Зыбкое равновесие

Глава 29

Дантес ушел сразу же после рассказа Бенкендорфа. Перед этим я встал, и в присутствии Императора, попросил у него извинения. И пообещал зайти в Академию, и попросить прощения у Ректора. Он потрепал меня по плечу, и сказал что и не обижался.

К тому моменту, когда пришел Урусов, с Бергом и Неверовым, меня уже просветили. Три полка неполного состава у бунтовщиков, намерены совершить переворот. Но, в строжайшей тайне от всех, вокруг Кракова сосредоточено шесть полков под командованием графа Аракчеева. В двенадцать, время начала парада, и, соответственно бунта, город будет наглухо заблокирован. И часть войск Аракчеева войдет в город. До этого момента люди Бенкендорфа будут тщательно отслеживать контакты главарей заговора. Уже точно известно, что человек, спланировавший и организовавший заговор, находится в городе. О нем мало что удалось выяснить, кроме прозвища, которым он представляется — Харон.

В пять часов утра, в городе пропала магия. Бунтовщики поставили вокруг дворца пикеты солдат. Паники пока нет, но на окраинах, вроде бы, начались грабежи. Полиция не бездействует, хотя глава Краковской полиции арестован заговорщиками, и помещен на гауптвахту.

По плану бунтовщиков, в двенадцать часов, когда монарх появится на трибуне, лидеры заговора его арестуют. Потом обратятся к публике, объявив монарха низложенным. Ну и дальше по плану. Займут дворец, и прочее.

Но план Императора предполагает, что в двенадцать плац-парад — это такая огромная площадь к югу от дворца, в двадцатом веке там организуют парк между Вислой и жилыми кварталами, будет окружен верными войсками. Аракчеев выкатит на прямую наводку единороги. И предложит бунтовщикам сложить оружие. И откроет огонь, в случае сопротивления.

Монарх, в этом случае, под охраной квалергардов, возвращается во дворец и там запирается. Силами бунтовщиков его взять невозможно.

Появившиеся князь Урусов и Берг с Неверовым, доложили Императору, что по получению приказа, батарея Орлова уничтожит все три полка бунтовщиков двумя залпами. По оценке специалистов, наблюдавших испытания орудий под Дрезденом, будет уничтожено свыше девяноста процентов сил противника.

Выслушав это, Его Величество откинулся на спинку кресла, и я вдруг понял, что он на грани. А потом вспомнил, что он сильнейший маг воздуха, оказавшийся в зоне беззмагии. И его сейчас не по детски калбасит, и ему, и без всяких переворотов, хочется кого ни будь убить. А он ни единым жестом или взглядом не показал, каково ему на самом деле. Больше того, смеялся и улыбался вполне естественно и сердечно. Силён. Как и Бенкендорф, тоже оказавшийся в том же положении. Да и по Урусову, нехилому огневику, ничего не заметно. По ним настолько ничего не заметно, что я только сейчас сообразил. Нда, крепкие ребята.

Но, по взгляду самодержца я увидел, что он из последних сил борется с желанием покончить со всем — разом. И решил помочь справится с искушением.

— Ваше Величество! Вообще то, барон Берг, разработал атрефакт, снимающий всю эту безмагию, на индивидуальном уровне. Вы разрешите послать за ним?

Пока Берг читал лекцию о безмагии, способах борьбы с ней, и артефактной защите, принесли ларец. Точнее пришел Коновалов, в сопровождении кавлергардского поручика, гневно топорщившего усы. Потому что, ты не лезь ко мне, поручик, мне этот сундучок его сиятельство дал, у меня и заберет. А то у вас тут невесть что творится. Увидев Императора и Императрицу-мать, падать ниц не стал, а сделал оловянное лицо, и проорал что ваше сиятельство, извольте ваш ящик! Аж стекла зазвенели! Получив благосклонную императорскую улыбку, пренебрежительно фыркнул кавалергарду, и, сотрясая дворец строевым шагом, удалился. Берг лично одел браслеты на руки Императору, Императрице, и Бенкендорфу. Князь Урусов и отец надели сами. И тут случилось неожиданное. Леша вдруг засмеялся, и заявил, что вы, ваше величество, сегодня завтракали в компании с графом Бенкендорфом и её величеством.

