Где-то во времени. Часть первая.

Часть 6

— И это тоже. Но меня больше смущает, что следов нет. Вообще никаких. Разметки нет. Ограждения нет. Шума нет. Асфальт смотри какой ровный. Без трещинок, словно вчера положили...

Я посмотрел под ноги и был вынужден согласиться. Я почему-то не обратил внимание на качество самого покрытия. Может быть, потому что не был автомобилистом. Во всяком случае пока.

— Хочешь сказать, это какой-то пустой мир? — спросил я.

Гарик пожал плечами и поправил отрастающие волосы.

— Блин, Бабах кепку уволок...

— Но землю же кто-то вспахал. Может там на краю поля, или что это, деревня какая-нибудь... — предположил я.

— Знаешь Палыч, мне кажется, мы пытаемся мыслить нашими старыми критериями и привычками, — тон Игоря стал очень серьёзным. — И, что-то мне подсказывает, что это всё здесь работать не будет. Ну, и не только здесь... Честно тебе скажу, такое чувство, что чем быстрее мы отвыкнем от всего, что привыкли знать и помнить, тем будет легче...

Я недоумённо на него посмотрел. Взгляд светло голубых, прищуренных глаз Мезенцева был устремлён куда-то вдаль, словно за незримую кромку снегопада. Выброшенный окурок неподвижно застыл на ровном асфальтовом полотне, словно вылетевшая из костра яркая искра, которая всё никак не могла догореть.

— Поехали... — протянул он и обошел Боливар.

Я постоял ещё несколько секунд, продолжая смотреть на брошенный окурок. Почему-то мне хотелось увидеть, как он погаснет. Возможно потому, что после того, как мы проскочили через этот проход, надежда вернуться домой стала ещё меньше.

Ожил мотор уазика, разгоняя гнетущую тишину бесшумного снегопада. Скрипнула пассажирская дверца. Из салона послышались глухие шаги Мезенцева и приглушённый разговор с Бабахом. Я сделал глубокий вдох и только сейчас обратил внимание на лёгкий озноб, пробирающий тело. Наверное, здесь тоже была осень.

— А всё-таки я оказался прав, — тихо прошептал я. — Это точно не Челябинск. Вот и получается, что мы можем оказаться где угодно. Отличная система. Вперёд пропускает, а обратно нет. Интересно, почему так?

— Тохан, тебя ждём! — крикнул Вовка из приоткрытой дверцы.

— Иду...

Поморщившись от холода, я быстро обогнул буханку и забрался внутрь.

— Едем? — бросил Вишняков через плечо.

— Да, — кивнул я, захлопнув дверцу.

— Отлично!

Бабах врубил передачу и, пробубнив что-то под нос, тронулся с места. Я опустился на одиночное сидение за небольшим столиком. Отсюда можно было смотреть как через ветровое, так и через боковое стекло. Буханка несколько раз неуверенно дёрнулась, пока водитель приноравливался к управлению, и плавно покатила вперёд.

— Я спать, — коротко проинформировал Мезенцев, укрываясь старой зимней курткой. — Володя, включи печку в салоне. Не на максимум только.

— А то что? — тут же отозвался Бабах. — Пармезан слипнется?

Гарик вопросительно на меня посмотрел.

— Не обращай внимания, — отмахнулся я.

— Кангола своего забери, — добавил Вовка протягивая снятую кепку через спинку пассажирского сидения.

Я быстро приподнялся и взял протянутый головной убор, чтобы Мезенцеву лишний раз не вставать с лежанки, на которой он устроился. Игорь указал взглядом в сторону стоящего рядом рюкзачка, и я положил кепи поверх него.

— Спасибо, — отозвался он и натянул куртку-одеяло на голову, оставив только нос. — Будите, если произойдёт что-то необычное...

— Мы перебрались из одного мира в другой, — хмыкнул я. — Куда необычнее?

— Да мало ли...

Я кивнул и достал из внутреннего кармана обдергайки газовый пистолет с патронами. К звуку монотонного поскрипывания салона и шуршанию колёс прибавился характерный гул заработавшей печки. Я невольно зевнул.

