Темнокожий мальчик в поисках счастья

ДАЙ РУКУ, ТОВАРИЩ МУХТАР

Прошло уже больше месяца, как Мухтар поступил в типографию. Однажды вечером Сулейман, закончив работу, подошел к Мухтару и, выбрав момент, когда поблизости никого не было, шепнул:

— Закончишь работу, никуда не уходи. Жди меня здесь. Пойдем в один дом, я хочу познакомить тебя с моими друзьями. — Заметив в глазах Мухтара грусть, он весело взъерошил его черные, как у грача, волосы и задорно шепнул: — Терпи, друг, все будет хорошо, скоро и на нашей улице будут солнечные дни!..

Схватив руку Сулеймана и сильно сжав ее, Мухтар сказал:

— Спасибо вам.

Вечером Мухтар сам прибежал к Сулейману.

— Ну как, мы пойдем?

Сулейман улыбнулся:

— Пойдем!

Вскоре друзья уже кружили по узким бакинским переулкам. У армянской церкви их встретил молодой человек в синем сюртуке и серой фуражке гимназиста, на которой значился помер гимназии, обрамленный ветками дубовых листьев. Он поздоровался с Сулейманом за руку, а затем протянул руку Мухтару и с ласковой улыбкой сказал:

— Ну, здравствуй, товарищ беглец.

Мухтар смутился и опустил голову. Разглядывая по дороге светлые волосы и белое лицо незнакомца, Мухтар старался держаться на почтительном расстоянии.

— Почему ты отстаешь? — спросил Сулейман.

— Я не отстаю, — ответил он, но шагу не прибавил и глазами показал на их спутника. — Как же иначе? Белые господа должны идти впереди.

— Это он белый господин? — удивился Сулейман. — Он из тех русских, для которых все люди: белые, черные, желтые — одинаковы. Так что, дружище, не дури и иди рядом со мной. — И, повернувшись к своему другу, сказал: — Слышишь, Сережа, ты стал белым господином…

— Слышу… — ответил Сергей по-азербайджански, сам подхватил Мухтара под руку и стал расспрашивать его о путешествии из Индии в Россию.

Заговорившись, они не заметили, как подошли к двухэтажному кирпичному дому с балконом. Дверь им открыла пожилая женщина, по-видимому мать юноши.

— Сережа, к тебе уже два раза приходили! — сказала она.

— Кто?

— Акпер. И твой любимец Гасан. Я обещала им, что ты обязательно их подождешь, когда вернешься.

— Познакомься, мама. Этот парень из Индии.

— Здравствуй. — Она протянула Мухтару руку.

Юноша смущенно ответил тем же.

— Как он попал сюда, с сипаями, что ли?

— Нет, мама, его история длинная, потом расскажу, — чмокнув мать в щеку, Сергей провел гостей к себе.

В комнате Сергея у широкого окна стоял письменный стол, справа диван и этажерка с книгами. Не успел Мухтар хорошенько оглядеться, как в передней раздался звонок.

— Одну секунду, — извинился Сергей.

Он вышел и вскоре вернулся, ведя под руки двух молодых азербайджанцев. Это были Гасан и Акпер.

— Это наш беглец из Багдада, — с улыбкой представил он Мухтара своим друзьям. — Познакомьтесь!

Гасан и Акпер поздоровались с юношей и сели на диван, а Мухтар продолжал стоять у стены.

— Садись, парень, успеешь вырасти, — смеясь, предложил Гасан и потянул его за рукав, но тот отскочил в сторону.

— Нет, нет, видите, какая у меня грязная одежда. Я лучше сяду вот здесь. — И он скромно уселся на полу возле этажерки, с любопытством поглядывая на корешки книг.

— Как они его обработали — шагнуть боится, — сказал Сергей по-русски. — Д-да!.. Его действительно надо привлечь к нашей работе! С Сулейманом ему неплохо, но ты говоришь на его родном языке, возьми над ним попечительство… — обратился он к Гасану. — Поговори с ним прямо сейчас, а я попрошу маму поставить нам чай.

