Змея за терновым троном

Глава 22 Цветник или змеевик?

Говорят, что полезно заставать людей врасплох. Никогда не знаешь, что можно тогда узнать.

Джордж Мартин, «Игра престолов»

С тех пор, как мы покинули гостевые покои, Кайден не проронил ни слова. Я неторопливо шагаю позади него по огромному зелёному парку и стараюсь отстраниться от того, что причиняло боль.

Мама.

Одно слово весит сейчас тяжелее целого фолианта всех живущих и умерших мыслителей мира. Кто эта женщина? Имя Элеонор говорило о многом, но Нэд отзывалось внутри лишь щемящей пустотой. Как теперь понять, где она была собой, а где — носила маску? Что заставило её так поступить с сыном? Почему она приняла обет молчания? Знал ли мой отец?

Больше всего страшили не ответы, а то, что я могу никогда их не получить. Загадки этой женщины были сплетены крепче, чем у нас с папой хватало сил их распутать. Когда я пыталась заговаривать о её прошлом, мама тут же замыкалась в себе и повторяла как мантру: «Милая, давай не будем откапывать то, что глубоко зарыто. Поверь, истории скучнее не придумаешь». Действительно, что может быть скучнее, чем королева, сбежавшая из дворца и бросившая своего ребёнка?

А если бы однажды после очередной прогулки в парке, ты бы не вернулась ко мне?

Пока вопросы в голове водят хоровод, я и не замечаю, как наступаю принцу на пятки. Он резко оборачивается, явно не привыкший к такому, и мне приходится извиниться за свою неуклюжесть. Решив, что вот он — повод снять повисшее напряжение, я откашливаюсь.

— Кайден, прости за то, что я накричала в спальне. Ты хотел помочь, знаю. Сейчас… всё совсем непросто. Понимаешь?

Он сцепляет руки за спиной и молчит. Я стыдливо опускаю глаза, смиряясь с фиаско. Солнце печёт через кепку, и мне приходится надеть тёмные очки, чтобы спастись от его слепящих лучей.

— Твоё прошлое сделало тебя такой, какая ты есть, — замедляет шаг Кайден. — Нарисовало цельную картину. И вот ты приходишь в мой мир, где кто-то рвёт готовый холст и даёт новый. Это больно и страшно, когда понимаешь, что придётся рисовать заново. Поэтому, да, я понимаю тебя, Фэй. — Он улыбается мне. — И извинения всегда ценны.

Удивительно, но только что Кайден сумел разобрать ворох в моей гудящей голове всего парой фраз. И ведь он прав! На самом деле больше всего меня тревожат вопросы не о маме, а о самой себе: «Кто теперь я?»

— Кажется, благодарить нужно тебя. — Он вопросительно смотрит, но я не могу объяснить то, что только предстоит мне распутывать. — Расскажи лучше о своём брате так, чтобы я представила его как завершённый холст. Мне будто не хватает всех красок.

— Что же ещё тебе рассказать? — Кайден задумывается, окунаясь в прошлое. — Брат всегда оказывался рядом, когда я нуждался в нём. И как бы дворцовые интриги ни пытались разделить нас, он стоял на моей стороне. Его сердце не ожесточилось даже после осознания, что ему никогда не стать первым.

В семь лет я твёрдо заявил: «Я стану королём и преклоню колено перед народом! Это моя судьба». Мне не требовалось говорить, что теперь я встал на путь, где даже родной брат уходит на второй план. Тео смог меня понять и принял правила игры. С тех пор он всегда следовал за мной — прикрывал тыл.

Когда мы были детьми, то иногда устраивали дуэли на мечах, собирая вокруг себя много зрителей из слуг и местной знати. И вот однажды, когда наши мечи скрестились в азартной схватке, я почувствовал, что выигрываю бой. Самоуверенность подвела меня. В какой-то момент бдительность угасла, и брат тут же этим воспользовался. Он выбил из моих рук оружие, и я опешил — потерял равновесие и упал прямо на задницу на глазах у моих будущих подданных. Все замерли и начали перешёптываться, не понимая, как реагировать. Я слышал, как они посмеивались и передавали из уст в уста сомнения о том, что выбор короны пал на того ребёнка:

«Достоин ли мальчишка власти, если его одолел собственный брат, который занимается вдвое меньше?»

Моя честь была задета. Но тут Тео развернулся к толпе и насмешливо прокричал: «Я — Кайден Аваро, наследный принц Двора Теней и первый сын короля Ивара, объявляю, что в этом поединке одержал победу над своим никчёмным братцем!»

После чего этот смельчак поклонился, и все захлопали. Тео победил в честном бою, однако решил соврать, дабы сохранить моё доброе имя незапятнанным, ценою своей гордости. Для зрителей мы были на одно лицо. Они так ничего и не поняли. А я навсегда запечатлел в памяти тот день. И хоть Тео часто отшучивался, что не помнит его, я знаю — это не так.

С тех пор брат забросил оружие, не оставив себе шансов на победу. Ближний бой был тем единственным, где я не мог угнаться за ним. Как нужно любить, чтобы отказаться от того, где ты так преуспел? Я жертвовал ради короны, а брат ради неё и меня. Всегда.

— Уверена, поменяй вас местами, ты бы сделал то же самое и для него. Корона давила на каждого из вас по-своему.

— Ты права, Фэй. В глазах подданных любая моя ошибка могла запечатлеться на века. Тео же было дозволено гораздо больше, но сделало ли его это счастливым? Нет. Он был таким же заложником стен дворца, как и я. Все бурные пьянки устраивались лишь для того, чтобы родители его заметили. Даже если результатом становились разочарованный взгляд отца и опечаленный вздох матери.

