— Узнаем, что надо? — поинтересовался Игорь.
— Конечно! — тут же отозвался я. — Первый живой человек в этом мире!
— Вот именно, — согласился Вовка, перегибаясь через сидения и начиная опускать стекло. — Может это именно он призыв пускает!
— Пускают газы, — заметил я.
— Не умничай, Тохан. Ты же понял о чём я.
— Думаю в его возрасте можно и то, и другое пускать, — хмыкнул Гарик.
— Вы что, олухи! — ворвался в салон сухой и скрипучий голос старика. — Свет, говорю, вырубай! Они же свет видят лучше всего! Ой балбесы какие! Они глуховатые, но не слепые же! Да выруби ты свет уже!
Мезенцев выключил фары.
— То-то же, — закивал старичок. — Вы откуда такие летите? С райцентра? Там кто живой есть? Подстанцию не запустили? Нельзя, ни в коем разе!
Я с любопытством разглядел первого живого человека в этом мире. Это был самый настоящий сутулый дед, ростом может быть чуть выше Мезенцева. Годы и какая-то своя жизненная история скукожили его плечи наградив старческой сутулостью. Воротник и рукава синей куртки были засалены до блеска. На ногах болтались растянутые шерстяные брюки с большими пузырями на коленях, а ниже красовались старые войлочные боты, которые мой дед почему-то всегда называл «прощай молодость». Курчавые седые волосы выглядывали из-под кепки-восьми клинки. Такие же пучки торчали из ноздрей и ушей.
— Тебя как зовут, отец? — максимально деловито, но всё же учтиво поинтересовался Гарик, пересиливая словесный поток старика.
— Так вы не из райцентра? — проигнорировал он вопрос.
Мезенцев отрицательно помотал головой.
— А откуда тогда?
— Да мы не местные! — ответил Бабах.
— Орать не надо, я не глухой, — старик сделал шаг назад и укоризненно посмотрел на Володьку.
Я невольно улыбнулся. Тем временем дедок, покрутил головой, переводя взгляд с Боливара в сторону строения за забором и махнул нам рукой.
— Давай, заезжай! Не гоже на улице лясы точить... Давай, давай!
Не дожидаясь нашего согласия, он скрылся за плитой так же стремительно, как и выскочил. Теперь, когда фактор внезапного появления старика сошёл на нет, было видно, что между плитами имелся большой зазор, к которому даже вела асфальтовая дорожка, присыпанная облетевшей листовой. Сворки ржавых стальных ворот, некогда жёлтого цвета, были раскрыты и подпёрты толстыми палками.
— Ну давайте посмотрим, что там, — пожал плечами Мезенцев, плавно трогаясь с места и выворачивая руль.
Теперь, когда пучки желтоватого света фар не упирались в белёсую дымку, стало заметно, что на улице немного посветлело. Сумерки постепенно утрачивали насыщенный синеватый оттенок уступая место блёклому сероватому свечению.
— А как же мобильность и пространство для манёвра? — спросил я, когда Боливар миновал въездные ворота.
— Так тут живой человек. Значит, твари до сюда не добрались. И от городка далеко. Может укрытие какое есть, или защита. Сейчас во всём разберёмся...
Я посмотрел на Володьку. Тот согласно кивнул и поправил патронташи.
Тем временем старичок шустро ковылял впереди буханки, периодически помахивая рукой, словно мы могли отстать или свернуть куда-то не туда.
По обоим сторонам от дороги возвышались раскидистые тополя и мелкие подстриженные кустарники. Сквозь облетевшие ветки виднелись деревянные лавочки с высокими спинками и белёсая чаша неработающего фонтана. На одной из них, сложив руки на трость, сидела старушка, внимательно наблюдающая за происходящим. Безымянный дед что-то крикнул, но слов было не разобрать. Всё пространство было засыпано побуревшими от холода листьями, которые явно никто не убирал.
— Тумана здесь почти нет, — хмыкнул я.
— Это потому, что здесь забор высокий! — тут же заключил Вовка.
— Потому что на возвышенности находимся, — уточнил Игорь.
Подъездная дорожка оказалась не слишком протяженной, и буквально через пятьдесят метров мы остановились рядом с обветшалым крыльцом в несколько ступенек со сколотыми краями.
— Будем из машины выходить? — деловито поинтересовался Бабах.
— Видимо да, — кивнул Игорь.
— Так. Тогда мне надо кое-что сделать...
