Зыбкое равновесие

Глава 26

Несмотря на подзуживание отца, утром, после бала у Мининых, я проснулся не только сам, но и в своей постели. Подумал, что нужно бы научиться спать до полудня. Чтоб полностью соответствовать образу светского бездельника. А пока подхватился и, как был, в трусах и нательной рубахе на босу ногу, побежал в парк за домом. С утра температура на улице — минус восемь. Плевать. Добежал до площадки посреди аллеи, встал и разогнал в себе кровь, втягивая магию, прану и прочую хрень, что наполняет местное пространство. А потом в хорошем темпе прогнал и разминочный комплекс. Завершив его двойным сальто назад. И, совершенно довольный, потрусил обратно.

На улице, возле входа в дом, меня встретил мой камердинер. В шубе, с полотенцем и тапочками в руках. В смысле, бегать полуголым по сугробам и скакать по парку — пожалуйста. Но ходить по дому потным и босиком — это не прилично. Пока шли ко мне, узнал, что Павел Андреевич приехали в три ночи, рассеянно улыбаясь. Но встали только что, и завтракают в столовой. Алексей Александрович вернулись под утро, и отдыхают. Ваш костюм приготовлен. Прикажете завтрак?

Принимая душ, вспоминал вчерашний бал. С Мининой я разругался. То есть она со мной. Я то и не думал. Откружившись с ней тур вальса, мы вернулись в компанию её подруг, и Берга с Неверовым. Паша горел глазом, и был захватывающе многоглаголен. Все, и мы с Бергом в том числе, потрясенно слушали про невероятные приключения фрегата «Облом». Паша не мелочился, и турков против нас было больше, чем их есть на планете, а пустынные самумы заметали нас непрерывно. Мы, с Лехой, держали покерфейс солидарности. Не знаю, как бы реагировала Маринка, но её утащил танцевать флигель — адъютант Дуров. А Берг и я, участвовали в Пашиных рассказах молчаливым подтверждением, что все было еще ужаснее, просто Паша скромный.

Тут ко мне внезапно подвалил Семен Разумовский. Бывший лицейский недруг, вроде как осознавший, но не сильно раскаявшийся. И были с ним две девицы. Одна — наша однокашница, та самая Лена Булыгина. Зеленоглазая блондинка весьма приятных пропорций, и веселого нрава. А вторая была незнакомкой. Черноглазая брюнетка — зажигалочка с некоей чертовщинкой в глазах.

— Орлов! Это унизительно, быть человеком, с которым общаются только потому, что я учился с тобой в одном классе!

— А ничто не предвещало, правда, Семен? — буркнул я. Минина, сияя улыбкой, кружилась с Дуровым. Мы по свойски хлопнули руками с Разумовским.

Потом последовала процедура взаимного представления. Я представил Берга с Пашей, который лишь на мгновение отвлекся от Магды. Брюнетка оказалась княжной Пожарской. На мой поклон она ослепила улыбкой.

— Орлов! Пригласите меня на танец! И тогда я пойму, что приехала не зря.

Я заподозрил, что началось именно то, о чем нас с Пашей так подробно предупреждал отец. Но, не скандал же устраивать? Пошли плясать. Помня о коварных искусительницах, был немногословен, собран и насторожен. Хотя, нужно честно сказать, что если бы не Минина, чьим кавалером на этом балу я вроде как считался, то я бы рискнул. Потому что всем своим видом Елизавета Пожарская демонстрировала готовность и не прочь. И понял, о чем говорил отец. Оставить с носом эту самоуверенную победительницу было бы приятно. Но я решил отложить на потом. Плохо еще ориентируюсь в хитросплетениях.

Тем не менее, вернувшись, наткнулся на свирепый Маринкин взгляд. Который она перевела сразу на Пожарскую:

— Елизавета! Давно из Москвы?

В этих реалиях, несмотря на то, что Москва имеет статус второй столицы, вопрос прозвучал как — давно из Мухосранска, хабалка провинциальная?

— Ой! Я только сегодня приехала. Так не хотелось сразу же идти на скучный бал, но тут, сразу познакомилась с прославленным капитаном Орловым! Саша! — она взяла меня под руку и прижалась нехилой троечкой — ты просто обязан приехать к нам завтра на обед. И рассказать о своем удивительном походе! И вообще, пошли, потанцуем!

