Алексий II

Глава восьмая АРХИЕПИСКОП ТАЛЛИНСКИЙ. 1964—1968

23 июня 1964 года указом Святейшего Патриарха Алексия епископ Таллинский Алексий (Ридигер) был возведён в сан архиепископа. В Русской Церкви сей титул с XII столетия применялся только к новгородским владыкам, затем появились архиепископы Ростовской, Крутицкой, Казанской епархий, а уже в последние три столетия их стало гораздо больше. В настоящее время сорок архиереев носят архиепископский сан.

Отличие архиепископа от епископа имеет лишь почётный характер, титул не предполагает каких-то особых административных полномочий. Тем не менее сан архиепископа считается третьим по старшинству после патриарха и митрополита.

Подходил к концу последний год правления Никиты Сергеевича Хрущёва, человека, при котором наше государство окрепло, усилилось, стало грозным для враждебных мировых держав, которые так и не решились затеять против нас новую глобальную войну, и Карибский кризис разрешился мирно; мы первыми устремились в космос, и имя Гагарина стало родным для всех жителей планеты Земля, за исключением американцев; мы осваивали целинные земли и земные недра, строили новые мощные предприятия, люди получали собственное жильё и из бараков и коммуналок переселялись пусть в «хрущёвки», но в свои, кровные, где на кухне не надо будет ругаться со сварливыми соседями.

Было много славного, чего никак не отнять у хрущёвской эпохи, но не вычеркнуть и всё дурное, нелепое, а нередко и вредное для народа. Последняя глупость не успела осуществиться. 24 сентября 1964 года в ряде газет появился проект «Предложения по усовершенствованию русской орфографии», который мгновенно окрестили отрадой двоечников, поскольку в нём предлагалось максимально упростить написание слов. Грубо говоря, как слышится, так и пишется — «мыш», «ноч», «маладец», «скажы», «дышы», «плавец», «щоки», «загарать», «Галандия», «мисия», «граматика», «жури», «парашут», и особенно всех веселивший «заец», попавший в искромётную кинокомедию Георгия Данелии «Тридцать три». Всё это всерьёз обсуждалось, люди спорили, горячились, огорчались, злились, но на ночном заседании ЦК КПСС в октябре Никиту Сергеевича внезапно сняли с должности руководителя страны, на его место назначили Брежнева, и «заяц» остался как он и был испокон веку, «мышь» не потеряла хвостик, а авторы книг пока ещё не превратились в «афтаров».

Весь гонимый народ замер в ожидании, какие новые фокусы станет показывать новое руководство, как дальше примутся разрушать Церковь и деревню, какие куски России оттяпывать в подарок другим народам, как изгаляться над родной культурой и языком, чем ещё уродовать сознание людей. Но, к счастью, тревоги оказались напрасными, наступало самое спокойное время во всей эпохе правления коммунистов. У руля оказался не самодур, как прежде, а новым председателем Совета министров назначили вполне культурного и образованного человека — Алексея Николаевича Косыгина. Министром культуры, правда, оставалась всё та же Фурцева, но и она уже не проявляла такой ненависти к русской культуре и Православной Церкви.

Если внутри России холодная война против русского народа стала сходить на нет, то на международной арене холодная война продолжалась. И в этих условиях одними из немногих, кто старался примирить Запад с Востоком, капиталистический лагерь с социалистическим, были деятели различных Церквей.

