Бессмертный грех

Глава 24 ВАСИЛИЙ

Пожарский выгораживал своего заместителя с горячностью, достойной лучшего применения. «У них тут сплошная круговая порука, ежики зеленые», — с тоской думал Василий, выслушивая очередную оду о достоинствах Андрея Всеволодовича Колоса, человека и труженика.

— Я ни в чем вашего Колоса не обвиняю, — терпеливо повторил Василий. — Но для того чтобы вытащить его из неприятной ситуации, мне нужно понять, что он за человек.

Пожарский поднял на Василия больные глаза и отрицательно помотал головой:

— Не обвиняете, но подозреваете, я чувствую. Так вот знайте: в виновность Андрея я не верю и не поверю никогда. Мы с Колосом знакомы еще с армейских времен. А последние десять лет работаем вместе. Не буду загружать вас лишними подробностями, не буду клясться, что он — порядочный человек, хотя так оно и есть, скажу лишь, что он очень спокойный и очень осторожный человек. Он вообще никогда не рискует и всегда, что называется, семь раз отмерит, прежде чем что-то сделать. Уж на что я — педант, а Андрей и того круче.

— Валентин Семенович, вы не о том говорите, — поморщился Василий. — По-вашему, спокойный человек убить не может?

— Андрей убить не может. К тому же… ситуация вообще какая-то дурная. Как вы себе представляете все это? Какой-то бомж… Что, Колос его укокошил в порядке самообороны? Но тогда зачем он принес нож к себе в кабинет? Зачем? И откуда у него вообще взялся нож? Нет, все очень глупо.

— Скажите, Валентин Семенович, Колос — честолюбивый человек? Как он видел свою будущую карьеру? Все время за вашей спиной отсиживаться или самому…

— Ах, вот вы о чем… — протянул Пожарский. — Нет, и не думайте даже. Андрей — хороший работник, очень ответственный, очень четкий, но совсем не самостоятельный. Ему говоришь — он делает. А сам — нет, он больше всего не любит оставаться за главного, не любит мои длительные командировки и отпуска. Его, кстати, звали не один раз на более высокие должности, и он всегда отказывался, не любит быть первым.

— А вы знаете, что он работал у Серебряного? Это вас не настораживает?

— Ну, знаете! — возмутился Пожарский. — А я на первом курсе подрабатывал на кладбище. Это что, говорит о моей нездоровой тяге к мертвецам?

— Почему нездоровой? — пробормотал себе под нос Василий. — Тяга как тяга…

— К вашему сведению, с Серебряным они не сработались, и Андрей сам от него ушел. Знаете, если бы все события последнего времени не сошлись в одной точке и в одном месте, а именно вокруг нас троих — меня, Мохова и Колоса, я бы с большим вниманием отнесся к вашим подозрениям. Но мы же видим совсем другое! Это охота, понимаете, охота! Они хотят уничтожить, дискредитировать, выбить из колеи верхушку редакции.

— Они?

— Серебряный. Это Серебряный. — Пожарский поежился. — Больше некому. Как же я хочу, чтобы он от нас отстал!

— А Колос был знаком с вашей женой? — спросил Василий.

— Опять Колос?! Да не виноват Андрей ни в чем, не виноват. С Ларисой… да, кажется, был знаком, она бывала у меня на работе.

И опять двадцать пять — про то, какой Колос хороший…

— Ладно, я все понял. — Капитан Коновалов вылез из кресла и направился к двери. — Валентин Семенович, а вы можете мне показать концепцию развития вашей газеты?

— Концепцию? — изумился Пожарский. — А при чем здесь?.. То есть — вам-то зачем?

— Ну надо же мне знать, как будет развиваться газета, в которой я так плодотворно тружусь.

— Но… это специальный текст, понятный только профессионалам… Ой, извините.

— Ладно, не показывайте, — легко согласился Василий. — Скажите только, доступ к ней у кого имеется?

— У меня. У Мохова. У Колоса.

— И где она хранится?

— В компьютере у каждого из нас. А что?

Пожарский уткнулся в экран компьютера, несколько раз щелкнул «мышью»:

— Ага, вот она. Сейчас…

— А изъять ее из вашего компьютера можно?

