Где-то во времени. Часть первая.

Часть 30

— Где взяли?! — тут же заорал за спиной пресловутый Копыто. — Почему в форме?

— А сам как думаешь? — достаточно громко ответил Гарик.

«Мезенцев, твою мать, ну зачем? — подумал я и быстро покосился в его сторону. — Просто помолчи».

Игорь точно так же стоял коленями на примятой траве, посреди разбросанных угольков, многие из которых до сих пор продолжали дымиться. Взгляд был максимально сосредоточенным и похоже именно сейчас он напряжённо думал, как, и что следует говорить. Да, Нат была права, если у нас и должен был быть лидер, то лучше Мезенцева из нас троих никто бы с этим не справился. Конечно, он тоже волновался. Грудь вздымалась от частого дыхания, поджатые губы нервно подрагивали, но это не мешало ему анализировать ситуацию. Во всяком случае, я очень на это надеялся. Потому что мне, как на зло, не приходило в голову ни одной полезной мысли.

— Сейчас проверим, — отозвался второй максимально сдержано. — Кадеты! Предъявить жетоны!

Прозвучало как заученная команда. Очевидно, мы должны были мгновенно её выполнить, но я понятия не имел о каких именно жетонах идёт речь. И тут треклятый медальон снова кольнул грудь.

— Подождите, — громко сказал Мезенцев. — Жетон на шее висит. А ты ж сам сказал, чтоб руки за головой держал, иначе пристрелишь.

— Самый, сука, умный? — раздалось за спиной.

Второй военный направил автомат в нашу сторону.

— Одной рукой, медленно, предъявить жетоны, — ещё раз повторил он. — Без резких движений.

Я трясущимися пальцами отогнул воротник свитера и подцепил цепочку. В голове была только одна мысль, лишь бы эти медальоны действительно оказались теми самыми жетонами...

— Не двигаться.

Под стволом автомата второго вояки вспыхнул яркий свет. Я невольно прищурился, вытянув перед собой медальон, на сколько это позволяла цепочка.

— Действительно кадеты, — заключил неизвестный.

— Это что, усиление? — с издёвкой спросил Копыто.

Не смотря на хриплый голос в нём больше не звучало прямой угрозы. Кажется наличие у нас медальонов, или жетонов, немного его успокоило.

«Чёрт, а что будет если они найдут Нат? — подумал я. — Надеюсь она действительно хорошо укрылась. А ещё лучше вообще выбралась из особняка и схоронилась где-нибудь в поле, сразу после выстрела...»

— Кадеты, встать, — бросил вояка, направляя в землю ствол автомата. — Смирно!

Я помог Вишнякову подняться. Тот болезненно морщился, держась за плечо. Нат говорила, что рану не стоит беспокоить, а подобные приключения вряд ли соответствовали данной рекомендации.

— Ты как? — тих спросил я.

— Нормально...

— Пиндец... Седой! Какие это на хрен кадеты?! Идиоты! Сидели кучей как котята. Одной гранатой можно было всех забрать. Да какая граната. Одной очередью... Где жетоны взяли?!

— Да кадеты мы, — буркнул Мезенцев. — Первая неделя только...

— Чего? — искренне удивился за спиной Копыто и невольно закашлялся, похоже вдохнув слишком много морозного воздуха.

«Копыто и Седой. Отличные прозвища, ничего не скажешь... — подумал я. — А Гарик молодец, складно пока получается. Давай, дружище, продолжай в том же духе, глядишь и отстанут...»

— Откуда прибыли?

— Челябинск.

— Тебе это что-нибудь говорит? — спросил Седой, продолжая стоять в стороне и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Было видно, что он явно куда-то торопиться, но сначала хочет разобраться во всём происходящем.

— Нет! — отозвался Копыто.

— Хренатня какая-то, — злобно протянул вояка. — В любом случае выхода нет...

Он опустил голову и посмотрел на запястье. Я так и не мог разглядеть его лица из-за опустившейся тьмы и отблесков фонаря.

— Как зовут? — обратился он к нам.

— Игорь...

— Доложить, как положено, — тут же прервал Седой.

— А... — протянул Мезенцев.

— Пиндец идиоты! — воскликнул Копыто. — Имя, фамилия, звание! Дебил...

— Мезенцев Игорь, кадет.

