Алексий II

Глава тринадцатая ПОСЛЕДНИЙ ПАТРИАРХ УХОДЯЩЕГО СССР. 1991

Кириопасха, что значит по-гречески «Пасха Господня», — редкий случай, когда 25 марта по юлианскому календарю (7 апреля по григорианскому) совпадают Светлое Христово Воскресение и Благовещение Пресвятой Богородицы. Поскольку это и впрямь случается редко, люди суеверные ждут в такой год каких-то особых событий, оптимисты — радостных, пессимисты — печальных. Но в общем-то это, конечно, ничем не оправданное суеверие. Так, в XIX веке Кириопасха была в 1828 году, довольно успешном для России, но бывали и более успешные. В XX столетии Кириопасха случилась дважды. В первый раз в 1912 году, а это год гибели «Титаника», Ленского расстрела, принятия Иосифом Джугашвили псевдонима «Сталин», появления акмеизма, провозглашения независимости Албании... А что ещё? Остальные события не столь значительны. Во второй раз поверье, будто год Кириопасхи чем-то особенный, оправдалось — в 1991 году пал Союз Советских Социалистических Республик.

Год 1991-й — не только кириопасхальный, но он ещё и палиндром, то есть читается одинаково как слева направо, так и справа налево.

Вот он — Православный церковный календарь 1991 года, полученный автором книги из рук его героя. На обложке — Киево-Печерская Успенская лавра. Составители календаря мечтали о том, чтобы на Украине улеглась смута. На второй полосе обложки — Киево-Печерская икона Божией Матери с преподобными Антонием и Феодосием, молящими Заступницу и Младенца: «Господи, да будет на месте сем благословение святыя Афонския горы» и «Господи, во имя Пресвятыя Матери Твоея в ограждении бысть дом сей». А завершают календарь образы возлюбленной Святейшим обители, тоже Успенской, но — Пюхтицкой.

Однако не событиями на Украине и не Пюхтицей более всего запомнится палиндромный год Кириопасхи, а совсем иным. В мире — операцией «Буря в пустыне», избранием Ельцина президентом России, расторжением Варшавского договора, августовским путчем, развалом Советского Союза и Югославии, вспыхивающими тут и там новыми войнами. В церковной жизни — прославлением святых мощей Серафима Саровского и Иоасафа Белгородского.

В первых числах января Патриарх Алексий II почти ежедневно совершал богослужения в Елоховском соборе и в Троице-Сергиевой лавре. Рождество Христово по его ходатайствам и согласно постановлению Верховного Совета РСФСР было объявлено отныне праздничным нерабочим днём. Впервые после революции 1917 года.

10 января Предстоятель отправился ночным поездом в город на Неве, где ранним утром 11-го его встречал владыка Иоанн. Сразу отправились на Смоленское кладбище, где отслужили молебен блаженной Ксении Петербургской, затем — молебен праведному Иоанну Кронштадтскому в монастыре на Карповке, далее — молебен в Казанском соборе пред мощами преподобного Серафима, вынесенными из запасников Музея атеизма митрополитами Иоанном и Ювеналием и тремя епископами. После этого Саровского старца на руках понесли в лавру, где раку установили рядом с усыпальницей Александра Невского, отслужили благодарственный молебен и всенощное бдение. На другой день — литургия в том же Троицком соборе в сослужении семи архиереев и сорока священников, при огромном стечении верующих, которых не вмещал храм, и они толпились вокруг, занимая пространство лавры. А в самом храме было не протолкнуться. Но недаром говорится: «Теснота — церкви красота!»

2(15) января, в день преставления Саровского чудотворца, установлено было также праздновать второе обретение его мощей. Святейший вернулся в Москву, а Серафим пока остался в Северной столице, дабы жители города могли ему поклониться.

В лихие девяностые мы особенно остро ощущали, что одновременно живём в двух параллельных измерениях. В одном — города и улицы обретали свои прежние наименования, возрождались храмы и обители, верующие толпами шли к святыням, окунались в источники и крещенские проруби, шли крестными ходами, создавали православные семьи, венчались, крестили младенцев, осваивали духовные глубины исповеди и причастия. В другом — расшатывались и разрушались государственные и общественные основы, толпы устремлялись к площадям на митинги, а затем брали в руки оружие и жаждали взаимного истребления, окунались в кровопролитную вражду, наводняли страну игорным и порнобизнесом, расширяли армию проституции, сажали людей на иглу, осваивали приёмы наживы, стяжательства, лёгкого обогащения, сколачивали капиталы и ненавидели всё и вся.

Одновременно с Серафимовскими торжествами разгорался конфликт в Южной Осетии, председатель Верховного Совета РСФСР Ельцин признал независимыми Литву и Эстонию, а вскоре и Латвию.

Нам приходилось жить одновременно в этих двух мирах.

В мире тёмном молодёжь обкуривалась и обкалывалась, бесновалась на рок-концертах, покрывала себя жуткими татуировками и не боялась СПИДа.

А в мире светлом другие юноши и девушки собирались 25 января, в День святой Татьяны, покровительницы учащихся, в Московском университете на учредительный съезд Союза православной молодёжи и с трепетом слушали проникновенные слова Патриарха Алексия II:

