Звезда погибели

Глава 17

Шелли Эридан

Ночь снова измучила кошмарами. В этот раз именно кошмарами. Сюжетами, которые не могли произойти в реальности. Ведь неспособна была Шелли ни на зависть, ни на пошлость, ни на скандальное поведение, ни на ненависть к близким людям.

Но ссора с Тейлором так походила на размолвку после его возвращения из рейда, что та неизбежно приснилась опять. А дальше всё запуталось в череде фальшивых образов.

В этом сне Шелли рассказывала Селине про разлад с братом, про отца, который отказался зачислить её в военную академию, жаловалась на мать. Селина не поддержала. Не то, чтобы что-то высказала, нет. Зато посмотрела так, словно окунула в грязную лужу. И тут же отвернулась к окну, показывая, что дальше обсуждать ничего не собирается.

Шелли не видела, на что смотрит подруга, может быть на беседку, которая стояла поодаль в саду семьи Сталдер, а может, на клумбу с лилиями. Вид из окна Селины был так же хорошо знаком, как и вид из собственной комнаты. Как и вся жизнь, распланированная родителями на многие годы вперёд: академия, замужество, светская суета, дети. Никаких потрясений и приключений. И вроде все так делают, и даже счастливы. Но где в этой схеме была сама Шелли? Подставь в подобную формулу любую девушку и выйдет один в один.

Солнечный луч, ползущий по столу с разложенными образцами вышивки, раздражал неимоверно. Почему он был таким свободным и жизнерадостным, в то время как Шелли нет? Почему вместо того, чтобы следовать за мечтой, она сидит взаперти? Почему соглашается на общение с подругой, которая никогда не поддерживает, зато всеми силами показывает, как она — Шелли — неправа в своём поведении. Нет уж!

Какая-то несформулированная злость на Селину, родителей и брата, на весь мир всколыхнулась в душе, заставляя желать им всем таких несчастий, о каких раньше и подумать было страшно.

Напуганная собственными мыслями, Шелли собиралась встать и уйти, сославшись на дурное самочувствие, но тут Селина прервала молчание.

— Ко мне скоро приезжают кузены. Дин и Тим. Ты же их помнишь? Они будут учиться с нами в академии. И тоже на факультете воздуха.

Шелли помнила. Года три или четыре назад молодых людей представляли императорскому двору, как наследников провинциальных титулов. Селина вертела ими не хуже, чем своими отцом и матерью.

Она на что-то намекала. Что у неё будет компания? Что Шелли пора списать со счёта?

И факультет воздуха. Да, они все прошли процедуру контроля дара и выбрали эту стихию. Тогда казалось, что они подруги. Тогда казалось, что её выбор сблизит с родителями — и мать, и отец тоже заканчивали этот факультет. Но сейчас ограничение бесило. Надо было выбрать землю или воду. А ещё лучше тёмную магию назло всем. Что угодно, только не воздух и не огонь, как у Тейлора.

— Очень рада за них, — выдавила Шелли и встала. Ну, и пусть Селина общается со своими кузенами. Наверняка она сказала это лишь затем, чтобы дать понять, что подруга ей больше не нужна. Сидеть дальше в гостях не было никаких сил, и Шелли исполнила свой план и покинула особняк Сталдеров, пообещав себе никогда сюда больше не возвращаться.

Зачем ей Селина? Шелли лучше неё: родовитее, богаче, изящнее. Талантливее, в конце концов. Умнее. И, само собой, красивее.

На секунду внутри поднялся протест. Ощущение, что все эти мысли не её: так не похожи они были на обычную доброжелательную манеру общения. Но всё быстро потонуло в горькой обиде и чувстве собственной исключительности.

«И не нужен мне никто. Я сама знаю, что делать, без чужих советов», — в ответ на эти мысли внутри что-то одобрительно вибрировало и дарило тепло. Нет, она — Шелли — не для скучной жизни, уготованной послушным девочкам. Она знает, чего хочет, и добьётся этого.

Даже во сне ощущалась неправильность происходящего, было стыдно за свои мысли и поступки, но паутина кошмара не отпускала, перескакивая с одного изматывающего видения на другое.

