Глава шестнадцатая ПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ БИТВЫ. 1994


Приходилось смириться с тем, что авторитет Церкви за первые три года его Патриаршества возрос не до такой степени, как ему хотелось. А после октября 1993-го даже ощутимо упал в глазах власти — Ельцин затаил обиду на Патриарха за то, что тот занял примиренческую позицию, вместо того чтобы решительно поддержать президента и затем благословить расстрел Белого дома. Разрушитель коммунистического государства оставался до мозга костей коммунистом, большевиком: кто не с нами — тот против нас, кто воздержался — тот потенциальный враг, если враг не сдаётся — то его уничтожают... Алексий II воздержался в вопросе о том, на чьей он стороне, — нет ему больше доверия!

После событий «чёрного октября» Патриарх почувствовал к себе резкое охлаждение со стороны властей.

Он участвовал в конференциях, заседаниях, собраниях, ездил в Санкт-Петербург на празднование пятидесятилетия полного освобождения Ленинграда от блокады, по возвращении принимал в Казанском соборе Москвы старинные иконы, а в Государственной библиотеке (бывшей Ленинке) — старинные книги. Свой шестьдесят пятый день рождения отмечал на вечере, посвящённом девяностолетию московской клинической больницы имени святителя Алексея. Великим постом вновь посетил город на Неве...

В пасхальном послании ещё звучали грустные нотки, но главная радость каждого года озаряла его:

— Приходят и уходят горести и скорби, житейские невзгоды и трудности, но радость Пасхи пребывает неизменной и вечной... Вместе с пророком Осмей, вместе с апостолом Павлом и повторившим их возвышенные, огненные слова святителем Иоанном Златоустом воскликнем: смерть! где твоё жало? ад! где твоя победа ?

Вскоре Святейший отправился в Югославию. Ещё в феврале он открыто выступил против намеченных натовцами бомбардировок сербских позиций под Сараевом, и теперь его встречали как своего защитника. 15 мая вместе с Сербским Патриархом Павлом наш Предстоятель служил литургию в белградском соборе Святого Саввы. На площади перед всё ещё не достроенным огромным храмом собралось более пятидесяти тысяч человек. С серого неба накрапывал мелкий дождик, но когда богослужение из собора переместилось на площадь, тучи развеялись и воссияло солнце.

В тот же день Патриарха Алексия II наградили орденом Святого Саввы Сербского.

Не самым приятным был разговор с президентом Сербии. Слободан Милошевич, неисправимый коммунист и безбожник, презрительно относился к христианству, запрещал катехизацию, то есть православное образование, почти не встречался с Патриархом Павлом, противился восстановлению православных храмов. В 1994 году их в Белграде насчитывалось всего пятнадцать. И один из них — собор Святого Саввы продолжал строиться, поскольку его возведение было прервано в 1941 году, затем его запрещали коммунистические власти и лишь в 1986 году всё же разрешили достраивать.

Побывав в городах Нови Сад и Сремских Карловцах, 17 мая Патриарх Алексий II отправился в Сараево, где выступил перед воинами российского батальона в составе миротворческих сил ООН. Из расположения наших войск он вместе с Патриархом Павлом на бронетранспортёре поехал на сараевский аэродром, где два Предстоятеля встретились с примасом Хорватии, Загребским архиепископом Франьо Кухаричем. Втроём они составили и подписали мирную декларацию, тем самым подтвердив, что главы трёх Церквей решительно против продолжения войны в Югославии. Лидер боснийских мусульман на эту встречу не явился.

Из Сараева Патриархи Алексий и Павел направили свои стопы в город Пале, где встретились с президентом Республики Сербской Боснии и Герцеговины поэтом и профессором психиатрии Радованом Караджичем. Они выразили ему полную поддержку в его борьбе против мусульманизации края. В отличие от Милошевича Караджич всегда был христианином.

18 мая два Предстоятеля посетили благословенный край — прекраснейшую Черногорию, где как раз накануне внутри Церкви началось сепаратистское движение — архимандрит Антоний (Абрамович) выступил за отделение от Сербского Патриархата, представленного митрополитом Амфилохием (Радовичем).

На месте строящегося Воскресенского кафедрального собора в столице Черногории Подгорице Патриарх Алексий II выступил против раскола. В древней черногорской столице Цетинье, в монастыре Святого Петра Цетинского, Святейший поклонился деснице Крестителя Господня Иоанна и честным мощам святителя Петра.

Заканчивался югославский визит в Косове. Здесь нашего Предстоятеля ожидало зрелище, разбередившее его душу до слёз, — вдоль дороги в Грачаницкий монастырь на десятки километров выстроились вереницы людей, которые низко кланялись Русскому Патриарху, махали руками, выкрикивали приветствия. Обстановка в крае в то время только начала накаляться, создавались вооружённые формирования сепаратистов-албанцев, из которых через два года будет создана так называемая армия освобождения Косова. Уродливое явление: албанцы, нашедшие в XVIII—XIX веках пристанище на Сербской земле, к началу XX столетия стали составлять здесь большинство, а в конце века — подавляющее большинство и принялись истреблять тех, кто два столетия тому назад дал им приют! Чудовищная неблагодарность целого народа! В 1994 году сербское население Косова составляло десять процентов. Через пятнадцать лет, после страданий и кровопролития оно сократится до пяти процентов.


Фигура Алексия II по размаху деятельности вполне сопоставима с фигурой митрополита Филарета (Дроздова), великого подвижника Церкви в XIX столетии. Под попечительством митрополита Филарета в XIX веке возводился в центре Москвы храм Христа Спасителя, самый крупный собор столицы и одновременно величественный памятник победе русского народа над Наполеоном. 5 декабря 1931 года шедевр архитектора Тона подвергся полному разрушению. Ему суждено было воскреснуть под эгидой Святейшего Патриарха Алексия II.