Перед нами вырастает огромный вытянутый купол из стекла, а справа — раскидывается бесконечный лабиринт из высоких идеально подстриженных кустов, устремлённый вдаль.

— А как сестра справляется с жизнью в колючем терновнике?

Кайден хмыкает.

— Шай сильнее всех нас. Она умудряется сохранять доброту в сердце в то время, как все остальные впадают в уныние и больно бьются о стены своих фантазий. Сестра не строит воздушных замков и чужие её мало интересуют. Впрочем, как и власть во дворце. — Кайден срывает цветок и сминает его в руке. — Она никогда не признает этого, но я всегда видел, как на неё давит статус. Всё внимание нашей матери сводилось к советам о правильной осанке, выборе достойного жениха и подборе лучшего наряда. Шай стала бы куда счастливее, родись при Дворе Света.

Мы приближаемся к зарослям из кустарников и высоких деревьев, за которыми будто парит в воздухе огромный купол в симбиозе с песочным камнем. Его стёкла занимают большую часть площади сооружения, и уже отсюда я могу рассмотреть изобилие зелени внутри. Всё ощущается таким ярким, вкусно пахнущим и притягательным. Никогда в жизни мне не доводилось видеть природу столь красивую и девственную. Мама назвала бы это место «Элизиум для сердца и тела», а я бы «Гармоничным сосуществованием видов». Впрочем, мы обе недалеко ушли бы от истины.

Вдалеке, по другую сторону от оранжереи, сквозь заросли проглядываются сооружения. Их округлые крыши торчат за деревьями, как шапочки грибов: синие, зелёные, красные. Давно выцветшие на беспощадном солнце. Слышны музыка и звонкий смех.

— А это что? — указываю на источник звуков.

— Дома для прислуги со своими семьями.

— Ваши дворцы очень разные, — я киваю и делюсь наблюдением, отворачивая от лица пышные ветки. — Строгие серые фасады, стража на каждом повороте и по линейке высаженные клумбы — там. Дикие, бесконтрольные заросли, никакой охраны и не угасающий смех — здесь. Поразительно, как Дворы, что некогда были едины, так раскололись.

— Есть у нас общая черта — тяга к власти и желание обладать. Мой Двор предпочтёт обсудить дворцовые дела за столом переговоров или в тени, где даже у стен есть глаза и уши. Светлый займётся тем же, лёжа на подушках в центральном зале с бутылочкой вина, наслаждаясь моментом. Многие удивляются, как светлым удаётся удерживать суверенитет. Ведь у них даже полноценной защиты границ нет! Всё держится на договорах с городами. Местные лорды ни на минуту не упускают возможности отрезать себе ещё кусок территории и постоянно воюют между собой. Однажды Шай пошутила, что, скорее всего, все враги, подобравшиеся близко ко Двору Света, попросту закружились бы в бешеном ритме танца и напились до смерти.

— Она мне нравится, твоя сестра.

— Поверь, ты ей тоже, — Кайден откидывает рукой свисающие сверху фиолетовые бутоны: — Дамы вперёд.

Я наклоняюсь, чтобы не задеть их, и прошмыгиваю внутрь оранжереи. Цветы напоминают глицинию, за которой мама так бережно ухаживала в нашем доме. Интересно, а новые владельцы столь же трепетно относятся к её клумбам или давно забросили? Хотелось бы верить, что новая хозяйка — такая же фанатка всего зелёного.

Издалека доносятся женские голоса.

— Это они?

— Да. Больше некому.

— Ты упоминал бурный вечер накануне. Разве наложницы не должны отсыпаться? Пока что я видела только наследного принца, пару слуг и детей. Двор будто вымер.

— Мы достаточно рано пришли. Обычно здесь кипит жизнь. Что касается наложниц… Приближённым короля запрещено пить зачарованное вино. Только напитки местных виноделов. Мера предосторожности для сохранения рассудка — и не более.

— Значит, девушки были трезвы в день нападения на Тео?

— Наше вино хоть и не сбивает с ног, как зачарованное, но всё же туманит сознание. Думаю, что трезвыми их назвать было сложно. Если же ты намекаешь, что они могли видеть или слышать нечто важное для дела, то шанс есть.

— Их ведь вместе с остальными гостями допросят с чарами Правды?

Кайден в отрицании качает головой.

— Они под протекцией своего короля. Их уши слишком много слышали, а глаза чересчур много видели. Приближённые короны не допустят потенциальной утечки секретов.

— Даже если наложницы помогут в поимке убийцы?

— Разве что земля разверзнется под Светлым Двором. Должно произойти что-то вопиющее, чтобы над ними позволили провести процедуру.

Будто смерть принца соседнего королевства в стенах твоего дворца — это что-то привычное.

Мы идём по широкой тропе, и мой взгляд мечется от одного цветка к другому, от дерева к дереву. Флора и фауна поражают своим великолепием. Прежде я не встречала таких красивых птиц даже у продавцов пернатых в магических кварталах. А какие ароматы наполняют воздух! Все рецепторы в моём теле сходят с ума от новых запахов и готовы вот-вот разорваться от счастья.

Голоса слышаться всё отчётливее, и я жестом прошу принца затаиться. Он вскидывает брови, но слушается.