— Конечно. Переписать на дискету, и все дела.

Прямиком из кабинета Пожарского Василий отправился в «Вечерний курьер» пугать Серебряного. Он решил не откладывать на завтра то, что нужно было сделать еще позавчера. Преступники, какими бы они ни были отмороженными, не очень любят творить свои грязные делишки под пристальным взглядом правоохранительных органов. Тем более если это трусливые преступники, а Пожарский со знанием дела назвал Серебряного трусом.

Кабинет президента Издательского дома «Вечерний курьер» Игоря Серебряного произвел на капитана Коновалова убийственное впечатление. Как можно работать в помещении таких размеров? Как? Уронишь, например, ручку, и полчаса за тобой будет гоняться раскатистое эхо. А если придет кто? Полдня будешь ждать, пока посетитель доберется до стола.

— А где вы храните велосипед? — придав лицу восторженно-тупое выражение, спросил Василий.

— Что? — не понял Серебряный. — Что? Вы, кажется, спросили про велосипед?

— Да. Не пешком же вы добираетесь от дверей до письменного стола.

Серебряный откинулся в кресле и смерил Василия высокомерным взглядом:

— Вы так шутите?

— Я? Шучу? — Старший оперуполномоченный обиделся. — Начнем с того, что шутить я вообще не умею. К тому же я при исполнении.

— При исполнении чего?

Теперь настала очередь Василия смотреть на собеседника свысока:

— Зажигательного кавказского танца, — холодно ответил он. — Не валяйте дурака, все же понятно. Проще надо? Я на работе. Так понятней?

— Это я на работе. — Серебряный ткнул себя пальцем в грудь. — ЗДЕСЬ я работаю, а не вы.

— А я что здесь делаю, по-вашему? — спросил Василий и положил под носом Серебряного свое раскрытое удостоверение.

— Не знаю. Но очень хотелось бы узнать.

— У нас есть данные, что вы не только работаете, но и предпринимаете преступные деяния.

— Преступные?! — взвизгнул Серебряный. — Ой, как интересно!

— Не то слово! — радостно подхватил Василий. — Интересно до жути. Так вот, уважаемый гражданин президент, нехорошо это.

— И что же мы такого совершили? — Серебряный скривил презрительно свое холеное лицо, но ухмылка получилась скорее жалкая, чем ехидная.

— Дважды пытались устранить конкурентов. Конкретнее? Пожарского Валентина Семеновича. Говорят, вы на него в большой обиде.

— Доказательства? — глухо прорычал Серебряный.

— Доказательства? — Василий сделал вид, что растерялся. — Ой, где же они?

Он залез в нагрудный карман куртки, потом встал и долго рылся в карманах джинсов. А напоследок снял ботинок, поставил его на шикарный письменный стол президента Издательского дома и долго ковырял стельку карандашом.

— Забыл! — сокрушенно покачал головой Василий. — Забыл, представляете? Ох, дурья моя башка.

— Не паясничайте! — опять тонким голосом крикнул Серебряный. — Что вы себе позволяете?

— Ладно, не буду, — покладисто согласился Василий. — Собственно, я пришел задать вам пару вопросов и ответить на пару ваших.

— У меня к вам вопросов нет.

— Будут, — пообещал Василий. — Поверьте бывалому. Итак, начнем. Зачем вам понадобилась концепция развития газеты «Русский почтальон»? Слышали про такую газету?

— Слышали. И могу сказать следующее: ни сама газета, ни концепция газеты мне на фиг не нужна.

— Не нужна? — опечалился Василий. — Точно?

Серебряный мрачно молчал.

— А зачем тогда вы ее украли?

— Мы ее не крали!

Василий раздраженно дернул плечом:

— Гражданин Серебряный, золотой вы мой, — сказал он тоном измученного учителя, который в десятый раз пытается объяснить закоренелому двоечнику, что «корова» пишется через «о». — У нас есть доказательства, что концепция у вас. Была, по крайней мере. Поверьте, золотой вы мой гражданин Серебряный, доказательств тому у нас более чем достаточно.

— Допустим, — подумав, сказал Серебряный. — И что из этого? Мы ее не крали, а купили. Есть разница?