Специально для проектирования здания создали так называемую мастерскую № 12. В неё вошли .несколько сотен архитекторов, инженеров, конструкторов, реставраторов и искусствоведов, а возглавил их тридцатисемилетний архитектор и реставратор Алексей Михайлович Денисов — по имени и отчеству полный тёзка Святейшего. Он выступал за воссоздание храма в полном соответствии творению Тона.

7 сентября 1994 года состоялось заседание Общественного наблюдательного совета, которое молитвой открыл его председатель — сам Патриарх. Он напомнил о злодеянии большевиков, совершенном в 1931 году, выразил сожаление о том, что на месте храма до сих пор зияет уродливое сооружение — бассейн «Москва», который уже три года не функционирует из-за повреждения его систем. Святейшему всё ещё приходилось доказывать необходимость восстановления московской святыни, спорить с противниками этой идеи. Итогом его деятельности стало то, что осенью 1994 года работы по возрождению храма Христа Спасителя наконец-то сдвинулись с мёртвой точки, вскоре исчезнет бассейн, на месте которого начнётся закладка фундамента...

Удивительно то, что именно тогда же, осенью 1994 года, произошло обретение мощей митрополитов Московских Филарета (Дроздова) и Иннокентия (Вениаминова), а также архимандрита Антония (Медведева). Святейший дал благословение на раскопки своему научному эксперту по вопросам истории и археологии Сергею Алексеевичу Беляеву, который довольно быстро установил возможное место захоронения в Троице-Сергиевой лавре, там, где некогда располагался храм Сошествия Святого Духа, разрушенный накануне Великой Отечественной войны.

В кондаке святителю Филарету сказано: «Яко пастырь праведный и исповедник непорочный, по святем преставлении от безбожных поругание и поношения приял еси». Останки трёх светочей Русской Церкви были обнаружены под асфальтом при раскопках 13 октября, и находились они в куче строительного мусора!.. Святотатство совершилось в конце тридцатых годов.

В тот же вечер 13 октября, узнав о том, что мощи найдены, Святейший приехал в лавру, осмотрел раскопанные гробницы и яму, из которой были извлечены останки, выслушал подробный рассказ о проделанной работе, пропел «Вечную память» митрополиту Филарету и архимандриту Антонию и «Величание» святителю Иннокентию, который ещё при Патриархе Пимене в 1977 году был прославлен в лике святых.


4 ноября, в праздник Казанской иконы Божией Матери, после Божественной литургии в Казанском соборе на Красной площади состоялась торжественная закладка часовни в честь Иверской иконы Божией Матери при воссоздаваемых Воскресенских воротах. Патриарх Алексий II освятил возрождение ещё одной московской святыни.

24 ноября он вместе с членами Священного Синода посетил строительную площадку воссоздаваемого храма Христа Спасителя. Увидел, что работы развернулись как надо, остался доволен.

С 29 ноября по 2 декабря 1994 года в Свято-Даниловом монастыре состоялся очередной Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. На нём Святейший отметил, что общее количество епархий за последние годы выросло почти вдвое и достигло 114, и окормляются они 136 архиереями.

— За четыре с половиной года своего патриаршего служения я в полной мере осознал, насколько тяжёл первосвятительский крест, — говорил Святейший в своём докладе. — Это крест ответственности за Церковь в наше непростое время, когда начальствовать — в чём бы то ни было — не привилегия, не честь, а тяжкий подвиг... За годы моего патриаршего служения мне пришлось заложить или освятить многие храмы в разных регионах и в первую очередь в Москве... За последние годы привычными стали прежде редкие службы в кремлёвских соборах. Мы совершали Божественные литургии в Успенском, Благовещенском, Архангельском соборах и в храме Ризоположения. Желающих помолиться у святынь Кремля столь много, что мы вынуждены ограничивать количество молящихся.

Он говорил и о явном возрождении монастырской жизни:

— Только за последние два с половиной года было открыто 138 обителей, среди которых знаменитый Новоиерусалимский Воскресенский монастырь, Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь в Костроме, Старо-Голутвин монастырь в Коломне, Святогорский монастырь под Псковом. На каждом заседании Священного Синода благословлялось открытие монастырей на всём огромном пространстве благовестил нашей Церкви — от Карелии до Дальнего Востока.

Значительно увеличилось и количество приходов в России, от 6800 — в 1988 году до 15 985 — в 1994-м. Общее число священников достигло почти тринадцати тысяч человек.

В последний день Собора к лику святых был причислен святитель Филарет (Дроздов). Акт канонизации состоялся 4 декабря в Успенском соборе Кремля.


В разнообразной деятельности Святейшего Патриарха Алексия II особое место занимает его работа с другими пастырями Русской Православной Церкви. В своих многочисленных выступлениях он постоянно обращался не только к пастве, но и к священникам, монахам, архиереям, выделяя различные стороны пастырского служения, нуждающиеся в улучшении, исправлении, а нередко — и в искоренении. Доклады на Архиерейских Соборах он наполнял необходимыми наставлениями по всем аспектам церковной жизни, строго требуя от пастырей неукоснительного исполнения его пожеланий. Но самой главной трибуной для этого являлись ежегодные Епархиальные собрания Москвы. Перечитывая теперь его выступления, поражаешься тому вниманию, которое уделял Предстоятель каждой чёрточке религиозной жизни, каждому самому мелкому штришку. Его послания московскому Епархиальному собранию всегда были до краёв наполнены критикой. Святейший Патриарх являлся здесь не в привычном для него благом образе, излучающем любовь, свет, радость, а в виде грозного, порой даже гневного судии.