— С чего ты взял? — спросил государь, задумчиво разглядывая маленький воздушный смерч на своем пальце.

— Вам подсыпали порошок безмагии в еду. Или в напитки. Я вижу магическим зрением в вас троих это вещество. В остальных нет.

Глава Тайной Канцелярии крякнул и вышел из кабинета. Берг объяснил, что ничего страшного, и вообще, оно само выйдет месяца за два. Но если считаете нужным, то можно вывести все экстренно. На графине Мининой и маркизе Вишневецкой методика отработана и успешно применена. Только, ваше величество, лучше, чтоб поблизости был нужник. Никто и бровью не повел в сторону покрасневшей Маринки.

В общем, у Берга звездный час. Оказывает неоценимые услуги первым лицам в трудный момент. Исполняя все с приличествующей случаю торжественностью. Возлагая длани и делая возвышенное лицо. Немного погодя, исполнил все то же и с Бенкендорфом.

Ну и первые лица на некоторое время удалились. Попросив остальных не уходить. Тут уж отец открыл окно, и закурил. К нему присоединился Урусов. А потом свернул сигарету и я. А к нам подвалил Берг. И естественно начал интересоваться, как мне в новом качестве? Весь дворец уже болтает о женитьбе твоего отца и её величества. Ты, Орлов, теперь как называешься? Член Императорской Семьи? Или просто жених графини Мининой?

— Я, Марин, когда в академии учился, слышал про Орлова. Что не расстраивайся, Алексей, утешали меня. В лицее есть такой Орлов, и вовсе никаких магических способностей, а живет, в ус не дует!

Маринка бегло нам улыбнулась, и тоже удалилась вслед за августейшими особами. И тут уж Берг, с примкнувшим Неверовым, за меня взялись всерьез. Что есть это в Орлове, если неприятности — то самые ужасные, если зло, то самое красивое. Спокойно Саня, вон Берг уверен, что жизнь после свадьбы все же есть. Глядишь, и ты свыкнешься и не помрешь. А скажи, Орлов, ты вот от Мининой бегал, это у тебя чувство самосохранения срабатывало? Сказал им, что осталось мгновение до того, что магическая наука понесет невосполнимую и преждевременную утрату. И судоходство с навигацией тоже, Паша! И сбежал. Ребят понять можно, я бы и сам нес пургу, впервые попав в такое общество и ситуацию. Стресс штука такая. Но куда делась Маринка? Тут вообще то переворот на дворе!

Она никуда не девалась, а стояла у окна в коридоре за дверью. И утирала нос. Я слегка растерялся.

— Ты чего разнюнилась?

— Саш! Ты отца и её Величество простишь? Они не со зла.

— С чего мне на них обижаться?

— Но это же ужас! Как вспомню тебя в Лицее..

— Какая ерунда! И вообще, девушка, что вы делаете вечером после переворота?

— Хам! У меня есть жених!

— Ну а между переворотом и женихом — выкроите для меня немного времени?

— Что вы хотите, Орлов?

— Я хочу тебя целовать, начиная с пальцев ног, и кончая шпилькой в волосах.

— Ну, Саша! Талия у меня начинается гораздо выше…

За спиной раздалось деликатное покашливание. Оба-на! Монарх собственной персоной. Оттуда, куда монархи пешком ходят, возвращается.

— Орлов, ты понимаешь, что после того, что я только что видел и слышал, у тебя только один выход?

— Отплыть в Индию? Как вы жестоки, ваше величество!

— А ты, Марина, что скажешь?

— Мои папа и мама нас благословили! Алексей Александрович, тоже. Так что пусть пока болтает что хочет!

— Экх… — крякнул монарх — а ко мне в январе приезжает невеста, принцесса Беатриче…

— Ваше Величество, корабль будет называться «Вечный Облом». Вам всегда найдется место. А они пусть тут с Мининой придумывают, как будут нас воспитывать.

— Пойдем, Орлов. Через пол часа Военный Совет.

— А я-то здесь при чем?

— При всем! Ты помнишь, что в Кракове бунт?