— Вишняков Владимир, кадет.

— Сумской Антон, — отозвался я и услышал, как предательски дрожит голос. — Кадет...

— Понятно. Я — капитан Весовой, а это сержант Копытов, — бросил Седой. — Посмотри, что с ранением. Сорок минут до центрального пробоя... Надо успеть.

«Ну вот, теперь понятно, почему именно Копыто, — промелькнуло в голове. — А почему второй тогда Седой, а не какой-нибудь Вес или Весы, следуя логике переделки фамилии?»

За спиной послышались быстрые шаги.

— И что, этих баранов с собой брать?! — с пренебрежением спросил сержант Копытов, пройдя мимо меня и с силой толкнув плечом, отчего я чуть было не отлетел в сторону.

— Не вижу других вариантов.

— Пиндец... — сквозь зубы процедил Копыто выпуская автомат из рук и доставая что-то из набедренного подсумка. — Стой смирно и не дёргайся...

Пользуясь случаем, я быстро осмотрел вояку, который всё это время был у нас за спиной. Ростом он оказался немного ниже Вишнякова, зато шире его раза в три. Точно такая же мешковатая форма была утянута множеством ремней. На голове оказалась такая же странная каска, только одно ухо было прикрыто наушником, из которого торчал витой полупрозрачный провод, на манер телефонного.

Лицо сержанта оказалось весьма суровым, с большим, словно расплющенным ударом лопатой, носом. Когда я слышал за спиной его отборный мат и многочисленные оскорбления, мне почему-то казалось, что грубияна должна украшать густая борода, или множество ужасных шрамов. Но Копыто был чистовыбрит. Глубоко посаженные глазки сосредоточено смотрели на поверхность небольшого прибора, напоминающего маленькую разделочную дощечку, только чёрного цвета, с двумя большими ручками по бокам.

— Куда прилетело?

— В плечо, — отозвался Вишняков.

— В какое именно? — раздражённо протянул Копыто.

— В левое.

Сержант обложил Бабаха хрипловатым матом и направил прибор на нужную зону. В это же мгновение прямо в воздухе между телом Вовки и поверхностью дощечки возникло объёмное красноватое свечение, на подобии рентгеновского снимка, на котором отчетливо можно было различить кости, мягкие ткани, и даже мерцающие нити кровеносных сосудов.

«Так это же голограмма! — подумал я. — Офигеть, прямо как в кино...»

Впрочем, сейчас мне было абсолютно не до того, чтобы удивляться фантастической технологии.

На парящем изображении отчетливо виднелся тёмный след, оставленный пулей в мягких тканях. Сержант нажал несколько клавиш, распложённых под большими пальцами рук и смачно выругался.

— То же мне, ранение... Царапина пустяковая.

— Но руку-то больно, — обиженно протянул Вовка.

Похоже стойкий тон Мезенцева и явный спад общего накала ситуации стремительно возвращали его самообладание. Да и я уже был уверен, что нам ничего не угрожает. Во всяком случае пока. Похоже весь этот бред с кадетами, подтверждённый наличием у нас медальонов, или жетонов, произвёл должное впечатление. Стволы автоматов вояк смотрели в землю, а не на нас. Но беспокойное поведение побрякушки подсказывало, что это не на долго.

— Вколи УРК, — распорядился капитан. — Как пулю схлопотал, кадет?

— Ну в общем там... — начал Вишняков пытаясь на ходу быстро сообразить, как врать дальше.

— С тварями схлестнулись, — громко и чётко перебил Мезенцев, видимо поймав необходимую манеру отвечать на заданный вопрос. — Случайно зацепило, дружественным огнём.

— Тварями?

— Ну да, таки большие, чёрные, мохнатые, — продолжил Гарик явно решив ничего не выдумывать и говорить, как есть. — Зубы вперёд выставляют, когда нападают...

— Пиндец ты дебил, — протянул Копыто, отключая прибор и убирая в подсумок. — Ремехи это.

— Где это произошло? — тут же спросил капитан.

— Неподалёку. Точно определить затрудняюсь. Мы совсем недавно же...

— Слушай, Седой, с каких пор кадетов-остолопов на усиление берут? — Копыто достал из кармашка разгрузочного жилета какой-то цилиндрический предмет, напоминающей толстый фломастер и, откинув колпачок, с размаху ударил им Вовку в плечо.