Отчитываясь перед Епархиальным собранием Москвы, Святейший Патриарх Алексий II обычно начинал с рапорта о том, сколько им за год совершено богослужений, хиротоний, сколько построено и освящено храмов, каково количество епархий, приходов, называл число священнослужителей и архиереев, монахов в монастырях, говорил, сколько открыто воскресных школ, духовных училищ. Рассказывал о поездках по епархиям и за рубеж, о новых полезных свершениях... А затем он переходил к суровой критике.

Из года в год Предстоятель неустанно повторял, что недоволен тем, как во многих храмах служат священники. Одну из главных бед нашей Церкви он видел в неумении произносить проповеди, которые весьма редко проникают в сознание и сердца людей, пришедших в храм, чтобы услышать нечто весьма для себя важное. Проповедь, как учил он, не должна быть ни короткой, ни затянутой. В ней необходимо выделить привязку к совершаемому празднику и к поминаемым святым данного дня, а затем дать лаконичное, но яркое поучение, как вести себя в жизни, памятуя и об этом празднике, и об этих святых.

— Не впадая в политические дискуссии и мирское суесловие, — говорил Предстоятель, — современная живая проповедь должна давать с религиозных, евангельских позиций ответы на вопросы сегодняшнего дня, на то, что сейчас волнует прихожан: как спастись, как жить по-христиански, как исполнять заповеди Божии, как проявлять любовь по отношению к ближнему своему. Именно так поступают многочисленные инославные проповедники, и поэтому к ним, к сожалению, идут люди. А мы в горделивом самоуспокоении, что обладаем полнотой Истины, сами в дверь Истины не входим и других не пускаем.

Его беспокоило, что многие священники вообще не умеют беседовать со своей паствой:

— Большое прискорбие вызывает всё большая утрата духовничества, немало нареканий поступает на то, что большинство современных священников — требоисполнители, не способные чувствовать боль человеческого сердца как свою собственную, а потому не в состоянии уврачевать душевные раны приходящих к ним... Никакие исторические катаклизмы последних десятилетий не смогли полностью стереть в сердечной памяти нашего народа идеал Святой Руси. Как бы низко ни пал человек, в какой бы малокультурной среде он ни был воспитан, в глубине своего сердца, какой-то внутренней памятью он сознаёт, что есть другая, настоящая жизнь по правде Божией и эта жизнь — святость. И когда, терпя кораблекрушение при плавании по житейскому морю, или ища ответы на вопросы, которые ставит жизнь, или просто любопытствуя, русский человек оказывается на пороге православного храма, он ждёт, что здесь его поймут, здесь ему помогут, обласкают, ответят на возникший вопрос или, наконец, выслушают. Он этого ожидает, но далеко не всегда обретает. Часто у приходящего в храм человека возникает ощущение, будто он здесь чужой, никому не нужен и никому не интересен. Бывает, его так встречают, что на долгие годы, если не навсегда, человек зарекается ходить в храм. Всё, что так труднопереносимо в нашей обычной мирской жизни: формализм, бесчеловечность, грубость, бескультурье, — всё это производит особенно болезненное впечатление на вновь приходящего в храм человека, ожидающего, что там должна царить только любовь Христова. И потенциальные члены Церкви уходят. Русский человек уходит к заезжим миссионерам, многие из которых строят свою миссию на примерах тех отталкивающих впечатлений, которые возникли у этого человека в православном храме. Почему люди идут в секты? Неужели те скудные остатки христианства, которые присутствуют в их безблагодатном учении, привлекают туда крещённый в Православной Церкви русский народ? Нет, никто и ничто не может сравниться с Русским Православием ни в хранении Священного Предания, ни в благочестии. Вспомним хотя бы пребывание в Москве святых мощей великомученика и целителя Пантелеймона... Ни в одной стране мира не нашлось бы стольких миллионов людей, жаждущих приобщения к святыне. Так в чём дело? Только в одном. Сектанты научились принимать людей с лаской, а многие члены истинной Православной Христовой Церкви, даже священнослужители, не научились. Бесспорно, нагрузки современного пастыря не сравнимы ни с каким служением в миру. Священник не имеет права ни в отпуске, ни в выходные дни перестать быть пастырем. И должен, не щадя себя, всем и всегда давать «отчёт о своём уповании». Священник, как и всякий человек, имеет свои особенности характера и свойственные людям человеческие немощи, но при этом он не имеет права, как и всякий член Церкви Христовой, забывать, что Бог любовь есть и что только пребывающий в любви пребывает в Боге. Иными словами, когда мы с вами своей сухостью, усталостью, раздражительностью, незаинтересованностью, грубостью или невниманием отталкиваем приступающих к Церкви, ищущих дорогу к храму Божию, то мы тем самым уходим сами и уводим других от Бога. Не пора ли остановиться и опомниться? Настоятель и клир каждого храма обязаны создавать особые — хотелось бы подчеркнуть — особые условия для всех, даже случайно приходящих в храм. Большинство из нас выросло в условиях полуподпольного существования Русской Церкви, но теперь другие времена, и если мы с вами будем по-прежнему жить, как в гетто, из которого никуда нельзя выйти, то нашу потенциальную паству, наших крещёных православных русских людей похитят, разобщив, другие называющие себя пастырями, которые, по слову Писания, есть волки в овечьей шкуре.

С особой жёсткостью Предстоятель подходил к вопросу о мздоимстве, осуждал сребролюбивых настоятелей храмов, которые при этом не утруждают себя богослужебной нагрузкой и если служат, то только в праздничные дни, а от исполнения треб и вовсе уклоняются. Он возмущался, что при невысокой средней зарплате по стране в некоторых храмах за венчание берут втрое больше этой средней зарплаты. Да ещё и со всякими «накрутками» — отдельно священнику, отдельно диакону, отдельно хору, отдельно за ящик, за иконы, свечи, паникадило, ковры... Он требовал прекратить установление отдельной таксы за каждое написанное в проскомидийной записке имя. Храм Божий — храм молитвы, а не торговли, — напоминал он.

