Адской игры, грешник! Том 1

Глава 22. Чертов данж (part 2)

Крик оборвался. Где-то далеко послышались нервные голоса, однако слов не разобрать — их подхватывало эхо и тут же глушило, отправляя в утробу лабиринта.

— Там наши. Чего стоите? Шевелите конечностями! Джо, ты первый! — торопил Олаф.

Джо перешел на бег, мне пришлось его догонять. Пятно красного света приближалось, на стенах и на полу стали проступать странные рисунки, похожие на наскальную живопись неандертальцев. Теперь в факелах не было нужды, свет хоть и скудный, но после нескончаемого мрака подземелья его более чем хватало. Сквозь арку выхода ничего не было видно кроме красного пятна. Интересно, что же там?

Вдруг Джо остановился, балансируя на краю обрыва. Тоннель закончился, и оказалось, что арка ведет в пустоту. Я едва не влетел в спину рыцаря, вовремя притормозил. На миг от увиденного перехватило дыхание. Внизу взору открылся огромный зал, в который со всех сторон, словно в муравейнике, вели многочисленные узкие тоннели. Из некоторых густым водопадом стекала лава, собираясь в большое озеро. Именно лава давала красный свет, хоть я и понимал, что это не нормально. По всему залу возвышались черные насыпи угля, и одному Люциферу известно, почему тот до сих пор не загорелся.

Но самое интересное располагалось в центре зала. Это была странная бесформенная гора бледно-серого цвета, с не менее странными складками. Гора-шарпей, не иначе. Издали, да еще и с высоты, рассмотреть детально «гору» было невозможно, но я заметил, что черные нити слизи стекались именно к этой хтони и исчезали в многочисленных складках. Казалось, гора движется… Медленно, будто в такт дыханию. Люди на ее фоне выглядели карликами. Или все же гномами? Я мог бы так подумать, если бы не знал, что жестянки Олафа нормального роста. А внизу шастали именно жестянки — осторожно крались, осматривались, держа мечи наготове. Среди них я заметил Кима.

— Спускаемся, — приказал Олаф.

От тоннеля вниз вел покатый склон, усыпанный камнями. Ох, чуют мои некромантские внутренности, что нам предстоит забористый спуск, оттого и сжимаются в комок. И сердце громко стучит: буц-буц-буц.

Первым по традиции пошел Джо. Он начал аккуратно спускаться по коварному склону. Шел боком, переставляя ноги в неудобных (а я уверен, что эти металлические клешни неудобные!) сабатонах, и размахивая руками как балерина на Лебедином Озере. Естественно, не удержал равновесие. Естественно, навернулся.

Лети, пушечное мясо, тебя все равно не жалко.

Джо катился вниз, громко лязгая доспехом и не менее громко матерясь. Внизу его заметили, сперва насторожились, а потом сообразили и кинулись на помощь.

— Вот кретин… — протянул Олаф. — Давай, некромантишка, ты следующий.

Я осторожно поставил ногу, затем вторую. Под подошвами сапог чувствовались острые камни, и я пожалел об оставленных лаптях, в них было бы лучше. Стремительно спускаясь, я пытался устоять на ногах, но склон оказался слишком крутым, а камни через чур крупными. Почти у финиша я не удержался, упал. Остаток пути я проделал, пересчитывая камни пятой точкой. Блин! Как же больно! Седалище полыхало похлеще чем после езды на Плотве. Еще и здоровье просело. А вот Олаф с Ульрихом спустились нормально. Подозреваю, маг стихий постарался: ветерка нагнал, придержал где надо и — профит!

Рыцари стянулись к Олафу на доклад. Я выцепил взглядом Кима, тот кивнул, мол, все в порядке. Оказывается его группа вышла к залу первой, и один из рыцарей неудачно спустился, сломав себе шею. Это его вопли мы слышали в тоннеле. Труп, кстати, так и остался лежать неподалеку, естественно без брони, оружия и прочего лута — обобрали свои. То ли в команде Олафа каждый сам за себя, то ли на респ эти предметы не переносятся, а бросать добро стало жалко.

Как выяснилось, зал жестянки толком не успели осмотреть, все говорили боссу об угле, лаве и еще какой-то дичи. Олаф давал указания обыскать зал на предмет тайников и сокровищ, которые могли оставить гномы. Или все же карлики?

Пока Олаф командовал, я то и дело косился на странную бледно-серую складчатую гору.