— Я рад приветствовать и благословить Съезд православной молодёжи. Надеюсь, конечно, что в этом зале собралась лишь малая часть тех молодых людей, которые на вопрос: «Кто ты?» — отвечают прежде всего: «Я — православный христианин». И я благодарю Господа за то, что Он продолжает звать делателей на Свою ниву. А эта нива является общей для всех нас, и к труду на ней призваны все верующие, а не только иерархи Церкви. Слава Богу, вы поняли, что жизнь Церкви — это ваша жизнь, что крест Церкви — это ваш крест, что скорби Церкви — ваши скорби... Важнейшей задачей православной молодёжи является свидетельствование об Истине. Мы ничего не можем сказать о сущности Бога, превышающего мир, но лишь о том, как из Своей отдалённости Бог входит в наши души, и о том, что происходит с человеком, когда он встречается с Богом, — лишь об этом мы можем говорить, то есть о Царствии Божием, уже достигшем нас... Христианская проповедь в своей глубине — это не проповедь об Абсолюте и не рассказ о событиях, что совершились некогда на земле Палестины. Христианская проповедь — это свидетельство о том, что плодом тех спасительных событий стало рождение Церкви как Богочеловеческого организма... Мы сами делаем христианство лишь малой частью нашей жизни, а затем возмущаемся: почему же христианство в нас и в других оказывается малодейственно. Нас часто удручает, что духовные недуги одолевают и мирян — членов Церкви, и священнослужителей. Но ведь причина этой неисцелённости одна: нельзя быть христианином лишь наполовину или быть им, скажем, только по воскресеньям. И есть только один способ быть христианином, а именно: быть им вполне, всецело, всегда... Становятся ясны и причины искушений, и горьких ошибок, и грехов, что были на двухтысячелетием пути Христианской Церкви. Но я напомню вам слова отца Валентина Свенцицкого: «Всякий грех в Церкви не есть грех Церкви, но грех против Церкви». Слишком соблазнительно свести жизнь Церкви к действиям её администрации. И многие предпочитают смотреть на Церковь именно так, видя в ней некий этнографический колорит, суеверия старушек да властолюбие иерархов. Почему же многие люди смотрят такими глазами и избирают такой взгляд? Да потому, что так им проще: ведь если у Церкви нет тайны, значит, она не несёт в себе вечного вызова Евангелия и человек тогда не входит в ситуацию выбора, а значит, и совесть не беспокоит его. Но ведь такие же глаза видели в Иисусе Христе просто бродячего проповедника. Такими глазами у Михаила Булгакова смотрит на Христа Пилат. И лишь Церковь Духом Святым, что живёт в ней, смогла увидеть Христа не глазами толпы, а духовным зрением. Божественность Христа прикрыта завесой плоти Его (Евр. 10, 20). И потому Его Божественное бытие является настолько очевидным, что неверие в Него оказывается грехом, и в то же время является настолько неочевидным, что вера в Него оказывается заслугой. Так обстоит дело и с историческим бытием Церкви. Посторонний и холодный взгляд не заметит в её жизни ничего, кроме игры человеческих и политических страстей, разве что подивится «умению церковников приспосабливать свои древние догматы к любой современной ситуации». Но мы-то с вами знаем, что у нашей Церкви есть иная жизнь, которая не является нашей, но которая даруется нам. И нужна любящая и верующая душа, чтобы узреть дыхание благодати в жизни той Церкви, что и написать нельзя иначе, как с большой буквы. Я, как Патриарх и представитель этих самых «властей», хотел бы видеть в вас своих добрых, надёжных помощников и надеюсь, что вы поможете мне и моим собратьям по священнослужению и разделите с нами наши заботы. Ещё я хотел бы напомнить вам монашеское наблюдение: «В миру терпения нужен воз, а в монастыре целый обоз». Когда люди вместе живут и трудятся, им приходится терпеть не только свои собственные немощи, но и немощи своих собратий. Если вы решили объединить свои усилия по защите Православия, помните, что не только духовное имение ваших братий станет вашим, но и ваши недостатки ещё одним крестом лягут на всех остальных, а каждому из вас придётся с кротостью и терпением переносить ошибки и недостатки ваших ближних. Не торопитесь осуждать, не спешите гневаться, не торопитесь разъединяться. Конечно, эти слова я отношу и к себе. Я понимаю, что дело, начинаемое вами, пройдёт через немалое число искушений, и надеюсь, что Господь дарует мне духовную мудрость, потребную для того, чтобы всех и вся принимать с любовью и пониманием. Неизбежны, увы, и ошибки в новом для меня патриаршем служении. Надеюсь, что ваш юношеский и неофитский максимализм не будет судить слишком строго. Время, в которое мы вступаем, требует от нас жертвенного стояния за Православие. И исполнение нашего долга возможно, лишь если мы все будем просить о нашем укреплении Христовой благодатью, а она будет споспешествовать нам. Я молюсь о том, чтобы Господь даровал вам Свою помощь в ваших трудах, чтобы уберёг вас от соблазнов и уклонений. Прошу и вас молиться обо мне. Так, да возлюбим друг друга и в единомыслии исповедуем Отца и Сына и Святого Духа. Храни вас всех Всемилостивый Господь. Молитвы Пресвятой Богородицы и всех наших святых да пребывают со всеми вами.

Это была одна из его лучших проповедей. Завораживающий голос, величественная осанка, неотразимый добрый и мудрый взгляд — всё это сочеталось с умными и точными, красивыми и лаконичными словами. Можно сказать, что тут Святейший приблизился к лучшим проповедническим образцам своего учителя из XIX века — святителя Филарета (Дроздова), Московского Златоуста.

В начале февраля приспело время возвращаться на берега Невы. 6 февраля, вдень памяти Ксении Петербургской, Предстоятель совершил литургию в храме на Смоленском кладбище и молебен на могиле блаженной. Вечером после молебна в Троицком соборе лавры пеший крестный ход двинулся к Московскому вокзалу. Впереди несли кресты и хоругви, икону преподобного Серафима и раку с его мощами. Следом шёл, опираясь на патриарший посох, Святейший. За ним — нескончаемая вереница верующих с зажжёнными свечами в руках. Милиция перекрыла движение по Невскому, и весь проспект заполнился крестным ходом. Вот когда можно было воочию увидеть, как сильно стремление к добру и вере в русском народе. В наступившей зимней ночи широкая река огней светилась от лавры до самого вокзала, а вместо автомобильных сигналов звучало всеобщее дружное пение:

— Преподобный отче наш Серафиме, моли Бога о нас!

На вокзале раку с мощами поместили в особом вагоне и закрепили на столе в окружении подсвечников с зажжёнными свечами. Как только поезд тронулся, Святейший здесь же начал читать молебен с акафистом. И читал всю ночь. Когда под утро прибыли в Москву, радио на Ленинградском вокзале объявило:

— Поезд «Красная стрела» с мощами преподобного Серафима прибывает в столицу.

День был облачный, с лёгким морозцем. От площади трёх вокзалов крестный ход двинулся к Елоховскому собору. Металлическую раку с мощами несли на плечах. Путь близкий, и вскоре уже преподобный Серафим встал перед амвоном, а Святейший возглавил праздничный молебен. Окончив его, он остался рядом с мощами и лично вручал каждому, кто подходил приложиться, памятную цветную открытку с изображением Саровского чудотворца. Отныне преподобному Серафиму предстояло пробыть здесь, в Богоявленском, до самого лета. Почти полгода Святейший сможет часто наведываться сюда, чтобы припадать к мощам заступника, совершать богослужения, молить о помощи. Ведь недаром мощи и помощь — однокоренные слова!..

В первое воскресенье Великого поста, именуемое Неделей Торжества Православия, Святейший Патриарх Алексий II в Елоховском соборе в присутствии девяти архиереев выступил с речью, в которой явственно обозначился его бесповоротный отход от идей экуменизма. На протяжении многих лет ему приходилось, участвуя в экуменическом движении, дружески общаться с протестантами, которые отрицают иконопочитание, равно как монашество и святых. Теперь Святейший резко отмежевался от протестантов, чётко говоря, что они отрицают самые основы христианского свидетельства о Боге. Борьба за Православие была объявлена Святейшим с самого начала его патриаршества.

