Где-то во времени. Часть первая.

Часть 26

«Рассказать про отметины на боку? — подумал я, но перед глазами тут же возникла картинка хрупкой фигуры, объятой пламенем и мечущейся по козырьку. — Нет. Чтобы это не было, это сугубо её дело. Надо будет — сама расскажет. Хотя когда успеет? Если мы всё равно отправимся на поиски перехода...»

— Нет, ничего такого, — я помотал головой. — Тебе медальон ничего не говорит?

— Есть что-то непонятное. Вроде как туда надо двигаться, — Гарик кивнул в сторону, откуда пришла девушка. — Так что пока всё складывается хорошо. А ты прекрати себя винить. Я серьёзно.

— Да, конечно. Я постараюсь.

— Соберись, Тохан, — Гарик прихватил почти догоревшую сигарету уголком рта и похлопал меня по плечам обоими руками. — Сейчас мы уже ничего не исправим, к сожалению...

— Зато мы можем впредь быть более осмотрительными и внимательными, — заметил я, прихватив нож и делая шаг в сторону Боливара.

— Вот, отличная мысль, — согласно кивнул Гарик, следуя за мной. — На ней и сфокусируйся. И ты прав насчёт свода правил или алгоритма действий. Надо его действительно разработать.

Порыв прохладного ветра коснулся лица, остужая мысли и чувства. Я на какое-то мгновение словно включился в жизнь, уловив мимолётную красоту момента. Желтеющий берёзовый подлесок, красно-коричневые камни и валуны вдоль дороги. Мокрая трава, тускло поблескивающая под огромным белёсым небом с бегущими облаками. Приятный, ускакивающий запах сырости и прелой листвы.

— Интересно, кто и как эту дорогу прокладывал? — протянул Гарик, наступая на щербатый край асфальтового покрытия, обрамлённого разбросанной щебёнкой. — Если тут на пару дней пути никого не будет, зачем она вообще здесь?

— Знаешь, мне кажется, в этом не стоит искать такой уж прямой смысл, — хмыкнул я. — Образ дороги зачастую является некоей условной аллюзией на саму жизнь. Пройти свой путь... Дороги судьбы... И всякие подобные формулировки... Даже в этом мире могло ничего не быть, кроме дороги. И существовала бы она только потому, что это чей-то путь... И кто-то должен будет по ней пройти.

Мезенцев остановился и задумчиво на меня посмотрел, почёсывая хрустящую щетину.

— Я же говорю, что ты далеко не дурак, — хмыкнул он, после чего сделал последнюю затяжку и, задумчиво посмотрев на тлеющий уголёк, бросил его на асфальт. — А знаешь, все мы окурки, гонимые по дорожному полотну ветром беспорядочных событий и принятых решений...

— Я вперёд сяду, — раздался голос девушки, а в следующую секунду скрипнула приступка Боливара. — О чём разговор?

— Да так, философствуем... — протянул Гарик, обходя буханку.

— Ты тогда заводи, а я на ходу в салоне всё по местам раскидаю.

Мезенцев согласно покивал и поднял вверх оттопыренный большой палец. Брюнетка забралась на пассажирское сидение, и я запрыгнул в салон, осторожно прикрыв дверцу, чтобы лишний раз не беспокоить Вишнякова.

Вован лежал на здоровом боку, подложив под голову валик из одежды и заботливо накрытый одной из спальных курток. На плече виднелась аккуратная перевязь из чистого бинта, на котором даже не было видно следов крови. Вокруг всё ещё витали полутона запаха хлорки и каких-то медицинских препаратов. Рядом на полу виднелся раскрытый полиэтиленовый пакет, в который были скиданы обрывки грязного бинта и использованные хирургические перчатки.

Я положил нож на место, завязал пакет и стал поспешно восстанавливать порядок в «грузовом отделении» Боливара. Прикрытый курткой обрез я решил оставить в покое. Вроде бы этот мир выглядел безопасным. Во всяком случае пока.

Заурчал мотор и за окошками медленно поплыл осенний подлесок. Гнетущие чувство глубоко, задавленного разочарования и чувства собственной вины начали постепенно сходить на нет. И причиной тому были вовсе не аргументы Мезенцева. Во всяком случае я так думал. Может быть, осознаннее того, что Вовкиному здоровью больше ничего не угрожает сыграло свою роль. А может быть то, что осенний пейзаж за окном навевал чувство отрешённой меланхолии.

