Академия 4

Глава 13

Из-за постоянных взрывов снаружи замка воздух вокруг Академии был наполнен гарью, пылью и едким запахом паров маны. Выйдя за дверь, ведущую к саду, сморщил нос и едва удержался от искушения достать из ранца маску и надеть её.

Трудно учиться, если учитель меня не видит, — логично рассудил я, надевая очки. К свойствам маски-невидимки я ещё и сам не до конца привык, а что уж говорить об окружающих…

Профессор Рамсин стоял возле ягодных кустов. Синие, фиолетовые и розовые ягоды пахли очень аппетитно, но учитель предупредил, что они оказывают странное воздействие на разумных существ. Интересно бы узнать, какое именно.

Отбросив мысли о ягодах, подошёл к учителю. На огромном серебристом панцире профессора появилось несколько свежих царапин, один глаз был забинтован, а на его любимом фетровом колпаке по верхнему краю виднелась обугленная прореха.

— С вами всё в порядке? Вы выглядите немного побитым, — вежливо поинтересовался я.

— А, Иван Стрельцов, да, всё в порядке. Мне пришлось отправиться спасать нескольких зверей, которым угрожала опасность из-за военных действий за пределами Академии. Боюсь, всё получилось немного не так, как хотелось бы, — голос профессора Рамсина звучал достаточно бодро.

Присев возле ягодного куста, прикусил язык, чтобы бестактный вопрос не успел сорваться с моего языка: — Как такое медлительное существо, как он, может отправиться в спасательную экспедицию? Но выражение моего лица, должно быть, выдало всё то, что не успел ляпнуть язык, потому что профессор издал благородный смешок, и его не забинтованный глаз сверкнул, когда он поправил шляпу.

— Не всем нам нужны ноги, чтобы быстро передвигаться. Есть множество заклинаний, которые позволяют мне прекрасно их заменить. Я просто не использую это без необходимости, а в роли учителя они мне не нужны. В конце концов, ты здесь, чтобы учиться у меня, верно?

— Верно, профессор, так и есть. Вы узнали что-нибудь новое о состоянии Дерпа? — с нетерпением спросил я, волнуясь за состояние своего друга.

Этот вопрос заставил профессора нахмуриться. Его мимика была минимальной, но губы оказались выразительными. — Ах, твоя чахлая мана-жаба… Я кое-что узнал, но не уверен, насколько это будет полезно для вас в таких условиях.

Профессор на мгновение прикрыл глаза, в рисунках его панциря зародилось индиговое свечение, и из тела вырвался круг заклинания, повиснув в воздухе над нами обоими. Глифы, заключенные между кругами, начали вращаться, в то время как магические кольца крутились в противоположных направлениях. Круг всё больше увеличивал скорость вращения, пока не начал двигаться настолько быстро, что расплылся и превратился в карту горы, где я нашёл Дерпа.

— Уверен, ты хорошо помнишь эту гору и её сильный холод, да? Ледниковый сток с вершин наполнен маной. Вся эта энергия заряжена холодом — сродство со льдом настолько сильно, что воды остаются холодными, пока не впитают всю ману. Мои исследования показывают, что пребывание Дерпа в пустоте привело к тому, что в его тело впиталось чужеродное сродство. Что бы это ни было, оно забирает его жизненную силу, и если ты не сможешь очистить его, он будет продолжать болеть. Я не эксперт по сродству, поэтому не могу точно сказать, как лучше это сделать. Можно отнести его как можно ближе к вершине горы и надеяться, что он впитает ледниковую ману. Профессор Хек, возможно, сможет рассказать тебе больше, ведь он мастер по сродству.

Профессор отменил заклинание, сорвал несколько листьев с куста рядом с собой и начал жевать. Вид того, как зелёный комочек скользит по горлу как всегда завораживал.

— Итак, мне предстоит поговорить с профессором Хеком или попытаться прорваться через весь военный флот империи и отправиться в горы, где рискую замёрзнуть до смерти ради того, что может не сработать? — спросил я, уточняя.

— По сути, да, хотя я полагаю, что есть и другие учителя, которые тоже неплохо разбираются в этой проблеме.

— Это, конечно, так. Но что бы вы лично посоветовали мне, какой вариант лучше?

— Иван Стрельцов, хотя я знаю, что в прошлом у тебя были некоторые трудности в общении с профессором Хеком, но он профессионал и никогда не станет рисковать твоим компаньоном. Постарайся запомнить это, — резко ответил Рамсин.

— Простите, профессор, просто он такой… неприятный.

— Ну да, мы все разные и не можем быть одинаково обаятельными и утонченными для каждого, правда? Не забывайте, он человек — а они ограниченный вид.