— Не меньшую озабоченность вызывает то, что некоторые храмы Божии становятся «строительными управлениями» или отделами «социального обеспечения» при забвении и нерадении о самом главном — молитве и богослужении. Социальное служение и строительство, особенно в наше время, когда реставрируется множество храмов, несомненно, нужны. Но они важны не сами по себе, а лишь когда выражают нашу веру и создают условия для строительства внутреннего храма — души человека. Может случиться, что храмы будут построены, отреставрированы, но они окажутся пусты... Необходимо, чтобы в каждом приходе были дешёвые, доступные для бедных людей свечи, молитвословы, Евангелия. Мы не можем лишать наших прихожан, которые в трудные годы поддерживали Церковь, возможности поставить свечу или подать заздравную или заупокойную записку на поминовение, поэтому нужно сделать для них снисхождение и установить особый тариф...

Патриарх гневно осуждал стремление священнослужителей к повышенному комфорту, желание приобрести автомобиль, технику иностранного производства и т. п. Грехи тщеславия, гордыни и самопревозношения — обычные спутники подобных священнослужителей. Может быть, в другое, более благополучное время стремление к большей материальной обеспеченности не было бы столь предосудительно. Но когда большинство рядовых верующих еле-еле сводят концы с концами, когда пенсии и зарплаты мизерные и выдаются с большой задержкой, разъезжать на новеньких сверкающих иномарках священникам должно быть и стыдно, и совестно.

Все мы помним Святейшего Патриарха Алексия II человеком мягким, излучающим добро и счастье, но при этом он был весьма строг, внимательно подмечал все церковные недостатки, всё, что может отвратить человека от Церкви. Видя нерадение иных священнослужителей, он мог разгневаться не на шутку.

