждой балки, а вскоре рядовой Сиваков вышку сварил так, как он предлагал: часть на земле, а часть прямо на крыше водонапорной башни. И началась работа. Три дня солдаты доставали с большой глубины трубы, меняли их и снова ставили. В день пуска эрлифтовой установки почти все сантехники взвода собрались у башни. Лейтенант Нефедов проверил готовность всей системы, приборы, включил установку. На манометре вздрогнула стрелка прибора, пошла вверх по шкале. Молчавшая до сих пор скважина вновь стала давать воду. Это было радостно. Но те минуты уже забылись, и Нефедов находил во всем сделанном лишь рациональное зерно. Помогло делу, значит, хорошо, а нет — куда смотрел раньше. Может быть, не случилось бы аварии сегодня.

И он, прежде чем идти на линию, зашел к майору Баранову узнать все, что случилось. А через каких-нибудь десяток минут он шел по трассе.

На другой день мы с ним встретились. Передо мной сидел лейтенант, у которого прежде всего бросались в глаза руки. Они были трудовые и, мне казалось, пахнут они не то машинным маслом, не то еще какой-то другой смазкой. А может быть, этот специфический запах исходил не только от рук. Он весь был пропитан запахами мастерских, подземных колодцев. И это выделяло его среди других офицеров, своих сверстников, которые пришли, как и он, служить всего лишь на два года, но имели дело с радио, в руки только брали отвертку да шариковую ручку. Я не раз с ними встречался в частях. А может, он завидует им, думал я.

— Нет, не завидую, — сказал он. — Человек только тогда будет счастлив, когда убедится, что его работа приносит людям радость. Вот так и у меня… Я сам лично не обслуживаю технику, ракеты, установки, но мне приятно, что мой труд нужен сослуживцам, всему коллективу. Порой, правда, заедает тщеславие: хотелось за эти годы сделать больше. Не успею, видно.

— А зима не волнует?

— Нет, тепло и в домах, и в зданиях будет.

Он улыбнулся, и черные глаза его озарились нескрываемой радостью.