Сергей вышел. Посмотрев на Мухтара, Гасан улыбнулся, а затем по-русски спросил у Сулеймана:

— Ты веришь ему? Не подведет?

— Ручаюсь за него своей головой, проверял, — ответил тот. — Я же тебе говорил — боевой парень.

Мухтар почти ничего не понял.

— Похоже, что мы с тобой люди одинаковые, — сказал Гасан по-арабски. — Ты из бедняков, и мы не из буржуев. Ты враг инглизов, и мы с английскими империалистами не в ладу. Мы ненавидим буржуазию — купцов, банкиров. Сулейман мне говорил, что и ты натерпелся от богачей… Но врага одними гневными словами не уничтожишь. Эта звериная порода живуча. Она веками накапливала силы… Сваливать этого страшного врага всем угнетенным людям нужно сообща…

Мухтар с волнением слушал Гасана. В это время вернулся Сергей. Гасан бросил на юношу внимательный взгляд и спросил:

— Ну как, ты понимаешь меня?

— Конечно… И в Карачи вожак докеров Мирза говорил, что всем бедным надо бороться сообща. Научите меня, как я должен с ними бороться… — ответил Мухтар. — Я хорошо умею стрелять из лука. Но разве это сейчас может пригодиться?.. Я могу также громко читать для неграмотных книги и даже участвовать в демонстрации — факел нести.

Гасану было забавно слушать Мухтара. Он был искренен, хотя и наивен.

Остальные с любопытством смотрели на них.

— Мы молодые большевики. Мы уже боремся, Мухтар, — сказал Гасан. — Если хочешь принять участие в нашей борьбе, то и тебе найдется дело.

— Я готов. Скажите, что нужно делать? — он с такой горячей решимостью вскочил с места, что казалось, будь у него оружие, он тут же пустил бы его в ход.

Его задиристый вид рассмешил всех, но, боясь обидеть Мухтара, парни сдержали смех.

— Не торопись! Мы проверим тебя на деле, узнаем, насколько ты смел и верен рабочему делу…

Мухтар хотел что-то сказать, но в это время из столовой послышался голос матери Сергея:

— Сереженька, идите, чай готов!

— Сейчас, мама! — отозвался Сергей.

Сулейман подошел к Мухтару:

— Ты по вечерам продаешь газету «Азербайджан»…

Мухтар молча кивнул.

— Вот для начала поручаем тебе одно боевое дело…

— Какое? — живо спросил Мухтар.

— Вместе со своей газетой будешь продавать и нашу, но не днем, а рано утром, когда рабочие идут на фабрики, и поздно вечером, когда люди возвращаются с работы домой. Можешь это делать?

— Могу! Очень могу! А какая это газета?

— Газета хорошая. Народ ее любит. Называется она «Азербайджанская беднота».

Сергей обратился к Акперу:

— Дай-ка сюда пачку!

Акпер протянул пачку.

— Вот она: газета рабочих и крестьян, лучших людей мира! — с гордостью произнес Сергей.

— «Беднота», — перевел Гасан.

Обрадованный Мухтар загорелся:

— А когда вы мне ее дадите?

— Да хоть завтра!

Мухтар обеими руками схватил руку Акпера и сильно потряс ее.

— Я иродам, вы не беспокойтесь, я это быстро сделаю. Ну, давайте, давайте, я сейчас понесу.

— Нет, завтра… Сначала почитай сам… Узнай, о чем здесь говорится. А сейчас садись, будем пить чай.

— Чай не обязательно. Зачем это дело откладывать на завтра? — нетерпеливо воскликнул юноша.

Но его никуда не пустили, да он и сам понимал, что надо слушаться советов старших друзей.

Вошла мать Сергея.

— Мама, это наш новый друг, — сказал Сергей, указывая на Мухтара. — Он араб.

— А ты сказал — он из Индии…

— Он из Багдада. Два года путешествовал. Был в Мекке, через всю Аравию, Иран пришел к нам, в Россию…

— И как же он сумел проделать такой путь? — удивилась мать. — С англичанами?