— Продолжаются жалобы на отказ в совершении таинств и треб... особенно когда дело касается людей неимущих. Жалоб на отказ в освящении банков, офисов, иномарок пока не поступало, — с иронией и горечью замечал Святейший. — Там, где главной заботой становится лишь материальная сторона, где приход является лишь средством существования или — ещё хуже — наживы, там не может быть единства и братолюбия. Там, как правило, вражда и нестроения. Такой приход православным не назовёшь. Нельзя не сказать о тлетворном влиянии духа времени на некоторую часть нашего духовенства, которая стремится подражать стилю жизни так называемых «новых русских». Ведь это не что иное, как греховные проявления эгоизма, самодовольства, сибаритства, тщеславия, вседозволенности, превосходства над другими из-за своего богатства, нередко нажитого незаконным, преступным путём. Это отсутствие скромности, кротости, воздержания и меры во всём... Отсюда стремление перещеголять друг друга в модной одежде, соревнование в пышности и обилии праздничных столов. Отсюда кичение иномарками, сотовыми телефонами и прочим. И это в то время, когда половина населения живёт за чертой бедности!.. Материальная заинтересованность всё чаще выходит на первое место, заслоняя и убивая всё живое и духовное. Нередко храмы, подобно коммерческим фирмам, торгуют церковными услугами. Приведу несколько негативных примеров. В некоторых храмах существует негласная такса за запивку после причастия, за освящение автомобиля. Это касается и освящения магазинов, банков, коттеджей, квартир. Ограничивается число имён в поминальных записках от пяти до десяти имён в одной записке. Чтобы помянуть всех родственников, прихожанам приходится писать две-три и более записок и за каждую платить отдельно. Что это, как не скрытое вымогательство?.. В течение не только Великого, но и всех остальных постов устраиваются еженедельные общие соборования. Продиктовано это чаще всего отнюдь не духовными потребностями прихожан, а жаждой получения дополнительных доходов. Чтобы было больше народу, соборуют не только больных, что предусмотрено чинопоследованием таинства елеосвящения, а всех подряд, в том числе и маленьких детей... Корыстолюбие, сребролюбие — страшный грех, неизбежно приводящий к безбожию. Корыстолюбец всегда поворачивается к Богу спиной, а лицом к деньгам. Для заражённого этой страстью деньги становятся реальным божком, идолом, которому подчиняются все мысли, чувства и действия... Во многих храмах действует определённый прейскурант цен и заказать какую-либо требу можно, лишь уплатив означенную в нём сумму. В храме, таким образом, идёт открытая торговля, только вместо обычного продаётся духовный товар, то есть, не побоюсь сказать прямо, — благодать Божия... Ничто так не отторгает людей от веры, как корыстолюбие священников и служителей храмов. Не напрасно сребролюбие называется гнусной, убийственной страстью, иудиным предательством по отношению к Богу, адским грехом. Спаситель изгнал торговцев из Иерусалимского храма бичом, и мы вынуждены будем поступать так же с торговцами святостью... Читая воспоминания наших русских священников-эмигрантов, оказавшихся после революции за границей, поражаешься их вере и терпению. Находясь в нищенском состоянии, они считали для себя нравственно недопустимым брать плату за совершение богослужения или требы у таких же, как они, нищих людей. Они поступали на гражданскую работу и тем зарабатывали себе на жизнь. Совершение богослужений они считали для себя великой честью... Злоупотребления, вымогательства пожертвований, к сожалению, имели место в жизни духовного сословия и до революции. Именно это и создало образ жадного, сребролюбивого попа, презираемого трудовым народом, тем народом, который одновременно трогательно любил своих бескорыстных пастырей и готов был разделить с ними все скорби и гонения... Священнослужители, занимающиеся социальным служением, знают, в какой нищете живёт сейчас значительная часть нашего народа. И когда человека спрашивают, почему он не ходит в храм, он часто отвечает: «Если пойти в храм, надо поставить свечку, подать записочки, отслужить молебен, а за всё это нужно платить. А денег у меня нет — едва хватает на хлеб. Вот совесть и не позволяет мне идти в храм». Это печальная реальность наших дней. Таким образом, мы теряем для Церкви множество людей, которые могли бы быть её полноправными членами... Интересно, что в ответ на вопрос: «Почему вы не идёте к священникам, которые служат неподалёку?» — часто даётся ответ: «Мы им не доверяем!» И это неудивительно. Если в деревнях Карелии православные священники требуют от простого народа по пятьсот рублей за каждого крещаемого, а рядом действуют множество протестантских миссионеров, которые всегда и везде не только крестят бесплатно, но и одаривают народ обильными подарками, то можно ли удивляться тому, что народ идёт к протестантам?.. Нам известны многочисленные случаи, когда местные священники и даже правящие епископы не соглашаются принять в свои районы миссионеров потому, что они будут крестить бесплатно и испортят, так сказать, рынок, подорвут экономическое благосостояние епархии. Разве можно в наше время, когда Господь по молитвам новомучеников даровал нам свободу, забывать свой миссионерский долг? Когда же мы станем миссионерами, если не теперь, после многих десятилетий гонений от воинствующего атеизма, породившего целые поколения ничего не знающих о Боге людей? Когда мы начнём проповедовать слово Божие, если не сейчас, в тот момент, когда наш народ гибнет от безнравственности, алкоголизма, наркотиков, блуда, продажности и корыстолюбия?.. В ответ на бескорыстный, самоотверженный подвиг священника-пастыря благодарный народ сам принесёт ему всё необходимое и в количестве гораздо большем, чем наторгует наёмник в своём храме, превращённом в торговую лавку. Народ поможет благоговейному священнику, в котором он узнает любящего отца, ремонтировать храм. Господь пошлёт ему добрых жертвователей и помощников и через него обратит к вере и спасёт тысячи людей... Нам не раз приходилось говорить на Епархиальных собраниях духовенства города Москвы о нежелательности взимания какой-либо платы за исполнение треб. В первую очередь это касается совершения Таинства Крещения или Причащения на дому. Это отнюдь не означает, что труд священника останется невознаграждённым, однако вознаграждением должно служить добровольное пожертвование участников Таинства, но никак не строго определённая выплата мзды согласно установленному за свечным ящиком тарифу... А потому мы полагаем, что недопустимо взимание какой-либо платы за совершение таинств, а особенно за Святое Крещение, дабы не отвечать нам на Страшном суде за то, что препятствовали спасению множества людей. Одновременно мы можем и должны объяснять людям, что храмы есть достояние всего народа Божия, и потому христиане должны приносить посильные жертвы на их ремонт и содержание. Но эти объяснения не должны быть назойливым вымогательством денег, а только добрым отеческим разъяснением и напоминанием... Несмотря на то, что эпоха государственного атеизма осталась позади, мы до сих пор пожинаем плоды того времени. Одним из них является тот общий материалистический дух, которым проникнуты многие учебные пособия современных светских школ. Ситуация осложняется отсутствием сколько-нибудь определённой политики государства в сфере идеологии, что приводит к духовно-нравственной дезориентации молодого поколения. Многие преподаватели школ признают это и обращаются к священникам в надежде на помощь в исправлении сложившейся ситуации... Одной из бед православных школ является то, что их учащимся часто прививается чувство исключительности и превосходства, но не воспитываются любовь, сострадание, стремление помочь ближнему. И получается, что вера используется для личной выгоды, как средство для приобретения здоровья и благополучия... Люди должны видеть, что православные открыты для общения, что мы не замкнутая секта, что наша молодёжь вполне современна, что мы не прячемся от жизни, не боимся мира, потому что нам есть что сказать ему. И это тоже форма проповеди... Я искренне верю и надеюсь, что в глубинах сознания русских людей, в наших духовных пустынях сохранились корни благочестия и подлинной веры. Политые кровью бесчисленного множества новомучеников Российских, они способны оживить и нашу церковную ниву, которая по милости Божией уже расцветает, чему мы являемся свидетелями. И мы все призваны к возделыванию и удобрению этой пажити. Многие подвижники Православия, пострадавшие в годы гонений, радуются ныне тому, что пришло время возрождения духа нашего православного народа. Будем помнить, что во всех событиях и явлениях нашей жизни действует десница Божия.

Предстоятель неустанно обрушивался на формальное отношение священнослужителей к своим пастырским обязанностям, производящее на паству отталкивающее впечатление.

Увы, прошло много лет, а до сих пор гневные слова Патриарха Алексия II по этому поводу не коснулись сердец, и во многих храмах приходится с прискорбием видеть формальное, а порой попросту равнодушное отношение священников к своему делу.

— Церковь — это не магазин духовных товаров, здесь недопустима торговля благодатью. «Туне приясте — туне дадите», — заповедал нам Христос. Тот, кто превращает своё пастырское служение в средство скверного прибытка, достоин участи Симона-волхва. Лучше, чтобы такие люди покинули пределы Церкви и занимались бизнесом на рынках!

Ему приходилось каждый год говорить о правильности исполнения таинств и треб. К примеру, Патриарх Алексий II признавал неоправданным крещение младенцев на дому, если только при этом нет прямой угрозы жизни младенца, требовал искоренения практики крещения взрослых и младенцев без полного погружения в воду:

— Сейчас крестится много взрослых, и им необходимо создать все условия, чтобы это таинство совершалось в соответствии с апостольскими правилами, то есть через полное погружение. В ряде храмов оно до сих пор совершается обливательно, порой обливанием только одной головы крещаемого. Это ставят нам на вид не только наши православные братства, но и протестанты, совершающие его полным погружением... Придётся, видимо, в дальнейшем разрешать крещение взрослых только в тех храмах, где имеется баптистерий... Священник, поливающий воду на голову стоящего перед ним в полной одежде крещающегося, лишает его полноты восприятия святого таинства и ощущения таинственного образа смерти и воскресения Спасителя.

