Где-то во времени. Часть первая.

Часть 20

С этими словами он прислонился к задней части борта автобуса, исчезая из поля зрения Маргариты Павловны.

— Куришь только ты, — заметил я, тоже последовав его примеру.

Почему-то мне больше не хотелось лишний раз видеть суровую начальницу. Но при этом я не мог не признать, что она предоставила нам чистую одежду, возможность помыться и угостила обедом. Или ужином.

Оставшийся в поле зрения Вишняков не придумал ничего умнее чем нарочито и демонстративно, с простодушной улыбкой на губах, сделать широкий приставной шаг в сторону, тоже скрывшись за автобусом.

— Ну ты мистер конспирация просто, — хмыкнул я.

— Молодые люди! — тут раздался недовольный голос женщины. — Хватит дурака валять! Автобус пригнали, вижу. Молодцы. А теперь надо подготовкой заняться.

Вовка хихикнул и потёр кончик носа. После чего снова сделал большой приставной шаг, показываясь из-за автобуса.

— Мы сейчас! — отозвался он. — Покурим только, и придём!

Не дожидаясь ответной реакции начальницы Вишняков, вернулся обратно. Происходящее мини представление вызвало у нас с Гариком лёгкую улыбку, от которой лично мне стало чуточку легче.

Видимо женщина уже набрала в лёгкие побольше воздуха чтобы выдать очередное распоряжение, но в этот момент откуда-то сверху раздался резкий дребезжащий звук открываемой оконной рамы.

— Кому-то жарко что ли стало? — живо заинтересовался Вишняков с любопытством посмотрев в сторону источника шума.

У меня в мозгу тут же промелькнула картина окна душевой, выходящего на входной козырёк. Какое-то беспокойное предчувствие тут же кольнуло сердце, и я поспешно вышел из-за автобуса и посмотрел наверх. Улыбка мгновенно слетела с губ, и я недоумённо уставился на происходящую картину.

С этого места было хорошо видно, как из окна выбирается Людмила, спрыгивая с подоконника босыми ногами. Из одежды на ней был большой белый балахон, напоминающий собой простыню с прорезью для головы и рукавами.

— Что-там такое? — долетел до меня недовольный голос Маргариты Павловны и женщина поспешно сбежала по ступеням, чтобы тоже посмотреть, что происходит. — Кому в голову пришло окна распахивать? Знают же, что отопления нет, и не будет...

— Это не постояльцы, — бросил Мезенцев присоединяясь к нам. — Кажется, это ваша сотрудница.

— Людка, чтоб тебя! — воскликнула начальница, подняв голову. — Ты чего там делаешь? Что это за тряпьё на тебе? Кто разрешил там шастать?

Но девушка никак не реагировала на явно раздражённый тон женщины. Её волосы были распущенны и мне казалось, что губы постоянно шевелятся, словно она говорила сама с собой. Всё это выглядело очень странно. Особенно когда Людмила перегнулась назад через подоконник и рывком вытащила знакомую канистру. Ту самую, что Володька оставил по настоянию Маргариты Павловны. Сердце внезапно замерло в предчувствии чего-то недоброго.

— Это тебе зачем?! — недовольно крикнула начальница. — А ну слезай оттуда быстро, дрянь такая!

Но девушка вовсе не собиралась следовать распоряжениям Маргариты Павловны. В следующую секунду раздался характерный звук открываемой пробки и она, с трудом задрав ёмкость над головой, стала выливать на голову её содержимое.

— Тохан, Тохан, Тохан, — Гарик стал быстро дёргать меня за плечо, — быстрей, быстрей!

Я бросил на него секундный взгляд и по выражению лица понял, что не я один заподозрил неладное. Тем временем Мезенцев уже рванул к входной двери.

— Вовка, заговори её как-нибудь! — выпалил я.

— Чего?

— Поори ей что-нибудь! — я последовал за Гариком. — Мы в душевую!

Но в следующую секунду произошло то, чего я никак не ожидал увидеть. В руках Людмилы появился тот самый знакомый цилиндрик, который действительно оказался фальшфейером. Время словно замедлило свой бег. Я невольно сбился с шага, краем сознания понимая, что мы не успеем забежать в здание, пролететь по коридору, подняться по лестнице и пробежать ещё примерно половину этого расстояния, чтобы попасть в душевую.