Кажется сейчас в этом мире был пасмурный день, или ранее утро. Но для моего организма, не привыкшего к таким скачкам, всё ещё был поздний вечер. Скорее даже холодная сентябрьская ночь. За окнами по-прежнему шел снег, сквозь который невозможно было ничего разобрать, кроме бескрайнего поля перепаханной чёрной земли.

Повозившись несколько минут с миниатюрной «Перфектой», я быстро сообразил, как она работает. Система оказалась максимально простой. И чтобы в ней разобраться достаточно было припомнить пару боевиков. И главу об общем устройстве пистолетов из энциклопедии А. Б. Жука «Револьверы и пистолеты».

Магазин вмещал пять патронов. Перед выстрелом надо было потянуть за верхнюю часть оружия и дослать патрон. Как правильно она называется я не знал, и поэтому окрестил её «затворной скобой». Если патрона в магазине не было, то скоба попросту вставала на задержку. Маленький предохранитель располагался под большим пальцем правой руки и опускался достаточно легко. Пистолетик оказался настолько компактным, что мне хватало всего двух пальцев, чтобы обхватить его рукоять. Мизинец и вовсе оказывался под её нижней частью. А если я выпрямлял указательный, кладя его вдоль ствола, то кончик пальца был на несколько миллиметров короче, чем сама «Перфекта».

Повторив несколько раз алгоритм приведения оружия в боевую готовность с пустым магазином, чтобы руки запомнили порядок действий, я зарядил в него четыре патрона. Можно было и пять, но тут в голове всплыли какие-то обрывки разговоров о том, что обычно магазины полностью не снаряжают, чтобы «пружина не проседала». Опыта у меня в этом деле не было, так что пришлось полагаться на такие вот воспоминания. Спрятав «Перфекту» и патроны во внутренний карман обдергайки, я откинулся на спинку сидения и посмотрел вперёд сквозь водительское стекло.

Серая лента дорожного покрытия, словно по волшебству возникающая из белёсой завесы, стремительно бежала нам навстречу. Крупные хлопья снега кружили вокруг Боливара, разбиваясь о ярко-оранжевые борта. Вовка сосредоточенно смотрел вперёд, видимо задумавшись о чём-то своём. Из пробитой пулей крыши, ближе к пассажирскому сидению, свисал обрывок тряпки, старательно запиханный в отверстие.

«Вот тебе и ремонт в полевых условиях в стиле Бабаха,» — мысленно улыбнулся я.

Мир за окном действительно был странным. Казалось, в нём нет ничего, кроме снега, чёрных комьев земли и дороги. Боливар шёл очень плавно, лишь чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону. Будь передо мной стакан, доверху заполненный водой, из него бы не пролилось ни капли.

Мезенцев еле слышно посапывал, а я задумался над его словами. Почему он сказал именно так? Отвыкнуть от всего, что мы знаем и помним? Может это стресс на него так повлиял? Лично я не собирался отказывать о того, что знаю и помню. Я знаю кто я. Антоха Сумской. Он же Тохан. Он же Палыч. Бесполезная тварь из города Челябинска, которая в жизни ничего не успела добиться... Ну разве что испортить эту самую жизнь своим родителям фактом появления на свет. Так, наверное. Может Гарик прав, и это стило забыть. Но всё равно... Дом, родители. Бабушка с дедушкой... Почему это надо забывать? Разве мы не собрались двигаться вперёд до тех пор, пока не найдём способ вернуться?

От таких мыслей снова защемило сердце. Я тяжело вздохнул и закрыл глаза. Усталость и нервное переутомление тут же взяли верх, окутав сознание пеленой блаженной дрёмы, лишённой каких-либо эмоций.

Глава 3

День панка

Сентябрь две тысячи первого года. Эта пора навсегда врезалась мне в память и душу. С одной стороны, она запомнилась своей безмятежностью и переполненностью юношеским оптимизмом. Замечательным чувством словно весь мир лежит у тебя в кармане, между ключами от квартиры и пивной открывашкой. А с другой стороны тем, как же глупо мы вляпались в это... Приключение? Может быть да, приключение.