Святейший настаивал на том, чтобы в храмах выделялось особое время накануне воскресных и праздничных дней для проведения исповеди. Призывал пресекать любые разговоры во время богослужений — как за свечным ящиком и в хоре, так и в самом алтаре.

Он говорил о девальвации церковных наград, которые стали раздавать направо и налево всем кому ни лень. Сожалел о тех священнослужителях, которые излишне рьяно лезут в политику. Иных, как Глеба Якунина, приходилось даже отлучать от Церкви. Святейший Патриарх призывал следить за тем, чтобы храмы не превращались в торговые точки. Говорил и о финансовых тяготах Церкви:

— Служение в Церкви никогда не было лёгким. Как правило, Церковь Христова, как и Сам её Основатель, были гонимы. И если давалась передышка, то, как правило, ненадолго.

Вот и сейчас Церковь не способна угнаться за тем безумным ростом инфляции, которая и не думает останавливаться. Возможно, что многие храмы в ближайшее время не смогут обеспечить своим служащим даже прожиточного минимума. Но я уверен, что те, кто пришли в Церковь не ради прибытка, а ради служения Богу, останутся, многих же мы потеряем, как уже теряем и сейчас. Но как бы тяжело ни было нам, не следует забывать о тех, кому ещё тяжелее, и не устанавливать недоступных цен на требы, свечи, утварь и поминовение. Надо как-то поддержать тех прихожан, которые особенно нуждаются.

Каждый раз Предстоятель обращал внимание на то, что многие священники не следят за опрятным видом храма и за собой:

— При всех трудностях не следует забывать о доме Божием, забота о котором должна быть первостепенной. Посещая различные храмы, я вижу, каково отношение причта и приходского совета к нему. Порой малопосещаемый храм блистает великолепием и чистотой, в то же время в весьма многолюдном, посещаемом храме — как в кузнице: копоть, грязь, беспорядок и грубость. Даже приглашая Патриарха на богослужение, не стремятся навести чистоту: нечищеные оклады, грязные напрестольные кресты, почерневшие потиры, не говоря уже о грязных и непроглаженных облачениях. А ведь для того, чтобы выгладить и почистить их, не требуется каких-либо средств, требуется лишь усердие и страх Божий... Сам вид православного храма, его внутренняя обстановка мира и доброты должны помочь людям прикоснуться к Православию, войти в ограду Церкви, почувствовать себя членами христианской, православной семьи. На всех наших епархиальных собраниях говорилось о том, что в каждом храме должен быть баптистерий для крещения взрослых... Достойно нести крест, возложенный на каждого из нас, — главнейшая обязанность каждого последователя Господа и Спасителя нашего... Многократно говорилось и о недопустимости грубости в храме, от кого бы она ни исходила, тем более от священника. За прошедший год многим, не внявшим нашему обращению, пришлось расстаться со своими местами. Так будет и в будущем. На прошлых собраниях мы призывали к тому, чтобы священник внешне имел облик, достойный своего звания, — как в стенах храма, так и вне его. Внешность — это отображение внутреннего состояния, внутреннего порядка или беспорядка в человеке.

Особое внимание Святейший Патриарх Алексий уделял и пению, напоминал, что в апостольские времена все, кто приходил в церкви, пели вместе со священством, а теперь в иных храмах даже «Отче наш» и «Верую» прихожане не поют во время богослужений.

— Трудности испытывают многие храмы с хорами. При храмах, где есть воскресные школы, следует создавать певческие группы, которые должны научиться проводить богослужения, тем самым выручая храм. Но больше надо внедрять общенародное пение. С народом можно петь не только «Отче наш» и «Верую», на всенощном бдении «Воскресение Христово видевше» и «Честнейшую», но и другие песнопения. В период моего служения митрополитом в Петербурге в Академическом храме и в храме Великомученика Димитрия Солунского в Колымягах мы со всем народом пели Евхаристический канон. В день Собора святых апостолов, когда мы с Патриархом Варфоломеем совершали Божественную литургию в соборе Свято-Иоанновского монастыря, весь Евхаристический канон пели с народом, и на Патриарха Варфоломея это произвело большое впечатление: храм буквально сотрясался от общего пения молитв. Думаю, что практику пения Феофановской «Милости мира» с народом можно ввести во многих храмах и обителях нашего града. Посмотрим, кто положит начало.

Патриарх зорко следил за тем, чтобы священнослужители сохраняли своё достоинство и не становились мишенью для насмешек.

— Важно каждому архиерею и каждому пастырю использовать возможность публичных выступлений для положительного воздействия на души людей, для миссионерского свидетельства об Истине Православия. В то же время считаю недопустимым участие священнослужителей в разного рода презентациях с освящением учреждений, деятельность которых вызывает сомнение в соответствии с православной нравственностью.

Святейший Патриарх призывал не ограничиваться только службой в храме:

— Каждый храм должен взять духовную опеку над близлежащей больницей, воинской частью, школой, детским домом, детским садом, домом престарелых...

Предстоятель критиковал священников и за то, что нередко они сокращают богослужение или совершают его небрежно и непонятно.

— В настоящее время, — говорил он, — особенно необходимо внимание к нуждам людей, которые в поисках правды Божией приходят в храм. Столкнувшись с фактами грубости, равнодушия, нетерпимости, леностного и неблагоговейного совершения богослужений и в особенности — крещений, венчаний и отпеваний, люди нередко утверждаются в отрицательном представлении о церковной жизни и становятся лёгкой добычей инославных и сектантских проповедников. Грубость должна быть изжита из приходской жизни. Грубость недопустима ни для кого: ни для архиерея, ни для священника, ни для члена причта, ни для тружеников церковных.

