Где-то во времени. Часть первая.

Часть 18

— Ничего мне не надо, — тихо отозвалась девушка, продолжая всхлипывать и закрывать лицо руками. — Ты вот веришь в то, что случайности не случайны?

Я хмыкнул и поправил кепку. Мне ли, как человеку которого уже несколько дней из мира в мир водит найденный медальон, не верить в неслучайность случайностей.

— Есть такое, — признался я, подходя поближе и опускаясь на лавочку напротив Людмилы. — Что случилось то? Расскажи в двух словах. Маргарита Павловна донимает? Гнобит?

— Меня никто не любит... Я никому не нужна...

Голос прозвучал так тихо, что мне пришлось сильно напрячь слух, чтобы разобрать слова.

— А родители? — ляпнул я первое, что было на душе.

Девушка замотала головой.

— Отец бросил нас, когда я маленькой была. Гад... Другую бабу нашёл. Чтоб он сдох, скотина...

— А мама? Она же в городе у тебя? — спросил я и тут же осёкся, вспомнив абсолютно пустые улицы и туман.

Людмила быстро и часто закивала.

«Вот блин, — разочаровано протянул внутренний голос. — Поговорили называется. Если в городе осталась, то дело дрянь...»

— Ну ты не отчаивайся... — я постарался говорить максимально убедительно и бодро. — Городок большой, там милиция есть... И солдаты очевидно. Наверняка надежно спряталась и никто её и не заметил. Мы же только по касательной городок проскочили, даже не искали никого. Так что всё запросто может быть не так уж плохо.

Девушка снова всхлипнула.

— Да и чёрт с ней... — почти беззвучно прошептала она. — Она даже видеть меня не хотела. Я же от отца ей досталась...

«Капец, — подумал я. — В этой душевой что, какая-то своя аура, выводящая всех на подобные мысли?»

— Никто не любит...

— А молодой человек? — предположил я.

Девушка убрала руки и посмотрела на меня каким-то странным выражением, видимо ожидая услышать нечто вроде: «ты вон какая красавица, видная девушка, неужели нет молодого человека? Так давай я буду твоим парнем!» Что ж, возможно в какой-нибудь книге или фильме это всё могло выглядеть очень романтично, но у меня Людмила Ушакова никаких эмоций кроме щемящей жалости не вызвала.

Большие мокрые глаза, раскрасневшиеся щёки и нос, острые скулы — всё это выглядело абсолютно не привлекательно. Я невольно вспомнил Машку — свою школьную любовь и тут, конечно, не было никаких вариантов. К тому же, как большому поклоннику фильмов на «той самой кассете», мне нравились девушки с ярко выраженной, пышной грудью. А Людмила ничем похожим похвастаться не могла.

«Какой кошмар, Тохан! — возмутились мысли. — О чём ты сейчас думаешь? Уместно ли? Ей плохо, а ты сидишь и оцениваешь размер груди... Сам-то давно ли заикаться от волнения перестал, а? Тоже мне герой любовник».

Я окончательно смутился от собственных мыслей. Сначала нытьё какой я бедный несчастный, а теперь ещё и вот такой поворот беседы. Девушка продолжила смотреть на меня, и я не нашёл ничего умнее чем непонимающе улыбнуться.

— Понятно, — прошептала она и стала поспешно утирать глаза рукавом халата. — Никому. Только ему одному... Всепрощающее... Всеочищающее...

— Послушай, я всего не знаю, что у тебя случилось, — попытался оправдаться я. — Просто хотел сказать, что не стоит расстраиваться. Всё не так уж плохо и всё наладиться. Надо только верить в себя...

— Ты правда думаешь, что всё получится? — тут же подхватила Людмила.

— Конечно! — не задумываясь кивнул я. — От того, что просто сидеть и себя жалеть, ничего не измениться. Надо найти в себе силы и преодолеть это всё. Вырваться из оков реальности, если можно так выразиться. Возвыситься над ней. Никто ведь, кроме тебя этого не сделает.

— Пожалуй, ты прав, — девушка как-то мгновенно приободрилась. — Это всё точно не случайно. Вы же нам поможете? Маргарита Павловна уже рассказала?

Я согласно кивнул.