За густыми зарослями видна поляна. Я сворачиваю с тропы и тихонько бреду напрямик к ней, придерживая ветки и траву, чтобы нас не выдать. Кайден озадаченно следует за мной. Птицы заглушают шуршание листвы громким пением, и мы подбираемся ближе.

Я должна увидеть, как ведут себя наложницы в привычной для них обстановке.

У небольшого пруда с каменными гранями проводят свой досуг четыре девушки. Мы достаточно далеко, чтобы оставаться незаметными, и недостаточно близко, чтобы разобрать слова.

Рыжая фэйри с лисьими ушками о чём-то увлечённо болтает с другой наложницей, экспрессивно размахивая руками и смеясь. Она натягивает невидимый лук и выстреливает в статую юноши, заглядывающего в воду. Та, что её слушает, постоянно отводит глаза и вяло поддакивает. Её кожа бледна и отдаёт зелёным подтоном. Девушка отмахивается длинной чёрной косой то ли от фэйри-лисицы, то ли от насекомых. Третья из наложниц — та, что напоминает сбежавшую принцессу из сказки — молча сидит на деревянной скамье чуть поодаль от остальных и листает книгу. Периодически она отрывается от чтения и внимательно наблюдает за происходящим на поляне, как мама, следящая за детьми. Видя спектакль лисицы, та улыбается и снова погружается в чтение.

Через водоём проходит небольшой каменный мост, на котором, облокотившись о перилла, стоит четвёртая девушка. Угольная кожа сверкает, слово её обладательница искупалась в блёстках. Грудь туго обтянута откровенным полупрозрачным белым платьем с металлическим поясом из золота. Наложница скучающе разглядывает дерущихся за еду рыб, которые издалека напоминают японских карпов. Она высыпает из ладони остатки корма и смахивает крошки. Рыбки выпрыгивают из воды, взмахивая подобно крыльям плавниками, и их белая чешуя переливается на солнце.

— Расскажи мне о каждой, — шепчу я.

Кайден подходит чуть ближе ко мне и слегка наклоняется.

— Та, что с распущенными рыжими волосами — самая юная из них. Рута. Ей двадцать один, и она кицунэ. Появилась при Дворе в десять лет, когда родная деревня сгорела дотла. Сирота. Быстро освоилась и уже в девятнадцать оказалась в ложе короля под крылом Далилы — второй по старшинству из четырёх.

Далиле больше тридцати, но точных цифр дать не могу. Я рос уже при ней. — Принц показывает на бледную фэйри с чёрной косой, высокую и худощавую, с впалыми скулами. — Как и кицунэ, в её прошлом много потерь. Она принадлежит к древнему род фэйри — нимфам, который всю свою жизнь проводит в дикой природе рядом с поселениями. Обычно они выходят из леса только в период зачатия. Девушке не повезло, что её дом оказался вблизи заражённого мороком Места силы. Такое случается… Деревья чахли, пока не вымерли вовсе. Беженку приняли при дворе Света, и та сразу нашла подход к королю. Это очень не нравилось Сарае — первой из наложниц. Та, что стоит на мосту и наблюдает за остальными, как надзиратель. — Кайден наклоняется ближе к моему уху, и меня окутывает аромат смолы и трав. — Волевая и сильная. Прирождённый лидер, но одиночка. Это губит её потенциал.

— Как Сарая оказалась здесь?

— Отдали родители после гибели старшего сына. Они из бедной семьи, и для них это означало обеспечить себя и дочь до конца дней.

Я морщусь, будто укусила спелый лимон.

— Отвратительно. Продали дочь в качестве королевской подстилки.

— Фэй, быть наложницей — большая честь в моём мире. Поверь, каждая мечтает оказаться на их месте. А та, что не мечтает, скорее всего, провела достаточно времени среди людей, чтобы обрести самоуважение.

В его голосе слышится неприкрытое неодобрение.

— Всё ещё отвратительно. — Я показываю на миниатюрную куколку со светлыми волосами до поясницы, сидящую в стороне с книгой. — А эта?

— Аврора. Пришла после Руты. Историю этой девушки тебе лучше услышать из её уст. Конечно, если она захочет поделиться.

— Хорошо. — Я поворачиваю голову и слегка касаюсь носом щеки принца. Между нами вспыхивает неловкость, но интерес к делу тут же её гасит. — Кайден, кто-то из них мог приложить свою изящную ручку к гибели твоего брата?

Я начинаю пробираться назад к дороге, чтобы обойти чащу и познакомиться уже официально.

— Не вижу причин для этого. В чём выгода? Если случится война, и король уедет на неё, то может погибнуть. Вряд ли новый правитель оставит себе старых наложниц. Их нынешнее положение и так шатко. Да и вне войны подобный переполох вредит имиджу дворца. Они забрались слишком высоко, чтобы рисковать всем для неясных перспектив. — Он выбирается за мной и тянется к моему лицу. — Они глаза и уши Двора. Если кто и может дать нам зацепку, то это наложницы.

Ловким движением принц достаёт из моих волос листик, и я радуюсь, что через очки незаметно моё лёгкое смятение. Я поправляю кепку, будто та в этом нуждается, и прячу лицо в тени её козырька.

— Ты говорил, что всё ради войны. Допустим, так оно и есть. Что, если кто-то из лордов задумал отнять трон, подставив своего короля?

Кайден качает головой.

— Фахрон и мой отец — близкие друзья. Им невыгодно воевать. Ивар знает, что к этому причастен кто-то, желающий пустить между ними змею. Хотел бы светлый король войны, то стукнул бы посохом по полу и объявил. Он славится прямолинейностью и всегда стоит выше политических игр.

