Змея за терновым троном

Глава 24 Всё тайное становится явью

Люди врут, а больше всего они врут самим себе. Патрик Несс «Поступь Хаоса»

Вечер. Я лежу, как амёба, на подушках в углу гостевой комнаты и занимаюсь рефлексией уже битый час.

После случившегося в коридоре мне пришлось вернуться, в спальню Зельфейна, где он по-прежнему утешал Шай. Её глаза покраснели от слёз, а лицо опухло. Она с надеждой посмотрела на меня, когда я вошла, ожидая увидеть рядом брата, но я солгала, что не смогла его найти. Ложь перетекала в привычку. Повезло, что в связи с развернувшейся семейной драмой никто не заметил моего смятения после того, что произошло между мной и принцем.

Прислуга провела меня до гостевой комнаты и предупредила о начале бала ровно в полночь. Бал? Чего-чего, а плясать мне совершенно не хотелось, но я знала, как важно было присутствовать.

У меня есть то, что ты ищешь.

Поговорим на балу.

Рута собиралась рассказать нечто важное, и это нельзя проигнорировать. У меня были дела, которые куда важнее любых переживаний. Даже если их имя начинается на «Кай» и заканчивается на «ден».

В дальнем углу комнаты спит чёрная кошка. На моё «кс-кс-кс» мадемуазель презрительно зевает и отворачивается к стене.

Вместо тысячи слов.

Четырежды стучат в дверь. Я не подаю признаков жизни, но стук раздаётся с новой силой уже более настойчиво. Дверные петли скрипят, как мел по доске. С трудом поднимаю голову и вижу Шай с большим свёртком ткани.

— Можно?

Протираю глаза, но принцесса всё ещё там. Признаться, я грызла себя за то, что устроила шоу из-за дурацких страхов. Мне стоило сразу же рассказать ей, что я знаю про её отношения с Зельфом. Это помогло бы избежать лишних слёз и разочарований. И хоть разум твердил, что я поступила верно, муки совести продолжали отравлять его.

— Проходи и смотри под ноги. На полу мины.

— Мины?

— Ага. Из винограда, который не попал, — тычу пальцем в плетёный мешок на другом конце комнаты, — вон в ту корзину.

— И что тебе сделала несчастная ягода? — игриво спрашивает она.

Печально вздыхаю и падаю обратно на пол из подушек, раскинув руки в форме звезды.

— Выросла с косточками.

Шай смеётся и садится рядом со мной. Кошка неожиданно вскакивает с поднятым трубой хвостом и бежит на нас. Первая мысль: спасаться бегством от разъярённого зверя. К моему удивлению, хищница обращается милым созданием. Она ласково трётся о руки принцессы и мяукает. Та поглаживает её, не сводя с меня озабоченного взгляда. Таким любил меня одаривать отец с тех самых пор, как в моей жизни появились мальчики и неприятности. Причём одно не исключало другого.

— Фэй, в чём дело? Ты чем-то расстроена — и явно не виноградом.

— Нет, не им. Косточками.

— Фэй, — она с укором смотрит на меня.

Вот липучка!

Я поднимаю своё бренное тело и пытаюсь не сильно кряхтеть. Получается не очень. Усаживаюсь поудобнее и киваю на свёрток рядом с Шай.

— Что это?

— Не думай, что сможешь легко увильнуть от вопроса, — хмурится принцесса. — Это моя фишка.

— Хорошо, хорошо. — Издаю стон разочарования и пытаюсь подобрать нужные слова. — Не ожидала, что после случившегося, ты придёшь ко мне… вот так.

Шай натянуто улыбается.

— Сначала я плакала из-за брата, а потом… — Она прислоняет указательный палец к моему лбу и слегка толкает. — А потом злилась из-за тебя. Почему ты не сказала, что в курсе нас с принцем? Я бы всё рассказала брату.

— Прости. Ты не представляешь, сколько я думала об этом, но было кое-что…

— Договаривай.

Я ёрзаю на попе и мечтаю проснуться завтра, где этот разговор уже пережит.

— Сначала видение Гары, указывающее на Зельфейна, позже твои клинки. Затем странные допросы наложниц, когда Далила заявляет, что принцесса пробирается под накидкой во дворец к принцу. Я попыталась вывести тебя на правду, но ты увиливала. А что потом? Позвала в дремучий лабиринт!

Шай хлопает глазами и медленно открывает рот.

— Хочешь сказать, что решила, будто я… убить тебя задумала?

Я жмурюсь сильно-сильно и протягиваю ей мизинчик.

— Мир?