Что же это такое? На вид вроде бы не из камня, а будто из… не знаю даже, из какого-то полимера, похожего на силикон. Формой «гора» напоминает китайскую статуэтку толстяка с монетками — бог Хотэй называется, если память не изменяет. Но самое интересное это то, что вся слизь стекается к «горе», будто ее туда закачивают насосом. Эх, жаль нельзя подойти ближе и рассмотреть, Джо с Олфом не спускают с меня глаз, даже с Кимом парой слов перекинуться не дали.

— Тихо! Вы слышали? — насторожился Зигфрид. — Какой-то странный утробный звук.

Я весь обратился в слух, пытаясь уловить то, что услышал Зигфрид.

— А-Х-Х-Х-Х… — раздался протяжный тяжелый вздох.

— А-А-Х-Х.

На этот раз громче. Прозвучало так, словно говорят в микрофон.

— А-А-Х-Х-А-Х-Х-Х!

Вздох буквально оглушил, а в следующий миг раздался рев:

— Е-Е-Е-Е-СТЬ! Я ГОЛОДЕН!

Та самая непонятная «гора» менялась прямо на глазах, оживала. Страшное складчатое нечто шевельнулось, расправило мясистые плечи, вытянуло спрятанную в складках бледного тела лысую голову — удивительно маленькую для такой огромной туши. Высунуло толстые, будто надувные, руки и протяжно зевнуло.

— Твою ж мать… — обронил я.

«Ну и жирная же образина!» — выпалил шиза.

— ЖРАААТЬ! — взревел монстр, при этом его громадное пузо затряслось, словно желе.

Монстр Толстяк таращил глаза-щелочки на незваных гостей. Незваные гости таращились на монстра.

— Я ГОЛОДЕН!

Жуткий рев разносился по залу и резонировал от стен, усиливаемый многократным эхо. Потоки слизи тут же сменили направление и хлынули в рот Толстяка сплошной черной рекой. Чудовище всасывало слизь, что твой пылесос, и смачно при этом чавкало.

Я судорожно прикидывал две вещи: куда бежать и что это за хрень?

На второй вопрос Система любезно подкинула ответ. Как всегда — очень информативный.

?????

Уровень?????

А бежать, к сожалению, было некуда. Если только не попытаться вскарабкаться обратно по склону и ломануться через тоннели подальше от бодипозитивного монстра.

— Что он жрет? — озадаченно обронил Ульрих.

— Кажется, перекусывает вытянутой из пшеницы кашей, — ответил я.

— Да что оно вообще такое?!

— Босс данжа, — сплюнул Олаф и опустил забрало шлема. — Стальные Клыки! — взревел он. — К оружию!

Рыцари обнажили мечи, готовясь вступить в бой. Ульрих с учеником отступили назад, маг откинул полы своей голубой мантии и вытянул руки, бормоча заклинание. Я пристально посмотрел на Кима и кивнул, всем видом транслируя: как начнется суматоха — валим отсюда.

Издав боевой клич, рыцари кинулись в атаку. Глаза Ульриха вспыхнули синим светом, он скастовал молнию, и та с электрическим треском ударила Толстяка в лысую маковку. На такую подлость Толстяк отреагировал обиженным всхлипом и потряс головой. Не теряя ни секунды, Ульрих снова призвал молнию — и в тот же момент на монстра напали рыцари.

Вспышка.

Электрический треск.

— Агррр! — зло крикнул Олаф и пошел в атаку, прописав серию рубящих ударов.

За ним атаковал Зигфрид и еще двое жестянок — лупили мечами монстра по пузу, пытались подпрыгнуть повыше и достать грудину. Остальные расходились, зажимая монстра в кольцо. Толстяк на это лишь недоуменно пялился, будто еще не пришел в себя спросонья. Сдается мне, что мощнейшие удары рыцарей для него всего лишь щекотка. Комары кусают, да и хрен бы с ними.

Лязг стали мешался с шипением раскаленной лавы, наполнял зал нестерпимым звенящим эхо. В зале сделалось душно, от жары и запаха серы кружилась голова, подступила тошнота. Решив, что ждать дальше — глупо и опасно, я кинулся к Киму. Немного повозился с узлами и развязал ему руки.

— Бежим в тот тоннель! — выпалил Ким. — Там подъем не такой крутой!

Воспользовавшись суматохой, мы ринулись к насыпи. Первым полез Ким. Кореец карабкался по усыпанному углем склону, будто макака по крыше, подняв облако черной пыли. Я полез следом, цепляясь руками за неустойчивые камни и молотя ногами.

Вспышка.

Электрический треск.

Проклятый Ульрих! Молния ударила буквально в метре от Кима, тот не удержался и покатился кубарем. Сшиб меня. Дружным марвеловским отрядом мы полетели вниз, пересчитывая камни ребрами, зубами и пятой точкой. А ведь спасение было совсем близко! Обидно. Ульрих ведь мог дать нам уйти… В благодарность за помощь с полуночницами и нехилый опыт, который ему упал по моей милости. Но нет.

