Бессмертный грех

Глава 11 ЛАРИСА

Последнее время Крысь вел себя подозрительно тихо. Но Ларисе было тревожно. Затишье перед бурей зачастую страшнее самой бури, это она точно знала. Не верила, что Крысь успокоился окончательно, одумался и теперь наконец перестанет ее терзать. И все же Лариса чувствовала огромное облегчение, как после высокой температуры или после бега на четыреста метров. Она почти наслаждалась новой жизнью и нежным Крысем. Вот только надолго ли?

Их последний, недельной давности, скандал чуть не закончился дракой.

— Я устала! — кричала тогда Лариса. — Я устала, понимаешь?

— Отчего же? Работаешь много?

— У меня такое чувство, как будто ты хочешь меня извести. И не любишь ты меня совсем. Не зря же говорят: «Жалеет, значит, любит». А ты…

— Жалеют своих женщин. К тому же ты мало приспособлена для жалости. — Крысь, как только они начинали ругаться, вылезал из постели и уходил в свое кресло. Злые разговоры у него получались лучше, когда Лариса была на расстоянии. Вот и тогда так было: она по одну сторону журнального столика, он — по другую, как по разные стороны барьера. — А про лживость народных поговорок мы уже как-то говорили. И эта тоже никуда не годится. Потому что жалость требуется как раз для тех случаев, когда любовью и не пахнет. Как заменитель сахара. Вроде тоже сладко, но вкус совсем другой. Ты позволишь, если я все-таки буду тебя любить? А все остальное, так и быть, пусть достается твоему мужу, пусть он тебя жалеет, холит, нежит и денег тебе дает.

— Пусть. Он никогда и не отказывался, и для того, чтобы меня пожалеть и понежить, твоих разрешений ему не требуется. Знаешь, он очень сильно устает в последнее время, — не к месту сказала тогда Лариса, понимая, что подливает масло в огонь. — Я вижу, я чувствую.

— А! — обрадовался Крысь. — Тогда ты его пожалей. Ты же это дело любишь.

— У вас там грядут перемены? Да? Вы затеваете новое дело?

— Никакого «мы» нет и быть не может. У нас с ним слишком разные весовые категории. Он — да, затевает, срывает нас с насиженного места, тянет в какую-то авантюру.

— А ты не ходи с ним, — посоветовала Лариса. — Сиди себе спокойно на старом месте.

— Нет уж! — Крысь показал ей кукиш. — Пусть будет у меня под присмотром.

— Ты за ним присматриваешь? Вот как интересно! — Лариса закурила. — На самом деле, наблюдая за ним, ты следишь за мной.

— Ты мне льстишь. Я не могу похвастаться столь богатой фантазией, и мне трудно разглядеть твое отражение в нем. Я предпочитаю придерживаться мнения, что ты — это ты, а он — это он.

— Зачем же ты тогда за ним наблюдаешь?

Крысь не ответил.

— Так что же у вас там за новое дело? Или авантюра, как ты говоришь. Что-то серьезное? Он изменился, волнуется, плохо спит…

— О! Вот с этого места поподробнее, — перебил Крысь. — Про «спит» мне особенно интересно. Плохо спит — это как? Это когда не с тобой?

— Перестань!

— Скажи, а мы ни про что, кроме твоего мужа, поговорить не можем? Обязательно все время его поминать? Нет, если ты считаешь, что нам лучше все время быть втроем…

— Положим, разговоры про моего мужа всегда затеваешь ты.

— Нет, я затеваю разговоры про его жену. Или ты, как любительница поговорок, будешь настаивать на том, что муж и жена — одна сатана?

— Эта народная мудрость тебе тоже не нравится?

— Эта не нравится особенно. Скажи, любимая, если бы у тебя не было такого замечательного мужа, ты бы снизошла до старика Крыся?

— Конечно, — торопливо ответила Лариса и удивилась сама себе. — Разумеется.

— Да, — сморщился Крысь. — Мой номер два. Второе почетное место. Только серебряным призерам всегда бывает обиднее всех.