Конечно все мы любили разную фантастику и остросюжетные фильмы. Особенно про сильных и мужественных героев, которые потеряли всё, но нашли в себе силы сразиться с врагом и выйти победителем. Вот только одно дело было смотреть вымышленную историю на экране телевизора или видеокассете. Смотреть находясь в безопасности у себя дома. Закутавшись в тёплый свитер и заранее заготовив чаю с печеньем. И совсем другим делом оказалось стать главным героем этого самого фильма, если можно было так выразиться.

На экране сильный герой за десяток минут находил в себе силы преодолеть депрессию, воспрять духом и одержать верх над ситуацией. А в реальности это были долгие, однообразные, холодные и голодные дни в затхлом гараже. И, как бы мы не старались, дух так не проявлял никаких намёков на то, чтобы воспрять. И сколько не думай, мозг так и не мог найти выход из сложившейся ситуации. Кроме одного — продолжить движение вперёд, потому что назад, один хрен, пути не было.

А ведь произошло всё абсолютно нелепо. Даже глупо. В тот злосчастный день мы придумали наш собственный праздник — День панка. Возможно, такой действительно где-то отмечался, но у нашей версии была особенная история возникновения.

Началось всё с того, что в ДК на Российской должен был состояться метал-сейшен. Входной билет стоил не дорого, но для голодных студентов это была критическая сумма. Разумеется, мы хотели на него попасть. В принципе и средства заплатить за вход имелись. Но тут возникла извечная дилемма: заплатить за вход и не покупать выпивку, или же купить выпивку, но не пойти на сейшен. Играть должны были наши Челябинские молодые метал-команды, а слушать большинство из них на трезвую голову было не самой хорошей идеей. И тут, когда мы практически отчаялись решить это сложнейшее уравнение, на помощь пришёл случай.

Мой педагог по гитаре, Сергей Самуилович Крышко, у которого я как раз занимался в этом самом ДК, похвастался, что на данном мероприятии должны играть несколько его учеников. И если нам так сильно надо, мы можем прийти намного раньше, чем начнётся сейшен. Укрыться у него в кабинете и подождать до того момента как вход перекроют и начтут пускать строго по билетам. Таким образом платить не придётся. И совершенно логично отсюда вытекал и тот факт, что все сэкономленные деньги можно потратить на спиртное. Это был великолепный план, который тут же нашел поддержку и одобрение у Гарика и Бабаха.

И вот, в назначенный день, за несколько часов до начала мероприятия, мы прибыли к дому культуры. В чёрной спортивной сумке предательски позвякивали почти двадцать бутылок «Челябинского тёмного», а легендарный Игоревский рюкзачок был заполнен упаковками самых дешёвых чипсов и колечек с запахом бекона. Обрадовавшись столь неожиданному везению, мы сложили практически все наличные, что были у нас на тот момент, предвкушая безумный отрыв до самого утра. Но нашим фантазиям не суждено было воплотиться в реальность.

Сергей Самуилович попросту не пришёл. Мы дежурили у входа почти два часа, начав понемногу приговаривать припасённое пиво. Со временем стали подтягиваться первые зрители и нам пришлось немного спуститься к реке, чтобы не допустить преждевременного обнаружения ценного содержимого нашей сумки другими алчущими душами.

Каждые десять минут мы совершали набеги на вахтёршу с просьбой позвонить Сергею Самуиловичу, и уточнить, стоит ли его ожидать. Таким образом мы довели бедную старушку до бешенства, спровоцировав поток неконтролируемых матных оскорблений. А когда же входные двери закрылись и рядом с ними появилась пара крепких мужчин, нам стало очевидно, что внутрь мы уже не попадём.

Мимо проходили волосатые ребята с гитарами. С цепями на джинсах и в кожаных куртках. Выглядели они все очень круто. Может быть, даже и играли хорошо. Пиво, выпитое за долгие часы ожидания, уже давно шумело в голове, но мы продолжали верить в нерушимость обещания Сергея Самуиловича.

Сентябрьские сумерки опустились на ДК. Из окон второго этажа начали раздаваться мощные квинтовые аккорды саунд-чека и различные обрывки риффов. Вот кто-то высек легендарный «Энтер сандмэн» «Металлики», а вот прозвучало что-то из «Сепультуры». Чёрт, мероприятие обещало действительно быть офигенным. Но только не для нас. Вокруг галдели и курили местные металлисты, отпуская шутки, приправленные обильной долей мата. Посовещавшись между собой, мы пришли к выводу, что, если даже и найдём денег заплатить за вход, с сумкой пива нас всё равно не пропустят. Помянув Сергея Самуиловича Крышко добрыми словами, мы развернулись и отправились гулять.