— Но ты по-прежнему думаешь, что кто-то пытается стравить Дворы?

— Да. И у него может получиться, если убийцу не найдут. Такого мой отец не простит даже давнему другу.

Я почёсываю шею и отталкиваю мелкий камешек со своего пути. Он разворачивается и точно осуждающе на меня глядит, а затем неуклюже убегает прочь.

Упс.

— Что, если всё куда проще? Тео мог насолить какой-нибудь шишке, проведя ночь с его женой или дочерью. Нагрубил не тому.

— Исключено. Ни один из тех, кто имеет ресурсы для подобного преступления, не совершил бы такое за спиной у короны. Это чревато самым серьёзным наказанием. Из-за глупой мести никто не станет рисковать своей шкурой, какую бы гадость ни сделал брат. Здесь что-то больше, Фэй. Я чувствую.

Факты — враги веры, чего не скажешь о чутье. Оно идёт из бессознательного впереди логики и последовательных рассуждений. Это как важное письмо без опознавательных знаков, которое вам подбрасывает под дверь ваш мозг. Внутри есть ответ, но откуда он пришёл, неясно. С тех пор как принц открыл дверь нашего агентства, меня не покидает нарастающее чувство беспокойства. И как бы мне ни хотелось всё упростить, ничего не получалось, а загадки только плотнее и туже закручивались в клубок. И мы оба это чувствуем.

Уже не скрываясь, мы обходим заросли и попадаем на тропу, ведущую к центру пруда. Смех девушек становится ближе, а моя тревога — всё больше. Мне предстоит провести допрос, завёрнутый в беседу, с очень уважаемыми дамами Светлого Двора. Это не воришки или торговцы из нейтральных кварталов, это — наложницы короля. Нельзя давать слабину, но и излишнее давление сделает всё только хуже.

Вокруг дороги разбросаны клумбы, которые скорее напоминают дикую природу, чем благоустроенные произведения искусства садовников. В этом и заключается их красота — в хаосе и разнообразии. Моё внимание привлекают чёрные цветы на высоких ножках с длинными, узкими листьями розоватого оттенка. Они походят на мускари из маминого журнала по садоводству. По высокому стеблю от самых корней и до гроздей из бутонов в виде бочонков циркулирует магия. Её я не вижу, а вот переливы, как подкожные вены, заметны и мне.

— Манстреллы, — утоляет мой интерес Кайден.

— Так вот, как выглядит то, что морочит головы и убивает в моём мире.

— Жаль, что такие прекрасные цветы используют у вас во зло, но они — те немногие растения, что способны очищать морок. Из-за своей прихотливости манстреллы прорастают только на территории Двора Света и больше нигде. Этот вид когда-то вывил… мой давний друг, чтобы спасти наши земли. — Он кивает вперёд, к пруду. — И растут исключительно у Мест силы. Как здесь.

— Мама рассказывала, что ваша природа не может существовать без потоков силы.

— Так и есть. Многие растения и животные нуждаются в них, но даже небольшое количество морока отравляет жизнь.

В такие моменты я понимаю, сколько ещё мне предстоит узнать. Банально и очевидно просто, но то, чему учили при академии, оказалось совсем ничтожно для понимания своих корней в реальности.

Первой моё внимание привлекает рыжеволосая фэйри, которая по-детски широко распахивает глаза и рот, пока бледная нимфа о чём-то ей рассказывает. От кицуне исходит непосредственность и теплота. Удивительно, как такая девушка пробилась к королевскому трону. Услышав наше приближение, её ушки подёргиваются, и она поворачивается. От широко распахнутых невинных глаз не остаётся и следа. Лисица смотрит с недоверием, поджав губы. Перемена столь разительна, что я не могу скрыть своё изумление и инстинктивно убавляю шаг, как перед опасностью. Кицуне шепчет что-то нимфе, и та, не оглядываясь, идёт к пруду. Бесспорно, чтобы предупредить остальных.

Как только я и принц оказываемся достаточно близко к поляне, по моей шее проходит волна мурашек. Только сейчас тело стало ощущать силу магии, бьющуюся из источника рядом. Иногда я завидую магам, способным увидеть потоки и следы. Не почувствовать, а рассмотреть. Мне остаются только ощущения: магическая пыль из фасованных по склянкам чарам, переливы на стеблях манстрелл или мурашки по коже, но не суть.

Мы привыкли, что повар видит то, из чего готовит. Фэйри же лишены такого дара, хотя и являются источниками магии. Гламур, чёрные следы от морока на руках и от босых ног — это лишь симптом, а не причина. В детстве ты ожидаешь от волшебства парящих замков, крылатый фей, чудес, противоречащих всем законам физики, и жаб, что обращаются принцами от поцелуя любви. Велико разочарование ребёнка, когда замки оказываются сделаны из стекла и бьются, стоит коснуться их фактами. Простыми словами: реальность срёт на ваши убеждения.

Представьте, что вы способны увидеть то, что неведомо большинству людей. Представили? Интересное чувство, правда? А теперь накройте всё прозрачным куполом, потому что вы никогда не сможете коснуться содержимого. Это стало моим третьим детским разочарованием, как полукровки. Первым был Санта.

Я тебе так верила, Зев тебя дери, треклятый ты дед!