В конце февраля 1991 года автору этой книги посчастливилось впервые лично общаться с Предстоятелем. Случилось это следующим образом. Готовясь к Светлому Христову Воскресению, патриарх разослал в редакции всех журналов и газет своё пасхальное обращение. Поступило такое и в редакцию журнала «Наш современник». Главный редактор журнала Станислав Юрьевич Куняев поставил текст на первую страницу апрельского номера, о чём сообщил в Патриархию, и тотчас же получил приглашение на личную встречу в Чистый переулок. Оказалось, что ни один другой журнал не откликнулся и не напечатал пасхальные слова Патриарха. По каким-то причинам сам Куняев присутствовать не мог, послал своих заместителей. Так 27 февраля в Чистый переулок явились Дмитрий Петрович Ильин, Александр Иванович Казинцев и автор этой книги, заведовавший тогда отделом прозы.

Резиденция в Чистом переулке тогда ещё даже была не до конца отремонтирована, и кое-где лежал полиэтилен, но Красный зал уже сверкал великолепием, у окна светился стеклянный образ Победоносца Георгия, в вазах стояли цветы, на столе сияло хрустальное Распятие. Святейший благословил гостей и попросил разрешения остаться в подряснике и без головного убора, дабы и он, и мы чувствовали себя в более домашней обстановке. Владыка Арсений, назначая встречу, обозначил:

— Приносим извинения, но Святейший сильно загружен, и у вас будет всего пять минут, не более.

Но, разговорившись, Предстоятель в итоге беседовал с нами более полутора часов, настолько его увлекли ответы на задаваемые вопросы. Его нисколько не смутило, что из уст гостей нередко слышались весьма нелестные замечания в адрес и президента СССР Горбачёва, и набирающего всё большую политическую мощь Ельцина. Видно было, что он разделяет наши мнения, хотя впрямую против обоих разрушителей государства не высказывался. Говорил, что все мыслящие люди должны делать всё возможное, чтобы правители государства прислушивались к их полезным советам.

— При советской власти много было плохого, но ведь и много хорошего. Мы должны внушить людям, что нельзя вместе с водой выплёскивать ребёнка, что нужно сохранить всё лучшее, накопленное за семьдесят лет. Коммунисты приучили людей к священному понятию, что человек должен существовать продуктами собственного труда. Вспомните, как когда-то всё высшее общество было поражено недугом азартных игр. Сейчас это искоренено. Во всяком случае, люди не бравируют тем, что где-то во что-то играют на деньги. Бесплатная медицина, лучшее в мире образование, передовая наука. Это не должно исчезнуть. И в то же время не должно возвращаться в наш мир то, что являлось позором в прежние века. А оно возвращается — страсть к накопительству, стяжательству, желание использовать труд других людей себе во благо, проституция, пропаганда насилия и многое другое.

Особенно обрадовало Предстоятеля то, что он увидел перед собой людей, мечтающих о возрождении великого православного и даже монархического прошлого России. Вопрос о канонизации царской семьи вдохновил его на долгий рассказ о том, что сия канонизация непременно состоится, но будет сделана не по подобию того, как это совершила Зарубежная Церковь, а с глубоким анализом жизни и деяний огромного свода новомучеников российских XX столетия, во главе которых и стоит семья последнего императора.

— Все эти люди ещё на памяти у тех, кто до сих пор жив, — говорил Святейший. — Вспомните, как проходили канонизации святых в прежние времена. Нужно было, чтобы прошло много десятилетий, иногда даже несколько столетий, прежде чем тот или другой был прославлен в лике святых. Поэтому и мы сейчас не спешим, а хотим, чтобы каждый был взвешен и в точности определено, какова его святость.

Когда беседа подошла к концу, Святейший ненадолго удалился и вскоре вернулся с подарками. Каждому он подарил по металлическому образку святителя Алексея Московского, по календарю на 1991 год, по иконе Серафима Саровского.

Весь великопостный март Святейший служил в Москве и отлучался лишь в Троице-Сергиеву лавру. В середине того месяца произошло второе обретение мощей святого подвижника Церкви — епископа Белгородского Иоасафа (Горленко). Сей праведник прославился аскетическим образом жизни в XVIII столетии. Скончавшись в возрасте сорока девяти лет, епископ Иоасаф два месяца пролежал в гробу в храме в открытом виде и нисколько не поддавался тлению. Даже цвет лица не менялся. Это чудо стало одним из главных свидетельств его праведности, и в 1911 году он был причислен к лику святых, а уже очень скоро, в 1920 году, мощи Иоасафа Белгородского были вскрыты большевиками и отправлены в Музей атеизма. В списке Бонч-Бруевича они фигурировали, а вот в 1990 году сотрудники музея уверяли, что и этими мощами не располагают. Но неожиданно святыню обнаружили при разборе завалов на чердаке Казанского собора.

В воскресенье 17 марта 1991 года в стране состоялся референдум по вопросу о сохранении СССР, на котором три четверти граждан высказались «за» и лишь каждый четвёртый желал развала великой державы. Народное волеизъявление нисколько не помешало правителям в очень скором времени эту державу безжалостно развалить. И при этом нагло заявлять, что они действуют от лица народа.

В конце марта Святейший отправился с паломничеством в Иерусалим. Отныне здесь в Горненском женском монастыре им была поставлена настоятельницей одна из его возлюбленных сестёр во Христе — пюхтицкая монахиня Георгия (Щукина).

А тем временем в России страсти постепенно накалялись. 28 марта прошла лёгкая репетиция грядущего августовского путча — Горбачёв ввёл в Москву войска, танки и бронетранспортёры для разгона намеченного крупного митинга за дальнейшее развитие демократии, организуемого Ельциным. Съезд народных депутатов России потребовал отменить это решение, и президент СССР струсил, послушался: войска и технику ночью вывели.

Вскоре прошла репетиция грядущего стремительного взлёта цен, они поднялись в три-четыре раза, то бишь, пока ещё на вертолёте, а не на космической ракете. Но то, что впереди ничего хорошего не ожидается, уже понимало большинство населения. Горбачёв продолжал предательски в одностороннем порядке разоружать страну, бывшие союзные республики всё больше обретали независимость, разнузданное телевидение нагнетало обстановку и, по сути дела, ежедневно звало Русь к топору.