Народ в кабинете, после сольного выступления Берга, воспрял, чего уж. Ощущения катастрофы и так не было, а сейчас на лицах читалось желание разобраться с бунтом побыстрее, и уже заняться своими делами. После появления императрицы, государь попросил не расслабляться. Потому что ситуация все же серьезная. Вас, Орлов и Берг, я хочу видеть на Военном Совете. Ты, Неверов, отправляйся на батарею, и будь в готовности. Хотя, я надеюсь, до этого не дойдет. И, спасибо, Павел Андреевич, если сегодня не увидимся. Я очень рад, что в случае проблем рядом такие как ты люди. Паша смутился, и, наверное от этого, снова отжег.

— Да здесь и проблем то нету. Скажите Орлову, что главный заговорщик к Мининой приставал, и сидите на трибуне с глинтвейном. Он их всех на ноль помножит.

Потом он понял, что кажется что то не то, и буркнув, что честь имеет, быстро выскочил из кабинета. Жизнь при дворе многому учит, поэтому никто, ничего не сказал. Только некоторое время как то трудно молчали. А Берг разглядывал люстру, и сосредоточенно считал количество рожков и завитков. И, кажется, пытался умножить в уме на количество помещений во дворце. Минина спряталась мне за спину и молча тряслась.

Потом, тем не менее, её величество весьма дельно заметила, что после включения магии у городского хозяйства начнутся проблемы. И нужно быть не только готовыми, но предупредить жителей.

Потом еще что — то обсуждали. Затем её величество забрала Минину и ушла. Как пояснил мне отец, императрица в Совете не заседает.

А мы зашли во все тот же коридор и, пройдя совсем немного, вошли в Зал Заседаний. За круглым столом сидели высшие лица Империи. Канцлер, Военный Министр, Министр Финансов, Обер-Прокурор, Министр Двора. Несколько незнакомых, но важных и влиятельных господ. Как шепнул отец, начальники департаментов.

После того как государь уселся во главе, все тоже расселись. Мы с Лехой спрятались за отцом, и Урусовым. Доклад делал Бенкендорф. Кроме того, что я уже слышал, узнал, что в Вене есть южный фиал заговора, возглавляемый Филиппом Шварценбергом. Он уже арестован. Тоже собрался вывести полки на Штефансплатц. Но там все было просто, обошлось без применения безмагии. Местонахождения артефакта безмагии в Кракове локализовано. Это Ратушный квартал. Я даже подивился. Оказывается Магическая Академия тоже что то может! Быстренько обсудили положение дел. Совет заверил Императора, что ситуация под контролем, и положение дел в стране не вызывает беспокойства.

По ситуации с Краковом, решили не отклонятся от первоначального плана. Потом всех попросили высказаться. Начали с младшего по званию. Берг сказал, что сможет обеспечить защиту трибуны. И точно установить место нахождения артефакта безмагии.

Я встал и обратился к Министру Финансов. С предложением направить курьеров в Париж и Лондон, на биржи. С сообщением, что монархия свергнута, и в России гражданская война. И скупить по дешевке подешевевшие пророссийские активы. Заслужил уважительного взгляда министра, и фразы императора — точно, чем мы хуже Ротшильда! И оценивающих взглядов большинства присутствующих.

Дальше шли не совсем мне понятные доклады по каким то сложным, но явно важным сейчас вопросам. А затем встал Военный Министр. И заявил, что нужно максимально сократить потери с обоих сторон. И по окончании подавления бунта, бунтовщиков в Москву не уводить. О причинах он бы хотел доложить отдельно. Его поддержал Канцлер, заявив, что они с Военным Министром просят у государя аудиенции, по окончании Совета.

Встал Бенкендорф, и огласил окончательный, и уточненный с учетом вернувшихся к Императору и Урусову способностей, план.

Потом государь сказал:

— А теперь слушайте мою волю. Алексей Орлов! Я возвращаю тебя на службу в Гвардию. Приказываю, после ареста зачинщиков бунта, принять Преображенский Полк. И поздравляю тебя полковником. Петр Урусов. Поздравляю тебя генерал — майором, и приказываю принять Семеновский полк. Временно исполняющим обязанности командира Лейб-Егерского полка назначен барон Геккерен. Граф Орлов, барон Берг! Я хочу вас видеть на трибуне перед парадом.