— Нет, Татьяна Ивановна, — вмешался в разговор Сулейман. — Пешком, один. История этого мальчика длинна и необыкновенна, как сказки Шехерезады. Никто из нас не видел и не испытал и половины того, что пришлось на его долю. Он по-русски много слов знает, вы можете поговорить с ним, он поймет.

Хозяйка с сочувствием посмотрела на Мухтара.

— О господи! Сколько несчастных бродит по свету, — вздохнула она, протягивая Мухтару чашку чая и бутерброд. — Ешь, милый. Где же, по-твоему, лучше: в России или в Индии?

— В России — не знаю, — ответил Мухтар, тщательно подбирая слова. — В Индии только богатым хорошо, бедные люди там умирают с голоду…

Мухтар заметил, что все смотрят на него, и смутился. Ему показалось, что вот сейчас его высмеют за то, что он говорит о вещах, которых хорошо не знает. Но никто и не думал смеяться. Все молчали и были очень внимательны и серьезны.

— Ты слыхал про Ленина, Мухтар? — спросил Сергей.

Мухтар с удивлением взглянул на него.

— Весь мир знает это имя! — ответил он. — Мне еще в Карачи говорили о нем. Я видел его портрет в газете. Да, да! Там в газетах печатают портреты Ленина… И везде, где я ни проходил, — в Аравии, Сирии, Иране — повсюду его знают.

— А ты узнаешь Ленина по портрету? — спросил Сергей.

— Конечно, узнаю!

— А вот сейчас проверим!

Сергей вышел из комнаты и вскоре вернулся, держа в руке несколько открыток.

— Который здесь Ленин? — спросил он, положив их на стол.

— Вот! — быстро взял одну из открыток Мухтар. — Где, где вы купили ее?! — О своей реликвии он умолчал.

— Ну, купить-то их нельзя, они не продаются… — сказал Гасан.

— Подарите мне!.. — загорелся Мухтар. — Я отправлю в Багдад моим друзьям — моему учителю Хашим-эфенди…

— Так и быть, дадим тебе такой портрет, — мягко улыбнулся Сергей. — Только не сегодня…

— Спасибо! — обрадовался Мухтар.

— А вот это Москва, — показал Сергей еще одну открытку.

— Москва? — не веря своим ушам, спросил Мухтар. — А далеко она отсюда?

— А ну, подойди сюда.

Сергей встал из-за стола и подвел Мухтара к висевшей на стене карте Европы.

— Вот это Петроград, — отыскав на карте самый большой черный кружок, указал на него Сергей. — А вот тут — Москва. Вот наш Баку — ты находишься здесь. От Баку до Москвы четверо суток езды по железной дороге. Сейчас война, и дорога в Москву закрыта. Но Красная Армия идет на Кавказ к нам на помощь и скоро откроет дорогу в Москву.

Они вернулись к столу, Сергей еще долго говорил о положении на фронтах, а сам внимательно следил за выражением лица юноши. Мухтар был явно взволнован и все порывался о чем-то спросить, но сдерживал себя, помня наставления Нури-Асра о том, что лучше больше слушать собеседника, чем самому болтать!

В разговорах время прошло быстро.

Все встали из-за стола и, поблагодарив гостеприимную хозяйку, стали прощаться.

Через два дня Мухтар, прихватив увесистую пачку газет, поспешно вышел из квартиры Сергея.

Выбравшись на бойкое место, Мухтар стал звонко выкрикивать:

— Самые последние новости!.. Кому газету!

В те дни газеты в Баку выходили нерегулярно. Поэтому за какой-нибудь час у Мухтара расхватали всю пачку. Радуясь такому успеху, Мухтар отправился домой. В эту ночь ему приснилось, что в дом забрались воры и украли у него деньги, вырученные за газеты. Он вскочил весь в поту и ощупал карман. Деньги были на месте. Он успокоился, но заснуть уже не мог. Так и пролежал остаток ночи, думая о новых товарищах.