В своём пасхальном обращении ко всей многомиллионной пастве вернувшийся из Иерусалима Предстоятель взывал к миру и милосердию. Однако призывов великого миротворца не слышали разжигатели вражды. Поддерживаемый Горбачёвым папа Иоанн Павел Войтыла уже назначал своих архиереев в Москву и Новосибирск, тем самым подрывая дружеские отношения с Московской Патриархией. В ответ Патриарх Алексий II заявил о своём отказе от участия в Католической ассамблее в Риме и отправился в Константинополь, где совершал богослужения вместе с Патриархом Димитрием (Пападопулосом), очень хорошо относившимся к Русской Церкви.

В мире Патриарха открывались новые храмы и монастыри, состоялась первая литургия в петербургском Казанском соборе, проходили паломничества и перенесения святых мощей. В параллельном мире зла и смуты Ельцин танком шёл к власти, смеясь над трусливо трепещущим Горбачёвым, которому в утешение вручалась Нобелевская премия мира. 12 июня Ельцин стал президентом России, набрав чуть больше половины всех голосов избирателей и потом почему-то именовавшийся «всенародно избранным», хотя почти половина россиян отдали свои голоса его соперникам — Рыжкову, Жириновскому, Тулееву, Макашову и Бакатину. В тот же день Собчак стал мэром города на Неве и тотчас сдержал своё предвыборное обещание: вернул Северной столице её исконное наименование — Санкт-Петербург. В параллельном мире рухнули Варшавский договор и Совет экономической взаимопомощи, начался так называемый новоогарёвский процесс перехода от союза пятнадцати республик к союзному договору независимых государств. По всей стране окончательно опустели полки магазинов, началась безработица, покатилась грабительская приватизация по схеме Чубайса и Гайдара, народ стремительно превращали в безнравственное стадо.

10 июля в Кремлёвском дворце съездов свежеиспечённый президент России под фанфары вышел на сцену трезвый, приглаженный и объявил:

— Граждане Российской Федерации! Клянусь при осуществлении полномочий президента Российской Советской Федеративной Социалистической Республики соблюдать Конституцию и законы РСФСР, защищать её суверенитет, защищать свободы и права человека и гражданина, права народов РСФСР, добросовестно исполнять возложенные на меня народом обязанности.

Все встали под звуки нового гимна России, в качестве которого тогда исполнялась «Патриотическая песнь» Глинки. Всё это действо было названо неудобоваримым для русского восприятия словом «инаугурация», которое остряки тотчас перемололи в «кенгурацию». Страсть к иностранным заимствованиям — болезнь всех русских реформаторов, которые почему-то обычно считают, что обновление России никак не возможно без искажения её природного языка.

Предстоятель Церкви удостоился приглашения на акт вступления Ельцина в должность председателя страны, как могло бы это именоваться вместо «президент». Но куда там! У нас и градоначальники теперь становились мэрами, хотя от этого слова быстро стали производить — «мэрское решение», «мэрское правление» и даже «мэрская морда» — всё мерзкое. Даже такой либерал, как теледеятель Парфенов, и то в своей программе «Намедни» заметил, что «президент России» в первое время звучало столь же абсурдно, как «царь США».

Выйдя на сцену, Святейший Патриарх Алексий II благословил первого президента России на честное служение своему народу. Надо полагать, он уже тогда понимал, что Ельцин едва ли станет хорошим правителем, ведь только слепой не видел, какие вражьи силы стояли за спиной у «царя Бориса». Но патриаршье благословение хоть как-то да должно было смягчить пришедшего во власть политика, готового безжалостно разрушать всё подряд, лишь бы сия власть ему была обеспечена.

23 июля Святейший в последний раз совершил литургию у раки преподобного Серафима в Богоявленском Елоховском соборе в сослужении сорока архиереев. Во второй половине дня автоколонна двинулась из Москвы на восток. Впереди ехала машина с установленной на ней большой иконой Серафима Саровского, за ней — микроавтобус с мощами, далее — автомобиль со Святейшим, а уже за ним — длинная вереница машин, в которых ехали архиереи, священники и миряне. Начался многодневный крестный ход, завершившийся в Дивеевской обители, где оправдалось пророчество преподобного Серафима о свече. Незадолго до своей кончины он передал свечу монахиням со словами:

— Одна из вас с этой свечой будет встречать моё тело — его перенесут и упокоят в Дивееве. Ведь я мощами своими не буду лежать в Сарове, а перейду к вам в Дивеево.

В 1833 году преподобного похоронили в Саровском монастыре. И в 1903 году после прославления Серафима в лике святых его мощи были положены в Троицком соборе Сарова. Потом грянула революция, мощи исчезли, а в 1927 году блаженная Мария Ивановна собрала всех дивеевских сестёр, зажгла пред ними ту заветную свечку и сказала:

— Одна из вас останется в живых, когда мощи преподобного Серафима вернутся в Дивеево, и она будет его встречать с этой свечой.

Единственной, кто остался в живых из тех сестёр в 1991 году, оказалась матушка Фрося. Когда Патриарх Алексий II с сонмом архиереев, сопровождаемый толпами верующих, вносил мощи преподобного Серафима в дивеевский храм, она, матушка Фрося, стояла в дверях, держа в руках зажжённую заветную свечу!

2 августа Святейший отправился в обратный путь. Неделю он отдыхал в Переделкине, потом 12 августа состоялась встреча прибывших из Петербурга мощей святителя Иоасафа Белгородского, которые поместили в Елоховском соборе, и Предстоятель совершил литургию. 15 и 16 августа он находился в Новгороде, совершал литургию в Софийском соборе. Вернулся в Москву к самому началу событий августовского путча.

Знал ли он о том, что таковые события произойдут? Надо полагать, человек такого уровня был осведомлён о том, что нечто подобное случится. 20 августа в подмосковной усадьбе Ново-Огарёво по инициативе Ельцина должно было состояться подписание договора между Россией, Белоруссией, Казахстаном и Узбекистаном о создании Союза суверенных государств. Этим впрямую нарушались итоги всенародного референдума о сохранении СССР. Часть партийной верхушки готовила ответный ход, которым, собственно говоря, и должно было стать создание хунты. В общем, в верхах знали, и наверняка знал Предстоятель Церкви, что конец августа будет жарким. Рано утром 19 августа, в праздник Преображения Господня, севастопольский полк КГБ блокировал президентскую дачу в Форосе, а в шесть часов утра было объявлено о неспособности Горбачёва выполнять свои функции по состоянию здоровья, о введении в стране чрезвычайного положения и о переходе всей полноты власти в руки ГКЧП — Государственного комитета по чрезвычайному положению. В Москву вошли подразделения Таманской мотострелковой и Кантемировской танковой дивизий — четыре тысячи солдат и офицеров, 362 танка, 427 бронетранспортёров и боевых машин пехоты. Группа спецназа «Альфа» отправилась в Архангельское к даче Ельцина, но приказа о его аресте так и не получила — тем самым руководители ГКЧП во главе с вице-президентом СССР Янаевым заведомо обрекли свой путч на провал. В пользу ареста главного демократизатора страны выступал только бесстрашный и честный генерал Валентин Иванович Варенников.

