Зарницы над полигоном

ПЕРЕМЕНЫ ПРИХОДЯТ НЕ СРАЗУ

И командир, и начальник политотдела год тому назад говорили капитану Жбакову, что рота связи отстает.

— Не скрываем, Жбаков, будет трудно. Но в любое время поможем. Звоните, приезжайте, — сказал начальник политотдела. А командир спросил:

— Как, справитесь?

Капитан Жбаков решительно встал.

— Так точно.

Вскоре после этого разговора капитан Жбаков появился в роте. Он бывал в казарме, заходил на станцию, прислушивался к солдатам, сержантам и молчаливо раскуривал трубку. Никто не догадывался, что офицер, не догуляв еще отпуска и, по сути дела, не приняв по-настоящему роту связи, уже приступил к работе.

Сказать «так точно» еще мало. Надо уметь оправдать эти слова. Но Жбаков был уверен: оправдает. За годы службы привык ко многому. У старших учился мудрости. Как зарок, повторял фразу одного своего наставника: «Главное, Сергей Семенович, захотеть. А сделать все можно».

Капитан Жбаков запомнил эти слова, а потом не раз убеждался, что в каждом деле прежде всего должно быть желание. А вот его-то, как понял Жбаков со временем, некоторые коммунисты роты подменили иждивенческим настроением. Выяснилось это на первом же партийном собрании.

Капитан каждого слушал внимательно, делал пометки в блокноте. Ведь коммунисты — его опора. С ними придется решать вопросы повышения боевой готовности, укрепления воинской дисциплины, наведения уставного порядка.

Коммунисты, в свою очередь, возлагали надежды на нового командира. И чтобы облегчить его вступление в должность, яснее разобраться в причинах отставания, говорили о недостатках прямо, открыто. Жбаков едва успевал записывать их мысли. А они касались воинской дисциплины, социалистического соревнования, работы с сержантским составом, несения расчетами боевого дежурства. Каждый такой пункт был практическим руководством к действию. И все же в этой справедливой критике он уловил другое. Некоторые так и говорили: подкачал прежний командир, не обеспечивал их работой, не проявлял инициативы, а они смирились с положением отстающих. Вот тогда-то и взял слово капитан Жбаков.

— Давайте, товарищи коммунисты, говорить откровенно. Большую роль играет командир? Да, большую. Но у каждого есть свои обязанности, свое рабочее место, своя партийная совесть. Вот и спросите себя: все ли сделал я, чтоб нас не ругали? Перед нами стоит одна задача — роту вывести в число передовых. И мы добьемся этого!..

Никто не возражал, но Жбаков видел по глазам — не каждый в это верит твердо. Командира тут же поддержал секретарь партийной организации старший лейтенант Баранников. И потом, в течение всего года, они работали рука об руку. Посещали командир части, начальник политотдела и находили, что новый ротный не бросает слов на ветер. В течение каких-нибудь двух месяцев неузнаваемо изменился внутренний порядок: кругом чисто, дневальные несут службу исправно, совсем другой вид приобрела Ленинская комната. На стендах — соцобязательства, боевые листки. Ожила стенная газета.

Холода застали солдат в теплом и уютном помещении. А потом появились и заново переоборудованные спецклассы. В них — макеты блоков, узлов, планшет для тренировки новичков, таблицы оценок несения боевого дежурства.

И все же трудностей еще хватало. Некоторые солдаты, сержанты после периода слабой требовательности с трудом привыкали к соблюдению строгих уставных положений. Так называемые «старички» претендовали на какую-то особую привилегию. Были и другие пороки, которые, хотя и не бросались в глаза, но изнутри подтачивали уставные порядки.

Вопрос укрепления воинской дисциплины капитан решил предложить обсудить на собрании офицеров. А чтобы разговор был конкретным, просмотрел все служебные карточки, выписал поощрения и взыскания личного состава, кто и когда их объявил, и стало ясно — на обе ноги, как говорится, хромает дисциплинарная практика.

Слабее всех работал в этом направлении лейтенант Критинин. Он никого не поощрял и никого не наказывал.

— Как же так, товарищ лейтенант? — спросил капитан Жбаков. — Неужели у вас некого поощрить? И нарушители вроде имеются…

Лейтенант не знал, что ответить. Потом сознался: не задумывался об этом раньше.

— Товарищи офицеры, так дальше не пойдет. Воспитание — процесс творческий. Главную роль должен играть командир. Если же он остается в стороне, значит, теряет в собственном авторитете, вольно или невольно проявляет безразличие к интересам своего коллектива. Вам это горько слышать, а мне еще горше говорить. Но мы, коммунисты, не имеем права мириться с недостатками, допускать отступления от уставов.

На другой день такой же разговор командир роты повел с сержантами.

В коллективе постепенно налаживались уставные взаимоотношения. У людей появилась уверенность в своих силах. Прослужившие более года солдаты поняли, что не может быть и речи о каких-то привилегиях перед новичками, что задача их — учить своих младших сослуживцев мастерскому владению техникой, передавать опыт, показывать пример в службе.

Так говорил им командир в беседах, на комсомольских собраниях, на подведении итогов социалистического соревнования. Да и в ходе Всесоюзного Ленинского зачета с них спрашивали вдвойне — и за себя и за товарища, находящегося рядом.

Повысилась также активность коммунистов. На партийных собраниях в решении основного вопроса — обеспечения надежной связью обслуживаемых подразделений — они вскрывали недостатки, вносили свои предложения. Кандидат в члены КПСС ефрейтор Солоха как-то принес и показал капитану Жбакову альбом. В нем активист разместил фотографии солдат, под которыми были выписаны взятые ими обязательства. Теперь заполнена и последняя, тогда пустующая графа. Она свидетельствует о том, что слово у военных связистов не разошлось с делом.

А секретарь партийной организации старший лейтенант Баранников предложил, чтобы в конце каждого месяца командиры взводов проверяли личный состав друг у друга. Это поднимало роль оценки, ее значение. После первой такой проверки солдаты толпились у оценочных листов, вывешенных в Ленинской комнате.

Приходившие в роту командир части, начальник политотдела не скупились на похвалу. По заслугам поощряли солдат, сержантов, офицеров. Говорили и Жбакову добрые слова.

Но сам-то он испытывал волнение. Предстояла всесторонняя проверка, сдача на классность. А когда нагрянула комиссия, Сергей Семенович понял, что теперь не столько от него, сколько от каждого зависит оценка роты по боевой работе, внутреннему порядку, дисциплине.

В те дни солдаты вновь увидели в руках командира курительную трубку. Поняли, достал он не случайно. Волнуется.

Но когда отвечали в спецклассе, несли боевое дежурство, выступали на политических занятиях, рвали финишную ленточку на кроссе, он оставался в стороне, и только огоньки в его черных глазах выдавали большую радость. Он радовался за сержанта Голодинского, ефрейтора Солоху, младшего сержанта Ширанса, сержанта Минибаева и многих других воинов разных национальностей, коммунистов и комсомольцев. Это они завоевали роте высокое звание отличной. А то, что в этом был и его труд, нелегкий, упорный, преодолевший у людей неверие в свои силы, он в эту минуту просто-напросто забыл. Он привык славу делить на всех.