12-й Псалом сестры Литиции

16. Рыцарь света!

Мери Элизабет Брюнель:

Я всегда знала, что он мне изменяет. Но ведь это обычное дело. И жена не может перечить мужу и заставлять его отдавать ей все свое внимание. Я понимала это. И закрывала глаза на всех грязных девок, что у него были.

Но в тот в тот вечер она пришла ко мне в спальню и рассказала, что спит с моим мужем уже больше года. У неё будет от него ребенок. Очень скоро. Я разозлилась и ударила ее. Она работала в доме несколько лет. Я доверяла ей. Это было так неприятно…

Она упала. Как-то неудачно, на спину. И закричала. Кажется, у нее пошла кровь. Не знаю. Я выгнала ее из дома и приказала расчет не давать.

Но потом она пришла ко мне снова. Худая и болезненная. Обвинила в смерти ребенка и пожелала мне скорой кончины. Сказала, что на кухне работает ее подруга, и они добавили в мой ужин смертельную дозу яда.

Услышав это, я почувствовала, что мне становиться плохо. Голова кружилась, руки тряслись. Я умирала. Выбежала из дома и поспешила к набережной. Мне захотелось погибнуть еще быстрее, но только не от яда, не от рук этой… девки!

Всю ночь я провела у воды. Пытаясь решиться и покончить с собой.

Даже перелезла через ограду, но тут появился ОН.

Высокий господин в цилиндре. Он вытащил меня на дорогу и успокоил. Пообещал, что все наладится. Но я почувствовала, что не могу дышать.

Когда я пришла в себя, он держал меня на руках. И куда-то нес. Вы знаете, мой муж раньше тоже носил такой цилиндр. И воспоминания так нахлынули на меня.

Я провела с ним ночь. Отомстила мужу и вернулась домой.

А потом мне захотелось наказать мужа еще сильнее.

В тишине слышится звук открывающейся двери. Служанка приносит чай, ставит поднос прямо на пол и разливает напиток по кружкам. Даже молоко всем добавляет. Как Брюнель их муштрует, чтобы оставались такими невозмутимыми? Его служанки с Костиком в одну школу ходили?

Платье Элизабет подчеркивает её грудь и талию. Глаза обворожительно стреляют то в мою сторону, то в сторону Костика, то в тело мужа. К концу истории, она приходит в себя и больше не напоминают осатаневшую извращенку.

Я на автомате мешаю чай с молоком, который не собираюсь пить. Сглатываю и прочищаю горло:

– Вы сможете узнать этого человека при встрече или на фотографии?

– Зачем же? Я знаю, кто это и где он живет, – шипение остаётся при красавице, но меняется на соблазнительно-сексуальное. Хочу, чтобы Элизабет каждый день читала мне перед сном. Сказки для взрослых. – Но скажу только, если вы поклянетесь ничего не делать со мной.

– Вы больны. И кидаетесь на людей. Вам нужна помощь. И наша обязанность, как представителей церкви, спасти вашу душу, – подаёт голос Святоша. Твердые, заученные фразы похожи на лай и на крики одного Тутанхамона из часовни. Как неприятно.

Изамбард Брюнель краснеет до лысой макушки и потрясенно молчит. Жалеть, что к тебе не пристает твоя мёртвая жена до смешного стыдно. Мы затащили его в каморку, чтоб на пороге не валялся. И монолог Элизабет он слушал, открыв рот.

Константин готовится к новой проповеди, но я опережаю его:

– Где гарантия, что мы отпустим вас, а вы завтра не пойдете в отрыв?

– Я провела взаперти семь дней. Это было недоразумение. Приношу свои извинения, – она само раскаяние и печаль. С небольшим дефектом дикции.

Я наклоняюсь к напарнику и шепчу:

– Она выглядит адекватной. Если тебе нужен этот разносчик похоти, можно и не дергать девочку.

– Не думаю, что все так просто. Если в ней, действительно, демон…

– Да какой демон! Она нормальная совсем. Ну, злится немного! И почему мужику можно налево походить, а ей нельзя?!

– Сестра Литиция, вы меняете мнение, как флюгер во время урагана, и не представляете, насколько непредсказуемы потусторонние сущности.

Как же бесит это надменное выражение лица! Тебя мама с папой не учили чужое мнение уважать? Про «прислушиваться» вообще молчу.

Молчу красноречиво очень.

Гибкость моих суждений наглядно иллюстрирует согласие носить монашескую робу и ружьё за спиной.

А вот тебе, уважаемый, стоит быть немного проще.