Я моргнул, осмысливая сказанное, и даже не обиделся, когда профессор назвал людей «ограниченным видом», хотя раньше принадлежал именно к нему. Мне нравится быть драконидом, даже если это и звучит по-дурацки, — подумал я и вздохнул. Дракосапиенс — более подходящее название.

— Вы правы, профессор, несмотря на то, что профессор Хек не очень общителен, на самом деле он не сделал мне ничего плохого и честно пытался научить всем этим аспектам, утверждая, что должен врождённо чувствовать их в процессе медитации, но если откровенно, я иногда понятия не имею, что он имеет ввиду.

Профессор Рамсин приостановился и прожевал последний кусочек листа. Проглотив его, он перевёл взгляд на меня. — А, кажется, я могу кое-что объяснить. Видишь ли, профессор Хек очень молод, и, хотя в основах магии он просто вундеркинд, есть некоторые области, в которых ему не хватает знаний — например, он никогда не был хорош в укрощении, а ты, мой мальчик, имеешь отношение к зверям.

— Что вы имеете ввиду? — спросил я в замешательстве.

— Драконы — величайшие из зверей, а ты родственник драконов, и это значит, что любой, кто будет тебя учить, должен учитывать различия в драконьей магии. У тебя есть врождённые способности к зельям, да? Твои навыки колдовства с силами энергии продолжают расти, верно? Драконы обладают превосходным пониманием физического мира и манипулируют им. Они способны усиливать свои тела с помощью собственной физической энергии: преобразуют чешую, крылья, и даже их дыхание превращает физическую ману в элементальное разрушение. Драконы не чувствуют сродства так, как большинство разумных существ, потому что драконы и есть сродство. Оно течёт по их венам и вырывается из пасти, когда они в гневе. Подумай об этом, когда в следующий раз будешь искать элементы, которые резонируют с тобой. Велика вероятность того, что эта сила уже течёт в твоей крови.

Ошарашенный таким открытием, я молча снял очки и принялся протирать их салфеткой, а затем спросил, стараясь сохранить непринуждённый тон: — Вы хотите сказать, что сила была во мне всё это время?

Я поперхнулся собственной слюной, чуть не рассмеявшись в лицо профессору. Ангелина сердито зашипела и шлёпнула меня по макушке.

— Нет, Ангелина, я не смеюсь над профессором Рамсиным. И нет, ты не можешь есть эти ягоды. Ты же слышала, как профессор говорил, что они оказывают странное влияние на живых существ.

Лина громко фыркнула и спрыгнула с моего плеча в ягодные кусты прежде, чем я успел что-либо предпринять. Профессор рассмеялся, глядя на мой растерянный вид.

— Очень сомневаюсь, что ягоды нанесут ей вред. Сильванские звери понимают на интуитивном уровне, что им можно есть без опаски. Это почти как шестое чувство. И одна из причин, по которой их так трудно поймать, если охотник использует яды, пытаясь их усыпить.

— Хм, ладно, — я пожал плечами и снова надел очки. Не стану спорить с гигантской улиткой на эту тему — если кто и знает про ягоды, так это он.

— Профессор, могу я задать вам ещё один вопрос?

— Я был бы плохим учителем, если бы не разрешил тебе задавать вопросы. Валяй.

Вот почему мне нравится этот парень!

— Скажите, почему же так сложно объединить нематериальную ману, на которую люди влияют своим разумом, и физическую ману, исходящую от их тел?

— А-а-а-а, — протянул профессор Рамсин. Он наклонился и сорвал листья с ветки, а затем принялся неторопливо жевать. А мне в очередной раз пришлось восхититься умению улитки одновременно есть и чётко произносить слова.

— Ты должен понять, что существуют различные виды маны, помимо интеллектуальной и физической. Как Повелитель Демонов, ты обладаешь эмоциональной маной, верно?

Я кивнул, не говоря ни слова и наблюдая, как профессор медленно пробирается вперёд, чтобы достать особо аппетитную ветку.

— Эмоциональная мана может быть получена несколькими путями, но лишь немногие обладают ею настолько, чтобы быть причисленными к Повелителям Демонов. Существует также духовная мана, и если человек имеет её в достаточном количестве, это даёт ему звание Героя. Некоторые говорят, что духовная мана исходит от богов, и это действительно так, но она может генерироваться и внутри человека. Большинство разумных существ очень плохо чувствуют ману, поэтому, пока они не натренируют эту способность, различать разные виды маны будет крайне сложно.

Профессор снова сделал паузу в своей речи, чтобы пожевать, что позабавило меня, так как это было сделано исключительно ради эффекта. Наверняка он так делает, чтобы дать мне время осмыслить его слова.

— Вы хотите сказать, что большинство людей не могут объединить свою ману, потому что не могут её почувствовать? — спросил я.