У пруда нас ожидают уже собравшиеся четыре фэйри. Они стоят плечом к плечу, будто держат строй перед врагом, и лишь Сарая, девушка с угольной кожей, ожидает на шаг поодаль. Кайден останавливается в паре метров от наложниц, и девушки одновременно склоняют головы. В это время я быстро осматриваю траву, но не вижу ни одного чёрного следа от их босых ног. Что ж, по крайней мере никто из них не пользовался мороком в прошедшие дни.

Принц заговаривает первым:

— Прошу простить, что прерываем ваш отдых. — Он кладёт правую руку на грудь, сверкая кольцом. — В связи с последними событиями мы вынуждены опросить всех, кто может хоть что-то знать о гибели моего брата. Надеюсь, вас не затруднит, если моя гостья задаст вам пару вопросов?

Дамы переглядываются между собой. Сарая выходит вперёд, и я замечаю участки чешуи на оголённой коже, переливающейся перламутром. Коричневые, точно кора, волосы туго сплетены в толстые косы-брейды и собраны в массивный пучок на макушке, открывая взгляду раздвоенные удлинённые уши. Спинка её носа слишком широкая для обычного человека, а чёрные белки глаз подчёркивают золотистую радужку.

— Конечно, Ваше Высочество, — приторно учтиво начинает она, и на её шее раскрываются жабры. — Мои сёстры готовы поделиться всей нужной информацией, коей владеют. Произошедшее потрясло всех. Примите глубочайшие соболезнования о кончине вашего драгоценного брата.

Обычная дипломатия, и не более. Уверена, им всем глубоко плевать на Тео. Их волнует только положение собственного Двора, а сейчас оно держится на подбитой опоре.

— Благодарю, Сарая. Хочу познакомить вас с той, кто помогает нам в расследовании. — Кайден отходит чуть в бок и поднимает ладонь вверх, указывая на меня. — Фэй. Она будет вести с вами диалог.

Сарая лениво проводит инспекцию моего тела и останавливается на тёмно-розовых очках. Повезло, что благодаря им ей сложно понять, куда именно я смотрю и за чем наблюдаю.

— Приятно познакомиться.

Очевидно, нет.

— Как и мне. Постараюсь не отнять у вас много времени.

Отниму столько, сколько потребуется.

Сарая, точно читая мои мысли, скалит зубы и указывает на нимфу:

— Далила. Вторая по старшинству.

Девушка смахивает с плеча косу и делает сдержанный поклон. Я киваю в ответ и перевожу взгляд за рукой Сараи. Та продолжает и указывает на лисицу:

— Рута. Третья.

— Рада встрече. — Я оглядываю сухие сплетённые ветки с синими ягодами на её голове. — Мне нравится ваш венок. Красивый. Вы сами его сделали?

Замечаю, как нимфа бросает на меня изучающий взгляд и быстро отстраняется, словно я ей сразу наскучила. В это время кицуне принюхивается, и её ушки начинают подёргиваться вместе с ноздрями. Затем она расслабляется и с веснушчатого лица слетает озорная улыбка.

— А мне нравится ваш запах. Это… — Лиса поднимает глаза к небу и почёсывает острый подбородок. — Дыня и ромашка.

Любимый шампунь и кондиционер для белья. Да она тот ещё нюхач! Браво!

Сарая разрывает тонкую нить между мной и Рутой чуть раздражённым тоном и показывает на прекрасную белокурую фэйри:

— Аврора. Четвёртая.

Та выпрямляет спину.

— Здравствуйте, мисс. Никогда прежде мне не доводилось бывать в вашем мире и видеть тех, в ком течёт человеческая кровь. И, признаться, начинаю жалеть об этом. Вы очень необычная.

Она с неприкрытым восхищением смотрит на меня кукольными глазами, и это подкупает.

— О, спасибо! Скорее я должна удивляться. Ваши волосы… — Оглядываю локоны с вплетёнными цветами: — Как у принцессы из сказки!

Аврора сжимает маленькими кулачками пышное пастельно-розовое платье из сетчатой ткани и смущённо опускает веки, горбя спину. Молочная кожа переливается на плечах всеми цветами радуги.

И снова встревает командирша отряда:

— Вот и познакомились! А теперь, если никто не против, давайте начнём. Как будем вести допр… беседу?

Этот сладкий говорок постепенно взращивает во мне желание убивать.

— Хотелось бы пообщаться с каждой из вас. — Нахожу деревянную скамью у пруда и киваю на неё. — Аврора, пройдёмте.

Сказочная девушка расправляет плечи и радостно шагает к указанному месту. Сарая следует за ней, но я останавливаю её жестом и словом:

— С каждой из вас по отдельности.

Темнокожая Медуза Горгона прищуривается. Она пытается найти поддержку в принце, но тот молчит. После чего кидает мне взгляд из откровенной неприязни и презрения — я ловлю его очаровательной улыбочкой и направляюсь к скамейке.

Сажусь, поджав одну ногу под себя, снимаю очки, а затем сбрасываю и кепку. Коса растрепалась, и волосы выбиваются наружу.

В центре скамьи лежит книга в потрёпанном переплёте.

«Анжелика — маркиза ангелов»,

Анн Голон

Аврора садится довольно близко, и это не может не радовать. Ей приятна моя компания, а мне её. Она рассматривает мою розовую прядь и подносит ладонь к губам-бантикам:

— Никогда не видела, как кровь фэйри проявляется в людях. Вам так идёт.

Обычно все думают, что я её крашу, но это не так. Фэйри всегда умело подмечают то, что досталось от них. Будто оно сияет изнутри, что, конечно, отчасти верно.

— Правда? Спасибо. Предпочитаю скрывать её, чтобы не пялились.