Можно как угодно относиться к экуменизму, проклинать его или пытаться найти что-то хорошее в этом движении, но именно экуменисты во многом способствовали тому, что холодная война не переросла в горячую. В октябре 1964 года на борту датского корабля «Борнхольм» собралась IV генеральная ассамблея экуменической организации — Конференция Европейских Церквей. На неё вместе с лютеранским эстонским архиепископом Яном Кийвитом был приглашён и православный Таллинский архиепископ Алексий. Неожиданно именно он был избран президентом этой организации. Можно было отказаться, ведь отношение к экуменизму и тогда оставалось в церковной среде в целом отрицательным. Католики так и вовсе твёрдо стояли на том, что любой экуменизм есть ересь, что им не о чем разговаривать с протестантами любых мастей, равно как и со схизматиками Православных Церквей, и никогда не входили ни в какие экуменические организации — ни в Конференцию Европейских Церквей, ни во Всемирный Совет Церквей. Московская Патриархия, в отличие от Ватикана, пошла на компромисс только ради того, чтобы в обстановке надвигающейся угрозы третьей мировой войны приложить усилия к миротворчеству. И архиепископ Алексий сознательно взял на себя грех общения с протестантами, мало того, возглавил экуменическую организацию. Но грех ли это, если таким образом он способствовал предотвращению ядерного апокалипсиса?.. «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими», — возвещал Христос в Нагорной проповеди (Мф. 5, 9). Под руководством своего нового президента Конференция Европейских Церквей решительно выступила за созыв Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, и эта идея вскоре будет осуществлена в Хельсинки.

Встав во главе такой организации, владыка Алексий резко повысил свой авторитет среди неправославных эстонцев, его избрание способствовало налаживанию взаимоотношений между русским и коренным населением Эстонии. Он выдвинул идею создания Эстонского Совета Церквей, ведь вместе протестантам и православным легче было противостоять властям в их любых безбожных действиях. Чем же плох такой экуменизм владыки Алексия? Ведь он не устраивал совместных богослужений, не старался хоть как-то приспособить Православие к протестантизму, заимствуя что-то у лютеран. Используя своё личное обаяние и дипломатический талант, он уничтожал вражду между народами разных вероисповеданий, не идя при этом ни на какие уступки в вопросах самой веры, твёрдо стоя на позициях Православия.

22 декабря 1964 года Таллинского архиепископа Алексия назначили управляющим делами Московской Патриархии и автоматически постоянным членом Синода. Наступил долгий период жизни Святейшего, о котором он впоследствии с юмором говорил, что основным местом его проживания стал поезд Таллин — Москва.

В задачи Управления делами входило и входит обеспечение взаимодействия епархий Русской Православной Церкви с Московской Патриархией, информирование Святейшего Патриарха и Священного Синода о событиях, происходящих в епархиях Русской Православной Церкви, взаимодействие с правительственными, парламентскими и общественными организациями и учреждениями, средствами массовой информации; культурными, экономическими, финансовыми организациями; юридическими и физическими лицами, вступающими в официальные отношения с Московской Патриархией; представление Святейшему Патриарху и Священному Синоду материалов, касающихся церковно-государственных отношений, отношений Церкви и общества; подготовка заседаний Священного Синода. Всё это отныне легло на крепкие плечи тридцатипятилетнего таллинского архиерея. До него управделами был митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен (Извеков), коему через шесть лет суждено будет стать Патриархом.

Получив новую должность, владыка Алексий при этом не получил никакого собственного жилья в Москве. Не имея московской прописки, он мог жить только в гостиницах. По тогдашним правилам каждый немосквич мог снимать гостиничный номер только на один месяц, и Таллинскому архиепископу приходилось месяц жить в «Советской», потом на месяц переселяться в «Украину», потом из «Украины» опять переезжать в «Советскую». Впрочем, у него вскоре появился свой рабочий кабинет в Гагаринском переулке, который сразу после полёта Гагарина московские власти переименовали в улицу Рылеева. В этом кабинете он мог хранить книги и личные вещи, а в гостиничном номере держать только самое необходимое. Но своим настоящим домом владыка считал 34-й поезд:

— Признаюсь, с радостью ожидал тех нескольких часов, когда, расположившись в уютном купе, мог спокойно почитать и побыть хоть какое-то время вне служебных забот.

А забот всё прибавлялось и прибавлялось. Скончался председатель Учебного комитета Патриархии ректор Московской духовной академии митрофорный протоиерей Константин Иванович Ружицкий. И вот 7 мая 1965 года архиепископа Алексия вдобавок ко всему назначили ещё и председателем этого Учебного комитета, который руководит духовными учебными заведениями, разрабатывает методику обучения, назначает руководство, следит за учебным процессом, распределяет выпускников, проводит ректорские совещания, семинары преподавателей духовных школ по отдельным дисциплинам, сотрудничает со светскими учреждениями и организациями. Одной этой должности вполне достаточно. А тут и Управление делами Патриархии, и управление своей епархией, и работа в Отделе внешних сношений. И своего жилья в Москве нет. Но он был молод, крепок, сказывались юношеские занятия спортом, а главное, он чувствовал своё призвание, или, как правильнее сказать по-церковному, послушание.