Сверху раздался грохот падения канистры, характерный звон болтающейся открытой крышки и хлюпанье разливающегося топлива.

— Я никому не нужна! — дрожащим, заплаканным голосом крикнула Людмила. — Только Ему. Я вас всех прощаю!

«Чего?! — воскликнул внутренний голос и мгновенное осознание пронзило голову. — Так вот что означал весь этот неразборчивый шёпот! Твою мать, почему я с ней не поговорил как следует?!»

Людмила дёрнула за кольцо и морозную тишину воздуха разорвал характерный свист ярко-малинового пламени, вырывающегося из маленького цилиндра. Я в ужасе выпучил глаза, даже не понимая, что можно сделать. Людмила поджала губы и резко направила фальшфейер на пропитанную топливом одежду.

Все вокруг закричали. Маргарита Павловна разразилась отборным матом. Спустившийся с крыльца старичок схватился за голову и поспешно захромал назад. Огромный огненный столб взметнулся в пасмурные небеса, озаряя пыльные окна второго этажа. Ужасный крик разорвал тишину внутреннего дворика, а в ноздри ударил долетевший запах разлитого топлива.

— Огнетушители где? — заорал Вишняков подскочив к начальнице. — Быстрее, где огнетушители?

— Ты что творишь, дура! — безумно вопила та, игнорируя его слова.

Я хотел бежать следом за Гариком, но не мог отвести глаз от ослепительно яркого живого факела, мечущегося по входному козырьку. Может быть, именно в такие моменты люди и сходят с ума, когда мозги оказываются не в состоянии осознать и смириться с окружающей действительностью. Всё происходящее было даже ужаснее, чем гора обезображенных трупов, сваленных в центре торгового зала.

— Зачем? — только и смог выдавить я.

— Это всё вы виноваты! — завопила женщина. — О чём вы там с ней шушукались?! Надоумили?!

— Огнетушители где? — повторил Вишняков, но не получил ответа.

Обложив женщину отборным матом, он рванул к входной двери.

— А ну стоять, скотина! — начальница вскинула автомат, снимая с предохранителя. — Это ваша вина!!! Ваш бензин!

— Ты дура что ли? — выпалил Вовка, замерев на пол пути к ступенькам. — Её лучше пристрели, заживо горит же!!!

— Надо было вас сразу гнать! — истерично взвизгнула начальница.

Мечущаяся фигура Людмилы обо что-то запнулась и упала на опрокинутую канистру. Растёкшееся по козырьку топливо тут же вспыхнуло ещё ярче. Раздался громкий хлопок, напоминающий миниатюрный взрыв, и жестяная емкость подлетела на несколько метров.

Я так и стоял на одном месте не в силах пошевелиться. Сознание никак не хотело мириться со всем увиденным. Этот ужас просто не укладывался в голове.

Обезумевшая женщина, почему-то тыкала в нас стволом автомата, выкрикивая какие-то бессмысленные обвинения и оскорбления. Я ничего не понимал и только невольно зажимал уши, лишь бы не слышать этот жуткий крик девушки. Который на самом деле уже смолк, но его отголоски до сих пор звонко бились о стенки опустевшей головы. И в этот момент, когда казалось ещё чуть-чуть и сознание окончательно сломается, медальон пронзил меня резким, болезненным разрядом.

Одновременно с этим импульсом вся внутренняя горечь и ужас происходящего внезапно свернулись в маленький комочек и со свистом унеслись куда-то в глубину души. А в следующую секунду я ощутил какое-то эгоистическое облегчение от понимания того, как же легко становится голове. Будто кто-то неведомый выжигал из мозговых извилин боль и ужас окружающей ситуации.

— Твою мать! — воскликнул Вовка тоже схватившись за грудь.

Я почти пришёл в себя, когда из густой туманной пелены за пределами забора раздался до ужаса знакомый вой «сирены». Мы будто снова оказались на парковке перед магазинчиком, на крыше которого издыхал бес.

— Они же видят свет! — воскликнул я, глядя на то, как языки пламени бушуют на козырьке дома престарелых.

