Защитная книга-календарь. Заговоры и обереги на каждый день

4 НОЯБРЯ

Думаю, многим будет небезынтересно узнать необычную историю, которую я узнала из письма коренной ленинградки Константинопольской Елены Станиславовны. Вот ее письмо:

«Здравствуйте, славная, милая Наталья Ивановна.!

С удовольствием покупаю и читаю Ваши книги, несмотря на то, что мне завтра исполняется 89 лет. Никогда не решилась бы Вас побеспокоить, но подумала, что, возможно, история будет кому-нибудь полезна.

Думаю, что завтра я умру, потому что мне об этом дала знать картина. Если я не поясню сказанное подробнее, то вы сочтете меня неуравновешенной натурой.

Будьте добры, запаситесь капелькой ангельского терпения.

Начну с того, что очень давно моим предкам попала в руки картина, написанная маслом. На этой картине изображена старуха в моих годах, но в совершенно иных одеждах, нежели в нашу эпоху.

В крючковатых, костлявых пальцах старуха держит песочные часы.

Легенда нашей семьи гласит, что род наш был непростым (со слов бабушки, многие поколения принадлежали к дворянскому сословию).

Итак, вернемся к картине. Когда-то мой прапрадед выкупил из плена художника и поселил в своем имении, а выкупать его жену и детей не захотел, несмотря на их мольбы и слезы. Художник стал у нас крепостным, и после того, как его выкупил прапрадед, он не произнес за всю жизнь в имении ни единого слова. Ни уговоры, ни битье не помогли. Рисовать он, конечно, рисовал все, что ему велели, а вот разговаривать не захотел. Его полюбила крепостная девушка. Прапрадед был крут характером и поломал их любовь, видимо, в отместку за его молчание. Девку продал, а художника при всей дворне выпорол. Художнику было 33 года, и он был красив и талантлив. После прилюдной порки велел ему прадед написать портрет его жены. Видно, хотел сломать упрямство гордого художника.

К назначенному сроку мой прапрадед зашел в мастерскую, чтобы посмотреть на портрет своей жены, но увидел за ширмой не образ своей дражайшей половины, а безобразное лицо старухи с песочными часами в скрюченных руках. В бешенстве он саданул дубовой тростью художника по голове, и тот упал замертво.

Все решили, что он умер, ведь рана на виске была огромной, и похоронили его. А утром пришел кладбищенский сторож и сказал, что вынужден был раскопать ночью могилу, так как слышал стоны и крики…»

(Окончание смотрите 5 ноября)