Я ожидал продолжения обмена змеиными любезностями, но Минина фыркнула, схватила Дурова под руку, и снова ушла танцевать. Резанув по мне гневным взглядом. А я решил не деликатничать. Хотя, до этого, подбирал слова для вежливого отказа. Совсем сдурела девка. Я ей что мебель? Устроила, понимаешь, соревнование, кому облокотиться…

— Увы, княжна. Этот морской поход подорвал мое здоровье, и я теперь посещаю нужник строго по часам. Как раз близится время очередного посещения, и я вынужден откланяться…

Тут уж хмыкнули Берг с Неверовым, и остальные девчонки. А я гордо удалился…

Паша не притронулся к завтраку, и вид имел мечтательный. А я, усаживаясь за стол, подумал, что светская жизнь — это не хухры-мухры. Я вон, не успел в том высшем свете появится, как поругался с Мининой, начистил табло князю Эстерхази, и нахамил княжне Пожарской. Да и Неверова, похоже, теряю. Прекрасное начало, я считаю.

— Как думаешь, Сань. У меня есть шанс?

— Это ты так сообщаешь мне, что стал на тропу Берга? Ведущую к браку?

— А чего такого то? Магда, она такая… не такая как, эта моя, бывшая. Как думаешь, может, пригласить её на обед?

Нда. Паша в романтическом. Не стал говорить, что вполне можно и на ужин, переходящий в завтрак. Как то дамы здесь — резкие. И что бы кто не говорил, но отец оказался прав. И это после первого же бала!

— Ты не забыл, что хотел купить дом? А то случись что — ты девушку сюда потащишь?

Пашин взгляд стал более осмысленным. А потом и сосредоточенным.

— Точно! Дождемся, когда Алексей Александрович проснется, и поедем, посмотрим.

— Зачем ждать? Мы сделаем лучше! — я подозвал лакея. И принялся писать записку, поясняя Неверову, что к чему.

— У меня в магистрате есть знакомый, спросим его, вдруг поможет?

В записке написал, господин Ленинг! Так мол и так, мой ближайший друг, маркиз Неверов, подыскивает себе дом. Не поможете? Если есть что ни будь на примете — дайте знать.

И мы приступили к завтраку, тоесть Паша наконец то начал есть омлет. А я налил кофе и закурил.

По ходу дела Паша рассказал, что после моего ухода все достаточно быстро кончилось. И ты это здорово с нужником придумал, уходить раньше Императора — это, знаешь ли…Маринка наговорила Пожарской вежливых гадостей. А потом и Дурову. Меня Магда увела. А то и мне бы досталось. Так что только Берг с Грибовой и Ланской отдувались. Но вроде бы обошлось. Когда мы вернулись, они уже ржали. Леха про учебу рассказывал. Смешно. А Магда рассказала, как ты приехал в Конопиште, и сразу там начал свои порядки наводить, Школы и больницы строить. Ты голова, Сань. Я чет не подумал. А тоже построю. А этот Лихтенштейн, как она рассказывала, бесился, потому что в салонах только про тебя и болтали. Что вот, новый человек появился, и сразу принялся что то делать. Не то, что эти, вокруг.

Я думал, что вошедший дворецкий отдаст записку от Ленинга. Но глава краковской мафии изволил явиться лично. Мы не стали строить из себя невесть кого. Пригласили его за стол, и предложили кофе. А он нам поведал презанятнейшие, и очень забавные вещи.

Эпичный выигрыш моего отца на скачках, потряс высшее общество. И до этого, в карты и на скачках, бывало, проигрывали поместья и состояния. Но достаточно редко. А после выигрыша Орлова — старшего, игра на скачках с крупными ставками, приобрела характер эпидемии. Вы бы только знали, Александр Алексеевич, какие люди и какие деньги теперь проигрывают! Ну и недвижимость, часто отдают в уплату. По счастливой случайности, советник магистрата Отто Ленинг, как раз курирует ипподром. Я про себя хмыкнул. Ну кто бы мог подумать! И ему как раз поручено заняться реализацией этой недвижимости, в пользу магистрата. Господа. Есть два совершенно великолепных дома. Любой из них достанется вам, только пожелайте.