Вместо примирения получаю по голове чем-то мягким и вскрикиваю. Шай держит в руке круглую подушку с бахромой и тяжело дышит:

— Убью тебя!

В меня летит ещё один снаряд, но я успеваю увернуться. Хватаю ближайшее средство защиты, что покрупнее, и замахиваюсь. Принцесса с грацией увиливает от удара, и мне прилетает новая оплеуха. Издаю рык и прыгаю с ноги на ногу, как боксёр на ринге, чтобы в следующий раз вовремя увильнуть от выпада соперницы. Та коварно смеётся. Делаю опасное лицо (или он такое только в моём воображении):

— Давай, нападай! Я занималась скрапбукингом целый год!

Шай не выдерживает и прыскает со смеху.

— Скрапбукингом? Звучит опасно.

— Не то слово. — Сдуваю волосы со лба. — В детстве я сделала блокнот из газет и бумаги и подарила папе. В результате неделю жила без сладкого. А почему? — Мы кружимся и пытаемся подловить момент, когда кто-то из нас откроется для удара. — Оказалось, что среди прочей макулатуры затесался чек на кругленькую сумму, выписанный клиенткой.

— Ты просто чудовище! — Шай хохочет и бросает подушку на пол. — Сдаюсь!

Я играю невидимыми мускулами.

— Напомните-ка, Ваше Высочество, сколько вам лет?

— Двадцать, миледи.

Принцесса делает элегантный реверанс.

— Самый разгар детства.

— Вот я всегда так говорю.

Мы улыбаемся до ушей и устраиваемся поудобнее на кровати бок о бок. Мне сложно поверить, что девушка, которую я знала когда-то, так изменилась, но незримая нить между нами никуда не делась. Я чувствую тепло, исходящее от Шай. Рискую ли, греясь в нём, когда следовало бы сосредоточится на работе?

Пожалуй, рефлексии на сегодня достаточно.

Шай выгребает из подушек странный свёрток. Я с интересом тянусь к нему.

— Итак, после того как я надрала твою задницу, расскажешь, что это?

— Я просто тебе позволила. Не обольщайся. — Она разворачивает бежевую холщовую ткань и достаёт оттуда что-то чёрное и блестящее. — Подарок от Руты. Не смей затмить меня на балу в нём!

Распахиваю глаза и недоумеваю.

— Платье?

Поглаживаю полупрозрачный материал и вздыхаю. Кончики моих пальцев ощущают приятную мягкость, и по телу бежит дрожь. Обрывки из прошлого выхватывают меня из настоящего, и вот я в своей комнате: лежу на кровати и смотрю на потолок. А вот я стою у лавки и держу в руках открытку с Млечным путём.

Мама.

— Просто примерь.

— Разве что в гробу, — отшучиваюсь я, хотя уже совсем не против побыть Барби.

Шай закатывает глаза и тянет меня за собой. И вот я уже снимаю свою одежду за ширмой и бурчу под нос о вселенских невзгодах, выпрыгнувших из ниоткуда.

— Не бухти! — ворчит Шай.

— Со своим Златовлаской ты также разговариваешь? — подначиваю я и выхожу к ней.

Тут же получаю грозный взгляд, но как только Шай отходит на пару шагов назад, её глаза распахиваются в изумлении:

— Как красиво! — она натягивает на лицо лукавую ухмылку. — И ты ничего.

Вот так, значит?

Пытаюсь догнать её, но она хихикает и убегает. Путаюсь в длинном подоле и чуть не падаю. Принцесса останавливается, поднимая руки вверх, и делает шаг в сторону. За её спиной в отражении зеркала появляется утончённая молодая особа в изысканном чёрном наряде — я. Глубокий v-образный разрез приоткрывает мою грудь, но ткань скрывает руки и спину. Полупрозрачный подол сияет множеством золотых звёзд и созвездий. Касаюсь пальцами платья, не веря, что в зеркале я, а не самозванка.

— Как Рута узнала про моё увлечение астрономией?

Шай клонит голову набок.

— Думаю, она не знала. Рута никогда не ступала за пределы волшебных земель. Скорее всего, ты для неё сродни звезде, сошедшей с неба.

— Такая же красивая?

— Такая же далёкая! Или недалёкая.

Я показываю принцессе язык и снова возвращаюсь взглядом к отражению, поглаживая силуэт. Сердце щемит в груди от воспоминаний.

— Фэй, всё в порядке?

— А, да. Вспомнила кое-что.

Лицо Шай выражает обеспокоенность, и я закусываю щёку.

— Звёзды напоминают мне о маме. Я никак не могу отпустить её.

Принцесса подходит ближе и кладёт ладонь мне на плечо.