Аврора охает и краснеет.

— П-п-простите!

Я осознаю, что неверно выразилась и начинаю размахивать руками.

— Нет, нет! Всё в порядке. Речь шла о наглых людях, которые готовы шею свернуть, чтобы рассмотреть диковинное. И им плевать, как в этот момент приходится живому экспонату. Сейчас с этим проще. В моём мире давно стало нормой иметь цветные волосы или необычную внешность. Прятать — моя привычка, рудимент.

— О, понимаю! — Она активно кивает и складывает ладони на коленях. — Итак, что вам рассказать?

Для начала поведай, как такой цветочек дорос до ложи короля, и остался без видимых шипов.

— Где вы находились во время покушения на принца Тео? — спрашиваю не то, что вертится на языке.

— В своей спальне. Я ушла ещё за полночь. Рута может подтвердить.

— Почему вы так скоро покинули праздник?

— Шумные вечера не для меня. Предпочитаю им книги.

— Знакомо. Никогда не любила громкую музыку. — Стараюсь через общее наладить более тесную связь и, судя по всему, это пока удаётся. — Вы видели, с кем проводил время Тео?

— Ох, это невозможно не заметить! Там, где больше всего народу и громкого смеха, там и принц. — Аврора увядает и сжимает ткань юбки. — Он был весёлым и добрым для этих мест. Сердце любой компании. Не могу представить, зачем кому-то вредить ему.

— Мы обязательно разберёмся в этом. Виновник будет наказан. — Я кладу руку на книгу между нами. — Интересный выбор. И как она вам?

Аврора едва поднимает краешки губ.

— Будто написана обо мне. Поэтому, признаться, ужасно не нравится. Хочется утопить её в пруду, но я слишком люблю книги, чтобы совершить подобное злорадное деяние.

Я непритворно смеюсь.

— А как вы оказались здесь?

— Меня выкупила за титул королева Нэд у покойного мужа.

Брови сами ползут вверх.

— Выкупила? Как это?

— Хоть вы и наполовину фэйри, но, похоже, мало знаете о корнях, — Аврора произносит слова без тени самодовольства. — Это хорошо. Значит, вы лучшего мнения о нас.

Что-то в ней опускает мой щит. Глядя на неё, похожую на пушистого кролика, а никак не на злобного хищника, я не могу поверить в её причастность к убийству принца. «Судить по внешности равняется смотреть на подозреваемого с завязанными глазами», — сказал бы сейчас отец. Но интуиция подсказывает, что передо мной не тот, кто нам нужен. Интуиция — младшая сестра логики, которая зачастую приходит на бал первой, пока старшая не может выбрать наряд.

— Мама не любила говорить о волшебных землях. Она рассказывала ровно то, что нужно для выживания. А у меня не было ярого желания следить за тем, куда мне никогда не попасть.

— И вот вы здесь.

— Да. Жизнь тот ещё тролль.

Она наклоняет голову к плечу.

— Тролль?

— Эм, это такое выражение, которое означает, что жизнь часто подшучивает над нами.

— Сложно не согласиться. — Аврора немного мнётся, но решается продолжить: — Меня рано отдали замуж. Избранник был красив, но заботила его лишь власть и тот, кому он сможет оставить её после себя. Меня же… материнство никогда не прельщало. И вот через год на свет появляется она, моё дитя. Никто не мог поверить, что я забеременею. Это такая редкость в роду фэйри! Сродни чуду. — Наложница смотрит на водную гладь, и будто просматривает на поверхности воды киноленту своей былой жизни. — Вначале пришлось нелегко. Спустя какое-то время, не знаю откуда, внутри проснулось столько безмерной любви к этому хрупкому тéльцу, что я стала забывать, как было до. Счастье продлилось недолго. Моё годовалое дитя похитили прямо из её кроватки, украв моё сердце вместе ней. Никаких следов. Никаких свидетелей. Ничто и ничего. Теперь я знаю о пустоте многое, леди Фэй.

Аврора затихает. В этом молчании я слышу больше, чем при самом громком крике. Она сжимает платье так сильно, что я вижу проглядывающие суставы на бледных пальцах.

— Мне так жаль.

Умение утешать не моя сильная сторона. Хотелось бы подобрать нужные слова, но я знаю, что их просто не существует. Хрупкие плечи Авроры расправляются подобно крыльям. Она поворачивается и смотрит сухими глазами, что некогда пролили океаны слёз. Вопреки всему широкая улыбка озаряет её лицо:

— Не переживайте, леди Фэй. Жизнь и правда полна шуток. Главное — не терять умение смеяться. А что касается меня, то я продолжаю писать картину даже там, где холст порван.

Аврора подставляет лицо солнцу и прикрывает веки с сосудистыми узорами в виде веток. Есть в ней нечто, что заставляет тянуться навстречу. Мне хочется верить в её непричастность к убийству Тео, как бы глупо это ни звучало на первый взгляд. «Фэй, вера в нашем деле — палка в колёса расследования. Факты — вот что должно двигать колесницу», — меня будто встряхивают папины уроки. Надеюсь, моя вера не развалит эту колесницу, ведь разобьются о землю все, кто в неё запряжён. Впрочем, рано делать выводы.

— Но, Аврора, как вы оказались в наложницах?