Чтобы не опоздать в типографию, Мухтар рано утром отправился к дому, где жил Сергей. По-видимому, там еще спали — занавески на окнах были опущены. Мухтар стал терпеливо прохаживаться по тротуару.

Наверху стукнула окопная рама. Мухтар увидел у распахнутого окна Сергея, махавшего ему рукой, и бегом поднялся по лестнице.

Посадив Мухтара рядом, Сергей сказал:

— Не забывай, что ты продаешь запрещенную газету. Еще раз прошу тебя, никому ни слова о том, где тебе дают эту газету. И больше так рано не прохаживайся под моим окном. И не вздумай кричать мое имя на всю улицу! Ясно? — Посчитав выручку, он спросил: — Откуда у тебя лишние деньги?

— Я ведь продавал ее по цене дневной газеты.

«Ну и ловкач», — подумал Сергей и строго-настрого приказал:

— Не смей больше этого делать!

Мухтар смутился. Ему было обидно за себя, в душе он считал, что был прав: ведь не мог же он во всеуслышание кричать, что это газета бедноты.

— Хорошо, я пойду, мне надо с утра быть в типографии, — сказал он.

Больше всего любил Мухтар, когда его посылали в типографию. Принеся последний набор — на этом заканчивались его обязанности посыльного, — Мухтар в ожидании выхода газеты мог часами простаивать около наборной кассы. Вот наборщики ловкими движениями пальцев, не глядя, на ощупь, достают из кассы нужные буквы — литеры и укладывают их одна к другой на металлическую дощечку с маленькой стенкой — верстатку, потом этот набор укладывают в железную раму, лежащую на отполированном до блеска металлическом столе — талере. А верстальщики, вооруженные шилом, у которого вместо ручки — круглая деревянная пуговка, напоминающая молоточек, составляют газетную страницу.

Особенно полюбился Мухтару молодой наборщик Акпер, работавший по соседству с Сулейманом. Он набирал быстро, сноровисто, с какой-то веселой лихостью и в то же время перекидывался с товарищами короткими, шутливыми репликами.

Изредка в наборную заходил длинный, необычайно тощий человек с глазами навыкате и обвисшими седыми, порыжевшими от табака усами. Это был заведующий типографией Мирза Гусейн. Одежда болталась на нем, как на вешалке. Акпер не упускал случая скопировать Мирзу Гусейна. Он вздергивал плечи, таращил глаза, вытягивался на цыпочках и брезгливо опускал нижнюю губу. Сходство было поразительное, и даже Сулейман не мог удержаться от смеха, глядя на проделки Акпера. Мухтара Акпер задирал. Он потешался над тем, как Мухтар произносит некоторые азербайджанские слова (на турецкий манер), и называл его не иначе как «коммерсант», потому что Мухтар продавал газеты. Улавливая в этом прозвище что-то обидное, на Акпера он все-таки не обижался. Было видно, что шутит тот дружелюбно, по-товарищески. Да и Сулейман ему как-то сказал: «Акпер — золотой парень, настоящий товарищ. Дружи с ним, от него многому хорошему научишься».

В типографии было еще несколько молодых ребят. Мухтару очень хотелось поближе познакомиться с Василием — русским плечистым белокурым парнем лет двадцати пяти. Василий не любил шутить, ему было и некогда: печатная машина — дело серьезное, она требует напряженного внимания.

Получив в типографии свежеотпечатанную пачку газет, Мухтар отправлялся их продавать. Вначале он устроился на углу возле Парапета, но оттуда его прогнали другие мальчишки-газетчики, давно облюбовавшие это людное место. Тогда Мухтар перебрался на перекресток Кулебякинской и Армянской улиц, где стояла армянская церковь, окруженная невысокой зеленой оградой. Торговля шла бойко. Интеллигенция, чиновники, жившие в этой части города, быстро разбирали газеты.

Однажды к Мухтару подошел военный, окруженный группой молодых, богато одетых людей. Задержавшись на секунду около мальчика, он протянул за газетой руку. Мухтар подал ему газету, и тот направился дальше.