— Отпускать и не надо. — Её указательный палец касается грудной клетки в области сердца: — Здесь её место. — А затем лба: — И здесь. А беспокойные воспоминания обязательно уложатся и однажды превратятся в светлую грусть. Чем сильнее ты отталкиваешь их, тем больнее. Прими их, Фэй.

— Я не знаю как. И мне так страшно… — Запинаюсь и сминаю подол платья. — Страшно, что даже поимка убийцы не успокоит бурю внутри меня.

— Даже буря конечна. Всё наладится.

Я киваю и перевожу тему:

— Ты говорила с братом после ссоры?

— Скорее всего, он топит свою злость в озере у ротонды. Найду его позже на балу. — Шай хлопает себя по макушке. — Ох, я же обещала помочь с организацией. Фэй, ты не против, если оставлю тебя?

— Конечно, нет. Ступай. Если от меня не будет вестей, значит, я запуталась в этом платье и задохнулась.

Принцесса фыркает.

— Не драматизируй.

Она разворачивается, чтобы уйти, и внезапный порыв накрывает меня:

— Шай, постой.

— Да?

— Почему ты больше не появлялась со свитой в кварталах? В детстве.

Она с нескрываемым удивлением срывается ко мне после заминки. Её крепкие объятия сжимают меня, выбивая воздух из груди.

— Прости! О Боги, прости! Я была уверена, что ты и не вспомнила меня.

— А я думала, что не вспомнила ты.

Шай нехотя отстраняется.

— Мне пришлось. Мать с утра до ночи гоняла на занятия: то верховая езда, то танцы. Приходя в спальню, я падала без сил. Меня не отпускали в ваш мир, а сбегать тайно возможности не было.

— Ты правда думала, что мы забыли тебя?

— Правда.

— Это просто невозможно, — нежно улыбаюсь я, поглаживая её по плечу. — Ты стала невероятной женщиной, Тру.

— Тру?

— Ой, вырвалось само собой. Ты не назвала своё имя тогда, и мы с Келл придумали своё.

— Мне запретили его называть, а врать вам не хотелось. Прости ещё раз. Сто тысяч «прости»!

— Не за что извиняться. Ступай, готовься к вечеру.

Шай не торопится уходить.

— А Келл, какой она стала?

— Самодостаточной, уверенной в себе, но безмерно неуклюжей красоткой.

Принцесса смеётся.

— А помнишь, как она обрушила прилавок в магазине?

— О да! А потом, пытаясь собрать всё, испачкалась в пролитых чарах и неделю чесалась.

— Скучаю по тем временам.

— И я. — Толкаю её бедром. — Иди уже.

Шай напоследок улыбается и скрывается в дверном проёме. Кошка следует за ней будто так и надо.

Какое-то время я любуюсь тем, что вижу в отражении, но как только сбиваю с себя спесь, иду переодеваться. До бала ещё несколько часов. Можно спуститься и проверить спальню Кайдена. Нам многое нужно прояснить.

«Это ошибка.»

Я трясу волосами, пытаясь избавиться от его слов, которые возвращались ко мне снова и снова после исчезновения принца в Тропе. Стягиваю платье и надеваю привычное. Как бы мне ни хотелось свернуться в клубок и спрятаться под одеялом, я понимаю, что если не разберусь с собственными чувствами, то это помешает расследованию. И чем только думала, пустоголовая? Потянулась поцеловать его? Безумие, слабоумие и капля отваги. Последнее — такое себе утешение.

Выхожу из гостевой и спускаюсь на этаж ниже. Где-то в глубине себя надеюсь, что принц ещё не вернулся, хоть и осознаю, что оттягиваю неизбежное. Дверь в комнату виновника моих переживаний приоткрыта. Заглядываю в щель. Кромешная тьма. Рука рефлекторно тянется к выключателю на стене, и я тут же вспоминаю, где нахожусь. В такие моменты завидую ночному зрению некоторых чистокровных.

— Кайден?

Ответа нет. Тяну на себя за позолоченные ручки, чтобы впустить в спальню хоть немного света из коридора, и стараюсь вглядеться в очертания комнаты. Ставни единственного окна наглухо закрыты, но через щель между ними просачивается луч света. Он тонкой дорожкой доходит до стены напротив, разделяя комнату пополам.

Никого.

Облегчённо выдыхаю. Стоит мне обрадоваться, как в углу раздаётся звук льющейся жидкости и звон стекла. Сердце ёкает и падает в пятки. Я трушу, не в состоянии пошевелиться.

— Что за…?

— И я рад тебя видеть, моя милая полукровка, — доносится из потёмок заплетающийся голос принца.