— Вскоре после похищения нашего ребёнка муж решил избавиться от никчёмной жены, и вынудил меня работать прислугой при Дворе Теней. Я согласилась, хоть согласия и не требовалось. Оставаться в доме, где навсегда затих детский плач, стало попросту невыносимо. Там я и встретила королеву Нэд. Она часто приезжала с дипломатическими целями. Мы сразу поладили, и через год я получила приглашение к её Двору. Конечно, муж пришёл в ярость: не хотел отпускать и грозился расправой. В конечном итоге Её Величество вынужденно предложила ему титул, дабы тот отступился. Он согласился, и вот я здесь.

— Прошу прощения, если следующий вопрос прозвучит непристойным, но вы знали, что станете наложницей?

Аврора мотает головой и стряхивает с плеча волшебную пыль. Цветные частички разлетаются и постепенно оседают на платье и скамейке. Пыльца фей — незаменимый ингредиент всех чар. Она служит нейтральной средой для любой магии, в том числе и гламура. Каждая из них владеет чарами на примитивном уровне, а морок и вовсе им неподвластен. И хоть из-за этого в узком кругу фэйри феи занимают не самую высокую ступень иерархии, их ценят как ресурс.

— Нет. У Фахрона уже было три наложницы. Все они сейчас здесь, — Аврора показывает в тень деревьев, где стоят девушки. — С Сараей нам пришлось пройти долгий путь от неприязни до терпеливого принятия. Как только она осознала, что я не претендую на звание первой, всё тут же встало на свои места. Роли розданы, тексты прописаны.

Далила же никогда и никому не позволяла копаться в себе, хотя ей часто удавалась заглянуть в самую суть каждого при Дворе: разложить его на составные части и, если надо, собрать как угодно ей. Благодаря проницательности и наблюдательности, она быстро поняла, что перед ней такая же девушка с разбитым прошлым, что и у неё. Единственная, с кем я смогла найти общий язык сразу, — Рута. Эта независимая девушка глубоко в душе нуждалась в любви. Я же искала способ выразить те тёплые чувства, что переполняли моё сердце после похищения дочери. Она была готова принимать, а я отдавать. Стать наложницей — честь и шанс начать всё сначала.

— А как же королева? Не боялись, что это испортит ваши отношения? Всё же именно она подарила вам возможность.

Аврора поворачивается, и по её лицу пробегает тень.

— Для неё это стало ударом в спину. Больше мы не общались так же тепло, как раньше.

Мои глаза расширяются от неожиданной искренности.

Похоже, пушистый кролик имеет острые зубки.

— Вы очень… открыто об этом говорите. Я не ожидала.

— Лучше вы узнаете о всех сторонах истории лично, чем от сплетников, коих здесь как мух. Судить легко, когда не находишься в чужом платье. Я привыкла принадлежать. Меня готовили к этому с раннего детства. И чем всё кончилось? То, от чего сбежала, настигло вновь. И этот путь оказался ближе всего. Я — фея, а нам очень трудно пробиться наверх. В благородных кругах нас считают вторым сортом фэйри, потому что ничего, кроме гламура мы не умеем. Теперь я первый сорт, и никто не посмеет это оспорить.

Она слегка задирает подбородок и отводит глаза к воде.

Вмиг всё переворачивается с ног на голову. Передо мной сидит не сказочная принцесса, а девушка, способная на многое ради своего блага. Она росла в клетке, но стоило ей вырваться, жизнь без неё оказалась невозможной. Могла ли Аврора навредить моей матери? Это не имело никакого смысла или… мне предстояло его найти. Знать ей о нашем родстве с королевой пока не стоит, как и о гибели своей спасительницы.

— Спасибо вам за столь откровенный разговор. Думаю, что остановимся на этом. Не могли бы позвать к беседе Руту?

Аврора встаёт и кланяется.

— Рада была помочь, леди Фэй.

Хочется сказать, что я не леди, но это становится столь привычным, и я смиряюсь. Провожаю её взглядом и обращаю внимание на выпирающие лопатки, острые как крылья.

Как-то я в шутку спросила у Келли, почему у той их нет. На что она рассмеялась и ответила: «Фэй, и чтобы я с ними делала? Я бы не смогла на них летать! Это противоречит физике! Я — фэйри, а не фея Блум.» Помню, как удивлённо тогда на неё посмотрела и пробубнила, что, раз на то пошло, то вся магия противоречит законам физики. Подруга не растерялась: «Я не учёный, но магия — это нечто иное. Я не в состоянии её объяснить, но могу почувствовать. Как и физика, она повсюду. Пускай эти две вещи кажутся несовместимыми, но на самом деле они очень тесно связаны. Просто мы пока не знаем как.»

И ведь она была права. Когда-то люди думали, что мир стоит на трёх слонах, а он оказался эллипсоидом — шаром, сплюснутым с полюсов. Вчера космос являлся чем-то недостижимым, а сегодня мы осваиваем Марс. Чудеса? Нет. Наука!

Выныриваю из воспоминаний и замечаю, что принца поблизости нет. Оглядываюсь, но по-прежнему не нахожу его. Девушки шепчутся, и Сарая обливает меня желчью. Я мысленно закатываю глаза и вновь лучезарно улыбаюсь ей в ответ. Далила поглаживает Руту по спине и что-то размеренно говорит, но моим человеческим слухом не разобрать, что. Кицуне кивает ей и вприпрыжку направляется к пруду. Подойдя ко мне, девица задирает юбку до колен и перекидывает ногу через скамейку, садясь чуть поодаль от меня. Кончик её пушистого хвоста игриво машет. Ни намёка на нервозность.

— Итак, ты тоже из этих?

Отлично, оставим формальности.

— Из этих?