— Господин офицер, а деньги?

— Дурак! — бросил тот и, не оборачиваясь, продолжал свой путь.

Мухтар остановился растерянный. Наблюдавший эту сцену полицейский подошел к Мухтару и назидательно произнес:

— На самом деле дурак. Ты у кого деньги просишь? Это же сам помощник господина начальника полиции!

Потеря была небольшая, и Мухтар, пожалуй, забыл бы об этом эпизоде, если бы на следующий день он вновь не столкнулся с помощником начальника полиции. Проходя с уже опустевшей сумкой мимо ресторана «Чахан-Кала», он увидел, как из дверей вышла веселая компания. Среди них был и прыщавый журналист Мирза Бахлул. Мухтар невольно остановился. Мирза Бахлул, уставившись осоловевшими глазами на Мухтара, узнал его и воскликнул:

— О, Мухтар! Ты здесь кстати. Спустись вниз, поищи и пригони сюда фаэтон. — И, сделав поклон в сторону офицера, сказал: — Господин Мустафа-бей желает прокатиться по городу.

— Давай, где твой фаэтон.

— Сейчас будет!

Мухтар уже знал, где стоянка бакинских извозчиков. Он побежал по Николаевской вниз и спустился к Лалаевскому проезду. Здесь против аптеки стояли красивые лакированные экипажи.

— Эй, фаэтончи, — крикнул он восседавшему на козлах дородному извозчику, — езжай скорее к ресторану «Чахан-Кала», господин Мустафа-бей фаэтон требует!

Извозчик, не поворачивая головы в сторону Мухтара, натянул вожжи, причмокнул, лошади рывком тронули с места, и фаэтон, подпрыгивая на булыжной мостовой, помчался вверх.

И этот незначительный эпизод не остался бы в памяти Мухтара, если бы не один случай.

Резчиком бумаги в типографии работал пожилой, болезненного вида человек по имени Яхья. Про него поговаривали, что он пристрастился к анаше[33] и нечист на руку. Человек тихий, незаметный, он не обращал на себя внимания. Работы у Яхьи было немного, и он часами в одной и той же позе — уткнувшись подбородком в скрещенные руки и закрыв глаза — дремал в углу на ящике из-под шрифта. Так вот, Мухтар заметил, что этот резчик зачастил в редакцию. Он приходил к концу дня и просовывал голову в дверь комнаты, где сидели сотрудники. Заметив его, Мирза Бахлул, точно невзначай, поднимался с места и выходил из редакции. В первый раз Мухтару показалось, что это совпадение. Заметив, что эти встречи не случайны, однажды он тихонько проследил за Мирзой Бахлулом и увидел, что журналист и резчик о чем-то шепчутся за углом около фруктовой лавки.

И тут Мухтару вспомнился Банитаир из приюта миссис Мэри Шолтон в Лахоре. Он тоже любил сидеть, не ввязываясь ни в какие разговоры воспитанников сиротского дома, а потом сообщал обо всем, что слышал, Кумри: об этом Мухтару рассказал в карцере Мати. И Мухтар решил рассказать Сулейману об этих странных свиданиях.

Выслушав Мухтара, Сулейман расспросил о подробностях и заметил:

— Ты хорошо сделал, Мухтар, что сообщил мне обо всем этом. Здесь, пожалуй, дело нечисто.

— Вы думаете, что Яхья — тайный доносчик полиции? — спросил Мухтар Сулеймана.

— А ты откуда знаешь про тайных доносчиков? — удивился Сулейман.

— Знаю, очень хорошо знаю, — ответил Мухтар. — Меня еще Фахран в приюте предупреждала остерегаться таких людей. Из-за них, я знаю, пострадал в Дамаске Низам, тоже наш бывший воспитанник, и его товарищи. Они хотели арабам добра, выпускали газету с портретом Ленина, а англичане и богачи засадили их в тюрьму. — И он, сжав кулаки, зло сказал: — Как я их ненавижу!

— Это кого ты так ненавидишь?