Отец еще спал, мы решили не мешкать, и крикнули запрягать. По дороге Ленинг поведал, что, похоже, аристократов заело, что выигрыш достался Орлову. Кажется, господа, высший свет не мог понять, за что такое благословение небес этому неудачнику? И они, раз за разом, ставили на победителя, гандикап и очередность.

Дом князей Голицыных, располагается на левом берегу Вислы, напротив царского дворца. С одной стороны дом Пожарских, с другой и вовсе личная резиденция Патриарха. И это не дом, а городская усадьба. С неслабым парком за домом. Гектара полтора. У нас с отцом и не парк вовсе, а садик, по сравнению с этим.

— Князь Голицын проиграл сто пятнадцать тысяч — рассказывал городской советник. — как человек чести, он, не сумев полностью рассчитаться, отдал городской дом, и поместье под Москвой. Съехал с дома, и принял должность командующего войсками на Кавказе. Куда и отправился с семьей и домочадцами. Ему там полагается служебный дворец в Тифлисе.

Неверов, увидев великолепный, старинный дом, очевидно оробел. А я сообразил, на что ориентировались люди, что делали ремонт в нашем доме. На такого вот рода неброские дворцы.

— Пока дом без хозяев, здесь только охрана, истопники, и пара горничных. В жилом виде требуется не менее десяти слуг и двух конюхов.

Паша бродил по великолепным покоям, робко заглядывая мне в лицо в поисках одобрения. Сам он только спросил, что тут с банькой. На что поучил ответ, что в северном крыле банный комплекс с бассейном, сауной, хамамом, самумом и всем, что душа пожелает. Двадцать семь тысяч, цена Пашу не испугала, он боялся взять что ни будь не то. И я ему сказал, что лучше он найдет вряд ли. Но окончательное решение, он принял когда мы попали в винные погреба. Вид тысяч запыленных бутылок, и сотен бочек его добил. Он остановился. Его лицо обрело одухотворенное выражение. Присмотрелся, и вытащил из стойки пятидесятилетний Арманьяк.

— Не камильфо, Павел Андреевич — укорил Ленинг — чужое все же.

Неверов чуть слышно чмокнул пробкой. Взял три фужера с широким дном, налил, протянул нам, и сказал:

— Теперь мое. Беру. За расчетом обратитесь в Банк Минина, я распоряжусь…

Мы вернулись ближе к вечеру. Нотариусы, то се. Дворецкий уведомил, что отеца нет дома, а барон Берг прибыли пару часов назад, и работают в моем кабинете. Ввалившись в кабинет, мы убедились, что он и вправду работает.

— И где вас носит? Я что, один докладную государю писать буду?

— Из нас троих писать умеешь только ты, Леш. А уж докладные…

— В честь чего пьем?!

— Паша дом купил. Ему нужен повод задержать Магду в Кракове. Новоселье маркиза Неверова! Ну какая девушка устоит?

— Сань! Кончай!

— А что такое, Паш? Леха новоселье зажал. Больше того, ты был у него дома? И я не был. И ты думаешь, он здесь работает? Он ждет, когда Ленка вернётся домой, что б утащить её в театр! Ах в оперу, что там дают? Мефистофель?

— Какой же ты циник, Орлов! Я собрался пригласить вас на суарэ, в честь нашего обручения. Чтоб, как ты, Орлов, говоришь, два раза не вставать. Но, может ты и прав, Саш. Нужно нам ко мне поехать и посидеть. А то женюсь…

— Бгггг… Леша! Если боишься быть просто женатым, то еще до свадьбы заведи себе кого ни будь на стороне. Тогда будешь не только женат, но и счастлив!

— Нужно будет в салонах этот анекдот рассказать. Дамам понравится.

— Фи, Берг. Это мелко. Тем более что вы, оба — позорно бежали и сдались в плен, едва протрубил охотничий рог. А я — не сдамся. Буду неуловимый мститель. За вас, парни. За вашу безвременную погибель.

Потом Берг припахал Пашу чертить схемы и диаграммы. Давай, штурман, учись пользоваться линейкой и циркулем. Ах умеешь? Ну и не задерживайся, вычерчивай. Из нас троих, Леха больше всего походит на родовитого аристократа, преисполненного чувства собственной важности, и наделенного правом повелеветь.