Итак, в шесть часов утра страна услышала о введении ГКЧП «в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества; исходя из результатов всенародного референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик; руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей».

В создавшемся положении нас более всего заботит то, как повёл себя герой книги. Что должен был сделать Предстоятель Церкви? На какой стороне баррикад встать? Разумеется, ни на той, ни на другой. Потому что и то и другое — плохо. Плохо, если страну потянут силой в опостылевшее партократическое прошлое. Это неминуемо грозило гражданской войной. Плохо, если младореформаторы во главе с Ельциным продолжат свои хищнические разрушительные реформы. Это тоже грозило гражданской войной. И ему оставалось только одно — предстоять перед Вседержителем с мольбой о спасении России и предстоять перед обеими сторонами с мольбами, чтобы те не допустили кровопролития. Но не вставать ни на чью сторону. Ведь сказал же он в интервью «Известиям» в мае 1991 года: «Церковь не намерена заключать политические браки».

Утром 19 августа Первосвятитель отслужил литургию в кремлёвском Успенском соборе и совершил молебен о ниспослании мира. Многие тогда заметили, что в молитве «О богохранимей стране Российской» протодиакон вместо слов «во властех и воинстве ея» произносил: «и православном народе ея». А он мог это сделать только по особому благословению владыки, в данном случае Патриарха.

В тот же день Предстоятель обсуждал происходящие события с членами Синода и в ночь на 20 августа вместе со своим референтом, коим с 1990 по 1993 год являлся диакон Андрей Кураев, выработал текст заявления, выражающего позицию Церкви: «В жизни нашего Отечества произошло чрезвычайное событие. Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв, избранный Съездом народных депутатов Советского Союза, отошёл от верховной власти в стране. При этом остаются неясными обстоятельства этого отхода. Такое положение смущает совесть миллионов наших сограждан, для которых встаёт вопрос о законности новообразованного Государственного комитета по чрезвычайному положению, объявившего о принятии им верховной власти в СССР.

В связи с этим мы заявляем, что в настоящий момент необходимо услышать голос президента Горбачёва и узнать его отношение к происходящим событиям. Мы надеемся, что Верховный Совет СССР даст принципиальную оценку случившемуся и предпримет решительные меры по стабилизации положения в стране.

Мы обращаемся с призывом ко всем чадам Русской Православной Церкви, ко всему нашему народу, сугубо к воинству нашему, в этот критический для Отечества момент проявить выдержку и не допустить пролития братской крови.

Мы возносим усердную молитву ко Господу и призываем к такой молитве всех верных чад Церкви нашей, да ниспошлёт Он мир народам нашей страны, дабы они и впредь могли устроить свой дом в соответствии со свободным выбором и общепринятыми нормами морали и права».

Здесь видно, что хотя Патриарх не за Ельцина и не за Горбачёва, он уже против ГКЧП. С одним экземпляром обращения Кураев отправился в Белый дом и там передал его вице-президенту России Александру Владимировичу Руцкому.

На следующий день хунта подтвердила свою полную несостоятельность: разработанный план штурма Белого дома, оценённый впоследствии военными специалистами как безукоризненный, так и не был осуществлён, войска стали переходить на сторону Ельцина. Во второй половине дня было выпущено в свет патриаршее обращение. В ночь на 21 августа Святейший подписал новый документ: «Братья и сёстры! Взорван хрупкий гражданский мир в нашем обществе. По поступающим сообщениям, начинаются открытые вооружённые столкновения и кровопролитие. В этих условиях мой долг Патриарха предупредить всех, кому слово Церкви дорого и небезразлично: всякий, кто поднимет оружие на своего ближнего, против безоружных людей, приемлет на душу тягчайший грех, отлучающий его от Церкви, от Бога. О таковых подобало бы проливать больше слёз и молитв, чем об их жертвах.

Да избавит нас Господь от страшного греха братоубийства!

Потому и предупреждаю я всех соотечественников: Церковь не благословляет, не может благословить беззаконные, насильственные, кровопролитные действия. Я прошу всех вас, дорогие, сделать всё, чтобы не вспыхнул пламень междоусобной войны.

Остановитесь!

Я прошу солдат и их командиров вспомнить, что цену за человеческую жизнь не может назначить и уплатить никто.

Я прошу Пресвятую Богородицу в эти дни Успенского поста, Покровительницу града нашего, не оставить нас Своим покровом и сохранить всех нас. Матерь Божия, помоги нам примириться друг с другом, с Правдой и с Богом!»

В ту же ночь возле Белого дома произошло кровопролитие. При проходе колонны бронетехники ветеран войны в Афганистане Дмитрий Комарь пытался накрыть брезентом смотровую щель БМП, но упал и, ударившись головой о броню, скончался. Экономист совместного предприятия «Иком» Владимир Усов был сражён наповал пулей, выпущенной в качестве предупредительного выстрела, но отрикошетившей от стены подземного туннеля возле Смоленской площади. Архитектор проектно-строительного кооператива «Коммунар» Илья Кричевский получил смертельное ранение в голову, когда вместе с толпой пытался догнать выскочивших из подожжённого БМП членов экипажа. Все трое стали последними Героями Советского Союза.

Утром 21 августа путч закончился. Министр обороны Дмитрий Тимофеевич Язов отдал приказ о выводе войск из Москвы, и они уходили мимо надписей на заборах и стенах: «Кошмар! На улицах Язов!» Вскоре все члены ГКЧП кроме застрелившегося вместе с женой министра внутренних дел СССР Бориса Карловича Пуго будут арестованы и проведут за решёткой два с половиной года. Суд над ними так и не состоится, поскольку на суде непременно всплыли бы все неприглядные делишки Горбачёва и Ельцина, и хунта получит амнистию, которую признают все члены ГКЧП кроме непреклонного Варенникова — он будет стойко отстаивать свою правоту и не признает себя виновным. Честный и мужественный человек!

22 августа победившая демократия торжествовала победу. Народ ликовал, ещё не зная, что это ликование ему придётся оплачивать девятью годами разорения и унижения его страны.