Изредка удавалось отдохнуть во время поездок в Эстонию. Особенно осенью — не мог отказать себе в излюбленном удовольствии сходить по грибы. Да и в Подмосковье он знал грибные места — в конце 1965 года получил жильё на станции Трудовая. Помимо отдыха это ещё и давало возможность сделать запасы на зиму. Особенно Святейший любил рыжики, засаливал их в больших количествах. Вот его собственный рецепт:

— Идеально рыжики собирать в сухую погоду и не мыть. Но грибы чаще всего бывают в песке, поэтому сполоснуть холодной водой придётся, потом пусть она вся стечёт по возможности. А вот если рыжики со мха, то тогда их можно не мыть, обтереть чистой тряпочкой и всё. Дальше укладывать в ведро шляпками вниз. Обязательно рядами. Каждый ряд — посолить. Накрыть всё чистой тряпицей, сверху накрыть большой тарелкой или крышкой и придавить гнетом. Два-три дня, и пожалуйте к столу — грибы готовы! А вообще-то рыжики можно есть сразу. Срезал в лесу, обмакнул в соль — и кушай на здоровье. Это единственный гриб, который готов к употреблению прямо «с грядки». Почитайте «Тихую охоту» Солоухина — он прекрасно пишет об этом.

Книга Солоухина про грибы на самом деле называется «Третья охота», но об этом писателе Святейший припомнил не случайно. Имя его запало в душу с конца пятидесятых — начала шестидесятых, когда появились «Владимирские просёлки», в которых не очень-то по-советски описывалась русская деревня, а потом — очерки об иконах, собранные в книгу «Чёрные доски». Впервые со страниц книги, вышедшей в СССР, с огромным уважением говорилось о святых православных образах, пусть лишь как о предметах искусства, но всё равно — с уважением. И не последовало никакого начальственного окрика. Люди увлеклись собиранием икон, а у кого оставались дома иконы, перестали подумывать: а не выбросить ли сей хлам? Что-то менялось, и в лучшую сторону, а книги, подобные солоухинским, свидетельствовали о переменах, как ласточки о весне.

Образ Советского Союза в мире перестал быть звероподобным, сначала после полёта Гагарина, а потом после советских мирных инициатив и особенно после начала американской агрессии во Вьетнаме. Отныне звероподобными стали американцы, выжигающие напалмом вьетнамские деревни. Свидетельством иного отношения к нашей стране в мире стало присуждение Нобелевской премии Шолохову, официально признанному корифею советской литературы. Калатозовские «Летят журавли» получили «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах, шукшинский «Живёт такой парень» — «Золотого льва» в Венеции, а шедевр С. Бондарчука «Война и мир» — «Оскара» в Америке.

Летом 1966 года в Женеве прошло заседание Всемирной конференции «Церковь и общество». Среди четырёхсот делегатов на ней присутствовал Таллинский архиепископ Алексий, которого выбрали президентом ещё и этой международной религиозной организации, также вступившей в борьбу за мир и решительно высказавшейся за немедленное прекращение войны во Вьетнаме. В это же время в Москве проходил «антиамериканский визит» Шарля де Голля, только что выведшего Францию из НАТО. «Да здравствует Р-россия, сказал де Голль, грассируя», — отозвался поэт Феликс Чуев на то, как президент Франции заканчивал каждое своё выступление.

Поездке владыки Алексия в Женеву предшествовало ещё одно скорбное событие жизни — похороны бывшего его тестя. Бывший архиепископ Таллинский Иоанн (Алексеев), переведённый в Нижний Новгород, на берегах Волги стал болеть, в 1965 году ушёл на пенсию, а 16 июня 1966-го скончался. Тело перевезли в Таллин, где в Александро-Невском соборе нынешний архиепископ Алексий (Ридигер) отпевал усопшего, говорил слова утешения родственникам владыки Иоанна, в числе которых со своим вторым мужем была и Вера Георгиевна Мянник.