Он налил себе кофе и принялся просвещать меня, про вчерашний бал. Что бал Мининых — это, оказывается, статусное мероприятие, куда допущен далеко не весь высший свет. Ибо присутствуют император с матерью, и прочие крутые перцы. В частности, Валечку Ланскую туда никогда бы не пригласили, если б она не сидела за одной партой с Маринкой. Княжна Пожарская — правнучка князя Пожарского. Есть брат, на четыре года младше. И глава Магического Департамента, и заодно шеф Преображенского Полка — князь Эстерхази. Он внучатый племянник князя Пожарского. Тоесть родственник Елизаветы Пожарской. Которой ты, Орлов, вчера грубо отказал. Так что не удивляйся, если Эстерхази предъявит тебе претензии.

Я закурил, и рассказал парням, что имел беседу с этим придурком еще до знакомства с его родственницей. И он, кажется, понял, что на меня где сядешь там и слезешь.

— Саня! — вышел из себя Берг — ну как ты так умудряешься? Не лезь в конфликты!

— Да как?!

— Дыши глубже! Отвлекись! Думай о чем ни будь бессмысленном и никчемном.

— Гениально! Я буду думать о тебе, Берг!

— Спасибо, Орлов!

— Это тебе спасибо.

В остальном бал прошел весьма позитивно. Император доволен. Дуров пытался еще танцевать с Мининой, но обломался. Она больше не плясала. Твой отец, Саня, на пару с Эссеном, говорят, в карты ободрали как липку Апраксина.

— Ты, Леха, не заметил главного! Павел, наш, Андреевич, запал на Магду!

— Я, Саша, все заметил, но слышал слово деликатность!

— Да ладно вам, парни! И что? Магда, она такая…

— Ни слова больше, Паш! Женщины, они сплошь состоят из мест, названых неприличными словами.

— Слушай, Паш. Давай Орлова убьем? Свалим на Эстерхази…

Тут появился дворецкий, и доложил:

— В ресторан приехала Елена Игоревна. Вы просили доложить, Алексей Оттович! Заказали миндальное пирожное, и кофе.

Грибова приехала не одна. Да и понятно, приличия…С ней приехала Магда фон Лобковиц. Какая неожиданность!

Усевшись между Пашей и Грибовой, пил кофе и, не сдержавшись, несколько раз хихикнул. В этой реальности дамы жгут! Получил осуждающий взгляд от Ленки.

— Ты, Саша, совершенно бессердечный! Как ты не понимаешь! Что может быть лучше, чем влюбиться?

— Да почти все!

От развития тезиса меня отвлек курьер. С запиской от Его Сиятельства графа Бенкендорфа. Он в крайне вежливых выражениях, просил посетить его. Сегодня, до семи вечера, во дворце. Написал ответ, что буду стремиться успеть к семи. Извинился пред ребятами, и пошел собираться. Мысленно гадая, что это? В смысле как одеваться? В узилище? Или на награждение? Оделся в повседневное. Но попросил Игнатия держать на готове одежду попроще. Если чо, доставить в тюрьму.

В огромном дворцовом кабинете граф Бенкендорф совершенно теряется из виду. Хотя, может на это и расчет. Тем не менее, он встретил меня у двери, поздоровался за руку, и проводил к столику в углу. В тюрьму меня не потащат, понял я.

— Саша! — начал Бенкендорф. — я должен перед тобой извиниться.

— В чем? — я искренне офигел.

— Хотя бы в том, что у нас не сложились отношения! Мне нужно было с тобой давно поговорить.

— Александр Христофорович. Я решительно не понимаю, в чем вы провинились. Потому что ваши действия направлены в интересах Монархии и Державы. И не мне хоть как то быть недовольным.

— Хм. Честно говоря не ожидал. А как ты относишься к моей должноси?

— С уважением. А к вам, как к человеку, взвалившему на себя крайне неприятный, но жизненно необходимый груз обязанностей. Все ваши действия и меры ко мне, с моей точки зрения — гуманны и необходимы. И я ни секунды не был недоволен.

— Ты меня удивляешь Орлов!