— Надо потушить! — с ещё большей настойчивостью крикнул Вишняков. — Или нам всем капец!

— Мы и так ничего не сможем сделать! У нас даже оружия толком нет!

— Это вы! Вы привели чертей сюда! — взвизгнула начальница, размахивая автоматом.

— Пошла ты к чёрту! — огрызнулся Бабах, словно в приступе гнева мотаясь из стороны в сторону и запуская руку под шинель.

— На хрена надо было Людкины секреты выдавать?! — крикнул я. — Зачем это всё? Зачем?! Это же тупость! Это вы её убили, а теперь и всех нас...

— Мы же помогали! — продолжил Вишняков. — Автобус пригнали! Ехать согласились! А что теперь?! Опусти автомат дура, надо хоть кого-то спасти! Быстрей!

В следующее мгновение ужасный рёв бесовской сирены повторился. Только теперь он звучал гораздо ближе, отчего даже зазвенели стёкла второго этажа. Отблески адского племени плясали на стене и замерзших ветках тополей. Казалось, сами пасмурные небеса издали этот надрывный вой, накрывший внутренний двор, словно прижимая нас к земле безысходностью ситуации.

Вовка резко откинул в сторону шинель и выхватил обрез.

— Скоты малолетние! — крикнула женщина, и, прежде чем я успел что-либо сообразить автомат сухо хлопнул одиночным выстрелом.

В плечо Вишнякова будто вцепилась невидимая птица, вырвав из него огромный клок серой ткани. Бабаха качнуло назад и первую долю секунды он просто падал спиной вперёд, так ничего и не сообразив. Но уже в следующее мгновение лицо перекосила болезненная гримаса и он, издав громкий мат, плюхнулся на спину.

— С дороги, дрянь! — обезумевшая Маргарита Павловна направила в меня дымящийся ствол, и я невольно отпрянул, нелепо выставляя руки перед собой, словно этот могло остановить пулю.

Всё происходящее утратило какой-либо смысл. Не успела начальница забежать на крыльцо и скрыться за дверью, как до меня дошло осознание того, что мы ничего не успеем сделать.

Я уже отчётливо слышал стремительно приближающееся рычание голодных бесов. Яркое пламя продолжало бушевать на козырьке, отражаясь десятками бликов в пыльных стёклах и привлекая мерзких тварей. Я подскочил к Вишнякову.

— Вован!

— Всё в поряде, Тохан, — прохрипел он, разбавляя матом почти каждое слово. — Эта сука старая с ума сошла. Я же только припугнуть хотел, чтоб образумилась и автомат опустила, а она мне плечо прострелила! Сука, больно то как...

— Поднимайся, давай, — я потянул Бабаха за здоровую руку, помогая встать. — Уходить надо! Гарика звать и валить!

— А как же старики?!

Где-то в глубине души маленький комочек боли и сострадания стал ещё меньше, будто их судьбы меня вовсе и не касались. Это было похоже на то же чувство, что и осознание брошенного школьного рюкзака на парковке перед магазином. Я должен был ужаснуться, но вместо этого думал лишь о том, как мы теперь будем уносить ноги. Словно вся эта история с домом престарелых меня больше не касалось. К тому же медальон настойчиво покалывал, действительно предупреждая о стремительно приближающейся опасности, и неумолимо тянул куда-то за пределы бетонного забора.

Я поднырнул под здоровое Вовкино плечо, как он совсем недавно сделал на парковке. Вишняков попытался пошевелить раненой рукой. Стиснув зубы и сдавленно матерясь, он лишь смог схватиться за край шинели видимо будучи не в силах подняться выше. Здоровой рукой он зажимал обрез, быстро осматриваясь по сторонам. Судя по тому, с какой уверенной скоростью мы двигались к Боливару, Вовка испытывал какие-то схожие эмоции. Возможно тоже осознавая, что мы уже ничем и никому не поможем.

— Гарик же внутрь забежал, — бросил Вишняков, пытаясь взвести курки одной рукой.

— Да, и дура эта следом.

— Давай за ним, сделай что-нибудь! — Бабах резко оттолкнул меня, когда мы доковыляли до буханки.

— Отличная инструкция! — саркастически воскликнул я, быстро перехватив оружие и взведя курки вместо него. — Я ведь точно знаю, что смогу сделать!