С тем господа Совет и разошлись. В большой приемной, нас с Лехой подхватил барон Эссен, и сказал, что ему поручено проследить, чтоб мы не потерялись. Поэтому пойдемте, господа, пропустим по рюмке. Погода сегодня дивная. Солнце и минус пять. Так что не помешает.

Тем временем дворец вовсе не напоминал осажденную крепость, или убежище паникующей власти. В приемной и по коридорам толпились не только придворные, а и какие то дворяне, примчавшиеся на защиту царя, как только поняли, что творится что то неладное. По коридорам воинственно звенели шпорами и ножнами какие то деды, в мундирах и с буденовскими усами. Какая то военная молодежь, гремела хохотом в оконных нишах. Светская публика, в непостижимую для себя рань, негромко сплетничала, словно не во дворце, а в модном салоне маркизы Бельской.

Очутившись в кабинете Эссена, мы получили кофе и коньяк. И свежие новости. Про то, что посла Её Величества королевы Виктории, взяли с поличным. Когда он трахал труп убитого им обывателя, и закусывал вырезанным из этого обывателя сердцем. Что интересно, господа, отпираться ему бессмысленно, но он признается всего в девяти убийствах. А остальные отрицает. В Москве, старый князь Пожарский, уже разогнал бунтовщиков, а главари сидят под арестом. Кстати, маркиза Неверова пытались задержать какие-то люди. Оставшихся в живых, уже доставили в тюрьму. А Павел Андреевич уже на батарее. Задержан младший лакей, подававший утром кофе за завтраком государя. Его Сиятельство очень недоволен. И мне этого лакея даже немного жалко. Верхушку заговора составляют двенадцать человек. Офицеры и командиры Преображенского Полка. Вождем у них князь Эсрехази. После отречения государя, он планирует занять место Канцлера при вдовстующей Императрице. Что бы не говорили, но ваша, господа эскапада с лордом Маунтбеттеном, была крайне удачной. Трудно прогнозировать поведение Её Величества, если бы её дочери угрожала опасность. Дальше Эссен с Бергом зацепились языками по поводу магии, и я отвлекся.

Никто не говорит про судьбу отрекшегося императора. Да и Вдовствующую Императрицу, я думаю, тоже не стали бы долго терпеть. И дело не в колониальной политике. Кажется, кто-то подталкивает Империю к распаду. А что? Вполне получается новая, могучая Австро-Венгрия, тоже от моря до моря, во главе с Эстерхази. И русский медведь, загнан к Уралу. Кто же ты такой, Харон? Очень талантливо все придумано. Даже несмотря на топорность исполнения. По большому счету, не учли всего лишь меня. С этой моей попыткой переждать адаптацию к новому миру в морях. И, под давлением школьника, решившему спасти Минину. Ведь если б мне сказали, что похитили просто какую то маленькую девочку, то, как не ужасно, я бы и не пошевелился. Так что заговор рухнул из-за Маринки. Нужно будет рассказать это Императору. Хотя, он — точно все понимает. Мы с ним почти ровесники. Да и без меня — что то мне кажется что этот заговор был бы неудачен. Может, какой другой. Но здесь и сейчас, власть обладает исчерпывающей информацией. И способна за себя постоять. Просто было бы много больше жертв. Но мысль сказать Мининой, что империя чуть не рухнула из за такой ерунды как она — нужно запомнить. Она так смешно злится…

Тут вошел лакей, с нашей верхней одеждой.

— Пора, господа — сказал Эссен, надевая шинель. Мы натянули пальто, и пошли к южному выходу.

С юга к дворцу примыкает огромная площадь. От реки её отгораживает ряд домов на набережной. С другой стороны начинается Ратушный квартал. А в торце стоят дома Еврейского Квартала. По выходным здесь бывают ярмарки, и какие то гуляния. Ну, или проводятся парады.