Святоша смотрит на мое красноречие и думает. А потом кивает:

– Мы проведем с вами в комнате одни сутки. В случае вашего корректного поведения, проводить изгнание не станем. Но вы должны будете посетить доктора под присмотром сестры… – еще один странный взгляд в мою сторону. – Без присмотра. И исполнять обязанности жены рода Брюнель. Или покинуть этот дом.

Белокурая женщина и её муж кивают:

– Мы согласны.

– И я бы не стал это пить, – указывает Богомол на чашки. – Все-таки, ваша любовница знаток ядов.

Ох, нехорошее это предложение, провести целый день с красивой молодой женщиной. Одержимой идеей насолить мужу, прохаживающейся по спальне виляющей походкой.

О чем ты только думал, молитвенник в юбке?!

Элизабет подходит ко мне и принюхивается:

– Ты вкусно пахнешь, монашка.

– Это не похоже на адекватное поведение, – пытаюсь возразить, но женщина не слушает, она прижимается вплотную, бьёт меня кулачками и агрессивно дёргает за рукава:

– Он привел её обратно! После того, как я выгнала! Он знал, что меня отравили! Почему вы не позволили ему выпить яд?!

Ну, предположим, травануться клиенту не дал Константин. А я даже не понял, что чай попахивает чесноком. Эта дура отравила все чашки и убежала. Святоша и глава семейства Брюнель потащились её искать. И писать заявление в полицию. Так что сейчас с Элизабет мы ждём констебля.

Одни, ля.

Даже без слуг, ля.

Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля.

Да как можно сдержаться, когда тебя всего облапали уже, ля!?

Святая Лукреция, любовь моя, помоги!

Вызовите санитаров! И как язык поворачивается отказаться:

– Прошу простить меня. Я вроде и не против. Но занят уже. К сожалению, моему огромному, – черт побери, всех этих девчонок! И откуда только силы берутся, скинуть с себя мягкие ручки Элизабет?

Промыли мозги, все-таки.

Раньше меня не волновали чувства влюбленной девушки.

Но Лукреция ждет меня…

А Элизонька так расстроена…

Черт!

– Я вся пылаю от гнева! – раздаётся над ухом. Да так близко, что волосы на загривке шевелятся. Её дыхание щекочет шею. А кадык у меня место эрогенное. Чувствую шевельнувшееся возбуждение между ног. Учитывая, что шевелиться там нечему, это пугает.

Прости, Лукреция…

Прекрасные изгибы Элизабет ложатся под ладони, и девушка очень быстро избавляется от платья. С моей помощью, естественно.

И надо заявиться Главному Богомолу Великобритании в самый неподходящий момент! Еще бы пару минут!

Начальник легко отцепляет женщину от моего тела, переносит на кровать и поправляет на ней почти отсутствующее платье.

– Вы накажите меня, падре? – спрашивает она с надеждой, и слегка шепелявя. Глазами, не отрываясь, следит за Преподобным.

Меня спроси, красавица! Я в наказаниях – мастер!

Голос Богомола строгий, надменный и обличающий:

– Тина Смит – любовница вашего мужа под арестом. Её поймали и будут судить за покушение на служителя церкви. А теперь вопрос: хотите ли вы вернуться к вашей прошлой жизни? Или покинете мужа? – он раскладывает по комнате книги, елей и кресты. И выжидающе смотрит на меня.

А у меня вейл под локтями валяется, да юбка задралась. Быстренько привожу себя в порядок. Сетую на то, что жмотяра денег на штаны так и не выделил. Оглядываюсь. Под нудение Преподобного выношу два канделябра и три статуэтки с острыми выпуклостями. Мне Элизабет нравится такой, какая есть, но интонация Богомола не терпит возражений:

– Вы не выдержали проверки. Нам придется провести изгнание.

– Конечно, падре! – Элизабет обвивает руками святого отца. И тянется к его губам.

– Если не будете сопротивляться и поможете нам, церковь вновь благословит ваш брак и простит прегрешения.

– Конечно, падре! – тонкие пальцы ползут под рясу. И с шипением отдергиваются. Святошу окутывает тусклым сиянием. Женщина кричит и отползает в угол кровати.

Мой Богомол – радиоактивен?! Или где-то втихую прокачался до паладина?!

– Решайтесь. Нам нужен адрес этого человека. А у вас дети, – будто не замечая своей крутизны, продолжает Святоша.

Женщина шипит, скалится. В таком бешеном состоянии она даже привлекательней.

Свят, свят, свят.

– Сестра Литиция, читайте псалом 128.

