Аннелиз

6. Грабители

Анна читает в общей комнате. В девять часов все начинают разбредаться по спальным местам, как вдруг снизу раздается какой-то шум. На который не обращают внимания, потому что общеизвестно: Петер любит мыться в кабинете Пима, так как слишком стесняется делать это где-либо еще, и, когда он таскает с собой металлический таз, бывает шумновато. Но тут появляется Петер, полностью одетый, и тихо, но настойчиво стучит в дверь общей комнаты. Анна изо всех сил готовится ему улыбаться, хотя знает: его наружность больше не производит на нее прежнего впечатления. Тем не менее она не желает осадить его или обидеть. Но к ее изумлению, он пришел не к ней, а к Пиму — просить его помочь ему в переводе с английского. Пим откладывает книгу, задумчиво встряхивает головой — и тут же уходит к двери: он не успел сказать и слова, как Анна уже насторожилась.

— Странно это, — шепчет она Марго. — С каких это пор Петер стал прилежным учеником? — И отчего он так подчеркнуто не хотел встречаться с ней взглядом? — Вероятно, они что-то задумали украдкой ото всех, — говорит она.

Но тут мама вскакивает на ноги и бледнеет: Пим возвращается с напряженным видом.

— Отто?

— Не сейчас, Эдит, прошу тебя, — возбужденно говорит он и резким шепотом собирает остальных мужчин. — Господин ван Пеле, господин Пфеффер, прошу вас.

В следующий миг, топая ногами по лестнице, все спешат вниз, в переднюю часть дома. Анна хватает мать за руку.

— Мама? Мама, что происходит? — спрашивает она, и тут в комнату семенит госпожа ван Пеле в халате и старых тапочках, явно насмерть перепуганная уходом мужчин. И тихо, но визгливо вопрошает:

— Что происходит? Что случилось?

— К нам ломятся грабители! — перепуганно шипит Анна.

— Мы этого не знаем, — отвечает Марго, но теперь и она прижалась к матери.

— Девочки, отойдите от двери и ведите себя тихо! — велит мать, собирая их в кружок в дальнем углу комнаты, однако тихо они себя вести не намерены.

— Как думаешь, что случилось? — испуганно вопрошает Марго.

— Не знаю, но успокойтесь, — говорит мама. — Я уверена, что все будет в порядке. А вы как думаете, госпожа ван Пеле? Если бы что-то случилось, мы бы уже знали.

— Я ничего не слышу, — отвечает госпожа ван Пеле. — Почему ничего не слышно?

— Может, они столкнулись с грабителями лицом к лицу? — предполагает Анна. — Может ведь так быть, да, мам?

— Анна.

— Может, они прямо сейчас дерутся с грабителями.

— Мы бы слышали, если бы они дрались, — неуверенно, но с надеждой замечает Марго. — Правда, мам? Было бы слышно?

— Девочки, это не дело. Пугать себя всякой ерундой, — объявляет мать. — Уверена, никто ни с кем не дерется. — Но голос ее не особенно тверд, и они немеют, когда снизу доносится громкий стук, за которым следует крик господина ван Пелса: «Полиция!»

Проходит несколько минут в полной тишине, если не считать тиканья часов. Наконец они бьют десять, и снизу слышатся звуки шагов по лестнице. Первым появляется Пим с нервным, напряженным лицом.

— Гасите свет, — сипло велит он. — И ведите себя как можно тише. Воры выбили доску от складской двери.

Анна сглатывает ком в горле.

— Пим, — сдавленно произносит она.

— Их спугнули, и они ушли. Но мы ждем, что скоро прибудет полиция.

Наверху, рядом с местом у кухни, где спят ван Пелсы, Марго набрасывает на прикроватную лампу свитер, и приглушенный свет заливает доски. Все молчат: лишь сердца колотятся. Туалетом пользоваться нельзя: чересчур много шума, так что тем, кто не может терпеть, приходится пользоваться мусорным ведром Петера. Стоит кислая вонь. По-прежнему никто не говорит вслух, все испуганно шепчутся. И дышат: вдох-выдох, вдох-выдох, в ожидании полиции. Полиции!

Когда снизу доносятся шаги, время останавливается. Раздается жуткий грохот: кто-то пытается отодвинуть книжный шкаф, и Анну начинает бить крупная дрожь. На мгновение она верит, что сейчас их и убьют.

— Все, нам конец, — шепчет она в воздух, в уши Богу, в пустоту.

Шкаф двигают: раз, два — и тут же стучат в дверь: бах! бах! бах!

И тут все смолкает.

Единственным звуком становятся уходящие вниз шаги, и затем воцаряется тишина. По комнате разносится ропот облегчения.

Но впоследствии самыми малодушными высказывается соображение, что, если полиция когда-либо проберется за книжный шкаф, дневник Анны превратится в бомбу, которая вот-вот взорвется. И погубит не только обитателей Заднего Дома, но и тех, кто им помогал, рискуя всем. Анна в ужасе понимает: даже Пим признает, что эти опасения небезосновательны, — и, ободряемая этим, госпожа ван Пеле объявляет, что дневник нужно уничтожить.

Сжечь.

Анна чувствует, как что-то в ней обрывается, но в то же время готова защищаться. Суровый тон ее голоса пугает даже ее саму:

— Если мой дневник уничтожат, я уйду отсюда.

Тишина.

И тут раздается голос мамы. Вот уж от кого не ожидаешь.

— Не волнуйся. Сейчас надо лишь поблагодарить Бога, — научает она. — Сказать ему спасибо за то, что мы целы!