— Чем? Ваше Сиятельство! Мы оба дворяне, принявшие присягу Империи. Добровольно, в здравом уме. Все что я делаю, наверное, вам как то мешает. Но я никогда не собирался приносить неприятности отчизне и императору. Которым поклялся служить. Поэтому, Александр Христофорович, вы заблуждаетесь, насчет моего недовольства.

— Если так, то тогда вот что я тебе скажу, граф Орлов.

И Бенкендорф поведал мне следующее. После коронации, в позапрошлом году, император стал править, продолжая курс проложенный отцом. Алексеем Первым. Постоянно сталкиваясь с последствиями с решений предшественника, принятых много лет назад.

Я про себя хмыкнул. Я не силен в политике. Но, насколько помню из экономики, последствия решений на государственном уровне, наступают лет через пятнадцать — двадцать. То есть, к примеру, когда в России, к две тысяча десятому, настало благолепие, с деньгами, изобилием в магазинах, иномарками у каждого, и ипотекой, — это было следствие решений, принятых в начале девяностых. А последствия решений, принятых в десятом, мне увидеть не довелось. Хотя было очевидно, что все грустно.

Здесь, старый Император, всерьез занялся внутренними делами. Дороги, почта, движение на Восток. Прикол в том, что это принесло государству и населению неслабые экспортные деньги. Сделавшие жизнь комфортной, и вполне понятной. Но за деньгами пришли амбиции. И началось бурление.

Приступив к правлению, Император Александр, не намерен прекращать освоение Сибири и Туркестана. Что вызывает изрядное сопротивление части элиты. Считающей, что, по примеру Англии, нужно заняться колониализмом. И для этого развивать промышленность. Строить корабли, и прочее. До создания партии не дошло, но подковерные усилия прилагаются огромные. С целью в той или иной мере влиять на решения Императора. Идет неприкрытая борьба за министерские портфели, и вполне отчетливо ведутся разговоры о революциях.

— В общем, Саша. Один из лидеров колонизаторов — князь Эстерхази. Если он, не дай бог, внезапно погибнет на дуэли… я боюсь прогнозировать последствия.

— Александр Христофорович! Я не знаю, почему вы решили, что я его убью? Я думал, он пришлет вызов, получит по морде, и успокоится. Зачем мне его убивать?

— Орлов! Суть моей просьбы — в следующем. Послезавтра день рождения Императора. И парад Гвардии. После парада полки, порталом, убывают в Москву, в свои казармы. Вместе с Эстерхази. Саша, я прошу, три дня, избегай его вызова. Под любым предлогом.

Я пожал плечами.

— Не вижу проблем. Я вам клянусь, что никак не буду вступать в конфликт с князем Эстерхази. За одним исключением. Если он не бросится на меня, или близких мне людей. Но и в этом случае я клянусь, что он будет жив. Вас так устроит, Ваше Сиятельство?

— Так меня устроит. Я рад, что мы договорились.

— Похоже, у меня слава маньяка, ваше превосходительство. Хотя, я всегда иду навстречу хорошим людям.

— Ты только где ни будь не сболтни, что я хороший. Вдруг поверят? Работать будет стократ труднее.

— Вы справитесь, Ваше Сиятельство.

На том и расстались. И я пошел по дворцовому коридору на выход. И естественно наткнулся на Минину, вышедшую из покоев Императрицы.

— Графиня! Добрый вечер!

— Привет Орлов. Как тебе у Пожарских? Ты же к ним ездил сегодня днем?

Я вспомнил, что соседом Неверова будет князь Пожарский.

— Марин — я встал у ней на пути — пошли в театр?

— В театр? — она подняла на меня удивленные глаза.

— В оперу! Новая постановка, Мефистофель Вагнера.

— Эээ… в оперу? — растерялась Минина — ты приглашаешь меня в оперу? Что мы там будем делать?

— Слушать. Если тебе наскучит музыка и пение, пересядем вглубь ложи и будем целоваться.

— Ты что несешь, Орлов?!

Но я обхватил её за талию, и затащил в оконную нишу. А потом поцеловал. Она не сопротивлялась. Время остановилось. Этот поцелуй длился вечность. Я с сожалением оторвался. И утонул в её глазах. Потом она засмеялась, и принялась стучать кулачками мне в грудь.

— Ну почему! почему!..

— Потому — ответил я. Взял ей за руку и потащил к выходу.