Святейшего тревожило появление в жизни Церкви так называемого «младостарчества», о чём он не переставал говорить:

— Вызывает беспокойство то, что в религиозно-духовной жизни некоторых приходов наметился крен молодых священников в «старчество», «духовничество». Не имея никакого духовного личного опыта и даже простого жизненного опыта, такие священнослужители дерзают легкомысленно заниматься «старчеством», что опасно как для них самих, так и для прихожан. Известно, к чему приводит такое руководство, когда слепой ведёт слепого. Стращая, как правило, приближающимся приходом антихриста, они убивают в людях последнюю надежду на возможность противостоять злу, не говоря уже о непосильных епитимиях, отталкивающих людей от Церкви. Это должно быть исключено.

Говоря о таинстве покаяния, Святейший призывал к золотой середине. Нельзя относиться к кающемуся поверхностно, но нельзя и требовать от него, чтобы он вспомнил и рассказал каждый грех до мельчайших подробностей и даже каждый помысел. Патриарх напоминал, что изначально к покаянию прибегали в тех случаях, когда человек совершал смертный грех, через который отпадал от Церкви.

— В наши дни многие так называемые младостарцы, не имея должного понимания таинства покаяния, превращают исповедь либо в истязание кающегося, либо в беседу, длящуюся порой по часу с каждым человеком, невзирая на то, что стоит масса исповедников. В результате, как правило, задерживается начало Божественной литургии, а многие из пришедших на исповедь уходят без неё.

О записывании грехов в качестве своего рода шпаргалки Патриарх сказал, что сам по себе обычай полезен, но зачастую тоже превращается в формальность и лучше прибегать к нему как можно реже. Главное на исповеди — не слова, а осознание своей греховности, желание вернуться к Нему и не повторять ошибок прошлого.

— Следует объяснить верующему, что исповедь — не отчёт перед Богом, а тем более перед духовником о совершенных грехах, а запись — лишь памятка для самого исповедующегося. Не надо, гоняясь за дешёвой популярностью, рвать или сжигать запись исповеди, а, наоборот, надо объяснить, что разрывание бумажки никакого сакраментального значения не имеет, а является если не суеверием, то фарисейством («согрешений моих рукописание раздри»). К сожалению, мы часто рассматриваем таинства статически, а их следует рассматривать динамически. Надо объяснять верующим, что главное на исповеди — не слова, а осознание своей греховности, отпадения от Бога через грех, желание вернуться к Нему и не повторять ошибок прошлого.

Возрождение Православия породило великое множество неофитских толкований всего, что связует жизнь церковную с жизнью будничной, повседневной. Говоря об этом, Святейший высмеивал всевозможные подобные толкования, нередко превращающиеся в некие околоправославные суеверия.

— Можно, например, встретить упоминание о таком грехе, неизвестно, правда, против какой заповеди: «Тратила много времени на ненужную стирку белья». И это предлагается для подготовки к исповеди мирскому человеку, женщине, хозяйке?! Что же, бездельничать и ходить в грязи — это будет христианский образ жизни?.. Иногда верующие не допускаются до Причастия без достаточных оснований. От Причастия отлучает лишь смертный грех или неподготовленность. Игумен одного из подмосковных ставропигиальных монастырей за два дня до праздника Рождества Христова не счёл возможным допустить до Причастия молодую женщину только потому, что она скромно, в семейном кругу, не нарушая поста, встретила Новый год и выпила немного вина. На праздник Рождества Христова эта женщина осталась без Причастия Святых Христовых Таин. Этому игумену следовало бы перечитать Великопостный устав. Даже Великим постом в праздничные дни разрешается вино, начиная с первой субботы поста.

Святейший требовал, чтобы все священники имели по меньшей мере семинарское образование, чтобы все храмы были украшены как снаружи, так и изнутри, отмечал, что во многих храмах «царит безвкусица: аляповатые киоты и иконостасы в стиле модерн, подобного же рода светильники, скамьи».

— В ряде таких храмов при входе по-прежнему висят светские объявления, не имеющие отношения к богослужениям, по-прежнему отсутствует святоотеческая литература и в то же время — обилие современной, далеко не православной, а иногда и инославной литературы, свидетельствующее о соответствующей настроенности духовенства прихода.

Он отмечал, что выпускается множество книг под грифом «По благословению Святейшего Патриарха Алексия II», притом что многие из этих книг он даже в глаза не видел. В итоге со временем будет создана особая форма церковной цензуры и книги станут получать гриф Издательского Совета Патриархии.

Чем больше восстанавливалась Православная Церковь, тем агрессивнее становились по отношению к ней многие средства массовой информации. Святейший остерегал:

— Ряд священнослужителей жалуются на то, что их телевизионные интервью обрезают и делают из них бессмыслицу. Учитывая антицерковную настроенность ряда средств массовой информации, старающихся, как и ранее, только негативно представлять с экранов телевизоров нашу Церковь, не советую давать никаких интервью, которые, несмотря на благие побуждения, могут послужить во вред Церкви. Немалым соблазном служит и то, что, когда священнослужителей приглашают освящать банки, биржи, рестораны, всё это стараются показать на экранах телевизоров, и у людей нецерковных создаётся впечатление, что Церковь только и занимается освящением банков и бирж.

Предстоятель Русской Православной Церкви заявлял о недопустимости любых проявлений религиозного либерализма, способного «привести к трагическим последствиям — к расколу, разделению Церкви, угасанию церковного православного сознания и гибели». Точно так же он критиковал излишний церковный консерватизм, одним из проявлений которого в своё время стала борьба против ИНН на фоне общего апокалиптического предсказательства.