Володька резво подскочил и протопал к задним дверцам буханки, где стал энергично перекладывать зимние куртки.
— В смысле выходить? — удивился я. — Я без штанов!
— И что? — улыбнулся Гарик заглушив двигатель и дёрнув ручной тормоз. — Вон, табличку над дверью прочитай. Думаю, тут и не таких шотландцев видели...
— Нязенский дом престарелых, — протянул я. — А ты был прав. Почти больница.
— Ага, — кивнул Гарик. — Вот и город узнали, как называется. Не слышал о таком?
— Нет, — я пожал плечами и подхватил с столика автомат.
Тем временем шустрый старичок, держась за расшатанные перила, взобрался на крыльцо. Раздался скрип тяжёлой двери с характерным лязганьем толстых пружин и на крыльце показалась крепкая женщина средних лет. Поверх, некогда белого, халата была накинута тёплая куртка, а шею окутывала серая шерстяная шаль. Коротко остриженные подвивающиеся волосы были подёрнуты сединой. Мочки ушей оттягивали большие золотые серьги с красным камнем. Судя по тому, с каким хозяйственным видом женщина кивнула старичку и сложила руки на груди, именно она была здесь главной.
— Пойдём, — хмыкнул Игорь, открывая дверцу. — Узнаем, что здесь к чему.
— Да блин... — в нерешительности протянул я, тощие ноги торчащие из подола свитера. -Тупо как-то. Может я здесь подожду?
— Иди давай, Тохан, — улыбнулся Бабах. — Чего смущаешься-то, ёптить? Тут твари пытались нам задницы отгрызть, но не смогли! А ты после этого тётку испугался?
«Володька прав, — подумал я. — Хотя, это же не ему без штанов позориться».
Тем временем Вишняков достал серую шинель, которая служила ему покрывалом, и надел прямо поверх куртки.
-Ну вот, другое дело! — радостно заключил он, пряча под неё обрез. — Никто ничего не увидит, а я всегда при оружии! Ну? Как тебе? Похож я на этого?
— Не знаю на кого, но скажи кто, — протянул я, всё ещё пребывая в нерешительности.
— Что сказать?
— Не что, а кто.
— Кто? — доверчиво повторил Вишняков.
— Бабах в пальто, — улыбнулся я.
— А... — протянул Вован. — Смешно, Тохан, ничего не скажешь. Но я про этого... Как его... Который офицеры, офицеры...
— Олег Газманов.
— Ага, точно! — радостно кивнул тот, натягивая на голову вязанную пидорку.
— Нет, Вован, ты вот это сейчас серьёзно?!
— Чего?
— Ты почему раньше не сказал, что можно шинель взять? — раздосадовано поинтересовался я. — Она же почти до пола! Я, как дурак, в свитере на голые ляжки, а ты тут есаула будешь изображать? Ты где раньше был?
Вовка хмыкнул и задумчиво почесал подбородок.
— А ведь и правда, Тохан. Но тут кто не успел — тот опоздал, как говориться!
Он хихикнул и подскочил к двери.
— Бабах, дай шинель!
— Нет, — Вишняков радостно открыл дверцу и выскочил на улицу. — Самому нужна, Бабаху прятать.
Я хотел было обложить его матом, но решил не позориться перед незнакомыми людьми. Впрочем, теперь со стороны мы выглядели как гопник в серой шинели, длинная дылда с тощими голыми ногами из-под юбки-свитера. И, конечно же, Клаус Майне уральского разлива... Так что может быть отборная ругань только бы подчеркнула уникальность нашей компании.
На улице было холодно. В ноги тут же словно вонзились тысячи острых иголок. В воздухе пахло мёрзлой землёй и костром. Я мысленно чертыхнулся и последовал за друзьями, поправляя автомат.
— Боже мой, — протянула женщина низковатым властным голосом, когда мы подошли к крыльцу. — Фёдор Михалыч, вы где их нашли?
— Они по дороге с городу ехали! — тут же оживился старичок. — Фары врубили! Вот бестолочи! Я побежал как мог! А то притащат за собой чертей этих!
Женщина сделала еле заметный жест рукой, и он тут же замолчал.
— Это правда? — она окинула нас оценивающим взглядом.
— Правда, — ответил Мезенцев.