— Англичан, богачей, купцов — всех, кто приносит бедным людям горе.

— А кого ты любишь?

— Я вас люблю! Люблю Нури-Асра, грузчика Мирзу, Ага-Сафара, Али-Мамеда. А еще я люблю дядю Шахова, тетю Дусю и вас всех люблю…

— А меня-то за что?

— Я знаю, вы хороший, добрый человек.

— Ишь ты, — усмехнулся Сулейман. — И все-то он знает. Ну ладно — больше знай, да меньше болтай — слышал такую пословицу?

Мухтар отрицательно покачал головой.

— Ну, теперь будешь знать. А сейчас будем спать. Нечего зря керосин жечь, он дорого стоит.

Сулейман приподнял стеклянный колпак морского фонаря «летучая мышь», которым освещалась комната, и задул тонкий язычок пламени.

То ли Сулейман сказал Акперу что-нибудь о Мухтаре, то ли сам Акпер присмотрелся к пареньку и понял, что ему можно доверять, но однажды, накануне дня отдыха, Акпер сказал Мухтару:

— Завтра Василий нас в гости приглашает. Он живет в Сабунчах, ты никогда еще там не был? Хочешь, поедем со мной, побываешь на промыслах, посмотришь, как нефть добывается, увидишь, как живут нефтяники.

Мухтар вопросительно взглянул на Сулеймана, разрешит ли он… Он привык слушаться его, как старшего брата.

— Поезжай, — кивнул Сулейман.

Условились встретиться в конце бульвара, у доков пароходного общества «Кавказ и Меркурий». Мухтар пришел первым. Вскоре подошел Акпер с опрятно одетым черноглазым юношей, у которого пробивались маленькие усики.

— Познакомься, Мухтар, с моим товарищем. Это Арам, он работает наборщиком в типографии Мирзы Бекянца.

Прежде чем ехать в Сабунчи, друзья решили показать Мухтару так называемый Черный город.

Над Черным городом плотной тучей навис дым. Лучи солнца с холодного зимнего неба с трудом пробивались сквозь его густую пелену, окрашивая в багровые тона высокие каменные стены механического завода. Из-за стен доносился гул топок и свист вырывавшегося из труб пара.

Огромные, точно опрокинутые набок башни, металлические котлы, от которых расходилась паутина труб, поразили Мухтара. Под котлами, лежавшими на высоком фундаменте, внизу, в топочных отверстиях, бушевало пламя. Это были кубовые батареи, в которых нефть перегонялась на керосин. Около этого пламени суетились казавшиеся крохотными люди в черной одежде, в рукавицах и приплюснутых, засаленных кепках. И со стороны видеть это было страшно.

Ребята прошли мимо механического завода с узкими, обнесенными решетками окнами, начинавшимися почти вровень с тротуаром. Мухтар прильнул к одному из них, но из-за покрытых толстым слоем пыли и копоти стекол разглядеть ничего не смог: только оранжевыми пятнами расплывались зажженные лампочки.

А вот за высокой, выложенной из толстых плит стеной Мухтар заметил верхушки зеленых деревьев. Странно и необычно выглядели они в этом мире камня, металла и огня. Это был сад, принадлежавший крупнейшему иностранному нефтепромышленнику Нобелю. Сам он в Баку не бывал, здесь жил его управляющий. Рабочим вход сюда строжайше запрещался.

Друзья вернулись к вокзалу и вскоре уже сидели в вагоне пригородного поезда, отходившего в Сабунчи. Стекла в окнах вагона были выбиты, и кое-где вместо стекол желтели фанерные заплаты. Вскоре поезд тронулся. Несмотря на резкий холодный ветер, Мухтар всю дорогу не отрывался от окна.

— Что это? А это? — приставал он к Акперу и Араму, уставшим отвечать на бесчисленные вопросы их любопытного спутника.

— Смотри, смотри, какая высокая гора! — не унимался Мухтар.

— Это гора Стеньки Разина, — ответил ему Акпер. — Может, мы побываем там сегодня.