* * *

— Тейлор, если ты не поедешь со мной, я пойду без сопровождения. А это грозит скандалом, — уговоры длились уже полчаса, но не имели успеха. Шелли злилась, а Тейлор закатывал глаза на её просьбу, совершенно игнорируя необходимость поездки в комиссию по контролю.

— Зачем тебе туда? — в очередной раз спросил он.

— Надо! — терпение закончилось. Шелли топнула ногой и отвернулась, чтобы скрыть слёзы. Похоже, действительно придётся идти одной.

— Ладно, я съезжу, — согласился брат, заставив её пожалеть, что не расплакалась раньше. — Но я всё равно не понимаю зачем.

— Надо, — всхлипнула она ещё раз, закрепляя результат, и в этот раз скрывая улыбку. Внутри разливалась радость от собственного коварства и хитрости. Похоже, что исполнить план будет не так уж и сложно.

Но в комиссии всё пошло совершенно не так. Ни просьбы, ни слёзы, ни хитрость не помогли убедить секретаря дать ей возможность сменить стихию.

— Да поймите, леди, процедура увеличивает ёмкость психики в отношении заклинаний конкретной сферы. Нельзя уменьшить эту ёмкость обратно. Вы назвали воздух. И это окончательно и бесповоротно, — пожилой мужчина с седыми волосами, убранными в низкий хвост, устало посмотрел на посетительницу, но ничем не выразил своего раздражения.

— Но может быть...

— Никак не возможно.

Он указал на табличку у входа с выдержками из правил, где было выбито большими буквами, что все имеющие дар, кроме тех, у кого он открылся слишком рано или обнаружилась явная склонность в конкретной сфере, имеют право выбора стихии. Однократно. Без возможности сменить профиль.

— Но, если я… — сделала ещё одну попытку Шелли и всхлипнула, полагая, что это может подействовать и на сурового мужчину.

Тейлор закончил беседовать с кем-то из знакомых, встреченных в коридоре, и заглянул в кабинет. Послушав минуту разговор, который зашёл на третий круг, вполголоса выругался и схватил Шелли за руку.

— Простите мою сестру, она на солнышке перегрелась. Мы уже уходим.

— Ничего я не перегрелась! — Шелли выдернула запястье из захвата и снова обратилась к секретарю. — Но что-то же можно сделать?

— Да, — мужчина кивнул, и она обрадованно вскинула голову. — Мы в любой момент можем заблокировать ваш дар. Но до совершеннолетия это делается только с согласия родителей.

— Спасибо за разъяснение, мы больше не будем вас беспокоить, — Тейлор схватил сестру за плечи, развернул к выходу и подтолкнул. Спорить с ним было бессмысленно, и она пошла прочь.

— Как тебе пришла в голову такая глупость? Всем известно, что стихию нельзя поменять, — Тейлор говорил что-то ещё, но Шелли не слушала. Её захлестнула волна отчаяния, и поучения лишь усугубляли страдания.

Действительно, как она могла это забыть? Зачем отправилась позориться в комиссию? Почему ей вдруг вздумалось сменить воздух на что-то другое? Хотела досадить родителям? Доставить им несколько неприятных минут? Пыталась сделать так, чтобы её заметили? А досадила и доставила неприятные минуты только себе. И глупость её заметили все, кто был в здании.

Но она действительно больше не хотела владеть воздухом! Может и правда, лучше совсем без магии, чем так? Чтобы не было у неё с родными ничего общего. Дар трепыхнулся внутри, словно действительно испугался такой перспективы, а Шелли потерялась в безнадёжности, обречённости и унынии. Ей никогда не разорвать эти путы, не вырваться из этой жизни, ничего не изменить.

Всю дорогу назад Тейлор молчал, и за это она была ему благодарна. И пусть она успела немного успокоиться, но обсуждать свой поступок не хотела.

— Шелли, кхм... — Тейлор всё-таки нарушил молчание, когда они выходили из наёмного экипажа. Скулы свело в ожидании очередного нравоучения, но разговор получился совсем иным. — Неужели ты так сильно ненавидишь свою жизнь?