— Вот и славно. А то солдаты у нас всё горючее забрали... — девушка задумчиво покачала головой. — Выходит всё не случайно. Не говори никому, что я тут всякое болтала...

— Не скажу конечно.

— Вот и хорошо, спасибо...

Людмила поднялась и, поспешно вытирая глаза рукавами халата, покинула помещение. Я проводил её недоумённым взглядом, по-прежнему пребывая в лёгкой растерянности. Душевного разговора явно не получилось. Зато вся эта непонятная беседа оказала отрезвляющее воздействие на собственные мысли.

«И с чего ты решил, что ты один такой бедный и несчастный? — спросил я сам у себя. — Тут вот похоже вообще история намного серьёзней, так что всё не так уж и плохо. Во всяком случае, у нас есть шанс действительно вернуться в родной мир и забыть всё это безобразие, как страшный сон. А вот Люда... Ей как дальше жить с такими убеждениями? Да и родителей наверняка уже растерзали бесы... Ужас какой, если подумать».

Я тяжело вздохнул и засунул руку в карман крутки. Пальцы тут же упёрлись в почти выдавленный тюбик какой-то мази, оказывающей согревающий и заживляющей эффект. Название разобрать мне не удалось, так как тюбик уже был свёрнут в несколько раз. К тому же большая часть краски с названием давно слезла. Мазь так же выдала Маргарита Павловна, сказав, что должно помочь. Впрочем, я уже практически не обращал внимания на подвёрнутую ногу и даже забыл о ней. Хотя теперь, когда сознание сосредоточилось на полученной травме, ступня отозвалась лёгким нытьём. Потратив ещё немного времени на то, чтобы натереть ногу резко пахнущим составом, я снова обулся и покинул душевую.

Гарик и Вовка дожидались меня в местном буфете, или столовой, распложённой на первом этаже. Они помылись раньше и тоже получили комплект свежего нижнего белья, если это можно было так назвать.

Буфетом оказалось небольшое помещение с несколькими старыми квадратными столиками и разноцветными стульями, обтянутыми кожзаменителем. Широкие окна с деревянными рамами были украшены светлыми занавесками с цветочным узором по краям, стянутыми широкой лентой. Судя по толстому слою пыли в складках ткани их давно никто не раздёргивал. Не стоило говорить, что весь внешний вид буфета был прямиком из СССР. Разве что на стенах не хватало характерных плакатов на подобии: «Пейте соки, воды!».

Освещение за окном немного прибавилось и наконец-то можно было сказать, что настал день. Тусклый, серый, пасмурный день, пропитанный осенней тоской и холодом в душе.

Володька по-прежнему оставался в шинели, продолжая ловко придерживать одной рукой спрятанный обрез. Легендарное дедушкино кашне торчало из-под воротника застёгнутой куртки. Выглядело подобное одеяние весьма странно, но мы знали, что под курткой скрыты патронташи.

Мезенцев же успел несколько раз покурить и осмотреть прилегающую территорию. Воду действительно грели на костре в угловом закутке образованным стыком здания и технической пристройки. Для большей верности место было огорожено самодельными щитами из листов фанеры и старого шифера видимо сборки Фёдор Михайловича.

Учитывая то, что весь дом престарелых был обнесён высоким забором из бетонных плит, отблески костра действительно оставались неразличимыми с дальнего расстояния. К тому же, как утверждал Фёдор Михалыч, бесы не обладали хорошим слухом и обонянием. Так что вряд ли смогли почуять запах дыма. Лично мне это казалось сомнительным утверждением. Может быть в самом городке они, конечно, ничего и не почуют. Но кто знает, что будет, если они пройдут в опасной близости.

Как и обещала Маргарита Павловна, нас угостили простеньким обедом в составе холодного картофельного пюре и небольшой котлетки с подливой. А вот стакан горячего сладкого чая отлично примерили с окружающей действительностью. Очевидно, с приготовлением пищи теперь тоже были проблемы. Чайник видимо недавно вскипятили на костре, а вот пюре и котлетки приготовили давным-давно.