— Вот хорошо, — обрадовался Мухтар. — А что такое Стенька Разин? — Он с трудом выговорил эти непривычные слова.

— Во-первых, не что, а кто, а потом, не все сразу. Придет время, все узнаешь, — улыбнулся Арам.

Выйдя из вагона, они очутились на небольшой площади, представлявшей собой сейчас вязкое глинистое месиво со множеством луж. В лужах расплывались фиолетовые жирные пятна нефти.

Прежде чем зайти в дом Василия, юноши у порога сняли обувь. У азербайджанцев не принято в обуви входить в дом. Василий ввел их в комнату. Там сидели двое пареньков и девушка с большой золотистой косой, свисавшей на грудь.

— Знакомьтесь с нашими сабунчинскими ребятами, — обратился Василий к гостям.

— Да мы уже вроде знакомы, — улыбаясь ответила девушка. — Только вот этого парня я вижу впервые, — и она указала на Мухтара. Девушка говорила по-русски, но Мухтар ее понял. Все взгляды обратились на него, и он невольно покраснел.

Девушка встала, подошла к Мухтару, протянула ему руку и сказала:

— Будем знакомы. Наташа!

Мухтар ответил неловким пожатием руки и смущенно назвал свое имя. В комнату вошла полная, уже немолодая женщина в простом синем платье в белый горошек, повязанная белым платком. Мухтар сразу догадался, что это мать Василия. Она приветливо поздоровалась, неся на вытянутых руках горевший, как золото, самовар, из которого тонкой струйкой поднимался пар. Затем накрыла стол, поставила пару тарелок с тонко нарезанными ломтиками хлеба, миску с брынзой, сахарницу с горсткой мелко наколотого сахара и пригласила ребят к столу.

— Садитесь, дорогие, закусите чем бог послал.

— Ну, положим, не бог, а мы с отцом, — рассмеялся Василий, — но закусить не мешает.

— А не пройтись ли нам, друзья, до горы Стеньки Разина? Погода хорошая, дождя нет, а Мухтару очень хочется посмотреть гору вблизи. Он говорит, что ни у себя в Аравии, ни в Индии таких гор не встречал.

— В Аравии? В Индий? — с удивлением воскликнула Наташа. — Как он оказался в тех краях?

— О, Наташа, — заметил Акпер, — он не только там, он еще в доме самого аллаха, в Мекке, побывал. Вот какой у нас Мухтар.

— Интересно! — загорелась Наташа.

— Очень! — подтвердил Акпер. — При случае он сам тебе все расскажет. Вот научится русскому языку и расскажет. Не так ли, Мухтар?

Мухтар понял все, о чем говорили Акпер с Наташей, и смущенно улыбался, он не любил, когда о нем говорили.

Когда чаепитие было закончено, Василий сказал:

— Пора в путь!

Все поднялись.

Идти было далеко. Акпер с Василием ушли вперед. Арам беседовал с двумя парнями, а рядом с Мухтаром шагала Наташа. Мухтар чувствовал себя неловко. Ему впервые пришлось идти рядом с белой девушкой, да еще и поговорить он с ней толком не мог. Наташа слабо знала азербайджанский язык, и разговор у них не клеился.

Гора была далеко. И они порядком устали, пока добрались. Пещера, издали так заинтересовавшая Мухтара, вблизи не представляла собой ничего особенного. Пещера как пещера. Правда, как сказал ему Арам, от нее начинались глубокие подземные ходы, которые вели чуть ли не к берегу моря.

С помощью Акпера Араму удалось объяснить Мухтару, что называется эта гора по имени Степана Разина, народного крестьянского вождя, еще двести пятьдесят лет назад выступившего с оружием в руках против помещиков и самого царя.

— А что с ним было потом? — допытывался Мухтар.

— Поймали его царевы слуги, привезли в Москву и казнили, — коротко ответила Наташа.