— Есть, — кивнул Василий. — Еще какая. Где? В книжном магазине? Да? А что, есть специальный магазин, где торгуют концепциями? А товарный чек можете показать? И гарантийный талон. Концепции ведь — штуки тонкие, хрупкие, вдруг сломаются. Кстати, а почем нынче концепции? И еще вопрос можно? Как совершаются такие сделки? Нет, я правда не знаю. Приходит человек, заглядывает в дверь и спрашивает: «Концепциями не интересуетесь? Свежие, толстые, недорого…»

— Недорого?! — возмутился Серебряный. — Да не сказал бы. Но в принципе вы правы — позвонили и предложили.

— А вы решили — чего ж не взять, раз предлагают. К тому же — с доставкой, — догадливо покивал Василий. — А теперь объясните, что значит — прислали? По почте?

— По электронной. Сначала позвонил человек и предложил товар. Я согласился, перевел деньги на анонимный счет. На следующий день пришла концепция.

— Адрес отправителя не подскажете?

Серебряный хитро посмотрел на Василия, откинулся в кресле и вдруг гомерически захохотал. Когда приступ хохота ослабел, он вытер слезы ладонями и, давясь остатками смеха, пробормотал:

— Мне прислали концепцию с электронного адреса Пожарского.

— Он сам, что ли? — растерялся Василий.

— Нет, просто кто-то воспользовался его компьютером, вот и все.

— Когда это было? — спросил старший оперуполномоченный.

— Позавчера.

— В котором часу?

— Не помню. Днем точно, но время не помню. Правда.

— Так это же элементарно проверяется! Включите компьютер и посмотрите! — рассвирепел Василий.

— Увы. Моя секретарша каждый вечер стирает все адреса прочитанных писем.

— Допустим. — Василий скинул с себя благодушие и опять превратился в противного и злого. — Гражданин Серебряный, я, собственно, хотел вас предупредить. В последнее время в «Русском почтальоне» творятся неприятные дела, мы уже имеем два трупа…

Серебряный не смог сдержать довольную улыбку.

— Зря радуетесь, ой, зря! — рявкнул Василий. — Потому что вы — главный подозреваемый. И случись что — тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, — мы вас пропустим через все жернова. Ни связи не спасут, ни деньги. Тем более, как я понял, вы и так уже потратились на концепцию… Я предупредил.

— Вы, конечно, не обязаны верить мне на слово, — спокойно сказал Серебряный, — но к тому, что там происходит в логове Мохова — Пожарского, мы отношения не имеем. Да, успехов я им не желаю, наоборот, хотелось бы, чтобы вся их компания провалилась в тартарары. И я пытался противодействовать на ранней стадии, пытался сохранить деньги, которые Пожарский у нас украл. Не скрою, я угрожал ему, нет, не в открытую, конечно. Он получал соответствующие предупреждения, кстати, тоже в электронном виде. Но сейчас уже поздно пить боржоми, поздно. Пусть живет.

— Вот и славно, — улыбнулся Василий. — Собственно, об этом я и хотел вас попросить.

— И вот еще, — добавил Серебряный, морщась. — Я вам это говорю вовсе не оттого, что испугался. Я не испугался. Даже если бы я заказал Пожарского, никто ничего не доказал бы. Но я трезво смотрю на вещи и без ваших дуболомских предупреждений понимаю, что меня бы трясли по полной программе как обиженного и как конкурента. Крови бы выпили — три ведра, это да. Но не доказали бы ничего. Так вот, сейчас убирать Пожарского не выгодно прежде всего мне. Денег я уже не верну, а неприятностей наживу.

— Звучит убедительно, — согласился Василий. — Ладно, будем беречь Пожарского вместе. У меня тоже прямая заинтересованность в том, чтобы он был жив-здоров. Но если вдруг… не обессудьте. Я лично обещаю вам не только пристальное внимание к вашей персоне представителей уголовной юстиции, но и налоговую полицию.

— Да как вы!.. — Серебряный начал глотать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. — Да что вы…

Пока Василий шел к дверям, Серебряный продолжал возмущенно поедать воздух и все никак не мог насытиться.