Может быть, начальница дома престарелых и была суровой женщиной, но всё же надо было отдать ей должное за то, что не бросила оставшихся стариков на произвол судьбы и пока находила способы хоть как-то крутиться в сложившийся ситуации. А то, что ситуация сложная становилось всё более очевидным с каждой минутой пребывания в этом месте. Задумавшись над этим, я ещё больше утвердился в мысли что Вовкин план с барбухаем был весьма хорош. Маргарита Павловна тоже нашла его вполне подходящим, правда обозначив явный ряд трудностей с размещением всех постояльцев в небольшом автобусе. Мы согласились помочь, но, судя по тону женщины, это было само собой разумеющимся.

Ещё раз обсудив план без посторонних ушей, мы невольно задумались о том, а что будет если кто-нибудь окажется в нашей буханке в момент перехода? Перейдёт ли он вместе с нами, или его каким-то образом выбросит из машины?

— Об стенку его размажет, — заключил Вишняков. — Как энергетический экран. Сдавит об борт машины и голова лопнет! Мозгами и кровякой всё забрызгает. А у меня там вещи сложены и морковка...

Мы с недоумением посмотрели на Вовку. Он говорил так, словно уже был свидетелем чего-то подобного. Впрочем, стоило признать, что определённая доля логичности в его умозаключении присутствовала. Пусть и чисто теоретическая. Можно было, конечно, как-нибудь провести острожный эксперимент, но явно не сейчас.

В том, что никто кроме нас не видит мерцающие границы переходов мы уже убедились, когда доходили пешком до второй бреши между мирами в том самом Челябинске, где был гараж с Боливаром. Редкие машины просто миновали пространственную аномалию, никуда не исчезая и никак на неё не реагируя. Да и немногие прохожие на этой раздолбанной дороге с большим опасением смотрели на трёх придурков, о чём-то тихо переговаривающихся и тыкающих пальцами в пустое пространство в центре дороги. Наверное, в эти минуты нас попросту приняли за наркоманов и предпочли не связываться.

Стоило нам покончить с предоставленным обедом, как в буфет тут же вошла Маргарита Павловна, деловито уперев руки в бёдра.

— Ну что, молодые люди, поели?

— Да, спасибо, очень вкусно! — вежливо поблагодарил Вишняков, составляя все пустые тарелки в одну стопку. — Куда убрать?

— Здесь оставьте, Людка приберёт, — небрежно бросила женщина. — Тогда не вижу причины задерживать наш план с автобусом. Пойдёмте.

Гарик согласно кивнул и молча встал из-за стола. Мы последовали за ним.

— Сколько времени это всё займёт, примерно? — поинтересовалась начальница деловым тоном, пока мы шагали по коридору в сторону выхода на улицу.

— Не больше часа, — уверенно ответил Мезенцев. — При условии, что не возникнет никаких проблем и автобус точно заведётся.

— Вы все водить умеете?

— Более-менее, — хмыкнул Вишняков. — Тохан вообще Шумахер.

— Кто? — не поняла начальница.

— Гонщик, — уточнил Игорь. — Очень быстрый гонщик.

— Это хорошо. Тут такое дело, у нас никто водить не умеет, кроме вас.

— Что вообще? — Мезенцев остановился посреди холла, не дойдя до дверей нескольких метров.

— Вообще. Я никогда не училась. Людка та ещё бестолковка. А кто из наших старичков и водил в прошлом, так теперь уже почти ничего не видит. Да и не ходит практически.

— А Фёдор Михалыч? — спросил Игорь.

— Он всю жизнь в очереди на машину простоял. А потом Горбачёв объявил консенсус, и всё...

Женщина развела руками.

«Ага, — подумал я. — Значит, какая-то часть событий здесь всё же вполне схожа с нашими.»

— Понимаете, что это значит? — обратилась начальница к Гарику.

— Это значит, что нам придётся вести и буханку и автобус, — кивнул он. — Почему раньше не сказали?

— А зачем? Разве с этим могут возникнуть какие-то проблемы? Или вы хотели быстренько свалить, после того как автобус пригоните?

Гарик недовольно прищурился, молча глядя на женщину.

— Да что вы всё время нас в какой-то ерунде подозреваете? — Вовка взмахнул рукой. — Говорим же, что поможем. Всё сделаем как надо. Перевезём куда надо. Мы может, за этим в этот мир и приехали!