— Это так, но отчасти. Способность улавливать ману можно натренировать, вот почему мы учим заклинаниям, рунам и другим магическим вещам — все они служат тому, чтобы научить человека подсознательно тянуться к мане. Способность манипулировать маной достаточно тонко, чтобы определить, сколько её у тебя в каждой области — вот что требуется для сочетания разных видов маны. Например, считается, что духовная мана и эмоциональная мана полностью противоположны, но мы знаем, что это не так, поскольку боги часто являются эмоциональными существами. Я подозреваю, что дело скорее в том, что существам не хватает способности удерживать эти маны, а они стремятся их объединить. Любая мана стремится оставаться чистой, а это значит, что их соединение сопряжено с большим напряжением. Ты меня понимаешь?

— Погодите, значит, если маги не могут чувствовать ману, которой они манипулируют, то попытка подтолкнуть эту ману к смешиванию…

— Приводит к катастрофическому провалу, да, — согласился Рамсин. — У меня нет рук, но однажды я слышал, как один маг привел аналогию, сравнив это с попыткой вдеть невидимую нитку в иголку онемевшими пальцами. Думаю, это подходящее сравнение. Профессор прополз немного в сторону и сорвал ещё несколько сочных листьев.

— Да, определённо в этом есть смысл! — я почесал основание правого рога, размышляя над тем, что услышал. Мне потребовалась медитация с Хеком, чтобы почувствовать разницу между энергией Повелителя Демонов и той, которую я развил на занятиях — эмоциональной и ментальной маной, а физическую я вообще не ощущал, пока Маледикт не впихнула мне в глотку свою силу. И до сих пор продолжаю ощущать этот вкус маны.

— Хорошо, а что будет, если объединить эти источники энергии?

Профессор Рамсин некоторое время жевал, не двигаясь. Можно было подумать, что он полностью сосредоточен на еде и совсем забыл обо мне.

— Боюсь, Иван Стрельцов, что хотя вы и прекрасный ученик, я не считаю вас готовым к изучению этой тайны. Вместо этого давайте поговорим о временной привязке — в конце концов, я ваш инструктор по укрощению.

Я недоумевал, почему профессор вдруг так резко сменил тему, но не стал настаивать, потому что было интересно узнать о создании непостоянных связей. Оказалось, что временные узы часто используют на войне. Массовое управление зверями являлось одной из боевых тактик. Я достал свой блокнот и начал скрупулезно конспектировать, пока профессор описывал, как именно нужно формировать магическую паутину. В отличие от постоянной связи, этот метод можно было использовать для временного массового контроля над зверями. Неудивительно, что он имел как ограничения, так и опасности.

Для этого нужно было либо хорошо знать зверей, либо иметь образцы их тел. Кроме того, существовала вероятность того, что заклинания могут быть обращены вспять и твари вернутся, чтобы напасть на того, кто их связал. Как выяснилось, самая большая опасность заключалась в том, что чем мощнее существа, над которыми устанавливалась власть, тем выше риск того, что их черты перейдут обратно к магам. Доминирование над стаей волков было простым делом, но при доминировании над стаей пламегасов укротитель мог потерять себя в ярости, которой славились эти существа.

— В общем, чаще всего такие связи используют владельцы ранчо. Обычно они образуют постоянную связь с одним членом стада, а затем используют этот якорь для привязывания остальных животных, но с меньшей силой. Это позволяет легко контролировать свои территории, а также предупреждать о браконьерах. Иногда этот метод используют охотники, чтобы стая гончих работала слаженно во время охоты, — сказал Рамсин.

Поднявшись на ноги, я почистил штаны от травы и несколько раз встряхнул плащ, чтобы убедиться, что к нему ничего не прилипло. — Спасибо, профессор, вы дали мне много пищи для размышлений, — сказал я.

Повернувшись, посмотрел на куст, где на ветке отдыхал круглый пушистый шарик, наклонился и осторожно взял Ангелину. Белка набила себя ягодами до такой степени, что стала похожа на раздувшийся мягкий мяч. Взглянул на её довольную мордочку и усмехнулся: — Наелась?

Лина издала слабый писк и подняла один палец в грубом жесте, а затем снова обхватила свой круглый животик лапками, словно боясь, что он вот-вот взорвётся. И мини-взрыв всё же произошёл: белка вдруг рыгнула, и из её рта в воздух полетели пузырьки разных пастельных цветов.

Я рассмеялся, а затем прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержать своё веселье. Осторожно переложив маленькую обжору в большой мешочек, висевший на балдрике стазис-фонаря, ещё раз благодарно кивнул профессору. Он не обратил на меня внимания, полностью занятый поеданием листьев на кусте.

Весело напевая, я повернулся и направился обратно в школу.

— Сколько ещё интересного и непознанного ждёт меня впереди!