«Надо было оставить его подыхать в том шатре», — зло прошипел шиза. «Учись на своих ошибках, Леха, иначе… тик-так, тик-так. Таймер тикает, парень!»

— Пожалуй, ты прав, — согласился я, поднимаясь и потирая ушибленное колено. Ульрих кастовал очередную молнию и смотрел на меня с насмешкой, с превосходством. Козел.

Тем временем рыцари продолжали резать и колоть Толстяка, но выглядело так, будто муравьи атакуют свинью зубочистками. Кажется, чтобы вынести эту махину, Стальные Клыки потратят несколько дней, если только не найдут слабое место. У каждой твари есть слабое место! Что это может быть? Сердце под складками жира? Глотка? Маленькая лысая голова, которую нужно отсечь одним четким мощным ударом?

— ЕДААААА!!! Я ГОЛОДЕН!!! — заорал монстр.

Нестерпимый вопль пронесся по залу, усиливаемый многократным эхо. Голову словно сковало металлическим обручем, в ушах звенело, а ноги и руки онемели. Я понял, что не могу пошевелиться. Рыцари тоже застыли в нелепых позах, кто-то замахивался мечом, кто-то как раз тыкал лезвием в бледно-серое желейное пузо Толстяка.

Наступила пугающая тишина.

Наложен эффект «Тишина на скотобойне»! Ваша подвижность ограничена.

Срок действия 0:30, 0:29, 0:28…

Что?! Какая еще скотобойня?!

По телу Толстяка прошла дрожь, а в следующую секунду его глаза вспыхнули алым. Рот неестественно широко раскрылся, растянулся, превращаясь в пасть с двумя рядами клыков. Из складок жира, оттуда, где должен быть пупок, взметнулось склизкое щупальце и впилось рыцарю в спину. Тот протяжно всхлипнул и затих. Буквально пять секунд — и от рыцаря остались лишь доспехи. Монстр выпил его досуха!

Неуклюже повернувшись, Толстяк схватил одного из жестянок. Сопротивляться рыцарь не мог, только орал что-то про Ад и последнюю жизнь.

— ЕДАААА!!! — утробно рассмеялся Толстяк и разорвал рыцаря пополам.

Кровь хлынула на бледное пузо монстра, но это его лишь раззадорило, щупальце с удовольствием всосало алую влагу. Он поднял над собою две половинки рыцаря, с верхней части свисал голый позвоночник, а ноги бедолаги все еще дрыгались. Клац! Мощные челюсти впились в железо, рванули его, будто жесткую кожицу на куриной ножке, и сомкнулись на мясе. Клац! Клац! Вот и нет рыцаря.

— Твою ж мать… — обронил я. Дернулся, но не смог сделать и шагу.

Срок действия «Тишины на скотобойне» 0:18, 0:17…

— ААААГР!

Толстяк махнул мясистой рукой и сшиб стоящих рядом рыцарей, те разлетелись, словно кегли. Монстр подобрал одного и отправил в рот. Заскрипел пережевываемый металл, захрустели кости. Каким-то неведомым образом Олафу удалось снять дебафф. Он ловко отскочил в сторону и метнул в монстра подобранный с земли меч. Клинок вошел в пузо по самую гарду, чуть выше жировой складки. Из раны потекла густая черная кровь.

— Ульрих! Бей его огнем! — не своим голосом заорал Олаф.

— АААГРРР!

Монстр замахнулся, растопырил пятерню, пытаясь поймать Олафа. Но тот снова отскочил, и толкнул замершего, как статуя, соратника прямо монстру в руки.

Клац! Клац! Вот и нет еще одного железяки.

Срок действия «Тишины на скотобойне» 0:7, 0:6…

Ну же, давай! Давай!

На таймере вспыхнули ноли, и я снова почувствовал тело. Как раз вовремя, потому что чудовище грузно шагало в мою сторону. Я побежал.

— ЕДАААА! — дохнуло мне смрадом в спину.

Я прибавил скорости, набрал разгону и прыгнул на островок в лавовом озере. Поскользнулся, едва смог удержать равновесие, чтобы не плюхнуться в лаву. Толстяк недовольно взревел, и видимо решив, что потом сожрет прыткую добычу, тяжело шагнул обратно к рыцарям. Сбил с ног двоих атакующих, схватил одного из них и отправил в клыкастую пасть.