Ребята уселись в кружок, Василий перекинулся с Акпером несколькими словами и сказал:

— Ладно, начинай…

Акпер понимающе кивнул головой и обратился к Мухтару, медленно, отчетливо произнося слова, чтобы тот понял все, что он хотел ему сказать:

— Мы тебе доверяем, Мухтар. Ты, видать, хороший, честный парень и товарищей в беде не предашь. Помни: то, что я тебе скажу сейчас, — глубокая тайна. Узнает о ней кто-нибудь, и любой из нас может погибнуть, а то и все. Сможешь ли ты ее хранить?

— Конечно! — горячо воскликнул Мухтар.

— Прежде чем мы расскажем тебе о нас, расскажи товарищам все о себе, без утайки. Пусть они тебя узнают как следует.

— Но они же меня не поймут, — сказал Мухтар. — Я ведь не знаю по-русски, у меня не хватит слов.

— Здесь все, и Наташа, знают азербайджанский язык. А что она не поймет, я переведу, — заметил Арам, сидевший рядом с Наташей.

Мухтар не сразу сообразил, с чего начать. Вначале речь его была сбивчивой, он смущался, но потом увлекся, и перед слушателями шаг за шагом раскрылась короткая, но красочная, хотя и многострадальная жизнь маленького араба.

— И вот я добрался сюда. Я приехал к вам только затем, чтобы увидеть в России Ленина и попросить его, чтобы он помог мне осуществить мою мечту.

— О чем же ты мечтаешь, Мухтар? — спросил негромко Василий.

— Хочу стать врачом и еще писателем, как мой учитель Хашим-эфенди, как Низам из Дамаска. И тогда я вернусь в свой Багдад, чтобы помогать бедным арабам. Я буду лечить их бесплатно. Я буду писать об их горе, их нуждах, о голодных детях, которые, как я когда-то, день и ночь стоят за гроши у ткацких станков или, как мой друг Мехти, чахнут в мастерских ювелиров и медников. Я буду звать их бороться за свою свободу так, как борются русские, как учит ваш Ленин!..

Наташа с любопытством смотрела на юношу.

Ребята молчали. Бесхитростный рассказ Мухтара произвел на них глубокое впечатление. Василий нарушил молчание:

— Есть у вас вопросы, ребята?

— Нет! — звонко воскликнула Наташа. Она поняла по все, что говорил Мухтар. Арам не успевал ей переводить, но Мухтар говорил так горячо и взволнованно, что своим волнением заразил и ее.

— Хорошо, — ответил Акпер. — Теперь, Мухтар, слушай наш рассказ. Мы — молодые бакинские рабочие. Наши старшие братья и отцы посвятили свою жизнь борьбе против царя и капиталистов. Ты хорошо знаешь, кто такой Ленин, и поэтому скажу коротко — мы юные ленинцы, большевики. Ты понимаешь меня, Мухтар?

Мухтар кивнул головой.

— И вот мы, молодежь, — продолжал Акпер, — решили помогать старшим в этой борьбе, помогать во всем. Мы будем бороться с врагами рабочих и крестьян, не страшась погибнуть в этой борьбе, лишь бы завоевать свободу и счастье народу. Советская власть, победившая в России, должна победить и у нас в Баку. Она победит. В этой борьбе нам помогают и будут помогать впредь наши братья — русские рабочие. Мы — солдаты революций. Мы объединились в Союз коммунистической молодежи. Вот наша тайна. Мы ее доверили тебе. А что ты нам скажешь?

Какая-то неведомая сила заставила Мухтара подняться с земли. Он стоял в кругу ребят.

— Ребята, — произнес он срывающимся от волнения голосом, — вы доверяете мне, и клянусь вам — ваша тайна умрет вместе со мной. Позвольте мне бороться вместе с вами. Я буду делать все, что должен делать революционер. Я не боюсь ничего!

Василий посадил Мухтара рядом. Он взглянул на ребят, как бы спрашивая их мнение. Ответ он прочел в их глазах. И тогда он встал, подошел к темнокожему арабскому юноше и, протянув руку, сказал:

— Дай руку, товарищ Мухтар. Поздравляем!