В приемной на месте секретаря сидел мрачноватый тип с маленькими пустыми глазками и большими бицепсами.

— О! А когда я пришел, вас здесь не было, — с укоризной заметил Василий. — Вы секретарша, я правильно понял? Мне нужно позвонить.

И, не дожидаясь разрешения, схватил телефонную трубку и набрал номер.

— Гоша? Я тут принял некоторые меры по предотвращению… Что? Ты уверен? Еду, какой может быть разговор.

Затем, хлопнув секретаря по накачанному плечу, Василий устремился к двери.

— Пока, красотка, зря мини-юбки не носишь.

В районное отделение милиции старший оперуполномоченный Коновалов прибыл почти одновременно со следователем Малкиным.

— Вот, полюбуйтесь! — Молодой оперативник провел их к концу коридора, где за решеткой томился задержанный. — Во всем признался.

В «обезьяннике» маялся здоровенный мужик чрезвычайно неопрятного вида. Он сидел на корточках и медленно раскачивался из стороны в сторону, все время повторяя: «Охо-хо, охо-хо».

— Але, любезный, — окликнул его Василий. — Как зовут-то тебя?

— Ни… Николай, — нетвердо ответил арестант.

— Ты зачем друга-то замочил, Коля?

— Так это… — посмотрев на Василия мутными глазками, заныл он, — того… Че-то он… Охо-хо-о.

— Ответ исчерпывающий, — похвалил Гоша. — Ни добавить, ни убавить.

— Ты уверен, что зарезал именно он? — спросил Василий у оперативника. — В таком мутном состоянии можно что угодно на себя повесить.

— Уверен, — кивнул оперативник. — Он меня в скверик привел и все показал. Долго еще по земле ползал, ножик свой искал. Нож, кстати, действительно его, это мне их общие дружки подтвердили.

— А как ты его вычислил? — спросил Гоша.

— Клава помогла, нищенка из ближайшего к тому месту подземного перехода. То есть она женщина вполне состоятельная, но работает нищенкой. Работа спокойная и хорошо оплачиваемая.

— Мне, что ли, в нищие переквалифицироваться? — задумчиво спросил Василий.

— Вам? — Молодой оперативник посмотрел на него с сомнением. — У вас вряд ли получится.

— Да уж, — подтвердил Гоша. — Твой предел — МУР, и не заглядывайся на хлебные места, будь скромнее.

— Это почему же? — возмутился Василий. — Да из меня классный нищий получился бы.

— Там несчастным надо выглядеть, товарищ капитан, — извиняющимся тоном сказал оперативник. — А то денег не дадут.

— Не дадут — отберем, — бодро откликнулся Василий. — Мы не привыкли ждать милостей от окружающих.

— Это новая формация нищих, — пояснил Гоша оперативнику, — которые просят милостыню, но милостей при этом не ждут. В Уголовном кодексе такие проходят под кодовой кличкой Грабители.

— Так вот, — продолжил смущенный оперативник, — Клава с нами старается не ссориться и держит нас в курсе текущих дел. А с нашими бомжами вообще очень удачно получилось — она их по очереди подкармливала. Этого по четным дням, Филиппа — по нечетным. Николай к ней вчера явился, во внеурочное, так сказать, время, а она его прогнала. «Сегодня, — говорит, — очередь Филиппа». А он: «Не придет Филипп, нету его».

— Спасибо, дружок. — Василий пожал оперативнику руку и переключился на Малкина: — А ты — Колос, Колос! Только бы невиновного человека за решетку посадить. Я же говорил, что золотые очки и дорогие ботинки — это лучшее алиби.

— Мне-то что? — пожал плечами следователь. — Расхлебывай, ищи, кто ножик подобрал и Колосу твоему подсунул.

— Подсунул, подсунул… — задумчиво промычал Василий. — А что нам эксперты скажут про окурочки?

Он вышел в дежурку и набрал номер:

— Коновалов беспокоит. Мне бы… Да? Да? Отлично, спасибо.

— Ну? — Гоша подался вперед.

— Совпадает. Состав слюны в чердачных окурках совпадает с Колосовой. Так что не Пожарского, а его заместителя пытаются подставить. А это меняет всю картину.