Маргарита Павловна снова недоверчиво покосилась на Бабаха.

— В этот мирный городок, — поправил я, зыркнув на Вишнякова, но тот нисколечко не смутился своей оговорки.

— Володя правильно говорит, — начал Гарик. — Мы от своих слов не отказываемся. Хотя, это просто слова. Мы лучше делом докажем. А вот вам стоит попробовать больше доверять людям.

Женщина улыбнулась и хихикнула. Смех у неё был резкий и вызывающий больше настороженность, нежели располагающий к себе.

— Доверие — первый шаг к тому, чтобы угробить свою жизнь, — заключила она. — Не каждая тварь в этом мире, доверия достойна. Особенно если это мужчина...

«Ого! — мысленно воскликнул я. — Подождите, нас что, только что под тварей подписали?! Неожиданно...»

— Вам видней... — протянул Мезенцев, выходя на улицу.

— Так, вот ещё что, молодые люди, — по-хозяйски начала начальница, стоило только нам покинуть здание. — Раз у вас топливо есть, оставьте-ка здесь немного.

— Это с какого перепугу? — спустившийся со ступенек Мезенцев замер на пол пути к Боливару.

Я тоже остановился, глядя на Маргариту Павловну как не на самую адекватную женщину. Не хорошо, конечно, было так думать, после всех тех благ, которыми нам довелось воспользоваться, но всё же. Только Бабах тихо хихикнул и спокойно зашагал к машине.

— А с такого, что я хочу получить гарантию, что вы за нами вернётесь.

— Мы же дали слово, — хмыкнул Игорь, пронизывая женщину взглядом не предвещающим ничего хорошего.

Кажется, она реально не понимала, что находится сейчас в очень шатком положении. Ещё пара-тройка таких необоснованных претензий, и Мезенцев просто пошлёт её на хрен. Мы то с Вовкой слишком хорошо знали этот характерный прищуренный взгляд Гарика. Но самым грустным в этой истории будет то, что пострадают не столько амбиции начальницы или самолюбие Мезенцева, сколько одинокие, больные старики...

«Чёрт, этого нельзя допустить...» — пронеслось в мозгу, и я поспешил вмешаться в безмолвный конфликт.

— Маргарита Павловна, у вас нет никаких поводов нам не доверять. Мы очень благодарны за предоставленную возможность помыться, и одежду. И прекрасный обед. Конечно, мы вам поможем. Разве могут быть другие варианты?

— Ну вот и хорошо, — согласно кивнула женщина. — Раз вы такие порядочные, оставьте немного топлива, в качестве гарантий. Ведь, согласно вашим же обещаниям, вы точно так же ничем не рискуете, раз всё равно за ним вернётесь. Ведь так?

С этим утверждением было тяжело не согласиться. И всё было бы хорошо, не говори Маргарита Павловна со столь властными интонациями. Может быть, стоило просто озвучить это нормальным тоном без всяких неоправданных подозрений. Зная Мезенцева при таком раскладе, он бы с меньшей вероятностью воспринял в штыки подобный подход. В конце концов, он просто на дух не переносил, когда ему что-то указывали или приказывали. Особенно люди, которых он практически не знал.

— Гарик, думаю это логичное предложение, — максимально убедительно протянул. — Мы же вернёмся. Если поездка долгая, то один чёрт придется барбухай заправлять. Тебе так не кажется?

Мезенцев перевёл откровенно презрительный взгляд с Маргариты Павловны на меня. После чего хмыкнул и полез в карман куртки за сигаретами.

— Ну, если ты так считаешь, то хорошо, — кивнул он. — Володь, достань канистру. Пусть будут гарантии, раз без этого никак.

Я расслабленно улыбнулся. В конце концов я был уверен, что Гарик не бросит людей, нуждающихся в помощи. К тому же, что нам пока этого ничего не стоило.

«Если только бесы не выберутся из города, и не окажутся рядом с автобусом,» — мрачно заключил внутренний голос.

Тем временем Вишняков уже выволок из буханки потёртую железную канистру и потащил к входным ступеням. Судя по тому, как он спокойно держал тяжёлую ёмкость двумя руками, обрез он оставил внутри буханки.