Набираю полные лёгкие воздуха и выпаливаю:

— С ума сошёл? Я чуть не умерла со страху! — Прохожу вглубь на ощупь, как слепой котёнок, чтобы приоткрыть окно и проветрить. — Что ты там делаешь? Только не говори, что пьёшь кровь младенцев или ешь горький шоколад. Не знаю, что и хуже…

Приоткрываю ставни, и меня обдаёт приятный ветер, заплутавший в сквере. В тёмном углу комнаты, куда слабо добираются лучи солнца, проглядывается силуэт. Кайден сидит на полу спиной к стене.

— Со мной верный друг. — Он чокается с кувшином и поднимает бокал. — Зачарованное вино.

— Тебя искала Шай.

— Как жаль, что мы разминулись.

Интонация в голосе говорит обратное.

— Настолько расстроен романом сестры с близким другом? Я думала, ты зожник.

— Зожник? Это что-то от дьявола?

— Почти угадал.

Я подхожу чуть ближе, но всё ещё не могу рассмотреть его глаз. Тени съели черты лица, погрузив их во мрак, и оставили мне лишь изогнутую улыбку.

— Чем ярче горит свет, тем длиннее моя тень. Забавно, правда?

Повисает неловкая пауза.

— Кайден…

— Я готов исповедаться, — переводит он тему и указывает на кровать, расплескав напиток. — Присаживайся.

Растерянно перевожу взгляд туда и обратно. Багровое покрывало навевает не самые приятные картины в воображении. Кто знает, сколько девушек здесь побывало? Помявшись, решаю, что хламидии, если ими и болеют фэйри, вряд ли танцуют на ней мамбо-джамбо спустя много дней. Переступаю через себя и подхожу ближе к постели. Поморщившись, я сажусь со скрипом на самый край.

— Слушаю.

— Ты неплохо смотришься на ней.

— Отвратительно.

Кайден вновь поднимает бокал, склонив голову.

— Звучит, как отличный слоган к моей жизни.

Решаю сорвать пластырь, пока имею в себе смелость сделать это.

— Нам надо обсудить случившееся.

Слышу вздох, наполненный негодованием.

— Я соврал. — Принц пытается подняться, но выходит до нелепости неуклюже. — Исповеди не будет. А теперь уходи. Кыш! Хочу побыть с другом наедине.

— И не подумаю. — Скрещиваю руки, будто малое дитя. — Ты… поцеловал меня. Или я тебя. Неважно.

Он выпрямляется в полный рост, оставив бокал внизу, и тут же, качнувшись, прислоняется к стене. Стекло бокала на тонкой ножке опасно кренится, но сохраняет равновесие, как и его хозяин.

— Послушай, моя милая, ты впечатлительная натура. Вас таких много. Стоит проявить скудный интерес, и вы тут же выстраиваете в голове картину мира, далёкую от реальности. Выжги пустые грёзы, Фэй, и забудь.

Услышанное выбивает из меня воздух. Нельзя говорить об этом так, словно всё просто, как съесть на завтрак хлопья с молоком. Злость поднимается к горлу, но вместо слов я хватаю подушку у изголовья, вскакиваю и кидаю ею в принца. В последнее время подушки кажутся прекрасным орудием возмездия. Цель попадает прямиком в анфас Кайдена и шлёпается вниз. Какое-то время моё тяжёлое дыхание служит единственным мерилом течения времени в застывшей комнате.

— Ты. Кинула. В меня. Подушку, — ошарашенно прочеканивает Кайден.

Бой с Шай явно пошёл на пользу моей меткости. Я развожу руками и невинно повторяю:

— Я кинула в тебя подушку.

— Это так по-взрослому.

— Каков ответ, такова и реакция.

Он смиренно разводит руками.

— Справедливо.

— Будем считать, что в тебе говорит вино. Скоро бал. Есть время отоспаться и протрезветь. — Делаю пару шагов в сторону двери и бросаю: — Обсудим позже.

— Какая же ты зануда… — заплетающимся языком бурчит принц и неуверенно направляется к кровати. Кажется, что он вот-вот запутается в своих ногах и упадёт лицом в пол. А оно и без того слишком угловато.

— Воу, полегче, ковбой!