— По поводу принятия или неприятия ИНН ранее было дано обоснованное и авторитетное разъяснение Богословской комиссии и Священного Синода, — говорил Предстоятель на очередном Епархиальном собрании Москвы. — Но некоторые силы, которые самозванно выдают себя за единственно и подлинно православных, выражающих мнение будто бы всей Церкви, до сих пор искусственно возбуждают церковный народ и сеют апокалиптический страх, который часто парализует волю и отводит людей от активной духовно-религиозной и общественно полезной деятельности. По существу, в мировоззрении этого движения мы видим рецидив древнего пифагорейско-каббалистического отношения к цифрам и буквам как к знакам эзотерических доктрин. Каждая цифра и буква, помимо общепринятого, имеет якобы ещё тайный смысл. Церковь всегда пользовалась языком символов, но никогда не прибегала к мистическим языческим понятиям и категориям. В этом движении, направленном и согретом не столько духовным идеалом, сколько идеалом национально-политическим, неправомерно и то, что временным, локальным явлениям, — таким как перепись населения, введение новых образцов паспортов и удостоверений личности, — придаётся глобальное, общемировое, апокалиптическое значение. Повсюду видятся козни антихриста и признаки последних времён. Но при таком понимании и настроении утрачивается вера в будущее, вера в само историческое существование России и Русской Православной Церкви... Горе тем, кто, по словам апостола, не благовествует, кто превращается в наёмников, начётчиков, требоисполнителей, фарисеев и лицемеров. И, несомненно, счастливы будут те, которые станут пастырями добрыми и в наш жестокий век помогут своему народу вновь обрести святую веру в Бога, вернуться в Церковь и возродиться благодатию Духа Святого.

Многое из того, что он говорил в прежние годы, приходилось повторять вновь, поскольку указанные тогда недостатки оставались неисправленными. Снова приходилось вести разговор о борьбе против суеверий:

— В некоторых местах поощряется непринятие российских паспортов. Два года тому назад, когда я, уезжая из Валаамского монастыря, стоял уже на палубе яхты, одна женщина обратилась ко мне и спросила: «Ваше Святейшество, можно ли брать новый паспорт?» Я у неё спросил, в чём проблема. «А вот наш батюшка говорит, что нельзя брать новый паспорт». Я ей сказал: «А ему что, дороже серпастый-молоткастый советский паспорт, чем с двуглавым орлом и Георгием Победоносцем?» Она ответила: «Спасибо, всё ясно»...

Говоря много добрых слов о продолжающемся возрождении монастырей, Предстоятель и здесь находил что покритиковать:

— Поступающий в монастырь должен глубоко сознавать, для чего он пришёл в обитель и к какой цели он должен стремиться. Становится всё более распространённой тенденция устроения в монастырях беззаботной, сытой и комфортной жизни, когда насельник подвизается не во славу Божию, но заботится более о своём земном благополучии, радеет не о духовном делании и благе обители, а руководствуется личными интересами. Кельи некоторых монашествующих, невзирая на замечания и прещения со стороны монастырского начальства, превращаются в роскошные апартаменты с дорогой мебелью, холодильниками, а нередко и видеомагнитофонами и телевизорами. Монашествующие священнослужители имеют в собственности автомобили и квартиры, причём получают их не только в наследство от родственников, но приобретают, находясь на послушании в монастыре! Откуда, спрашивается, у монашествующих такие средства? И это в то время, когда абсолютно все возрождённые обители нуждаются в финансах на проведение ремонтно-восстановительных работ. О какой аскетике, о каком подвижничестве и соблюдении монашеских обетов здесь можно говорить? Согласуется ли это с традицией русского монашества?.. В монастырях приобретает всё большую остроту проблема нетрезвого образа жизни. Пристрастие к винопитию стало проявляться даже среди насельниц женских обителей. На это негативное явление надлежит обратить самое серьёзное внимание наместникам и настоятельницам монастырей, а также духовникам. Меры воздействия в таких случаях известны: это и перевод на другое послушание, и временное лишение монашеских одежд, и изменение условий проживания в обители, о чём нет нужды говорить подробно... Конечно, все мы дети своего Отечества, и многое в жизни обителей связано с общей ситуацией в стране и в мире. Однако каждый монах должен помнить о своих обетах, принесённых Богу, и не оправдывать себя, а помышлять о том, каким он предстанет на Суд Божий.

Епархиальные собрания были для Святейшего Патриарха Алексия II как поле, на которое нужно каждый год приходить и выкорчёвывать всё, чем это поле заросло. Он говорил, а за год мало что менялось. И нужно было неустанно повторять, как это делают с детьми, которые далеко не с первого раза понимают, что от них требуют взрослые. Внимательно читая ежегодные обращения Святейшего к московскому Епархиальному собранию, радуешься тому, насколько они лишены усыпляющего благодушия. Интонация их всякий раз такова: да, мы много достигли, есть чему радоваться, но посмотрите, сколько недостатков, как много нужно исправить, вытравить дурное, всё, что пачкает белоснежную церковную одежду. Две трети каждого такого доклада Предстоятель посвящал суровой критике того, что происходит во вверенной ему Русской Православной Церкви. Но если недоброжелатели критиковали Церковь, злорадствуя и желая уничтожения её, то Святейший Патриарх обращал своё слово, отлитое из сурового металла, сокрушаясь и даже гневаясь, но всем сердцем желая видеть Церковь идеальной, величественной, несокрушимой и неуязвимой для злопыхателей.

Обычно подобные доклады строятся следующим образом: руководитель начинает с хороших новостей, бодро говорит о достижениях, потом в середину выступления вставляет критику, а заканчивает вновь бодро и радостно. Патриарх Алексий II говорил вкратце о достижениях, потом много критиковал и заканчивал на критике, лишь напоследок поздравив с праздником и пожелав собравшимся всего хорошего в ближайшем будущем и спасения душ в жизни вечной. При всей своей мягкой и доброй наружности, это был строгий и взыскательный начальник, далёкий от расхолаживающего благодушия. Такой, каким и должен быть Предстоятель Русской Православной Церкви.

Загрузка...