Володька согласно кивнул. Я вжал голову в плечи, чувствуя, как тело начинает пробирать мерзкий озноб. После нагретого салона буханки находиться на улице было очень неприятно. К тому же Фёдор Михалыч и незнакомая женщина смотрели на меня как на невменяемого. И видимо только вид перекинутого через плечо АКСУ останавливал их от глупых вопросов и язвительных комментариев.
— Как же вы через город пробрались? — спросила она словно мы были на допросе. — Там же эти животные повсюду?
— Ну мы убили десяток, — хмыкнул Гарик. — От остальных на машине смылись...
— Десяток?! — у старичка округлились глаза. — Вот те на! Вы, внучки, не привираете случаем?! Десяток?!
Гарик пожал плечами. Володька хмыкнул так, словно это было само собой разумеющимся, а я осмотрелся по сторонам, начиная думать о том, что расспросами можно и в помещении заниматься.
— Ну допустим... — протянула начальница. — Со светом зачем ехали? Они же это лучше всего видят.
— Мы не знали, — пожал плечами Бабах.
— Как вы не знали? — искренне удивилась она. — Вы откуда вообще?
— Да так, проездом... — неопределённо протянул Мезенцев. — А что, здесь эти бесы вас не донимают?
— Черти, — тут же поправил его дедок. — Черти, сволочи, твари окаянные, чтобы им пусто было...
— Нет, — женщина снова сделала жест рукой, успокаивая Фёдор Михалыча. — Наши, скажем так, постояльцы, сволочам этим мало интересны. Видимо сердца уже не те, подвержены возрастным изменениям, так сказать. Наверно поэтому особенно не привлекают.
— А вы откуда знаете, что именно в сердцах дело? — тут же спросил Бабах.
— Когда всё началось, я в городе была. Видела, как они... Кушают.
«Выходит, бесы всё-таки сердца сжирают, — подумал я, чувствуя, как утренний холод всё сильнее сковывает ноги, подбираясь к самодельным порткам. — Значит город не вырванных, а выеденных сердец. Бесы, поедающие сердца... Очень символично. И, сука, очень холодно!»
— И сколько вы тут без света сидите? — спросил Игорь.
— Вторую неделю. — Начальница продолжила с прищуром разглядывать нас. — Вы солдат не встретили?
Игорь помотал головой.
— Выходит беднягам тоже не повезло...
— Проходили тут, два дня назад, — живо подключился старичок. — Один бронетранспортёр и два Урала. ВВ-шники...
Вовка вопросительно на меня посмотрел.
— Внутренние войска, — тихо пояснил я, чувствуя, что начинаю трястись, отчего даже карабины на ремне автомата начали издавать характерные тихие позвякивания.
— Мы думали это эвакуация! — дедок раздосадовано махнул рукой. — Спросили, что за зараза, а они только матом! И что, дескать, ждите...
— А ещё топливо для подотчётного ЛиАЗ-а изъяли, и были таковы. — Добавила женщина. — Тоже мне, защитники. Ещё и на крупу поглядывали, но мы не отдали. Так вы откуда, со столицы?
— Не, мы не с Москвы, — помотал головой Бабах.
— Чего?
— Москва, — протянул Вовка. — Столица...
— Что за вздор? — начальница ещё раз окинула нас взглядом и остановилась на Мезенцеве, видимо решив, что он самый адекватный. — У твоего товарища с головой что-то? Что за Москва?
— Да, вы его не слушайте, — задумчиво протянул Гарик. — Мы когда с бесами этими столкнулись...
— Чертями! — поправил дед.
— Ага, чертями. В общем Вовка немного головой ударился и путает слова теперь.
— Да, — Вишняков скроил страдальческое выражение лица и наигранно потрогал себя за шапку. — Путаю. Сильно приложило...
— Ну-ну... — протянула женщина и кивнула в мою сторону. — А здесь в чём проблема тогда?
Весь этот допрос с пристрастием посреди улицы начинал меня раздражать. Вовка похоже не воспринимал всё происходящее в серьёз. Гарик, очевидно, был занят тем, что взвешивал в голове допустимые варианты ответов. Я, конечно, понимал, что он не хочет лишний раз забираться в здание, которое может в любой момент запросто превратиться в западню и разделял его опасения. Но с другой стороны твари до сюда явно не добрались. Во всяком случае пока. Так что вполне можно было перенести все эти разговоры внутрь помещения.
— За штырь зацепился и джинсы порвал, — буркнул я. — Поэтому вот так пока... Слушайте, холодно. Можно мы зайдём?