— Ладно. — Лариса начала одеваться. — Пойду. Уже поздно.

Крысь не двинулся с места. Что-то новенькое — раньше он всегда провожал ее до двери. «А вдруг все идет к завершению? — подумала Лариса. — Может, это к лучшему».

Чудеса начались через несколько дней. Им все никак не удавалось встретиться — то Крысь не мог вырваться с работы, то Лариса отвлекалась на ремонт. Она почти каждый день ездила на новую квартиру, отвозила туда то плитку, то краску. Крысь злился, говорил, что ремонт — не женское дело и уж совсем не повод откладывать свидание.

— Ладно, не заводись, — попросила Лариса. — Завтра ремонтом займется муж, так что у меня выходной.

— То есть ты приедешь ко мне вечером? — напряженно спросил Крысь.

— Почему? Днем, как всегда.

— Но ведь твой муж поедет заниматься ремонтом после работы?

— При чем тут это? — удивилась Лариса. — Нет, он договорился с рабочими на два часа. Давай, и я приеду около двух.

— Давай попозже. — Крысь пошуршал бумажками. — В половине четвертого.

…Крысь встретил ее у своего подъезда с букетом цветов. Зрелище было настолько необычное, что Лариса испугалась:

— Что случилось? Что?

— Все! — Он сиял, как начищенная монета. — Во-первых, я тебя люблю. Во-вторых, я по тебе соскучился. В-третьих, я рад тебя видеть.

Лариса ждала подвоха. «За цветы, — думала она, — он еще отыграется».

Ничего подобного. В квартире ее ждал сервированный стол. Крысь ухаживал за ней, подкладывал лучшие кусочки, менял тарелки, подливал шампанское, заглядывал в глаза.

«Мне все это снится. — Лариса трясла головой, стараясь прогнать наваждение. — Не может быть».

За весь вечер Крысь не сказал ни одного грубого слова, ни в чем ее не обвинил и ни разу не вспомнил про мужа. Как будто того не существовало. Все было так чудесно, что Ларисе страшно не хотелось уходить. И впервые за последние годы она опоздала домой, то есть пришла позже мужа.

В квартире горел свет, и Лариса, пока ехала в лифте, ругала себя за опоздание.

Она тихо открыла дверь, придумывая правдоподобную версию — почему она так поздно? Из кухни доносились голоса.

С кем это он?

Лариса дошла до конца коридора и прислушалась.

— Давай я тебе давление померю, — услышала она Веркин голос. — А еще лучше — приезжай ко мне в поликлинику, сделаем кардиограммку.

— Да нет, ерунда, — ответил муж. — Просто передергался. Сегодня день на редкость гадкий.

— Ничего не ерунда, — рассердилась Верка. — Я вижу, что ты совсем расклеился.

— Склеюсь.

Что-то в их разговоре насторожило Ларису. Что? Веркины интонации! Она никогда так не разговаривала с мужем. Она всегда была насмешливо-грубовата с ним, а тут… да она сама ласковость. Надо же, как они все переменились — и Крысь, и Верка. Просто вечер чудесных превращений.

— Я прошу тебя. — Верка вздохнула. — Сделай для меня такую малость. Я ведь, кажется, уже давно ни о чем тебя не прошу.

— Вера! — В голосе мужа прозвучала укоризна. — Ты ведь мудрая и добрая.

— Когда надо деликатно отказать надоевшей женщине, всегда говорят, что она — мудрая и добрая, — с горечью сказала Верка.

У Ларисы глаза полезли на лоб.

— Я иногда просто диву на себя даюсь, — продолжала Верка. — Знаю же, что не надо приходить сюда, видеть тебя, так ведь нет — лезу в самое пекло.

— Мне остается утешать себя тем, что так тебе лучше, — виновато сказал муж. — Человек никогда не лезет туда, где ему плохо.

— Как бы не так! — зло крикнула Верка. — Алкоголик тоже головой понимает, что пить нельзя, а чувствует, что надо выпить.