Вот уже несколько лет не выходило никаких постановлений по усилению борьбы с Церковью, почти не закрывались храмы, не повышались налоги священнослужителям.

В феврале 1967 года в Ленинграде были арестованы члены крупной подпольной антисоветской организации «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа». Её руководители Игорь Огурцов, Евгений Вагин, Михаил Садо и Анатолий Аверичкин получили крупные сроки от восьми до пятнадцати лет лагерей, остальные члены, в числе которых был и писатель Леонид Бородин, по шесть лет. Подпольный союз ставил своей целью борьбу за свержение советской власти и установление новой формации — социал-христианской, предполагавшей «третий путь — не коммунизм и не капитализм». Во главе общественной жизни члены организации ставили Церковь, которую видели как «свободную общину верующих». Она должна была осуществить христианизацию политики, экономики и культуры. Программа предусматривала создание христианского государства под руководством Верховного собора, состоящего на треть из православных архиереев и на две трети из «пожизненно выбираемых выдающихся представителей нации». Разоблачение такого рода антисоветского заговора с ярко выраженным христианским характером могло дать повод к полному истреблению Православной Церкви, будь тогда у руля государства Хрущёв. И православные люди, затаив дыхание, ожидали, какие последуют карательные меры против Церкви. Но времена были другие, и никаких экзекуций против Церкви не последовало. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что среди членов подпольного союза не оказалось православных священников. Лишь среди кандидатов числился преподаватель богословия Московской духовной академии Александр Иванович Осипов, но кандидаты не были посвящены в политические задачи организации и, как говорится, отделались лёгким испугом.

То, что разоблачение антисоветского христианского союза не повлекло за собой никаких репрессий против Церкви, тоже стало определённым знамением времени: стало быть, в верхах не планируется новых гонений. Можно было сказать: «Отомри!» — и приступить к подготовке празднования пятидесятилетнего юбилея возрождения Патриаршества, в котором, естественно, одним из основных участников стал управляющий делами Московской Патриархии.

Патриарх Тихон был избран сразу, как только Россию накрыло цунами Октябрьской революции 1917 года, но отмечать это событие в ту же осень, когда в СССР активно праздновали пятидесятилетие «Великого Октября», показалось неуместным. Во-первых, среди общего пения гимнов Ленину этот юбилей прошёл бы незамеченным; во-вторых, всё-таки не мешало соблюсти некоторые меры предосторожности, и празднование перенесли на 1968 год.

Работа в комиссии по празднованию дала возможность архиепископу Алексию тщательно ознакомиться со множеством документов той эпохи, связанных и с работой Поместного собора Русской Православной Церкви 1917—1918 годов, и с жизнью великого подвижника и мученика — Патриарха Тихона. Ещё живы были люди, помнившие его, и среди них действующий Патриарх Алексий (Симанский), который мог многое поведать своему любимцу. Например, то, что именно ему в 1957 году перед смертью исповедовался страшный человек Евгений Тучков, организатор травли, а может быть, и виновник смерти Патриарха Тихона.