– Ты сам-то его помнишь?!

Роюсь в памяти, но кроме счетчика Гейгера на ум ничего не приходит. Сначала надо проверить Преподобного на излучение, и уже потом…

– Ускорьтесь, или она меня растерзает! Блажен всякий… – подсказывает люминесцирующий Святоша.

И я тут же подхватываю звучание:

Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его!

Параллельно омываю женщине руки, ступни и лоб. Она сопротивляется. Но Константин уже умудрился привязать ее. У него определенно потенциал для БДСМ игр. Он все еще светится, и это оглушительно круто. Так круто, что глаз один у меня уже болит косить в сторону напарника.

Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе!

Фурия шипит и плюётся, изо рта ее течёт жуткая черная жижа.

Точно, я картопляники строгал под этот стих! Вспомнил!!! Надо ж не подвела маковка!

Ай да я, ай да молодец!

Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей:

Так благословится человек, боящийся Господа!

Пациентка пытается оторвать руки себе или решетку кровати. Даже взлетает немного.

Это все, конечно, страшно. Но кто «Ходячих мертвецов» смотрел, тот на такую малость, даже заикаться не перестанет. Поэтому я просто даю ей по голове молитвенником. Элизабет кашляет и сблёвывает жука. Большого, зеленого. С тонкими мелкими лапками.

Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь благоденствие Иерусалима во все дни жизни твоей;

Жук жужжит лопастями. Успеваю прибить его книгой, которую тут же отбирает Преподобный и замахивается на меня.

увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиля!

Дочитываю быстро-быстро и хлопаю. Сам себе оваций не устроишь, молитвенником по лбу получишь.

Чует мое мягкое и объемное место притяжения неприятностей, дело еще не закончено.

Богомол жутко злится.

Прожигает взглядом, с явным намерением четвертовать меня. Ну или хотя бы подпалить. Но сдерживается и быстро-быстро щелкает четками.

И матерится на латыни.

Красиво звучит.

Жаль, направлено по мою душу.

– Ты меня проклинаешь, что ли?

– Поговори… – стискивает кулаки Преподобный, – …те, мне тут! Вы же монахиня Ордена Святого Павла, сестра… Дмитрий! Борец со злом! Рыцарь света!

– Да не было у нас ничего! Нечем мне! Так… поиграли немного…

Святая бусина бьёт меня по лбу.

Так уж получилось, что злился Святоша по делу. Элизабет почти провела со мной ночь. Я старался как мог держаться от нее подальше. Но это оказалось невозможно. Молодая, красивая женщина, если захочет, ее ничего не остановит. Даже отсутствие того самого.

– Да она пристает ко всем!

– Напоминает вас, сестра Литиция, – мрачно отвечает Константин, сверкнув почти черными глазами.

– Дмитрий…

– Не собираюсь потакать вашим капризам, – он стучит четками быстрее барабанщика «Металлики». Злится. Злится. Спасаемся, братья и сестры!

– Упертый баран.

– Вам отрубят пальцы.

Это он так шутит?! Мной же гнусно воспользовались!

– Какие…?!

– Все, что касались запретного плода.

– Иди ты в … – прячу руки за спину.

– Сестра Литиция, вы отстраняетесь от практики…

– Погоди, погоди, я признаю вину. И больше так не буду! О’Кей? Хватит нравоучений. Нам же еще распространителя похоти искать! Забыл?

Богомол смотрит с презрением, левый глаз у него дергается, четки хрустят в кулаках. Наверняка представляет, как сам мне руки отрубает. Обе и по локоть.

– Ты завидуешь! – неожиданно понимаю я. Точно! Иначе, с какой стати человеколюбивый Святоша начнет угрозами сыпать!?

– Вы нарушили заповедь «не прелюбодействуй»!

– Да ладно тебе! Я девственник! Честно! Хочешь проверить?

Лютая несправедливость. Но я тоже шутки шутить умею.

– Что вы делаете?! Не смейте трогать меня своими грязными руками.

– Да я их об рясу вытер.

Твою.

– Сестра Литиция!

– Она была сильнее меня!

– Покайтесь!

– Я пострадал при исполнении служебных обязанностей, а ты еще и крови требуешь!

– Изыди! – и даже крестом мне в грудь упирается. У него их по карманам распихано штук пять. Один тяжелее другого.

Я развожу руками.

Экзорцизм на мне уже пробовали.

– А вдруг я ее лизал? – ляпнул и рот себе закрыл.

Язык мой враг мой. Не хочу лишиться врага.