Она показывает на книгу и морщит курносый нос.

— Из тех, кто живёт буквами, а не здесь и сейчас. Слышала, как вы обсуждали книгу.

Слышала? Я оборачиваюсь туда, где стояла с Кайденом, и понимаю, что стоило выбрать более отдалённое место.

— Ты могла бы умолчать.

— Мне скрывать нечего. — Рута ловит мой взгляд, будто хочет закрепить слова печатью. — И в кустах ваше шуршание я тоже услышала. Жаль, слов не разобрать было. Наверняка что-то интересненькое.

— Оу.

— Ага.

— И рассказала о нас сёстрам?

Она могла услышать больше, чем утверждает. Плохо. Я касаюсь колец на пальцах и начинаю их прокручивать.

— Лишь о вашем приближении. Иногда информацию лучше держать при себе и не разбрасываться ей. Согласна?

Нерешительно киваю, и лисий хамелеон довольно улыбается.

— Ты мне сразу понравилась, Фэй.

Лгунья.

— Как и ты мне, Рута.

Лгунья.

— О чём хочешь знать? Я уши и нос этого Двора.

Нисколечко не сомневаюсь.

— О том, что считаешь важным.

Рута почёсывает подбородок.

— В тот вечер я веселилась до упаду. Как и всегда. Иначе зачем жизнь, правда?

— Действительно. Было что-то… необычное?

— Да ничего. Тео вёл себя, как Тео. Вокруг него вились фэйри, и каждая норовила отщипнуть кусочек от королевского пирога, всучив браслет. Как и всегда.

— И что потом?

— А потом он поднялся с парочкой счастливиц наверх, бренча очередной партией браслетов. Как и всегда. Я выпила ещё немного вина и отправилась к королю, проведя с ним всю ночь. Стража подтвердит, если захочешь узнать. Мои крики точно пол этажа слышало.

Она зевает, пытаясь скрыть улыбку, и оголяет маленькие клыки.

— Хорошо. Не расскажешь, когда Аврора покинула мероприятие?

Она смотрит с подозрением, но отвечает:

— Когда я шла в покои Его Величества, то заглянула по пути в её приоткрытую спальню и пожелала дивных снов. Она делала то, что и всегда. — Веснушчатое личико морщится. — Читала.

Не удивлюсь, если для неё и убийства «как и всегда».

— А что за браслеты, которые ты упоминала?

— Те, что глупые девки отдают в знак своей симпатии. Тео всегда можно вычислить по их звону.

— Ты так не делаешь?

— Шутница! — Лисица фыркает и отбрасывает взъерошенные волосы с плеча. — Я принадлежу королю. Никто не посмеет касаться его наложниц.

— Но ты ведь не рабыня, верно? Вольна уйти в любой момент.

Я считываю полное непонимание.

— Зачем мне это?

И правда, зачем нужна свобода?

Вспоминаю, как нимфа говорила ей что-то перед тем, как отпустить ко мне, и увожу разговор в иное русло.

— Вы близки с Далилой?

— Если бы не она, то не было б и меня. Далила умеет найти подход к любому. А ещё она кладезь терпения. Болтаю без умолку, что уши вянут, а та всё слушает, да изредка зевает. Но слушает же! С Авророй и Сараей не заболтаешься.

— Почему?

— Одна в книжки уткнётся, а другая отмахнётся, лишь бы одной побыть.

— Мне рассказали, что до Двора тебе пришлось нелегко.

Лисица надувает губы.

— Кто сказал? Нет, постой! Неважно. Уши тут не только у меня.

Интересно. Есть доля вероятности, что она и правда не слышала, как мы с Кайденом обсуждали их в кустах. Решаю сыграть на её детском самолюбовании.

— Это важно. Я очень хочу узнать вас всех ближе. Не каждый день встретишь таких особенных девушек, да ещё и столь высокого статуса.

Мои слова ей явно льстят. Рута гордо расправляет плечи, вздёрнув подбородок. Капкан захлопывается.

— В десять лет в моей деревне случился пожар. Всё погорело дотла. Да так, что кости почернели. В тот день я ездила на базар, чтобы продать платья, сшитые вместе с мамой. — Она проводит рукой по зелёному наряду с листьями из бисера, показывая свою работу. — Брат обещал отвезти, но в последний момент сказал, что останется доделать дела в кузнице. Родители трудились в поле. Погода тогда стояла ветреная, и огонь моментально загнал всех жителей в ловушку. В живых почти никого не осталось. Мне пришлось ехать в город, ко Двору. Здесь жили дальние родственники по отцу. На кров и кусок хлеба зарабатывала чем могла. В основном шила и штопала. Однажды одно из моих платьев купила Далила. Так мы и познакомились. В девятнадцать я уже пробилась на самый верх. Король оказался ценителем золотых ручек… и прекрасного.

Рута хитро улыбается, и я не могу спорить с фактами: девица, как и все наложницы, обладает чарующей красотой. В ней будто есть огонь. Несложно понять, чем она зацепила самого короля Фахрона.

— Ты огненная лисица? — интересуюсь без задней мысли.

Она прищуривается, фыркает и близко-близко наклоняется ко мне.

— Думаешь, это я подожгла деревню?

Я ошарашенно вскидываю руки в защите.

— Нет. Конечно, нет!

Её глаза обрастают коркой льда.

— Ты мне больше не нравишься!

Рута перекидывает ногу, путаясь в подоле, взмахивает хвостом и уходит прочь.

— Я не…

Браво, Фэй! Браво!