Молния, которую сотворил ученик Ульриха, ударила монстра прямо в сердце. Ничего. Тем временем Ульрих скастовал громадный фаербол. Глаза мага светились красным, в воздух перед ним клубилось пламя.

— Сата люмен инфернатум!

На бешенной скорости фаербол пролетел над головами рыцарей и угодил Толстяку в грудь. Монстр вздрогнул, как от пощечины, фаербол отскочил от его тела и рассыпался на лоскуты пламени.

— АААГРРРР!!! — зло рыкнул Толстяк.

От полного злобы рыка заложило уши. Монстр ускорился: движения сделались резкими, четкими. Атакующие с воплями бросились в рассыпную, но никому не суждено было уйти. Толстяк хватал убегающих и рвал на части, отправляя в пасть. Бил наотмашь громадными кулаками, и рыцари разлетались в стороны, будто оловянные солдатики. Вот один из них плюхнулся в лавовое озеро прямо рядом с моим островком. Его доспех вспыхнул, рыцарь медленно шел ко дну. На миг мы встретились взглядами, и когда лава почти поглотила жертву, рыцарь удержал над поверхностью руку и показал большой палец. Мол, все окей. Ну да, у него теперь все окей. Уж лучше быстро расплавиться в лаве, чем медленно перевариваться в желудке чудовища.

В зале творилась настоящая бойня, пир монстра. Кроме Олафа из отряда уцелело всего двое — Зигфрид и его товарищ, с которым они стояли спиной к спине и отбивались. Ульрих пытался сбежать — карабкался по крутому склону обратно в тоннель, но выходило паршиво, и маг едва продвинулся на метр. От его ученика осталась лишь окровавленная мантия.

Я поискал взглядом Кима. Жив! Кореец спрятался за большим валуном; съежился в два раза и что-то шептал. Наверное, молится своему Солу.

А теперь о наболевшем: Зигфрид уцелел, и у него моя сумка.

Что ж, сейчас или никогда!

Я набрал разгону и перепрыгнул лаву. Что было сил, побежал к рыцарям. Пригнулся, когда монстр попытался меня поймать — толстые пальцы лишь черканули по моему плащу.

— ААААГРРР!!! — громыхнул монстр.

Не догнав меня, Толстяк схватил Зигфрида. Поднял над собой и раззявил неестественно огромную для такой маленькой головы пасть. Нет! Нет! Нет! Можешь сожрать Зигрфрида, только умоляю: выплюни сумку!

Я подобрался. Кинулся к Толстяку и, полагаясь на прокачанную ловкость, — прыгнул. Прежде чем Зигфрид отправился в адскую пасть, я в неимоверно выпендрежом и пафосном прыжке успел сдернуть с его пояса сумку. Упав, я вписался в насыпь угля и покатился по склону. Ладно, сегодня к полетам мне не привыкать. Но тут левую ногу пронзила нестерпимая боль. Не выдержав, я заорал.

— А-а-а-а! Твою ж! А-а-а-а!

Лава, что стекала густым водопадом из тоннеля, попала мне на ногу. Как же больно! Штанину и голенище сапога прожгло. Прожгло мышцу, прожгло кость. Моя нога буквально расплавилась! Сил подняться или хотя бы отползти в сторону у меня не осталось. Штанина вспыхнула, огонь жадно облизывал ногу и подбирался выше.

Кто-то подхватил меня и потащи в сторону, прочь от лавового водопада. Сквозь агонию я не сразу понял, что это Ким.

— Держись, Леха. Держись!

— Сумка… там сумка…

Ким неимоверно быстро метнулся обратно к лаве, подобрал сумку. А мне показалось, будто прошла полная боли и нестерпимого жара вечность. Ощущать вонь собственного горелого мяса — то еще удовольствие. Ким протянул сумку с истлевшим ремешком. Хорошо, что остальное не сгорело, иначе…

Я шарил рукой в сумке, но свитка там не находил. На лбу выступил холодный пот, сердце громко стучало и билось камнем где-то в глотке. Неужели я сдернул не ту сумку?!

Фух… Вот оно.

Дрожащей рукой я вытянул свиток и принялся бормотать заклинание.

— Леха!!! — заорал Ульрих.

Маг бежал к нам со всех ног, путаясь в мантии, а позади грузно ступал Толстяк. Вот-вот нагонит.

— Леха! Свиток может перенести троих! Прошу, забери меня! — взмолился Ульрих. — Забери! Я все сделаю, что скажешь! Все!

Я прикрыл глаза, заколебался. Ногу пекло, боль отдавалась глухими ударами в висках.

— Прости, Ульрих. Ничего личного, только бизнес, — ответил я его же фразой и сломал печать на свитке.