— Так, парни, — протянул Мезенцев. — Я не понял, а почему все грустные такие?

— Блин, Гарик, — ответил я. — Слышишь же, там уже играют вовсю! А мы как дураки, только зря время потеряли.

— Я задницу заморозил, ёптить! — поспешил добавить Бабах.

— Вы мыслите негативно! — улыбнулся Игорь. — Давайте посмотрим на ситуацию под другим углом.

— Это под каким? — поинтересовался Вовка.

— Под самым правильным, — Мезенцев многозначительно поднял палец вверх и, издав долгий свист похожий на запуск ракеты, навёл его на сумку. — У нас есть пиво. Закуска. Чудесный вечер и куча свободного времени!

— Действительно, — согласился я. — К чёрту сейшен! Отметим лучше пропуск сейшена! Пойдём до Дюка?

— До Дюка, — согласно кивнули друзья.

Взяв ещё по бутылке, мы отправились к сакральному месту для нашей компании, которое называлось Дюком. На самом деле это был самый обычный перекрёсток всё того же Меридиана, который на этом отрезке плавно перетекал в улицу Механическую, пересекаясь с Артиллерийской. Однажды, пока учились в старших классах, мы с Гариком отправились прогуляться после уроков и добрались до этого места.

Это тоже было осенью. Только не такой холодной. Пасмурный день, обветшалые улочки частного сектора, окутанные туманом. Запах опадающей листвы и, словно витающее в воздухе, ощущение чего-то неизбежного. Как знать, может быть уже тогда судьба показывала нам загадочные намёки. Всё это создало уникальную атмосферу, а загадочный перекрёсток, на котором практически не было людей и машин, раззадорил фантазию. Мы ещё прогулялись в сторону заводских построек по заброшенной алее обрамлённой высокими тополями.

Именно тогда Мезенцев достал из кармана ключи и накарябал на небольшой трансформаторной будке символ радиационной опасности, украсив художество не менее легендарной надписью на английском языке «Дюк был здесь». В честь Дюка Нюкема — крутого стероидного качка из популярной видеоигры. С тех пор эта точка на карте и стала частым объектом нашего паломничества. Мы отправлялись к ней с бутылкой пива и философскими рассуждениями о мироустройстве, собственном будущем, музыке и девушках, конечно же.

Маленький, окутанный туманом, загадочный мирок на стыке города и промзоны. Мы приходили туда не только когда хотелось прогуляться. Но и когда надо было разобраться с собственными мыслями. Принять верное решение или поискать выход из тяжелой ситуации. Глупо, должно быть, но кажется Дюк действительно обладал какой-то загадочной энергией, успокаивая душу и приводя мысли в порядок. Не мудрено, что всё началось именно там.

Но это я знал уже сейчас. А тогда... Тогда мы просто радостно шагали по ночному городу, наслаждаясь общением и приятным послевкусием тёмного пива. Гарик и Вовка шутили, умудряясь вести беседу практически обо всём одновременно и ни о чём конкретно. А я любовался красивым жёлтым светом уличных фонарей. Гулом проносящихся мимо автомобилей и приятным чувством лёгкого опьянения, окутывающего тело и душу. В такие моменты в голове что-то щелкало, и жизнь словно вставала на паузу, замерев в одной единице времени и пространства, в которой мне было хорошо и спокойно.

— Гарик, — начал Вовка, просмеявшись после очередной шутки. — Слушай, у меня вчера такая история случилась странная... Кстати да, хотел вам рассказать.

— Ну так расскажи, — кивнул я, выныривая из своих мыслей.

— Так вот, я решил дивиди посмотреть. Проигрыватель включил, звук есть, а картинки нет...

Вишняков сделал многозначительную паузу изобразив лицом всю степень своей озадаченности, после чего продолжил:

— Я подумал, что у меня глаза закрыты. Проверил. Нет открыты.

Мы не смогли сдержать добродушного смеха. Бабах действительно обладал уникальной способностью излагать мысли как-то по-особенному.