В воскресенье 25 августа объявила себя независимой Белоруссия, на всей территории России было национализировано имущество коммунистической партии, а в Елоховском соборе Патриарх отслужил литургию и благодарственный молебен по случаю того, что гражданская война не разгорелась. На другой день отделилась Молдавия, а на всей территории СССР была приостановлена деятельность КПСС. В праздник Успения Богородицы Предстоятель совершил литургию в Успенском соборе Кремля и возглавил крестный ход. На том и закончилась революция 1991 года, положившая начало стремительному развалу СССР.

О тех днях впоследствии Святейший вспоминал: «Затеявшим государственный переворот в августе 1991 года следовало остановиться, чтобы не случилось самое страшное — не вспыхнул пламень междоусобной братоубийственной войны. Я просил Пресвятую Богородицу, Покровительницу земли Русской, в те дни Успенского поста не оставить нас Своим Покровом, сохранить всех нас... Господа Бога надо благодарить — за всё! Не только мои молитвы, но молитвы всех нас были услышаны Им, и совершилось чудо. Действительно, гражданам нашей страны довелось пережить тревожные дни, но отрадным было и то, что вместе с их окончанием ушёл и период нашей истории, начатый в 1917 году. С великим разделением, братоубийственной войной, торжеством властителей, которые сами о себе свидетельствовали как о людях и политиках “нового типа”. Но в чём заключалась новизна большевизма? В отвержении нравственных начал, в забвении духовных истоков и смысла человеческого существования, в уверенности в том, что ни перед Богом, ни перед людьми политики “нового типа” не понесут ответственности за свои деяния».

Следом за Литвой, Латвией, Эстонией, Грузией, Украиной, Белоруссией и Молдавией отделились Азербайджан, Армения, Таджикистан, Туркмения, Киргизия, Узбекистан и Казахстан. Запылал жаждой отделения и весь Кавказ во главе с Чечнёй. Ельцин огласил приговор: «Идея Союза себя исчерпала!» СССР продолжал существовать формально, как находящийся в безнадёжной коме.

Главной задачей Предстоятеля теперь было не допустить, чтобы вместе с Советским Союзом распалась единая Церковь. Наибольшую тревогу вызывала Украина. Не ставший Патриархом Московским митрополит Филарет (Денисенко) теперь возмечтал стать Патриархом Киевским. Во время путча он поддержал ГКЧП, но как только Кравчук провозгласил независимость Украины, митрополит Филарет приветствовал развал СССР. Объясняется смена позиции просто: он получил чёткий приказ: «В незалежной державе — незалежная Церковь!» — и принялся его исполнять. Кравчук не мог опереться на уже существующую раскольническую Церковь, поскольку она имела власть только в западных областях, а подавляющее большинство украинцев оставалось в юрисдикции Московского Патриархата. Поэтому и была сделана ставка на нового раскольника в лице Денисенко. В свои шестьдесят два года он, ровесник Святейшего Патриарха Алексия II, лишь научился искусству изворачиваться, лгать, искать свою выгоду. Гораздо труднее ему было в столь преклонном возрасте начать учить украинский язык, лишь с виду простой и похожий на русский. Правильно изъясняться на мове он так никогда и не сможет, навсегда став посмешищем у тех же националистов, к коим он перешёл на службу.

В сентябре и начале октября Патриарх Алексий II был занят приятными хлопотами — сначала он возглавил перенесение мощей святителя Иоасафа Белгородского из Москвы через Курск в Белгород, затем побывал в Александрии, Дамаске, Бейруте, Константинополе, посетил дивные сирийские монастыри в Маалюле и Сайеднайе. А когда вернулся, его уже поджидало письменное обращение Денисенко с просьбой о даровании Украинской Церкви полной независимости. Разумеется, ответ был отрицательный.

В конце 1991 года вся Украина была во власти заблуждения: освободившись от связей с Россией, она заживёт превосходно. Вот уже несколько лет народу внушалась идея о том, что начиная со времён Богдана Хмельницкого Украина кормила Россию, а теперь, освободившись, будет кататься как сыр в масле, глядя, как соседка подыхает с голоду. Так стали думать и многие украинские иерархи. Очень скоро им предоставится возможность убедиться в наивности сих заблуждений, когда украинцы станут мешочниками, мотающимися «на Польшу» и обратно, а украинки обильно насытят собой публичные дома Европы и Азии, Африки и Америки.

Обсуждение деяний Киевского Собора проходило в Русской Церкви весь ноябрь. В это время Предстоятель побывал в Лондоне, где отслужил литургию в Успенском кафедральном соборе, съездил в Петербург, где проводил богослужения и в лавре, и в Преображенском храме, и на Смоленском кладбище, и в Исаакиевском соборе, а в середине ноября он отправился в Америку, где отслужил литургии в Николаевском соборе Нью-Йорка и в Свято-Тихоновской духовной семинарии, находящейся в Пенсильвании. Здесь же ему было присвоено звание доктора богословия honoris causa. А 13 ноября по приглашению американского раввина и председателя межрелигиозной организации «Призыв совести» Артура Шнейера Святейший посетил на Лонг-Айленде крупнейшую Хэмптонскую синагогу и выступил в ней с речью, которую многие в России сочли чуть ли не вероотступнической. Но прежде, чем её процитировать, нужно вновь вернуться к событиям августа 1991 года.

Дело в том, что страсти кипели в те дни не только в России, но и в благополучной Америке. В одном из районов Бруклина, Краун-Хайтсе, вспыхнули еврейские погромы, организованные чернокожими нацистами, выступающими против белой расы вообще и евреев в частности. Один из главарей этого движения, чернокожий гомосексуалист Эл Шарптон выступал за права афроамериканцев и сексуальных меньшинств, а потому ненавидел ортодоксальные религии, отвергающие содомский грех. К таковым религиям относится и иудаизм.

Журналист и политик Ари Каган в газете «Вечерний Нью-Йорк» так описывал события августа 1991 года: «Банды погромщиков игнорировали полицию, которая действовала крайне нерешительно или вообще отсутствовала... Три дня в столице мира совершенно беспрепятственно толпы бесчинствующих чернокожих молодых людей и выходцев из Карибских островов с криками “Бей евреев!” грабили магазины, поджигали и переворачивали автомашины, избивали прохожих, разбивали стёкла еврейских домов, где на косяках видели мезузы... Около 250 ослеплённых яростью и антисемитской ненавистью погромщиков выбежали на Кингстон-авеню с возгласами “Достать еврея!” 38 человек получили тяжёлые ранения, в том числе несколько смелых полицейских, пытавшихся остановить погромщиков. Банда подростков напала на случайно оказавшегося на их пути 29-летнего студента йешивы из Австралии Янкеля Розенбаума и зарезала его... Погром прекратился (и то не полностью) лишь 22 августа, когда после телефонного звонка президента США Джорджа Буша-старшего мэр Дэвид Динкинс понял: дальнейшее бездействие городских властей приведёт к вводу в Нью-Йорк регулярных воинских частей для наведения порядка. Вечером 22 августа 1991 года в район Краун-Хайтса были направлены более 1800 полицейских, которые начали восстанавливать законность и обеспечивать безопасность местного еврейского населения...