— С Вованом точно всё будет хорошо? — спросил я, закончив распихивать вещи и садясь на опускаясь на пассажирские сидения между Гариком и Нат.

— Да. Рану промыла и обработала антисептиком. Если не будете грязными пальцами в швы лезть, ничего страшного не произойдёт. Повязку периодически менять и всё. Как это делать я Вовке-Бабаху объяснила.

— Почему ты имя и прозвище друг за другом называешь? — спросил Гарик.

— Нравится мне так. Примета хорошая. Никакое зло конкретного человека найти не сможет. Запутается...

В глазах девушки промелькнуло какое-то странное выражение, после чего она увидела пулевую отметину в крыше буханки.

— Ох уж эти медведи... — протянула она, подоткнув пальцем почти выпавший обрывок тряпки.

— А как тебя тогда называть? Ну, чтобы два слова было и зло не нашло? — поинтересовался я.

— Меня зло не ищет, — Нат посмотрела на меня как на дурака. — Это в вашего друга непойми кто и зачем стрелял...

— Логично, — кивнул Гарик и потянулся к магнитоле.

— Громко не включай, Вован спит.

— Само собой...

Мезенцев сначала убавил громкость, а потом нажал на клавишу воспроизведения. Из динамиков раздалось пение Курта Кобейна, и Мезенцев быстро подстроил громкость так, чтобы музыка была слышна достаточно отчётливо, но при этом не мешала говорить.

Буквально с первых же тактов Нат начала довольно покачивать головой и посмотрела на Мезенцева.

— Это кто?

— «Нирвана». Не слышала раньше?

Девушка помотала головой.

— Серьёзно? — ухмыльнулся Игорь. — Как это можно было пропустить, девяносто первый год же!

Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Похоже предстояло не только разработать алгоритм поведения в каждом новом мире, но ещё и провести ряд тренировок, для отработки таких вот ситуаций.

— Ой... — тихо буркнул Мезенцев, поймав мой выразительный взгляд.

— Круто стучит. Простенько, но ровно, — сказала брюнетка и, подняв руки принялась махать в воздухе, изображая игру на воображаемых барабанах. И самым удивительным было то, что каждое движение точно попадало в удар записанной установки, словно та и правда находилась перед ней вместо торпеды буханки.

— Ничего себе... — я не смог сдержать в голосе восхищённых интонаций. — Играешь?

— Да, немного, — кивнула девушка. — Но такую группу не слышала ни разу. Малоизвестные, только начинают?

— Да... — улыбнулся Гарик. — Так, локальный успех, если можно так выразится...

Я улыбнулся, вспомнив историю про то, как Мезенцев мечтал попасть на живой концерт «Нирваны». И я вполне мог рассказать её нашей новой попутчице, тоже выставив Игоря в глуповатом свете и отплатив таким образом за прекрасные воспоминания «парнишки из шестидесятых», но не стал.

Суть истории была простой. Когда Игорь первый раз услышал музыку Курта Кобейна, она буквально взорвала его сознание. Вывернула душу наизнанку и нашла отклик в каждой клеточке организма. И конечно же он захотел попасть на концерт «Нирваны». Вот только беда заключалась в том, что слушать группу Гарик начал в девяносто седьмом... Каково же было его разочарование, когда он узнал, что Кобейн застрелился три года назад и группы больше не существует.

Впрочем, мы всё равно собирались всей компанией двадцатого февраля каждого года, чтобы отметить день рождения музыканта. Пили пиво, слушали лучшие песни и философствовали о жизни, каждый в силу своего скудного опыта и общего понимания вопроса.

— Подожди, подожди, — торопливо протянул Гарик, останавливая запись и щёлкая клавишей перемотки. — Если тебе нравится, то ты должна... Нет! Просто обязана услышать вот это...

Я улыбнулся, понимая о чём идёт речь.

Магнитола перестала гудеть и щёлкнула.

— Надо бы погромче сделать, но ничего, — Мезенцев буквально вдавил в корпус кнопку воспроизведения. — Бабах проснётся, послушаем как надо. А пока...