Раздалось тихое шипение, словно из перекаченной шины резко выпустили воздух. Вишняков невольно вскрикнул и отшатнулся. Я даже в полумраке видел, как злобно исказилось его лицо, но он всё же промолчал.

— Что? Спорим ты даже не знаешь, что это, кадет...

Последнее словно сержант протянул особо пренебрежительно.

— Дерьмо какое-то... — протянул капитан. — Так. Тридцать восемь минут. Задача, вооружить усиление, проверить исправность закрывашки и достать парней...

Тон голоса вояки внезапно резко изменился.

— В общем, разгружаем «тигра» и выдвигаемся. Работаем с тем, что есть. Задача ясна?

— Ясна... — отозвался Копыто тоже понизив голос.

— Вопросы есть?

— Так точно. Стоит ли этим олухам оружие выдавать?

— Скольких ремехов вы убили, кадеты?

— Не считали. Точно больше десяти.

— Брешут ведь! — эмоционально заметил Копыто, на что капитан еле заметно помотал головой.

— Ты же сам отметины на их уродливой машине видел, — логично заметил он. — С автоматом Калашникова обращаться умеете?

— Так точно, — хмыкнул Мезенцев.

— Я больше с обрезом, — злобно заметил Бабах, держась за плечо.

— Перделка... — пренебрежительно буркнул Копыто.

— Вот и хорошо, — Седой поспешно кивнул. — Займитесь «тигром», я зарядом. Всё, приступаем.

— За мной, остолопы... — бросил сержант, кивнув головой в темноту.

Нам ничего не оставалось, кроме как выполнить указание. Ночная тьма уже почти полностью поглотила этот мир. Лишь только ярко-оранжевое пятно Боливара всё ещё можно было различить на фоне чернеющей рощицы. Ещё минут пятнадцать-двадцать и без хоть какого-нибудь источника света станет вообще ни черта не видно.

Я понятия не имел что происходит, но ясно было одно — нас явно приняли за кого-то другого. И виной этому были пресловутые медальоны. И Гариковская смекалка, разумеется. Где-то в глубине подсознания начали шевелиться какие-то странные догадки, но у меня пока не было времени чтобы полностью на них сосредоточиться.

Я бросил быстрый взгляд на шагающих рядом парней, в надежде перекинуться хоть парой приглушённых фраз, но из этого ничего не вышло. Копыто мгновенно прервал первую же попытку громким «отставить», а лиц Гарика и Бабаха было практически не разобрать.

Обогнув буханку и несколько раз споткнувшись на ровном месте, мы остановились перед большим тёмным пятном, нависающими над нами угловатыми очертаниями. Копыто нащупал что-то в темноте и раздался звук тяжелой открываемой дверцы. Спустя несколько секунду деловитого шуршания внутри кабины зажглась тусклая красноватая лампочка.

Вояка спрыгнул на землю, и, грубо оттолкнув нас плечом, поспешил к задней части машины.

— За мной, чего встали, бездари...

Даже этого рассеянного красноватого света было достаточно, чтобы отметить на сколько высоко над землёй была расположена кабина бронеавтомобиля. А то, что это был именно броневик, не вызывало никаких сомнений. Тусклое свечение отчетливо выделало края броне пластин со следами заводской сварки. Больше всего в глаза бросалась толщина пассажирской дверцы и ряд массивных клёпок, бегущих по её периметру. Вся нижняя часть борта была забрызгана грязью с прилипшими комьями земли, ошмётками травы и листьев.

Копыто резко ударил по броне и повернул какой-то рычаг. Послышался размеренный гул механизмов и в кормовой части автомобиля открылись две мощные створки, освещая примятую траву слабым белёсым светом. В нос тут же ударил тот самый знакомый сладковатый запах...

— Надеюсь неженок среди вас нет, — мрачно протянул сержант.

Мы обошли открывающуюся дверцу и обречённо заглянули внутрь. Перед нами открылось десантное отделение, выполненное в форме перевёрнутой трапеции. Взгляд быстро выхватил стальные стенки, выкрашенные белой краской, разбросанную амуницию, болтающиеся ремни и несколько сидений. К сожалению, столь же быстро мозг различил обезображенные тела, лежавшие прямо на полу из рифлёного железа.