Вопрос поставил в тупик. Шелли запнулась, и Тейлор поддержал её под руку, позволяя устоять на ногах.

— Ненавижу? — она посмаковала это слово, но сочла, что оно не соответствует правде. Отрицать недовольство было бы глупо. Шелли мысленно пробежалась по всем правилам, запретам, внушениям, наставлениям и внутри словно повернули ручку, открывая ход чувствам и словам, которые хранились далеко-далеко в душе. И вот наконец-то нашли лазейку.

— Нет, я не ненавижу свою жизнь. Она просто невыносимая. Меня никто не слушает, никуда не пускают. Я делаю то, что мне говорят, не спорю, не жалуюсь. Но знаешь, что? — она требовательно посмотрела на брата, и тот вопросительно поднял брови. — Я завидую тебе. И вот тебя я ненавижу.

— Завидуешь? Ненавидишь? — для него это было новостью. И предупреждая протест, Шелли продолжила говорить сама.

— Ты можешь ездить куда хочешь, встречаться с кем пожелаешь. Отец постоянно берёт тебя в рейды, инспекции или на тренировки. Стоит вам появиться дома, как всё внимание мамы тоже достаётся вам, словно она тяготится моей компанией. Ты блестяще владеешь даром и дважды выигрывал кубок магического турнира. Я знаю, что скоро будут представлять к награде за что-то там в Красной пустыне, и ты в числе отличившихся. Кажется, я что-то ещё забыла... Ах да, ты доработал заклинание огненной цепи. Идеальный, талантливый Тейлор Эддерли. Я завидую тебе. И ненавижу, — последние слова она буквально выкрикнула ему в лицо.

— Шелли... Всё не так, как ты говоришь...

— Не так? То есть я вру? Расскажи-ка, где я неправа! — злость, зависть, боль и отчаяние рвали душу на части.

— Не врёшь, но не принимаешь во внимание все сложности... — Тейлор выставил вперёд руки, пытаясь успокоить сестру.

— Сложности? Тебе всё так легко досталось! Какие у тебя сложности? — Шелли закипала всё больше. — Тебе дают все, что ты захочешь. Отец хвалит тебя за то, что мне запрещает. Когда я делаю то же самое, что и ты, мне достаются только нравоучения, а тебе одобрение. Знаешь, я думаю, что могу также. Просто мне не дают ничего делать!

Перед глазами мелькнула картина, как она — Шелли — получает кубок за победу в соревнованиях факультетов. Как она отражает атаку нечисти мощным заклинанием. Как ей вручают награду. Она тоже так может! Надо только вырваться из этих оков бесконечного контроля, которыми её удерживают родители и брат.

— Ну, если ты так считаешь... — холодно сказал Тейлор. Шелли и не заметила, когда его настроение поменялось. — Да мне просто всё время везёт. Вот только у тебя был выбор, какую стихию принять, а у меня нет. — Он развернулся и пошёл в дом, оставив Шелли растерянно хлопать глазами.

«Как будто он страдает оттого, что получил огонь», — ехидный внутренний голос проснулся и прокомментировал ситуацию.

— Да тебе просто везёт! А мне нет! — выкрикнула она ему в спину и тихо добавила: — Но я это исправлю.

Она постояла ещё минуту и тоже пошла в особняк. Не мог Тейлор сожалеть о том, что получил склонность именно к огню. Или всё же это последствие того случая с карамелью? Да нет, не может быть. Она ни в чём не виновата, но все вокруг хотят её убедить в обратном. Не получится.

Шелли дёрнулась, пытаясь вырваться из цепких когтей сна. Заполошно бьющееся сердце, крик, застрявший в горле, стыд за свои слова — всё это тянуло наружу. Но что-то давило на грудь и не давало открыть глаза. Веки наливались тяжестью. И картинки сменяли друг друга.

* * *

В императорском саду устраивали пикник, и Шелли собиралась особенно тщательно. Нельзя было упустить шанс привлечь внимание Фрэнсиса.