Вторая половина шестидесятых — время примирения Православной Церкви с государством. Священники и архиереи стали больше тянуться ко всему, что происходило в светской советской жизни. Они охотнее читали газеты, журналы и книги, выходившие в то время, старались не пропускать новинки кино, тем более что в послевоенные годы в нашем отечестве сложилась своя собственная кинематографическая школа, давшая миру фильмы, полные любви к людям, пронизанные светом и в этом смысле вполне христианские — «Мир входящему», «Судьба человека», «Живёт такой парень», «Летят журавли», «Дом, в котором я живу», «Два Фёдора», «Обыкновенный человек», «Дон Кихот», «Большая семья», «Два капитана», «Дело Румянцева», «Чужая родня», «Весна на Заречной улице», «Высота», «Дело было в Пенькове», «Добровольцы», «Дорогой мой человек», «Тихий Дон», «Баллада о солдате», «Прощайте, голуби», «Серёжа», «Алые паруса», «Девять дней одного года», «Друг мой Колька», «Когда деревья были большими», «Человек-амфибия», «Шумный день», «Коллеги», «Путь к причалу», «Увольнение на берег», «Всё остаётся людям», «Живые и мёртвые», «Первый троллейбус», «Приходите завтра», «Родная кровь», «Тишина», «Вызываем огонь на себя», «Ко мне, Мухтар!», «Ваш сын и брат», «Дети Дон Кихота», «Выстрел», «На войне как на войне», «Начальник Чукотки», «Не забудь... станция Луговая», «Анна Каренина», «Война и мир», «Угрюм-река»; искромётные и очень добрые кинокомедии «Верные друзья», «Укротительница тигров», «Максим Перепелица», «Карнавальная ночь», «Старик Хоттабыч», «Девушка без адреса», «Улица полна неожиданностей», «Карьера Димы Горина», «Полосатый рейс», «Гусарская баллада», «Девчата», «Семь нянек», «Деловые люди», «Когда казаки плачут», «Три плюс два», «Укротители велосипедов», «Я шагаю по Москве», «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён», «Женитьба Бальзаминова», «Зелёный огонёк», «Тридцать три», «Берегись автомобиля», «Трембита», «Зигзаг удачи», «Операция “Ы” и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука»... Вот лишь неполный перечень настоящих шедевров, достичь уровня которых с каждым годом станет всё труднее и труднее. Об этих кинокартинах потом будет вздыхать Святейший, говоря, что ему чаще хочется заново посмотреть те старые фильмы пятидесятых и шестидесятых годов, нежели смотреть новые.

А ещё в шестидесятые годы наши люди буквально горели хоккеем. Впервые сборная СССР сверкнула на чемпионате мира 1954 года, став чемпионом мира. Затем повторила успех в 1956-м. Но по-настоящему всё началось с 1963 года, когда на протяжении целых девяти лет наши хоккеисты были непревзойдёнными и каждый раз становились чемпионами мира. Одно лишь звучание фамилий — Старшинов, Майоров, Рагулин, Якушев, Юрзинов, Альметов, Александров, Кузькин, Локтев, Полупанов, Коноваленко, Зингер, Третьяк, Зимин, Михайлов, Петров, Викулов, Мишаков, Васильев, Цыганков, Шадрин, Фирсов, Мальцев, Харламов — вызывало головокружение! Среди заядлых болельщиков оказалось немало лиц духовного звания, включая архиереев, особенно молодых. Был в те времена страстным болельщиком и Таллинский архиепископ Алексий, в чём он потом признавался, не слишком горько раскаиваясь в своём увлечении. Любая страсть, конечно же, для монаха грех, но в данном случае не такой уж страшный, тем более что радовались за нашу великую сборную не потому, что делали на неё ставки, а потому, что хотелось во всём испытывать гордость за родную страну и во многом быть вместе с согражданами.

Когда-то Алёша Ридигер любил гонять в футбол. Став священником, а затем монахом, он, конечно, уже не мог заниматься этим видом спорта, но поболеть за советскую сборную — почему бы и нет? В шестидесятые годы она к тому же была на взлёте, завоевала золото на первом чемпионате Европы, серебро — на втором, была в числе фаворитов на чемпионатах мира в Чили, Англии и Мексике.

Другим его увлечением стало фигурное катание. Он и сам умел неплохо кататься на коньках, а в шестидесятые началось триумфальное шествие наших фигуристов, год от года получающих золотые медали в парном катании. К тому же первыми героями льда стали Людмила Белоусова и Олег Протопопов — фамилия последнего приятна для священнического слуха, ведь протопоп значит протоиерей. В своё время и архиепископ Алексий тоже был протопопом.

Появившееся телевидение давало возможность отвлечься от ежедневной работы, усевшись перед голубым экраном, поволноваться не по поводу чего-то тревожного, а просто — поболеть за наших'... Люди в родной стране переставали быть врагами друг другу, больше не было гонимых и гонителей, все становились нашими.