По адресу, который назвала Элизабет, проживает наследный принц Вильгельм IV, второй человек в очереди на престол Великобритании. Его дом возвышается над прилегающими строениями монументальным памятником казнокрадству. Он трехэтажный, с колоннами, мраморной скользкой лестницей и хмурым дворецким.

Когда мы появляемся на пороге его резиденции, надменный лакей выталкивет нас и приказывает, запросить аудиенцию в письменной форме.

С трудом сдерживаю себя, чтобы не расписать запрос ему прямо на лице!

Вильгельм IV снисходит до встречи через неделю, после трех писем и одной угрозы.

Вычурно, Богато продолжается внутри: от волосатых ковров на полу до огромной люстры, из-за которой я спотыкаюсь и сигаю носом в пол. Спасибо, Преподобной реакции, за три миллиметра до столкновения поймал.

Выглядит принц, как две сестры Жозефины. Огромный мужик с огромными руками, ступнями и просто гигантским носом. В прекрасно подогнанном костюме синего цвета и пельменями на месте рта. И ему ни много ни мало 65 лет!

Вот вам, бабы! Ждете принца?

Берите!

Красавец, целый королевич! Целое королевство, можно сказать!

Ведь хорошего человека должно быть много!

Дружок-пирожок поднимается с дивана с колыханием и приветствует только Богомола всея Англии. Женщин, оказывается, знать ни во что не ставит и не замечает.

Злорадно сажаю надменного старикашку на безуглеводную диету и силовые тренировки по шесть раз в неделю.

Константин складывает пальцы и дышит в них. Я уже успел заметить, что так он делает, когда нервничает. А если четки перебирает – это совсем аминь.

– Одна женщина, не стоит упоминать ее имя, призналась, что встречалась с вами на мостовой Темзы. И имело место деяние Господу нашему не угодное.

Принц наклонил голову, пытаясь прорваться сквозь велеречивые обороты Богомола. Я признаться, тоже не совсем понимал к чему весь этот разговор. Принц, второй наследник английского престола, вряд ли признается, что соблазнил и демонизировал жену простого промышленника.

– Не знаю, о чем вы говорите, – отвечает Кругляш.

Но Святоша не сдаётся:

– И возможно, вы хотите исповедаться?

Я даже хихикаю такой наивности. На меня смотрят все собравшиеся в гостиной (подозреваемый, Костик, дворецкий, две служанки и один лакей).

Черт.

– Думаю, вас обманули святой отец. Назовите дату и время, и я наверняка смогу сказать, где был в тот момент. Не стоит меня в чем-то подозревать. Я уже не в том возрасте. И не в том весе. Что хоть произошло?

– Предполагается, что вы соблазнили замужнюю даму.

Вильгельма IV громко хохочет:

– Весьма польщён вашими подозрениями.

А мужик ничего! С юмором!

– У вас есть невеста…

– Вы же понимаете, что свадьба только для получения титула. Мне неприятны подобные предположения.

– Ни в коем разе не хотели вас оскорбить, – Богомол сама невинность.

– Это всего лишь не подверженные слова обиженной женщины.

– Я ничего не говорил об обиде, – говорит Константин и медленно передвигает бусину на четках. Так чтоб даже не звякнула.

– Право, об этом легко догадаться.

– И все же, – Святоша скрещивает взгляд с престарелым принцем.

Я комментирую происходящее по-своему: Идет последняя минута матча. Голкипер выходит один на один с вратарем…

– Вы окажите мне честь, если посетите празднование моих именин. Через неделю, – невинно улыбается Пирожок.

– В какие игры вы играете, Ваше высочество? – Святоша даже привстаёт, чтобы лучше видеть лицо собеседника. Синие глаза горят. Зубы стиснуты до скрежета.

Размахивается! Бьет!

– Вся наша жизнь – прелюдия к смерти, Ваше преосвященство. Это не игра, это агония.

– Благодарю за приглашение. Обязательно придем.

– Прощайте, святой отец.

Мимо!

Потому что не придем, не вспомним. И вообще лезть больше к принцу не станем.

Сойдя с высоких мраморных ступенек, Константин садится на последнюю, укладывает голову в ладони и замирает. Просто памятник скорби и печали.

– В чем дело? – Трогаю его за плечо.

– Это очень опасный человек, сестра Литиция. Не ходите по улицам одна.

– Дмитрий.

– Мне больше нравится «Литиция», – железобетонно настаивает Константин.

А через неделю мне отрубают мизинец на левой руке.

Вот, Богомол в юбке, никогда его не прощу!