Размеренное гудение двигателя и шуршание шин по асфальту нарушил резкий гитарный бой, открывающий песню «Манящий запах юности». Гарик на несколько секунд оторвался от дороги, наблюдая за реакцией девушки. Я тоже невольно стал легонько выстукивать ладонями культовый ритмический рисунок.

Брюнетке явно нравилось то, что она слышит. Стоило только вступить гитаре с дисторшеном, как она тут же подхватила «Нирвану» на воображаемой установке.

Что-то кольнуло сердце. На какое-то мгновение я словно почувствовал себя снова в нашем родном мире. Будто ничего и не случилось, а мы просто поехали в дальний Гариковский сад. Разве что вместо бежевой десятки, или пригородной электрички, оказались в салоне буханки. Впрочем, это было не важно. Важно было то, что Гарик сейчас начнёт подпевать протяжным голосом, не очень попадая в ноты, но зато абсолютно точно передавая эмоции Кобейна, и всё будет выглядеть так, словно ничего и не было.

— Да! — закивал головой Гарик. — Скажи супер?

— Очень круто, для неизвестной команды, — согласилась Нат.

Глава 12

Бесконечный «Миллер»

До секретного места мы добрались ближе к вечеру. Во всяком случае Гариковские часы показывали начало седьмого, а вокруг начинало темнеть. Бушующий ветер полностью разогнал серые тучи, но небо по-прежнему оставалось затянутым белёсой пеленой. Вокруг пустой асфальтовой дороги тянулись березовые рощицы. Небольшие поля и пролески убегали вдаль. Повсюду виднелись красновато-коричневые выходы горной породы, опутанные мокрой травой. За время пути нам так и не встретилось ни одной машины или хотя бы намёка на населённый пункт. Я попытался представить, сколько времени понадобилось девушке, чтобы пешком преодолеть это расстояние. Придя к весьма приблизительным выводам, я всё же лишний раз убедился в том, что она явно чего-то не договаривает. Только пока было не понятно почему.

— Здесь налево, — сказала Нат, указывая на широкую полосу примятой травы, убегающую в поле и скрывающуюся за порослью невысоких берёз.

Мне стало немного спокойнее, когда я отчётливо различил, что следы оставлены не чем иным, как автомобилем. Дорогой это тяжело было назвать, но всё же трава была прикатана достаточно хорошо. Значит, какое-то транспортное средство проходило здесь довольно часто.

Нашему взору предстало небольшое приземистое здание, расположенное на окраине пролеска. Теперь хоть что-то разрушало сюрреалистичную картину мира, который, как мне уже начинало казаться, словно состоял из одних пролесков и дороги.

Впрочем, я никак не мог определить, на что именно была похожа эта постройка. Складывалось такое впечатление что кто-то неведомый пытался одновременно совместить в ней двухэтажный особняк и несколько бетонных боксов автобазы.

Никакого забора вокруг не было. Белёсые стены, словно небрежно выкрашенные грубой кистью, давно покрылись серо-зелёными пятнами плесени и мха. Покосившееся деревянное крыльцо с кривым козырьком нагоняло уныние. Широкий дверной проём гаража зиял чернотой. Одна створка больших сорванных ворот была прислонена к стене, а вторая лежала в траве неподалёку.

Было очевидно, что дом давно заброшен, а может и не был обитаем вовсе. Зато рядом с входом действительно виднелось большое кольцо, выложенное из почерневших шлакоблоков и огораживающее солидную кучу мокрых углей. Рядом стояли ещё несколько столбиков из двух-трёх блоков, на которых вполне можно было сидеть, если накрыть сверху чем-нибудь мягким.

Я попытался представить того, кто бы мог здесь жить. Получалось это не очень хорошо, особенно учитывая тот факт, что рядом даже не было видно столбов линии электропередач. Покрутив в голове разные варианты, я так ни к чему и не пришёл. Разве что условный «особняк» либо не успели достроить, либо это и вовсе была какая-то времянка тех, кто прокладывал дорогу через эти безлюдные места.