Облачены они были в такую же униформу. Грудная клетка бойца, оказавшегося поверх остальных, была разворочена. Обломки рёбер проглядывали сквозь разорванную униформу и разгрузочный жилет. Всё вокруг было перемазано кровью, приторный запах которой витал в воздухе. На какую-то долю секунды мне показалось, что ещё мгновение, и все они придут в движение, когда из-под них появится бес...

— Простите, парни... — хрипло протянул Копыто. — Нет времени, чтобы по-человечески... Но ничего, покончим с пробоем и сделаем всё, как надо...

Я посмотрел на Гарика и Вовку. В тусклом мертвенном свете их лица выглядели неестественно бледными. Кажется, они тоже догадались с чем именно нам предстоит иметь дело.

«Хорошо, что Нат этого не видит... — подумал я. — Очевидно, что реакция на кровь у неё весьма своеобразная. Чёрт, и с этим тоже надо будет разобраться, когда вот это всё закончится. Только вот ещё бы знать, когда и чем это закончится...»

— Берите их, — распорядился сержант. — Выносите и кладите на траву...

Мы переглянулись. Я невольно подумал о том, что теперь вид обезображенных тел не вызывает у меня столь явственного ужаса и тошноты. Может быть, все эти произошедшие события в городе выеденных сердец, и безумный акт самосожжения Людмилы, были направлены некоей высшей силой на то, чтобы закалить меня?

«А не слишком ли ты высокого мнения, о значимости своей персоны? — спокойно поинтересовался внутренний голос. — Высшей силе, если она существует, на тебя наплевать. У неё таких как ты несколько миллиардов... Или даже миллиарды миллиардов, если и другие миры учитывать».

Я нервно вздохнул. Мне было непонятно, что больше всего меня страшило в данной ситуации. То, что сейчас придётся прикасаться к обезображенным телам, или то, что этот мир оказался не таким уж и безопасным...

«А как же Нат? — вернулись мысли о девушке. — Как она путешествовала, здесь не подвергаясь нападению? Трюки с ножом, это конечно замечательно, но что можно им можно сделать мохнатой твари? К тому же, тут не было тех беззвучных сумерек. И тумана... Что-то здесь не сходится».

Тем временем Гарик схватился за поручни по бокам открытого проёма и забрался в машину.

— Палыч, помогай... — сосредоточенно протянул он, осторожно поднимая верхнее тело за разгрузочный жилет.

— Как? — нелепо спросил я.

— За ноги бери... — буркнул Вишняков.

— Давайте быстрей! — поторопил Копыто. — Бараны, чтоб вас...

Мы с Вовкой подхватили безжизненное тело и потащили из машины. Это было какое-то дурацкое, сюрреалистическое ощущение. Мне казалось, что всё это происходит не со мной.

Обмякшее тело оказалось намного тяжелее, чем я думал. Растерзанная амуниция зацеплялась за лежащие ниже трупы, а Гарик и вовсе вынужден был высматривать место, куда поставить ногу. Причём делали мы всё с весьма рассудительным выражением лица. Обменивались редкими фразами как тащить, куда класть и подсказывали Мезенцеву, как лучше сделать шаг, чтоб не запнуться...

Тусклый свет десантного отсека придавали всему происходящему какой-то нереальный тон. Будто это был тяжёлый, душный, сверхреалистичный сон, который никак не хотел заканчиваться.

Извергая проклятия и обкладывая нас сдавленным матом, Копыто тоже стал выносить тела. На какую-то долю секунды мне удалось разглядеть выражение его лица. Оно больше не было грубым или озлобленным. Он даже материл нас скорее по привычке, лишь бы не оставаться в тишине десантного отделения с телами погибших товарищей. А то, что это было именно так, не вызвало у меня ни малейшего сомнения. Вопрос был в другом, где и когда они успели столкнуться с бесами, или ремехами как он их назвал, и сколько же тех оказалось, раз они успели уничтожить почти всех вояк.

«Причём явно подготовленных вояк... — подумал я. — Они ведь знают о бесах. Значит, обучены им противодействовать. Остаётся непонятным только кем обучены и откуда взялись... Неужели тоже попали сюда через переход? Выходит, есть кто-то более подготовленный, так же способный отвечать на тот самый пресловутый призыв о помощи?»