Спиной к дворцу стоит трибуна. На ней уже собрались дворцовые и приглашенные. Напротив трибуны буквой «П» стоят полки бунтовщиков-гвардейцев. Слева — Лейб-Егеря, посредине преображенцы, а справа-семеновцы. Сзади и по сторонам толпа зрителей. Пока мы, с Эссеном, шли на трибуну, он рассказал, что боеприпасов у бунтовщиков — кот наплакал. Заняв место на левом краю, я обернулся и посмотрел на башню дворца. Потом поднял руку. На башне сидит Коновалов с биноклем. Сначала он тоже поднял руку. А потом поднял обе. Проверка связи. Он меня видит. На батарее его видят. Ждем указаний. Потом духовой оркестр заиграл «К встрече». И на трибуну взошел Император, в сопровождении Вдовствующей Императрицы и господ Министров.

Его появление вызвало шум и свист в рядах стоящих напротив полков. Оттуда раздались крики «Долой!», «Сашка-самозванец», «Императрица, вернись!» и еще какие то. От Преображенского Полка отделилась группа офицеров и решительно направилась к трибуне. Им нужно было пройти метров двести. Но не случилось. На краю помоста стояло трое. Остальные оказались у них за спиной. Урусов, Император, и Бенкендорф. И все они включили фамильные умения. Урусов повесил на руку гигантский фйербол, вокруг монарха, поднявшись почти до неба, взвихрился воздушный смерч, а Бенкендорф превратился в сияющее электрическое облако.

Шум в рядах бунтовщиков стих мгновенно. А император еще и схватил воздушными плетями направлявшихся к трибуне офицеров, и по воздуху подтащил их почти вплотную к себе. И уронил на землю. Эстерхази, Трубецкой, Аненков, Лунин, Торсон, Батеньков.

А Император ЗАГОВОРИЛ. Нда. Маг воздуха все же. Его голос слышал, наверное, весь Краков.

В своей громовой речи Его Величетво заявил, что не потерпит бунта. И Лично уничтожит бунтовщиков. Полки натурально бухнулись на колени. Осознав, что их, как минимум обманули. Потому что ни Алексей Орлов, ни Ольга Вишневецкая не были выраженными магами. Так что парень на трибуне не мог быть никем, кроме как сыном императора Алексея. Который, в состоянии, в одиночку уничтожить все эти полки. А тут еще и маг — огневик, и маг электрик по бокам. Но, кто то все же попытался пальнуть. Даже не в монарха, а в его сторону.

Больше всего мне понравилсь, что император притащил стрелка воздушной плетью. За шкирку. И подвесил перед собой. Молодой подпоручк. Семеновец.

— Ты, Булатов — поедешь сегодня чистить нужники. Не надейся на почетную смерть, или суд. — сказал ему в лицо государь. — ты будешь нести свой позор до конца жизни. И швырнул его в сторону квалергардов, что уводили с площади Эстерхази и К.

Потом вернувшись к громовому голосу, Император сообщил полкам, что у них новое командование. Которое, вас сейчас и уведет в казармы. И я увидел отца, и еще группу офицеров, выехавших из дворца верхом. Но проехали они совсем немного. В толпе зрителей полыхнуло и закричали. Потом еще раз полыхнуло и я увидел светящийся луч, что направился в Императора. Но уткнувшийся в щит, что еще до появления монарха поставил Берг.

До места где это все происходил было метров триста. И видно было плохо. Но потом этот зеленоватый луч укротился, и рассек троих жандармов, что туда бежали. Напополам.

— Ну вот, и Харон — сказал я. Повернулся к стоящему рядом-флигель адъютанту Курасову, — Евгений, не одолжите плалаш? И вы, Юрий — добавил я, увидев такой же у стоящего чуть дальше Дурова. Побуду амбидекстером. Взял в руки палаши, и закрыл глаза. Запуская в себе эльфа. Кажется там серьезный парень.

— Берг, огороди площадку пятьдесят на пятьдесят. Чтоб за нее ничего не вылетело.

— Уже. Тебя пропустит. А так — высшая защита.

Я скинул пальто. Взял в обе руки по клинку, спрыгнул с трибуны, и, раскручивая палаши, пошел навстречу человеку, размахивающему джедайским световым мечом.