Пытаюсь поддержать его за локоть, когда тот подходит ближе, но он лишь отмахивается. Амплитуда движений резко возрастает, и Кайден опасно качается из стороны в сторону. Крупное тело начинает падать, как в замедленной съёмке. Подскочив к нему, я вцепляюсь в талию и плечо и пытаюсь придать равновесие. Но разница наших габаритов не оставляет нам ни единого шанса. Я упираюсь в кровать икрами ног и приземляюсь на неё, не сумев удержаться на месте. Принц всем весом вжимает меня в матрас. Грудная клетка сдавливает лёгкие, не давая сделать вдох. Я кряхчу и барахтаюсь. Его голова упирается носом в покрывало у моего плеча. Чёрные мягкие волосы, от которых пахнет фруктами, щекочут щёку.

Никогда не думала, что буду вот так лежать в одной постели с кронпринцем Двора Теней. Придётся продезинфицировать всю одежду, а лучше сжечь на костре.

— Кажется, я тебя раздавил, — бубнит он, и меня обдаёт запах забродивших ягод.

— Слезь! Дышать невозможно.

Пытаюсь ёрзать, но этот пьяница даже не думает облегчить задачу. Спустя несколько попыток и потоков моей брани удаётся столкнуть с себя сопящее тело и высвободиться. Всё ещё сидя, с облегчением наполняю лёгкие кислородом. Кайден причмокивает, лёжа на лопатках. Веки прикрыты. Часть лица скрывает тень, а по другой проходит солнечный свет. Пылинки играют на свету с его ресницами, и принц щурится. Рукой он почёсывает глаз и смахивает навязчивое солнце, которое продолжает смеяться над ним. Начинаю вставать, но что-то мешает. Оборачиваюсь и вижу, как Кайден ухватился за ткань моих шорт и неразборчиво шевелит губами, как младенец во сне. Аккуратно отцепляю его ладонь и нащупываю кольцо на безымянном пальце. Касаюсь металла с выгравированной надписью и поднимаю его руку к свету.

Ad infinitum.

До бесконечности.

Левая. Какой смысл постоянно менять положение колец? Въедаюсь взглядом в кольцо, будто там выбит ещё и ответ. Левая. Глаза расширяются от внезапного осознания, и меня накрывают воспоминания одно за другим. Первая встреча. Порядочный и вежливый принц подносит к груди правую руку с перстнем и на протяжении всего присутствия в агентстве не даёт повода усомниться в своём выбеленном воспитании. На другой день тот же фэйри надувает пузырь из жвачки и указывает на часы с видом важного засранца. «Полукровка».

Переношусь в памяти к пруду. Галантное поведение при встрече с наложницами. Правая рука ложится на грудь, и голова склоняется в приветственном жесте. «Фэй». И снова та же рука и то же кольцо в Распутье Душ, когда Его Высочество демонстрирует Хранителю, кто здесь власть. «Похитительница матерей и… чужих фраз». Левая рука опускается на грудь, и принц позволяет себе колкости.

Кадры сменяются быстрее, чем мозг успевает их обработать. Низкий голос сливается в один и расходится надвое. Я в гостевой комнате. Он стоит у окна и выстукивает ритм по стеклу левой рукой перед тем, как рассказать о своих способностях. Вновь левая ладонь на груди, когда мы ведём разговор о Бернаре Вербере. Он шутит. Снова и снова сражается со мной на мечах сарказма, а затем… принца подменяет другой: сдержанный любитель высокопарных метафор с вытянутой по струнке осанкой.

И, наконец, я оказываюсь в такси по пути в Чайна-таун. Одна рука принца лежит на коленке, а другая — та, что с перстнем — выстукивает пальцами ритм. В тот день мы несколько раз повздорили, но и не упустили возможности обменяться колкостями.

Что происходит?

Позволяю себе невиданную дерзость: наклоняюсь и вдыхаю. Вино и арбуз. Ещё у пруда он пах травами и смолой. Тем, чем пахла свеча в кабинете короля Ивара. Кому, как не наследному принцу бывать там чаще? Арбузный аромат же я отчётливо ощущала в закрытом квартале, перед тем как меня накрыла паника. Почему это стало складываться в цельный пазл лишь сейчас? Почему я позволила увести себя в другом направлении ещё в своей спальне, где я впервые почуяла неладное?

С губ неуверенно слетает имя:

— Тео?

Тишина. Зову чуть настойчивее:

— Тео!

Принц ворочается и произносит невнятное:

— Ммм?

Ошарашенно встаю и делаю пару шагов назад. Несколько раз хлопаю круглыми глазами, пытаясь развеять дымку. Тщетно. Словно под гипнозом выхожу из спальни и бреду по коридору. Мне срочно требуется унять рой мыслей перед тем, как решить, что со всем этим ульем делать. Тео живее всех живых! И всё это время они с Кайденом дурили меня, а я им наивно позволяла это делать.

Насколько я зла? Определённо Уран.