Платье было выбрано с самым откровенным декольте, которое было позволено юным леди. От косметики пришлось отказаться — мать скорее отправила бы её домой, чем разрешила краситься утром. Оставалось пощипать щёки, чтобы вызвать румянец, потренировать кокетливый взгляд из-под ресниц и соблазнительную улыбку. К отъезду она была абсолютно уверена в успехе своего замысла: очаровать Фрэнсиса и сбежать с ним под венец.

Где-то в другой жизни она говорила Селине, что не способна на подобное скандальное поведение, но сейчас это выглядело как борьба за мечту, а не безнравственность. И Шелли была готова на многое. Она больше не собиралась сидеть в тени собственных страхов и представлений других людей о приличиях.

Проблемы начались ещё на выходе. И, кто бы мог подумать, что замечание платью сделает не мать, а отец. Но Шелли предусмотрела подобный вариант развития событий, поэтому вышла за пару минут до отъезда, чтобы всякому было понятно — переодеться она не успеет. С тяжёлым вздохом мать вручила ей веер и попросила прикрывать им чрезмерно оголённую грудь. Шелли всю дорогу прятала лишь свою победную улыбку. А по приезде сумела виртуозно забыть веер в экипаже, чтобы каждый мог оценить пусть и не выдающиеся, но вполне заметные достоинства.

Общество оценило. Шелли торжествовала, ловя взгляды Фрэнсиса и других молодых людей. Огорчало только наличие рядом Тейлора, мрачный вид которого не давали завязаться долгожданному разговору о побеге и свадьбе. Впрочем, впереди был ещё целый день, и когда-нибудь брат устанет её караулить. А пока можно было перекусить.

На пикниках было не принято много есть. В обществе это вообще было не принято. Юным леди полагалось клевать как птичкам с тарелок, показывая, какие они утончённые. Нормально пообедать можно было только дома. И в этом была бесконечная несправедливость. Нет, Шелли раньше тоже считала это элегантным и изысканным. Да и сейчас хотела бы покорить Фрэнсиса своим аристократизмом и изяществом, но жуткий голод, который требовал немедленного утоления, смешал все планы и заставил вести себя вызывающе. В нос ударил запах всевозможных яств, стоящих на столиках под навесами, и закружилась голова.

Позже она не могла сказать, что ела. Казалось, всё подряд: клубнику в шоколаде, ветчину, белые шарики сыра, виноград, пирожные, мясные и рыбные закуски, торт, икру, рисовый пудинг, фруктовое желе и много чего ещё. И неизвестно, сколько ещё могла бы съесть, если бы не деликатное покашливание, прервавшее эту вакханалию. Перед Шелли стоял Фрэнсис.

— Может быть, принести лимонад?

— Я-а-а, — Шелли закрыла рот, к которому подносила ложку с кусочком желе. — Да пожалуйста.

Всеблагие стихии, что произошло? Она задохнулась от стыда. Неужели все видели, как она жадно заглатывала еду? Как отрывала зубами огромные куски и мычала от удовольствия? Как из её рта падали крошки, а с ложки текло прямо на платье? Захотелось забиться куда-нибудь под стол, только бы не видеть, какое впечатление на присутствующих это произвело. Ложка в руках задрожала.

Но Фрэнсис подошёл к ней, а значит, пора было использовать свой шанс. Никаких побегов. Только решительность и обаяние. Бокал с лимонадом оказался перед Шелли так внезапно, что она вздрогнула. Холодный липкий кусок желе упал прямо на грудь и медленно сполз в декольте.

— Ой, — только и сказала Шелли, в ужасе распахнув глаза. Желе начало таять, растекаясь по коже и впитываясь в ткань платья.

— Я помогу, — взгляд Фрэнсиса пробежал сначала по её груди, с трудом оторвался от открывшегося вида, а потом метнулся к столу. Юноша схватил салфетку, сложил её и уголком начал медленно вытирать испачканную кожу.