Фёдор Михалыч вопросительно посмотрел на женщину. Мезенцев почесал нос, а Володька деловито переступил с ноги на ногу.
— Меня зовут Маргарита Павловна, — наконец-то представилась начальница. — После того как весь персонал, включая поваров и уборщицу сбежали, бросив наших постояльцев на произвол судьбы, я здесь за главного.
«Это мы уже поняли... — подумал я. — Давайте в уже зайдём, к чёрту любезности».
— Мезенцев Игорь, — представился Гарик. — Это Антоха Сумской и Владимир Вишняков.
— Вижу вы с оружием...
— Не все, — тут же замотал головой Вован. — Только Тохан. Он у нас стрелок...
Я бросил на Бабаха быстрый взгляд, но говорить про то, что он держит подмышкой обрез двустволки, не стал. Пусть это пока будет нашей тайной. Да и про «Перфекту» так и болтающуюся в кармане куртки, тоже лишний раз не упоминать.
— И что, вы действительно смогли подстрелить десяток этих чертей? — голос Маргариты Павловны был полон недоверия.
— Ну да, — кивнул Игорь.
— А что вас так удивляет? — поинтересовался Вовка.
Женщина пожала плечами с таким видом, словно обвиняла нас в откровенном вранье.
— Они же слишком быстрые. Я видела, как одна зверюга на милицейский патруль прыгнула, а те даже взвизгнуть не успели.
— Не знаю, у меня это не вызвало особых затруднении... — недовольно пробурчал я не в силах сдерживать нарастающую дрожь.
— Что ж, проходите. Согреетесь. А там сообразим, что дальше делать.
Начальница наконец-то сделала шаг в сторону от двери, любезно указав на массивную, затёртую до блеска, ручку.
— Благодарим, — учтиво кивнул Вишняков.
— Боливара надо запереть, — бросил Мезенцев, направляясь к буханке.
Я молча кивнул, торопясь как можно скорее подняться следом за Володькой.
— Не переживайте, с вашим транспортным средством ничего не случится, — пожала плечами Маргарита Павловна.
— Мне так спокойнее, — бросил Мезенцев, изобразив дежурную улыбку.
Похоже больше всех приглашению войти обрадовался бойкий дедок. Не успел Вовка потянуться к ручке, как Фёдор Михайлович опередил его. Вишняков вновь рассыпался в благодарственных любезностях, и тут я, желая как можно быстрее укрыться от холода, буквально втолкнул его внутрь помещения.
Уныло заскрипела пружина и мы наконец-то вошли. Я почему-то ожидал сразу же почувствовать приятный перепад температуры, но этого не произошло. Сделав несколько шагов следом за Маргаритой Павловной, я всё же сообразил, что в помещении попросту нет отопления.
Серый утренний свет проникал сквозь широкие окна, занавешенные пыльной тюлью. На бетонном лежали ковровые дорожки, протоптанные по сардине и практически не тронутые по краям. Вдоль стены примостилось несколько промятых диванчиков, столиков и больших растений в огромных деревянных кадках. Это были какие-то наполовину пожухлые пальмы и разросшиеся алоэ. Чахлые вьюны и агавы, которые вообще никак не вписывались в окружающий интерьер.
Я словно выиграл призовой билет с экскурсией в далёкое детство, времён СССР. Казалось, будто время здесь навсегда остановилось году этак в восемьдесят шестом. Даже доска объявлений представляла собой деревянную раму, обтянутую грубой мешковиной, с листочками приколотыми на булавки.
В совокупности с осенней прохладой и отсутствием освещения всё это производило гнетущие впечатление. Зато серый цвет Вовкиной шинели идеально вписывался в окружающий интерьер.
— Пройдёмте на второй этаж, — сказал Начальница. — Там у нас санитарные помещения. Правда лифт не работает, но для вас это не проблема. Думаю, вы не откажитесь привести себя в порядок и перекусить.
— Это будет просто великолепно! — кивнул Бабах.
— Вот и славно. — Маргарита Павловна устремилась вперёд по длинному коридору к виднеющейся вдалеке широкой лестнице. — С горячей водой у нас проблемы. Сами понимаете. Ведь наша цивилизация теперь полностью электрифицированная. Без электричества никуда. А подстанции вырубили, как только всё началось. Я не знаю приказ это сверху был, или просто твари как-то повредить смогли...