Выступая 26 августа на похоронах семилетнего Кэто, преподобный Эл Шарптон назвал главными виновниками трагедии “торговцев бриллиантами, которые посылают эти бриллианты из Южной Африки в Тель-Авив и заключают выгодные сделки здесь, в Краун-Хайтсе”. Он призвал тысячи участников похоронной процессии не прощать хасидов и добиться, чтобы “они заплатили дорогую цену за расизм и апартеид”. Иными словами, фашиствующий проповедник снова подтолкнул толпы на баррикады. В итоге ненависть к евреям продолжала разжигаться. Не зря на похоронах спокойно развевался принесённый кем-то плакат “Гитлер не закончил свою работу”. Стычки между чернокожими жителями района и местными евреями длились ещё несколько дней».

Это был самый крупный еврейский погром в США за последние полвека. Не откликнуться на приглашение в синагогу после таких кровавых событий означало бы, что ты на стороне погромщиков. К тому же основанный в 1965 году Артуром Шнайером фонд «Призыв совести» всегда провозглашал своей главной целью развитие диалога и добрых отношений между традиционными мировыми религиями. Итак, вот речь Предстоятеля Русской Православной Церкви перед иудеями 13 ноября 1991 года в её полном виде:

— Дорогие братья, шолом вам во имя Бога любви и мира! Бога отцов наших, который явил Себя угоднику Своему Моисею в Купине Неопалимой, в пламени горящего тернового куста, и сказал: «Я Бог отцов твоих, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова». Он Сущий — Бог и Отец всех, а мы все братья, ибо мы все дети Ветхого Завета его на Синае, который в Новом Завете, как мы, христиане, верим, обновлён Христом. Эти два Завета являются двумя ступенями одной и той же богочеловеческой религии, двумя моментами одного и того же богочеловеческого процесса. В этом процессе становления Завета Бога с человеком Израиль стал избранным народом Божиим, которому были вверены законы и пророки. И через него восприял Своё «человечество» от Пречистой Девы Марии воплотившийся Сын Божий. «Это кровное родство не прерывается и не прекращается и после Рождества Христова... И потому мы, христиане, должны чувствовать и переживать это родство как прикосновение к непостижимой тайне смотрения Божия». Очень хорошо это выразил выдающийся иерарх и богослов Русской Православной Церкви архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (Бровкович) в проповеди, произнесённой в Одессе более чем сто лет назад. Главная мысль этой проповеди — теснейшее родство между ветхозаветной и новозаветной религиями. Единение иудейства и христианства имеет реальную почву духовного и естественного родства и положительных религиозных интересов. Мы едины с иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки христианству, а во имя и в силу христианства, а иудеи едины с нами не вопреки иудейству, а во имя и в силу истинного иудейства. Мы потому отделены от иудеев, что мы ещё «не вполне христиане», а иудеи потому отделяются от нас, что они «не вполне иудеи». Ибо полнота христианства обнимает собой и иудейство, а полнота иудейства есть христианство. В основе выступления архиепископа Никанора лежала идея взаимопонимания между Православной Церковью и еврейством. Это стремление к сближению не было одиноко в нашей Церкви. Ещё в 1861 году епископ Нижегородский Хрисанф (Ретивцев) призвал Церковь содействовать прекращению враждебности, установить отношения диалога с евреями. В таком же духе обращался к евреям в начале нашего века и архиепископ Николай (Зиоров). «Еврейский народ близок нам по вере. Ваш закон — это наш закон, ваши пророки — это наши пророки. Десять заповедей Моисея обязывают христиан, как и евреев. Мы желаем жить с вами всегда в мире и согласии, чтобы никаких недоразумений, вражды и ненависти не было между нами». Исходя из таких вероучительных и богословских убеждений, иерархи, духовенство и богословы нашей Церкви решительно и открыто осуждали всякие проявления антисемитизма, вражду и погромы в отношении евреев. Так, осуждая погром 1903 года в Кишинёве, архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) публично заявлял: «Жестокие кишинёвские убийцы должны знать, что они посмели пойти против Божественного Промысла, что они стали палачами народа, который возлюблен Богом»... Во время печально знаменитого суда над Бейлисом эксперты нашей Церкви — профессор Киевской духовной академии протоиерей Александр Елаголев и профессор Петербургской духовной академии Иван Троицкий — твёрдо защищали Бейлиса и решительно высказались против обвинений евреев в ритуальных убийствах. Очень много сделал для защиты евреев от антисемитских нападений со стороны крайних радикально-правых организаций митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский). Мужественно защищали евреев от вражды и неправых обвинений со стороны антисемитских кругов многие другие наши иерархи и богословы: митрополит Макарий (Булгаков), епископ Гродненский Донат (Бабинский), епископ Виссарион (Нечаев), архиепископ Серапион (Мещеряков), архиепископ Макарий (Миролюбов)... Отдельно надо сказать об участии в защите евреев против антисемитизма многих наших богословов и выдающихся религиозных мыслителей — например, Владимира Соловьёва, Николая Бердяева, о. Сергия Булгакова. Соловьёв считал защиту евреев, с христианской точки зрения, одной из важных задач своей жизни. Для него еврейский вопрос не есть вопрос о том, хороши или плохи евреи, а есть вопрос о том, хороши или плохи мы, христиане. Для налаживания христианского диалога много сделали наши знаменитые православные религиозные мыслители, евреи по происхождению, Семён Франк и Лев Шестов... Однако не только знаменитые иерархи и богословы участвовали в этом благородном деле. Многие священники на местах активно защищали и спасали евреев от погромов и преследований. Во время Второй мировой войны и нацистской оккупации духовенство и верующие нашей Церкви, рискуя своей жизнью, укрывали евреев. Классические примеры этого — мать Мария (Скобцова), священники Дмитрий Клепинин и Алексей Глаголев, многие другие, о подвигах которых, о жертвенном служении спасению их еврейских братьев и сестёр следует всем нам знать. Армия нашей страны в борьбе с гитлеровской Германией ценою жизни почти двадцати миллионов победила нацизм, освободила оккупированные немцами страны Европы и тем предотвратила «окончательное решение еврейского вопроса», запланированное и жестоко проводимое нацистами на этих территориях, спасла евреев от полного истребления. После Второй мировой войны наша Церковь начала налаживать свои отношения, сотрудничество со всем христианским миром, со многими международными нехристианскими организациями и объединениями, в том числе и с еврейскими. Мы активно участвовали в деятельности Всемирного Совета Церквей, в частности, его комиссии «Церковь и еврейский народ», в работе международных конференций — в Москве были проведены две крупные международные конференции представителей христианских церквей и нехристианских мировых религий, где Русская Православная Церковь выступала с решительным осуждением милитаризма, расизма и антисемитизма. К сожалению, сегодня, в трудное для нашего общества время, антисемитские настроения в нашей жизни проявляются довольно часто. У этих настроений, распространённых среди крайних экстремистов, правых шовинистических групп, есть питательная среда: общий кризис, рост национального обособления... Задача Русской Церкви помочь нашему народу победить зло обособления, этнической вражды, узкоэгоистического национал-шовинизма. В этом трудном, но святом для всех нас деле мы надеемся на понимание и помощь наших еврейских братьев и сестёр. Совместными усилиями мы построим новое общество — демократическое, свободное, открытое, справедливое, такое общество, из которого никто не желал бы больше уезжать и где евреи жили бы уверенно и спокойно, в атмосфере дружбы, творческого сотрудничества и братства детей единого Бога — Отца всех... Бога отцов ваших и наших. С радостью я должен засвидетельствовать здесь, что желание вести сближающий диалог с Русской Православной Церковью всегда находило положительный отзвук и поддержку со стороны общественных и духовных руководителей еврейских общин в нашей стране. Из наиболее известных можно упомянуть Ицхака Бер Левинсона, который был отцом движения Таскала (первая половина XIX века) — движения высокой духовности среди евреев России. С предложением вести диалог между евреями и Русской Церковью он обратился к архимандриту Христофору, ректору Кременецкой духовной семинарии на Волыни, где они оба жили и работали. Книга Левинсона о диалоге с православными «Довольно крови» была переведена на русский язык в 1883 году и получила широкое распространение. Её популярность напугала наших реакционеров, и они осудили её в начале века как опасную для православного духовенства. В связи с еврейско-православным диалогом следует назвать ещё несколько имён: раввина Шмуйла Александрова из Бобруйска (Беларусь) — знаменитого еврейского каббалиста, находящегося под влиянием Владимира Соловьёва и убитого фашистами в 1941 году; раввина Лейб Иегуда Дон-Яхия из Чернигова (Украина) — он испытал на себе влияние Толстого, которого часто цитировал в своих проповедях. Следует вспомнить нашего современника профессора Михаила Агурского из Иерусалима, знатока истории евреев в России, много сделавшего для нашего сближения. Недавно он приехал из Израиля в Москву на конгресс русской диаспоры и здесь неожиданно умер. Вечная ему память... Вообще евреи в нашей стране с уважением относились к нашей Церкви и её духовенству. Не случайно адвокатом митрополита Петербургского Вениамина в 1922 году на суде по делу так называемых «церковных ценностей» был еврей Гуревич, который самозабвенно защищал митрополита... На иконостасе нашего русского храма в Иерусалиме начертаны слова псалмопевца: «Просите мира Иерусалиму». Это сейчас то, что нам всем нужно — и вашему, и нашему народу, всем другим народам, ибо как Бог наш един Отец, един и неделим для всех чад Его.