— Что здесь происходит? — рык Тейлора привёл Шелли в чувства, и она отшатнулась от Фрэнсиса. Совершенно не это она планировала утром. Как случилось, что вместо предложения руки и сердца она получила масляные взгляды? И как допустила у мужчины мысль, что она позволит себя трогать? А главное, почему позволила? Вспыхнув до самых ушей, она развернулась и побежала к экипажу.

На обратном пути напряжение грозовой тучей висело в карете. Молчал отец, выпятив вперёд челюсть, то и дело сжимая кулаки. Молчала мать, покусывая нижнюю губу и расстроенно моргая. Молчал Тейлор, глядя в окно, но совершенно не интересуясь сменяющимся пейзажем. И, само собой, молчала Шелли, прячась за спасительным веером и зная, что такой феерический позор ей ещё долго не простят.

Стыда больше не было. Словно кто-то пришёл и стёр его из сознания девушки, убедив, что это не провал, а победа. Что она прекрасна, желанна и обольстительна, а не скандальна, вульгарна и непристойна.

Кожа как будто горела в тех местах, где её касалась салфетка Фрэнсиса. И больше хотелось предаваться смущающим, но пленительным фантазиям, чем думать о грядущем разносе. Но всё поменялось в один миг, стоило отцу открыть рот.

— До академии чтобы из дома ни ногой. Только в Храм на свадьбу младшей принцессы и обратно. Тейлор, я рассчитываю, что ты за ней присмотришь.

Отец так и не глянул на Шелли. Тейлор тоже не обернулся, лишь кивнул, подтверждая, что услышал. А внутри девушки вдруг всё взбунтовалось.

— Я. Не. Пойду. В. Храм. — И она вскинула голову, подтверждая решимость. Она не могла объяснить это нежелание, но собиралась отстаивать свою позицию до последнего.

— Хватит! — рык отца, казалось, прижал её к спинке дивана. Или он неосознанно использовал силу стихии? — Не позволю ещё больше позорить нашу семью. Императорское торжество можно пропустить только по причине смерти, а ты жива.

— Маги не ходят в церковь, — пискнула Шелли, приводя неоспоримый аргумент, который безжалостно проигнорировали.

— Я не собираюсь с тобой что-то обсуждать. Через два дня свадьба. И ты идёшь, — закончил отец.

Шелли открыла рот, чтобы возразить, но не смогла произнести ни слова. Перехватила взгляд матери и поняла, что её, как в детстве, наказали заклинанием молчания. Что ж, она выскажет всё позже. Она им всё объяснит.

Холод обхватил за плечи, и Шелли съёжилась под одеялом, ощущая себя одновременно в кровати и во сне, где она публично позорилась и дерзила родителям, которые во всём были правы. Что-то давило сверху: то ли одеяло, то ли груз вины.

* * *

— Я десятый раз повторяю, что помимо дара у отца есть ещё и должность. И раз императору не зазорно появляться в Храме, то и поданным тоже, — мать единственная осталась за ужином и не оставила попыток донести до Шелли неизбежность посещения церкви. Отец ушёл после первого возражения, а брат после четвёртого, и оба так при этом хлопнули дверьми, что петли повело. — К тому же это великая честь, и мы не можем проигнорировать личное приглашение.

— Так не игнорируйте, а я не пойду.

— Пойдёшь, — спокойно ответила мать и продолжила резать кусок мяса на тарелке.

— Но я не хочу, мама, — Шелли состроила самое несчастное лицо, которое раньше действовало на родителей безотказно.

— Все мы иногда делаем то, что не хотим. Потерпишь.

Это была вовсе не та любящая, добрая мама, которая старалась выслушать и готова была помочь. Что с ней стало? И когда? Или это Шелли настолько всех допекла, что остальные просто перестали с ней церемониться? Нет, такого быть не могло. В конце концов, если бы «семья» была к ней внимательна, то и ругаться бы не пришлось. Да, она точно не виновата.

Так ни до чего не договорившись, Шелли и леди Эридан в молчании закончили ужин и разошлись по комнатам. В Храм по-прежнему не хотелось. Даже не так: было совершенно невозможно представить, что она идёт туда. Хотя Фрэнсису тоже прислали приглашение, и стоило попробовать ещё раз начать разговор о свадьбе. Но нет, внутри всё восставало от этой мысли. Надо было срочно что-то придумать — до свадьбы принцессы оставалось чуть больше суток.