— Возьми Бабаху!

Я дёрнул оружие. Верёвка тут же натянулась, потянув за собой ремень. Вишняков вскрикнул и обложил меня матом.

— Оно привязано! — судорожно выкрикнул я, понимая, что мы теряем драгоценное время.

— Я знаю, чтоб тебя! Это я же его привязал! Только что!

Я хотел было ляпнуть, что предупреждал, но какой сейчас от этого был толк? Вместо этого мы тремя руками вцепились в узел, обмотанный вокруг приклада в попытке его развязать, но у нас ничего не вышло. Кто бы что не говорил, а делал Вишняков всё на совесть. Верёвка была затянута с такой силой, что избавиться от неё без использования подручных средств не представлялось возможным.

Тем временем вой не одного десятка тварей стремительно приближался. Мне даже начинало казаться, что я отчётливо слышу топот когтистых лап по мёрзлой земле, доносящейся с другой стороны забора.

— Сможешь машину завести?! — крикнул я.

Вишняков кивнул, кривясь от боли.

— Хорошо, тогда давай!

Я оставил Вовку у боливара и побежал в сторону входа, ощущая как по рёбрам хлопает бесполезная «Перфекта», так и лежащая во внутреннем кармане куртки. Не успел я преодолеть и десяти метров как одно из окон первого этажа со звоном осыпалось и из него вылетел стул. В глубине помещения хлопнул выстрел и в следующую секунду на подоконнике показался Мезенцев.

Я раньше никогда не видел, чтобы человек с такой скоростью выскакивал из окна. Кажется, не успели осыпающиеся осколки стекла и стул коснуться замёрзшего газона, как он уже приземлился на ноги, и, амортизировав прыжок лёгким приседанием, бросился мне на встречу.

— В машину!!! — заорал Игорь.

Я нелепо развернулся и в этот момент через забор перемахнул первый бес. Длинные чёрные лапы проскребли когтями по поверхности бетона и тварь спрыгнула на землю. После чего, даже и не думая останавливаться, пронеслась по мёрзлой траве газона и запрыгнула на стену дома престарелых. Следом за ней из-за кромки забора показалось ещё несколько бесов. А следом ещё, и ещё.

Мы с Гариком бросились к Боливару. Чёрные твари, издавая низкое утробное рычание и мерзкий визг, с лёгкостью перебирались через забор и прыгали на стену. Штукатурка и осколки кирпича осыпались под когтями, и они стремительно забирались на козырёк, где останавливались пред бушующим огненным морем.

Несколько зверюг с разгона запрыгнули в окна первого этажа, выбивая стёкла весом тел. Приглушённые крики немощных людей тут же утонули в общем шуме рычания и скрежета когтей.

Я не знал, сколько времени им потребуется на то, чтобы заметить нас. Вся надежда была лишь на то, что глаза монстров хоть немного схожи с человеческими и яркий источник света, на который они сбежались, немного ослепляет их, давая нам фору.

Тем временем один из бесов, забравшись на кромку забора решил не бежать на источник света, а немного осмотреться по сторонам. Словно мохнатый чёрный паук, замерший на бетонной плите, он покрутил телом из стороны в сторону и заметив нас тут же бросился в атаку.

Оглядываться не было времени. Вишняков успел распахнуть водительскую дверцу и запустить двигатель. После чего отбежал от машины и, держа обрез одной рукой, изготовился для стрельбы.

— Я за руль! — крикнул Гарик.

Я ничего не ответил, лишь сожалея о том, что всегда очень плохо бегал в школе стометровку. За спиной уже слышался стремительно приближающийся скрежет когтей, царапающих асфальтовое покрытие подъездной дорожки.

Вишняков для устойчивости широко расставил ноги, и плотнее упёр обрез в плечо склонив к нему голову. Раненной рукой он так и держался за отворот шинели, видимо стараясь лишний раз ей не шевелить. В отблесках бушующего пламени было отчётливо видно тёмное пятно, расплывающееся на прострелянном плече.

«Да как же так! — подумал я. — Вовку ранили! Бесы ворвались! Людмила... Мы точно должны были кому-то помочь?! Что за бред!»