Никакого вероотступничества в речи Патриарха Алексия II нет и не могло быть.

В этой речи Святейший точно обозначил отношение русского православного человека к иудеям и вообще евреям. Православному человеку антисемитизм чужд природно. Достоевский, коего в XIX веке многие спешили причислить к ярко выраженным антисемитам, подчёркивал, что он не против евреев, а против насаждаемого в мире культа денег, который во многом увязывается с именами известнейших деятелей, создателей мировой еврейской банковской системы. Православный человек восторгается духовными проявлениями талантливых евреев, их умом, идущим на пользу людям, но не может восторгаться их способностью делания денег из воздуха, а затем денег из денег. Не жажда наживы объединяет евреев с неевреями, а жажда духовного знания, постижения Бога. Вот о чём говорил Предстоятель в тот ноябрьский день на Лонг-Айленде.

Своё посещение Америки Святейший завершил 17 ноября литургией в Свято-Иоанно-Предтеченском соборе Вашингтона и уже на следующий день служил в родном Елоховском, когда случилось событие трагическое, но впоследствии обернувшееся нечаянной радостью. 18 ноября (5 ноября по православному календарю) в 1917 году в Успенском соборе Кремля Патриарх Тихон вытянул свой жребий Предстоятеля Русской Церкви. А 18 ноября 1991 года злоумышленники бросили бомбу с зажигательной смесью в только что отреставрированный Малый собор Донского монастыря, в котором находилась могила Святейшего Тихона. Храм сгорел в течение нескольких минут. Чудом уцелели иконостас и четыре иконы. Но зло, совершенное какими-то негодяями, вскоре, в следующем году, обернётся во благо: во время повторного ремонта храма будут обретены мощи Патриарха Тихона!..

8 декабря 1991 года лежащий в коме СССР был окончательно уничтожен. Эвтаназию произвели в Беловежской Пуще президенты России, Украины и Белоруссии — Ельцин, Кравчук и Шушкевич. Причём сразу же доложились своему хозяину — позвонили в США. «Я почувствовал сердцем — большие решения надо принимать легко», — напишет в 1994 году в своих «Записках президента» Ельцин. «Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца», — скажет в декабре 2010 года его преемник Путин. Правда, с оговоркой: «А у того, кто желает его возрождения, нет головы».

Вместо СССР было образовано Содружество Независимых Государств. Аббревиатуру «СНЕ» жители уничтоженного государства вскоре под бой новогодних курантов с грустной иронией расшифруют иначе: «С Новым годом!»

25 декабря Горбачёв сложил с себя полномочия президента Советского Союза. В прощальном телеобращении к народу он чуть не плакал. Но его никому не было жалко. В своих мемуарах он обиженно напишет: «Никаких проводов не было. Никто из руководителей государств СНГ мне не позвонил. Ни в день ухода, ни после — за три с лишним года». Не позвонил ему и Предстоятель Русской Церкви.

В тот же день, 25 декабря, на куполе Кремлёвского дворца спустили флаг Советского Союза и подняли трёхцветный российский, а в Чистом переулке собрался Синод. Главный вопрос — предоставление автокефалии Украинской Церкви. Митрополит Филарет (Денисенко) не соизволил явиться, а остальные члены Синода постановили вынести вопрос об автокефалии на Архиерейский Собор, а может быть, даже и на Поместный.

Так закончился кириопасхальный 1991 год.