Но ничего не сработало. Ни плохое самочувствие, ни ещё раз выраженное нежелание идти, ни испорченное платье не изменили намерений матери и отца затолкать её в проклятый храм. Чем больше упорства она проявляла, тем непреклоннее они становились.

Ночью Шелли рычала в подушку от бессилия и дурных предчувствий. Почти решилась сбежать. Но предусмотрительный отец повесил на дверь маячок, и уйти дальше лестницы не получилось. Совершенно измученная своими мыслями, она встретила утро принцессиной свадьбы с какой-то яростной обречённостью. Оставался ещё один вариант — испортить новое платье прямо перед поездкой. И ждать кары от обоих родителей. Ещё была вероятность, что мать приготовила второе запасное, предвидя подобный вариант развития событий. Но и бездействовать Шелли не могла.

Когда в дверь постучали, она быстро спрятала за спину ножницы и откашлялась, боясь, что голос дрогнет. Не дрогнул. Но вместо горничной в комнату зашла Селина. Зачем она явилась, было непонятно — на императорское торжество Сталдеров никто не звал.

Можно было подумать, Селина хочет порадоваться за подругу, но в свете последних событий, Шелли сильно сомневалась, что за неё могли искренне радоваться. Все вокруг казались предателями, пытающимися испортить ей жизнь.

— Весь город говорит о твоём скандальном поведении на пикнике, — сказала Селина. А Шелли замерла. Раньше она бы увидела в этих словах волнение, желание разобраться в произошедшем и помочь. Но сейчас ей подумалось: подруга жаждет подробностей, дабы показать, что она — Селина — лучше и воспитаннее, чем Шелли. А это, естественно, было не так.

— Обо мне говорят. И прекрасно.

— Не то, что стоит говорить о благородной леди, — во взгляде Селины сверкнула с трудом скрываемая радость от чужого позора. А ещё там точно была зависть. Во всяком случае, так решила Шелли.

— Быть благопристойной так скучно, да? Тебе бы тоже хотелось быть замеченной, но мешает страх? Чтобы тот, кто тебе нравится, понял, как ошибался на твой счёт?

Невероятным трудом Шелли смогла удержаться и не произнести имя Тейлора, но оно огнём жгло внутри. Хотелось уязвить подругу посильнее, и только остатки порядочности не позволили перейти границы приличий. Но Селина и так всё поняла. Глаза её сверкнули ненавистью, и она резко встала с кушетки, на которую совсем недавно села.

— Я вижу, что пришла не вовремя. Прошу прощения за несвоевременный визит, — церемонно сказала бывшая подруга и вышла из комнаты.

Вместе с ней ушла почти вся злость Шелли, словно огромный груз сняли с души. Стало вдруг легко и свободно. Поход в Храм перестал казаться таким уж невозможным, скорее просто неприятным. Даже появился некоторый интерес и нетерпение.

Шелли с удивлением поняла, что расслабилась и перестала тревожиться о предстоящем. И ножницы убрала, передумав портить красивый наряд. И дала подошедшей горничной уложить волосы в сложную причёску, а затем и затянуть себя в тёмно-голубое платье, расшитое мелкими жемчужинками.

Под мрачными взглядами родных она прошла к экипажу. Ни улыбка, ни пожелание хорошего дня не развеяло гнетущую атмосферу. От неё ждали скандальных выходок, и Шелли вдруг подумала, что это вполне обоснованно. Растерянность и страх от осознания своего поведения, вылились волной мурашек по всему телу. Словно там, раньше была не Шелли, а другой человек. А вот расплачиваться за всё придётся именно ей. Хотелось извиниться, но сейчас было не время, и не место. Оставалось только мысленно пообещать вести себя как подобает. Но все планы рухнули, стоило ей выйти из экипажа и ступить на мраморную лестницу, ведущую в Храм.

Шелли пошатнулась, но Тейлор с отцом, идущие по бокам, подхватили её под локти и потащили вперёд.