Впрочем, для обоих вариантов постройка всё равно выглядела слишком странной. И не только из-за внешнего вида. Вокруг не было видно остатков строительного мусора или прочих следов активной деятельности. Зато покатанная дорога вела именно к нему, расширяясь в большую вытоптанную площадку. На вопрос о том, кто и зачем пробил её сюда внятного ответа мы не получили. Как и о том, что именно Нат делала здесь. Я даже начал жалеть о том, что Вишняков продолжал спать. Я почему-то был уверен, что, если бы он вступил с брюнеткой в словесное противостояние, ему бы вполне удалось сокрушить её защитную логику.

Тем не менее сам факт наличия данного строения подтверждал то, что в этом мире обитает кто-то ещё. Помимо нашей загадочной, синеглазой брюнетки. К тому же, мы вполне могли не знать каких-то здешних тонкостей и особенностей. Чёрт его знает, как тут было заведено. Может это вообще была какая-нибудь охотничья сторожка или стоянка лесника. Судя по сосредоточенному взгляду Мезенцева, он думал о чём-то подобном.

Нат довольно кивнула, и, стоило только Боливару остановиться, резво выскочила из машины.

— Неплохо, — одобрительно хмыкнул Гарик, заглушая двигатель. — Пойдём, посмотрим, что здесь к чему.

-Пойдём, — согласно кивнул я.

Вишнякова мы решили пока не будить. Наверное, сон сейчас действительно был для него самым лучшим лекарством, так что не стоило прерывать столь полезную процедуру.

Миновав вытоптанную поляну и оглядываясь по сторонам, мы последовали за брюнеткой. Судя по вальяжной походке и абсолютному спокойствию, она чувствовала себя как дома.

Покосившиеся, явно сколоченные на скорую руку, деревянные ступеньки крыльца издали печальный скрип, когда девушка резво пробежала по ним и толкнула плечом хлипкую дверь.

— Добро пожаловать, — бросила она и скрылась в темноте проёма.

— Тебе не кажется, что она чего-то не договаривает? — тихо спросил я.

— Само собой, Тохан, — хмыкнул Мезенцев. — Но пока вроде всё складывается не так уж и плохо, ведь так?

— Пожалуй.

Мы поднялись по хлипким ступенькам и вошли внутрь «особняка».

В пустом просторном помещении пахло мокрым бетоном. Нат бесцеремонно протопала в центр пустого пространства и провернулась вокруг себя, раскинув руки.

— Ну как?

— Впечатляет, — кивнул Гарик.

Я осмотрелся. Справа от нас виднелась грубая лестница ведущая на второй этаж и даже не огороженная перилами. Вдоль противоположной стены бежала узкая бетонная полоска, отгораживающая кухонную зону от общего пространства на манер барной стойки. Высокие, широкие окна занимали большую часть одной из стен и выходили на рощицу, желтеющую вдалеке за пыльными стёклами. По углам виднелось множество мелкой бетонной крошки, обломков каких-то деревяшек и обрывков картона. За недоделанной стойкой виднелись чернеющие дверные проёмы, ведущие в другие комнаты.

Я недоверчиво посмотрел на множество грязных следов рифлёных подошв, покрывающих почти всю поверхность пыльного пола. Повсюду валялись комья земли и стебли засохшей травы. Было видно, что местные посетители, или постояльцы, не слишком заботились о том, чтобы поддерживать чистоту.

— А теперь ребята, самый главный сюрприз, — хрипло хихикнула брюнетка. — Пойдёмте сюда. Берите что надо, я разрешаю!

С этими словами она подскочила к нам и толкнула ещё одну хлипкую дверь, расположенную всего в паре метров от входной. Мы последовали за ней и, миновав небольшой коридор, вышли в гараж. И тут я действительно был удивлён так, что даже не знал, радоваться мне или насторожиться.

Просторное помещение, в котором бы без труда разместилась пара Боливаров, было заставлено рядками железных шкафчиков, выкрашенных в зелёный армейский цвет. Уличный свет проникал сквозь длинные и узкие окна, распложённые в верхней части стен. Никаких въездных ворот в эту секцию гаража не было, зато в противоположной стене виднелся широкий проём, уже точно выходящий непосредственно в гараж. На грязном бетонном полу всё так же было множество следов, комков засохшей земли и ошмётков травы.