— И счастлив, когда выпивает.

— Пока не сдохнет. — Верка всхлипнула. — Только мне и этого счастья не достается. Я тебе не нужна.

— Вера!

Лариса обессиленно прислонилась к косяку — вот те раз! Такого поворота она никак не ожидала. Господи! Верка и… К тому же она все знает про Крыся!

— Где подруга-то твоя? — спросил муж нарочито бодрым тоном. — Не знаешь?

У Ларисы ноги стали ватными — вот, сейчас…

— Не знаю. — Верка раздраженно бросила ложечку на блюдце. — В парикмахерской или в косметическом салоне. У нее дел-то невпроворот.

Лариса, стараясь не дышать, вернулась к входной двери и тихо прикрыла ее за собой. Постояв пару минут, уткнувшись лбом в дерматиновую обивку, она нажала на кнопку звонка. Открыл муж.

— А мы уж не чаяли…

— Извини, заболталась с девчонками в бассейне. А ты не один?

— Слава богу — нет. Спасибо Вере — скрасила мое одиночество.

— Верка у нас? Вот здорово! — Лариса вполне естественно изобразила радость. — Если бы я знала…

— То осталась бы дома? — ехидно поинтересовалась Верка, появляясь из кухни. — Да?

— Да, — твердо ответила Лариса.

— И нежные воды бассейна променяла бы на меня?

— Легко. — Лариса потихоньку приходила в себя. Ничего, все не так страшно. Завтра же она расскажет Верке о том, что бросила Крыся. Так расскажет, что любимая подруга поверит в окончательность и бесповоротность ее намерений. Да, надо еще покаяться, поругать себя последними словами, типа: «Ах, дрянь я последняя! Куда ж меня занесло? Ведь все, ну все у меня есть… Муж такой замечательный, самый-самый лучший!» Кстати, интересно будет послушать, как Верка станет обзывать мужа, очень-очень интересно. Кто он у нас? Дундук? Бесчувственная скотина? Ну-ну.

Верка деловито продолжала хлопотать на кухне, раскладывала еду по тарелкам, перебрасывалась с мужем короткими репликами, а Лариса вспоминала…

Откуда взялась в ее жизни Верка? Почему именно она стала Ларисиной лучшей и фактически единственной подругой? И с чего началась их нежная женская дружба?

С насморка. И с кашля.

— Мне не нравится, как ты кашляешь, — сказал муж, который тогда еще не был мужем, а проходил под кодовой кличкой Ухажер.

— Ерунда, — отмахнулась Лариса. — Просто простудилась.

— Нет, не ерунда. — Он действительно встревожился после того, как она в очередной раз тяжело закашлялась. — Тебе надо обязательно показаться врачу.

— Видел бы ты наших врачей, — засмеялась Лариса. — В нашем городке в поликлинику ходят только те, кто хочет покончить все счеты с жизнью.

Он промолчал, а на следующий день позвонил и сказал, что отныне Лариса будет наблюдаться в хорошей поликлинике, и продиктовал адрес.

— Ты записана на три часа, постарайся не опоздать. Это мой врач, очень хороший.

Врачом оказалась Верка.

Она назначила кучу всяческих процедур, прогреваний-ингаляций и прочее, заставила пройти по всем, как она выражалась, «специалистам», а в последний день лечения пригласила Ларису «на пару пирожных» в ближайшую кофейню. А кофейня — не поликлиника, о болезнях там не говорят. Под густые кофейные ароматы хорошо идут разговоры за жизнь. А Верка, надо отдать ей должное, идеально такие разговоры поддерживала — и слушала внимательно, и вопросы задавала к месту, и сочувствовала щедро. Короче, через месяц Лариса уже не могла обойтись без этих задушевных разговоров, она «подсела» на Верку, как подросток на марихуану, совершенно не задумываясь о том, а зачем самой Верке-то это надо. Зачем ей — взрослой занятой женщине — нужна праздная соплячка из подмосковного городка?