— Прекрати, — буркнул в ухо брат, и перед глазами всё поплыло.

Сердце тяжело бухало в груди, кровь стучала в висках, дыхание сбивалось, словно она тащила экипаж от дома до площади вместо лошади. Шелли сжала руку Тейлора, пытаясь найти опору, и тот удивлённо взглянул на неё.

Вход приближался. Оставалась лишь пара шагов. Уже виднелся длинный коридор с дверями по бокам. Мраморная плитка пола, ступить на которую было совершенно не под силу.

— Я не могу, — она отпрянула назад, но её не пустили.

— Без глупостей, — рыкнул отец, и Шелли почувствовала, что ветер с силой толкает её вперёд. Чуть не споткнувшись о порог, она влетела в Храм.

Боль. Словно тысячи иголок впились в тело. Ужас. Будто все кошмары разом ожили. Отчаяние. Точно впереди её ждала смерть.

— Ричард, что-то не так, — голос Тейлора раздался словно издалека, хотя он стоял рядом.

Затуманенное сознание отметило, что они уже не в коридоре, а в небольшом зале, с каждой стены которого смотрят иконы. Запах ладана окутал, и послышались песнопения. Всё это доставляло невероятную муку. Казалось, что сам воздух в лёгких горит, и есть лишь один способ избавиться от страданий.

Шелли обернулась и увидела служку. Чёрная ряса, белый воротничок. Он вдруг оказался так близко. Хруст. Тёплая кровь. Пьянящее головокружение. Боль затихла, чтобы вернуться через секунду.

Ещё одна ряса и воротничок. Хрип. Кровь. Её пальцы в кровавой ране на чужой шее. Головокружение. Боль. Воротничок. Хруст, хрип, бьющая внутри эйфория. Удар. Тело корчится на полу. Новый воротничок с церковной свечой в руках. Замах. Глубокие порезы на лице послушника.

Порезы? Чем она могла его порезать. Зрение расплылось, показывая длинные, острые когти, вместо аккуратных ногтей. И Шелли закричала. Но тут же замолкла, захваченная раздирающими душу инстинктами и желаниями. Кто-то охнул сзади.

Мать. Бледная. С широко распахнутыми глазами. Будет ли радость больше, если свернуть шею и ей? Любопытно. Шаг. Удар в спину.

Отец. Бледный. Слабый. Мог бы убить, но пожалел свою дочь. Ха-ха. Пора прекращать всё это.

Боль снова пронзила всё тело. Словно каждая клеточка взорвалась, а потом вернулась на место. Ноги подкосились, и Шелли упала на пол. Вверх взметнулся чёрный дым. Крик застыл в горле. Вместо крови тёк огонь. Сил не было даже закрыть глаза, и Шелли видела, как из дыма формируется чёрный силуэт… демоницы. Как она отправляет заклинание в отца, как Тейлор отталкивает того в сторону и бросает что-то убийственное в ответ. Как набухает золотистыми каплями царапина на щеке страшной рогатой женщины. И как она шипит, стряхивая проклятую кровь в сторону брата.

Демоница атаковала. Взмах. Отблеск света на металле когтей Удар. Тело Тейлора на полу. Рядом. Рукой достать, но как не пыталась Шелли пошевелить, ничего не вышло. Горячая капля скользнула из уголка глаза, по виску вниз. «Это всё я виновата».

Усталость придавила могильной плитой, но перед тем, как сознание ускользнуло в небытие, Шелли услышала грохот открывающихся дверей и громовое: «Изыди!»

* * *

Крик разорвал тишину ночи, и Шелли, наконец, проснулась. Вцепилась в край одеяла, ища в нём спасение от бесчеловечных образов и мыслей. Горло саднило, но она продолжала стонать и всхлипывать, не в силах остановиться. Сердце билось, как в лихорадке, липкий холодный пот выступил на лбу. Почему? Почему её преследуют эти кошмары? И что сделать, чтобы они, наконец, прекратились? Ответа не было. Были лишь бесконечный ужас и отчаяние.